сается.
   Я заплатил и ушел. Проехав два  квартала,  я  купил  газету.  Пять  тысяч
долларов обещалось тому, кто  задержит  меня  или  поможет  задержать.  Меня
принимали всерьез, Маат, и я скоро заметил, что бармен был прав.
   Тревога чувствовалась повсюду. Несложно было  заметить  радиофицированные
машины, которые патрулировали по улицам, не включая сирен.  Мне  нужно  было
убираться отсюда, если я не хотел неприятностей. Но прежде чем покинуть этот
город, я решил в последний раз наведаться к Ма-Це-У. Я не хотел оставлять за
собой долги. Не стоит говорить, что виски ударило мне в голову, так как я не
ел со вчерашнего дня, а каждый знает, что стакан виски - это не бутерброд  с
горчицей.
   Ма-Це-У провел меня в свой кабинет.
   - Вы вернулись сюда, г-н Свид? - спросил он с вежливой улыбкой.
   - Да, представь себе,  -  ответил  я.  -  Ты  видел  Моффета?  Мне  нужно
поговорить с ним.
   Он спрятал руки в широких рукавах своей куртки и принял серьезный вид.
   - Полиция волнуется, - сказал он, как если бы говорил о море, а сам жил в
горах. Я спросил у него, что он имеет в виду. Он ответил:
   - Черный Ангел очень беспокоит джентльменов из штаб-квартиры, и не  стоит
обижаться на них, что свое беспокойство они проявляют публично.
   Я полез в  карман  и  достал  две  пятидесятидолларовые  купюры,  которые
положил перед ним. Ма-Це-У даже не посмотрел на мои деньги.
   - Послушай, - сказал я, - я не могу терять времени, и ты знаешь,  почему.
Я должен уехать, но хорошенько запомни  то,  что  я  тебе  скажу:  я  охотно
задержусь на пятнадцать минут, чтобы вытащить из  тебя  кишки,  если  ты  не
скажешь, где находится Моффет.
   - У меня приличный дом, - сказал он тихо.  -  В  нем  никогда  никого  не
убивали.
   Я не мог понять, к чему он клонит этими нескончаемыми увертками.  Наконец
до меня дошло: Моффет где-то недалеко, возможно, в курительной.  И  все-таки
что-то здесь не клеилось. Я всегда чувствовал приближение опасности, а здесь
она явно присутствовала.
   Ма-Це-У был невозмутим. Он глазами следил за мной, но как будто не  видел
меня. Он как бы смотрел внутрь себя. Вы понимаете, что я хочу сказать?..
   Зазвонил телефон. Он взял трубку.
   - Да, все устраивается, - ответил он на вопрос, который задали.
   Я бросился на него и вырвал трубку из рук. Приложил ее к  уху  и  услышал
громкий голос:
   - Хорошо. Если он у вас, все в порядке. Постарайтесь задержать его, иначе
вам будет плохо. Моффет и вы разделите награду за  эту  работу...  Алло?  Вы
слышите меня?
   Я схватил пистолет и вернул трубку Ма-Це-У, приказав ему ответить, что он
все понял, но нужно подождать полчаса.  Он  сделал  все,  как  я  сказал.  Я
выдернул провод, спрятал пистолет и положил свои деньги на  место,  а  потом
кулаком ударил Ма-Це-У. Воспользовавшись положением,  я  заорал  его  двести
долларов. Очень кстати.
   Бен с удовлетворением рассмеялся.
   - Не надо гнушаться и малым, - сказал он, разведя для убедительности руки
в стороны. - Потом я направился в курительную. Там отыскал Моффета,  который
смотрел  в  потолок,  улыбаясь,  как  дебил.  Он  был  под  кайфом!  В  этом
крольчатнике невыносимо воняло опиумом. Рядом с ним лежала совершенно  голая
молодая китаянка, зажав голову руками. С  другой  стороны  еще  одна  девица
складывала на поднос кувшинчики и трубки. Она повернула голову ко мне.
   - Трубку? - спросила она певучим  голосом.  Тут  она  получила  со  своей
трубкой! Она растянулась на спине, утирая кровь с лица.
   Я убил Брента Моффета иглой, которой пользуются  для  чистки  трубок.  Он
даже не почувствовал, как игла вошла ему в глаз и добралась  до  мозгов.  Он
вздрогнул, но выражение лица осталось прежним. Возможно, он сказал себе, что
это было частью китайского наслаждения.
   Итак, дело было улажено. Все, кто  искал  для  меня  неприятностей,  были
мертвы. Я уехал из города. Никто не гнался за мной,  так  как  я  был  очень
осторожен и выезжал маленькими улочками.
   Я ехал в Сиэтл,  чтобы  переждать  там  несколько  недель.  У  меня  было
достаточно денег, чтобы продержаться месяц, не очень бедствуя.
   Бен умолк  и  посмотрел  на  Маата,  на  лице  которого  впервые  застыло
отсутствующее выражение.
   - Вы дремлете? - спросил он.
   - Совсем нет. Я размышляю. Знаете ли вы, что ваша история утомляет?
   - Это однообразно, - сказал Бен извиняющимся  тоном,  -  но  что  я  могу
рассказать вам? Вы хотите не правду?
   - Если бы вы лгали, я заметил бы это.
   - Не сомневаюсь, - согласился Бен. - Я всегда занимался только  тем,  что
убивал. Сапожник будет рассказывать вам об обуви, не так ли? Так и я не могу
рассказать вам ни о чем, кроме убийств, потому что это было моей работой,  и
на каждом шагу я имел возможность убить кого-нибудь. Это находило меня,  как
семена почву.
   - Объяснение не хуже любого другого, - сказал Маат совершенно серьезно.
   -  Вот  видите!  Поэтому  я  не  прятался  от  своей  судьбы.  Она   была
спланирована заранее.
   - Но вам это нравилось, - предположил Маат.
   - Не очень, - признался Бен, подумав немного. - Это  тяжело  и  оставляет
чувство  пустоты.  Из  всех   моих   убийств   полиция   установила   только
двенадцать.., едва ли половину.  Это  доказывает,  что  у  нее  свой  способ
подсчета. Остаток я оставил бы себе, не  приди  вы  ко  мне,  чтобы  немного
отвлечься.
   - Вы сожалеете об этом?
   - Нет, - сказал Бен и добавил:
   - На самом деле справедливость здесь обманута. Чтобы я получил  то,  чего
заслуживаю, меня должны были убить столько  же  раз,  сколько  убил  я.  Это
невозможно, и потому я в выигрыше. Я выигрываю не много,  и  пользы  мне  от
этого нет, но я все-таки доволен.
   Маат изобразил подобие улыбки.
   - Я знал, что это рассмешит вас, - сказал Бен.
   - А что вы делали в Сиэтле?
   - Скучал, как дохлая крыса. Лечил рану, которую получил от Чарли, и ждал,
когда она заживет. В квартале, где я жил, никто не говорил о Черном  Ангеле.
В каком-то смысле это было обидно, зато спокойнее...
   Так прошел месяц. Месяц,  ставший  мучительным  из-за  ночей,  которые  я
проводил в одиночестве. Я страдал от бессонницы и часами лежал  с  открытыми
глазами, видя перед собой все свои призраки. А их  становилось  все  больше!
Когда было совсем невмоготу, я звал Сандру! Но она не приходила,  ведь  убил
ее не я... Это был ад, Маат. Я больше не мог жить  в  одиночестве.  Я  начал
терять уверенность в себе.
   В тот день, когда я обнаружил, что у меня всего тридцать  долларов,  меня
будто ударили. Я встряхнулся и сказал себе, что за прошедший  месяц  полиция
Нью-Йорка, возможно, слегка утратила бдительность. Поэтому я вернулся  туда,
надеясь, что буду не так одинок в городе, который мне знаком.
   Я осторожно совал нос в разные места, пытаясь найти какую-нибудь  работу.
Связался с гангстерами, но  те,  кого  я  видел,  были  обыкновенной  мелкой
шушерой. Все серьезные ребята исчезли и, можете мне поверить, никто не хотел
связываться со мной, когда слышал мое имя. Они  боялись,  что  я  заведу  их
слишком далеко своей привычкой расчищать вокруг себя территорию.
   А полиция, между тем, была начеку и задерживала по поводу и  без  повода.
Федеральное Бюро серьезно взялось за дело. Все осторожничали и следили  друг
за другом.
   Преступный мир оттолкнул меня.  Я  казался  себе  вонючим  пьянчугой,  от
которого все отвернулись. И вот тогда появился некий Лэдди Уэбб. Именно  он,
не зная того, отправил меня на смерть.
   Я встретился с ним случайно. Он обходил бары в поисках человека,  который
смог бы поработать на него. Я сразу понял: мне нечего его  бояться.  Он  был
наслышан о моих делах и кое-что в них понимал.
   Однажды вечером мы приступили к делу.
   - Ты хочешь поработать, но желательно без риска, - сказал  он  мне.  -  Я
могу кое-что предложить тебе, но  предупреждаю:  меня  это  не  касается.  Я
договорился с одним типом, у которого есть деньги. Он заплатит тебе,  работа
легкая.
   - Все таинственное можешь опустить, - сказал я. - Рассказывай.
   - Нужно без шума убрать одного человека. Пять тысяч  долларов,  если  все
будет сделано чисто.
   Это было тем, что надо. Я все-таки спросил у него, почему бы  ему  самому
не сделать это?
   - Я не убийца, - ответил он холодно. - Здесь нужен человек, знающий  свое
дело и не очень слезливый. Не умею хладнокровно убивать людей,  это  не  для
меня.
   Я сказал ему, что не уверен, займусь ли этим делом. Мне надоело  убивать.
Я был похож на человека, который съел слишком много однообразной пищи. Кроме
того,  я  был  чересчур  известен,  и  если  кого-то  убью,  легавые   сразу
догадаются, кто это сделал. Мой способ казался мне слишком заметным.
   Уэбб усмехнулся и налил мне выпить.
   - На сей раз ты ничем не рискуешь, - сказал он.  -  Тебя  будут  защищать
влиятельные люди, у которых большие связи  и  длинные  руки.  Все  продумано
заранее.
   Фэтти Спайви рассказывал мне об этом. Здесь было  примерно  то  же.  Уэбб
говорил, что меня прикроют. Мне нужно убить  человека  по  заданию  другого,
который сам это сделать не может. Я  согласился.  Уэбб  вытащил  из  кармана
бумажку, прочитал ее, потом разорвал на мелкие кусочки.
   - Пойдешь на Парк Авеню, 1308. Там спросишь г-на Дориана Джилки. С ним  и
разговаривай. Мне же причитается сто долларов  за  то,  что  я  нашел  тебя.
Остальное касается только вас двоих.
   - Когда я должен идти к нему? - спросил я.
   - Сегодня, в девять часов вечера, -  ответил  он.  -  Скажешь,  что  тебя
прислал Лэдди Уэбб. Я встал , и мы вышли вместе.
   - Спасибо, - сказал я ему. - Когда отработаю, можем вместе  отдохнуть.  Я
ведь твой должник. Он покачал головой:
   - У меня нет желания увидеть тебя еще раз. Ты слишком заметен и опасен. С
такими, как ты, дружбу не водят.
   Он тут же подумал, что я рассержусь, и быстро добавил:
   - Надеюсь, я тебя не огорчил? Я сказал, что нет.
   - Тогда все в порядке. Уходи отсюда и  больше  не  возвращайся.  За  твою
голову обещана награда. Я могу клюнуть на это.
   - Ты слишком молод, - сказал я смеясь. - Поинтересуйся у Чарли  Рэйнза  и
других. Привет!
   Он убежал -  только  пятки  сверкали...  Не  хочу  хвастаться,  Маат,  но
репутация делает свое дело.
   Дом Джилки найти было легко - большой  роскошный  особняк  в  конце  Парк
Авеню. Я толкнул ворота и поднялся по  ступенькам  крыльца.  Слуга  в  белых
чулках открыл мне дверь. Он посмотрел на меня так, будто я только что  вылез
из урны.
   - Что угодно? - спросил он ледяным тоном. Ну и рожа!  Еще  немного,  и  я
влепил бы ему, чтобы посмотреть, есть ли у него кровь, как у других.
   - Мне угодно войти, - сказал я, скорчив гримасу.
   - Вам, вероятно, назначена встреча? - спросил он.
   - Именно так, старый осел. Уйди с дороги, я тороплюсь. Я от Лэдди  Уэбба.
Скажи это своему боссу.
   Оттолкнув его рукой, я вошел. Можете представить, что было  внутри!  Пол,
уложенный кусками красного, белого и черного мрамора. Картины в позолоченных
рамах на стенах, а на них - господа  в  старинных  костюмах.  На  пьедестале
посреди холла я увидел что-то смешное. Это был  какой-то  тип,  который  дул
сразу в две дудки,  с  рогами,  раскосыми  глазами  и  волосатыми  козлиными
ногами. Надо быть сумасшедшим, чтобы делать такие штуки!..
   Я услышал, как  сзади  кто-то  кашлянул.  Слуга  смотрел  на  меня  своим
презрительным взглядом.
   - Ты простудился, - сказал я ему.
   - Не угодно ли пройти за мной?
   - Пошли, старый болван.
   Он привел меня в большой кабинет, роскошно  обставленный,  где  я  увидел
человека, сидевшего в кожаном кресле. Я чувствовал себя в  форме  и  хлопнул
дверью перед носом слуги.
   - Привет, - сказал я. - Это вы Дориан Джилки?
   - Сядьте, - ответил он, затягиваясь сигарой. Я  уселся  напротив  него  и
зажег сигарету.
   - Арманьяк? - спросил он.
   Я не понял, и он объяснил мне, что так называется  напиток.  Он  протянул
мне стакан. Напиток был вкусный и теплый. Потягивая из стакана,  я  наблюдал
за ним: не меньше сорока, животик и, темные волосы, приглаженные  бриолином.
Глаза жесткие и рот, который улыбался, как бы извиняясь за глаза.
   - Как вас зовут? - спросил Джилки. Услышав ответ, он почесал  подбородок,
выпятив нижнюю губу.
   - Имя весьма известное, - сказал он.
   - Возможно, но работу я делаю не при помощи  имени.  Я  не  виноват,  что
остались люди, которые что-то помнят. Не могу же я очистить от них весь этот
проклятый город?
   Он на некоторое время задумался, а потом стал сладким, как мед.
   - Я хочу предложить вам одну тонкую работу.
   - Вы думаете, я справлюсь с ней? - спросил я. Он посмотрел мне  в  глаза.
Это длилось всего мгновение. Потом сразу отвел взгляд и  поглубже  уселся  в
кресло.
   - Думаю, что да, - ответил он. - Вы, я вижу, все еще активны, несмотря на
полицию  и  пять  тысяч  долларов  премии.  Я  считаю  хорошими   качествами
осторожность и умение вовремя скрыться. Вы хорошо стреляете?
   - Достаточно хорошо, чтобы выбить из клюва вашу сигару.
   Он немного отклонился назад. Вынул сигару и раздавил ее в пепельнице, как
человек, который не любит испытывать судьбу.
   - Отлично, - с наигранным спокойствием сказал он. - Я  хочу  предупредить
вас, что вам не  придется  воспользоваться  пистолетом.  Будете  действовать
руками.
   Я скривился, предвидя множество осложнений.
   - О'кей, - все же ответил я.
   Он встал и принялся вышагивать взад и вперед, сложив руки за  спиной.  Он
смотрел, в пол, подыскивая слова.
   - Это просто, - заговорил он. -  Один  человек  из  числа  моих  знакомых
вскоре должен получить в наследство крупную сумму денег.  Я  всегда  считал,
что эти деньги должны принадлежать мне, что и произойдет, если этот  человек
исчезнет. Речь идет о пятидесяти тысячах долларов, и если вы будете работать
на меня, десятая часть этих денег попадет в ваш карман. Все ясно?
   Он скривился в усмешке и добавил:
   - Моя племянница не получит ни цента, вы понимаете? По закону наследником
буду я, так должно быть.
   Он вытащил  бумажник  и  тут  же  дал  мне  пятьсот  долларов  новенькими
банкнотами.
   - Вот задаток. Остальное получите, когда все сделаете.
   Я стал спрашивать о том, какие меры он собирается  предпринять,  чтобы  у
меня не было неприятностей.
   - Не беспокойтесь, Свид, - сказал он с иронией. - У моей племянницы  есть
несколько ювелирных изделий, которые способны привлечь, кого угодно.  Имейте
это в виду. Поиски будут направлены не на вас, могу вас в этом  заверить.  Я
не желаю, чтобы меня обвинили в пособничестве Черному Ангелу. Завтра вечером
я ужинаю с  одним  крупным  чиновником.  Он  нуждается  во  мне.  Этого  вам
достаточно?
   - Вполне, - ответил я. - Если все произойдет не так, считаю своим  долгом
предупредить вас, что мне наплевать на вашего чиновника. Хорошенько  уясните
себе, что на повороте я вас отделаю, если вы попытаетесь меня обмануть.
   Он рассмеялся.
   - Не надо нервничать! Я держу свое слово и всегда осторожен... Кто назвал
вас Черным Ангелом?
   - Одна женщина. Не будем  говорить  об  этом,  лучше  поговорим  о  вашей
племяннице.
   - У нее была собака,  но  вчера  она  умерла.  Я  подумал,  что  человек,
которого Уэбб пришлет мне, не  очень  обрадуется,  встретившись  с  немецкой
овчаркой.
   - Правильная мысль. А двуногих животных там нет? - спросил я.
   - Нет, - заверил он. - Вот уже много лет моя племянница живет одна.  Ваша
задача очень проста. Сможете вы сделать это сегодня вечером?
   - Смогу, - ответил я. - Где живет ваша племянница?
   - На Амстердам Авеню, в доме Хоббарта, на четвертом этаже. Ее зовут  Джил
Скотт.
   Странно, Маат, хотя я не знал женщин  и  мне  неизвестно,  что  они  дают
мужчинам, но все происходило именно из-за них.  В  жизни  у  меня  было  две
женщины. Первая дала мне почувствовать вкус убийства, умерев по  моей  вине.
Вторая привела сюда, сохранив свою жизнь...
   Маат вздохнул и отвел взгляд от  Бена.  Он  снова  увидел  это  выражение
безысходного  отчаяния,  которое   источало   его   лицо.   Никогда   больше
растерянность Бена не была так очевидна. Маат задавал себе вопросы и не  мог
найти на них ответа. Он  предпочитал  приступы  дьявольского  бешенства  или
взрывы черной ненависти этому лицу несчастного  животного.  Что  же  скрывал
Бен?
   Маат упрекал себя в том, что испытывает участие к осужденному. Он не  мог
избавиться от этого чувства, даже когда  повторял  себе,  что  перед  ним  -
чудовище.
   - После этого разговора я ушел из дома Д жилки, - продолжал Бен. - Пока я
ждал назначенного часа, я испытывал чувство, что прожил долгие-долгие  годы.
Думаю, естественно размышлять об этом. Редко кому случается  убивать  больше
одного раза в жизни, и наверное, этот момент забыть нельзя, когда осознаешь,
что это значит.
   Работа, которую поручил мне Джилки, заставила  меня  испытать  совершенно
новые чувства. Я вдруг ощутил себя таким старым, как  собор  на  площади.  А
мне, Маат, всего двадцать, и жить мне осталось недолго. Я никогда не  брился
чаще, чем раз в три дня. Я знаю не много, а то, что я знаю,  не  заслуживает
внимания. Вам меня жалко?
   - Да.
   - Не жалейте, - сказал Бен. - То, что я вам расскажу, приведет в  порядок
ваши мысли. Вам повезло: вы знаете, куда пойдете на следующей неделе  и  что
будете делать. У вас еще будут удовольствия и неприятности. А  со  мной  все
кончено. Со мной все было кончено, когда я направился к Джил Скотт.
   Бен вздохнул и посмотрел на лампочку.
   - Я расскажу немного, осталось самое важное. Будьте снисходительны, Маат,
прошу вас.

Глава 7

   - Перед дверью я немного постоял в нерешительности.  Не  знаю,  почему  я
колебался, прежде чем нажать на кнопку  звонка.  Я  услышал  легкие,  но  не
быстрые шаги. Дверь не открывали, и я подумал, уж не отправил ли  меня  этот
Джилки прямо в ловушку. Вытащив пистолет из  кобуры,  на  всякий  случай,  я
опустил его в карман пиджака, не выпуская рукоятки.
   Наконец дверь открылась. Я открыл рот от изумления: передо мной стояла та
девушка, которую я однажды видел  в  Ист  Сайде,  в  тот  день,  когда  один
расправился с бандой Чарли. Я сразу узнал ее по золотистым волосам на плечах
и голубизне глаз. Она вежливо улыбнулась мне, но смотрела куда-то в  пустоту
и не двигалась, немного удивленная моим молчанием. У нее было самое красивое
лицо, которое можно представить: нежное и грустное... Да, грустное,  похожее
на лица тех людей, которым не хватает  чего-то  жизненно  необходимого.  Она
стояла передо мной, держась очень прямо, и придерживала дверь рукой.
   У меня возникло желание убежать... Убить этого ребенка?  Нет,  Маат,  это
было невозможно! Я не мог сделать  это,  это  казалось  мне  несправедливым,
грязным, бесполезным...
   Тогда она заговорила, и голос ее был таким же нежным, как сама.
   - Дядя звонил мне. Вы пришли по его поручению? Я пробормотал что-то.  Эта
скотина еще посмел предупредить ее о моем  приходе,  чтобы  быть  совершенно
уверенным: смерть придет к ней в тот час, который он назначил!
   - Входите, пожалуйста, - предложила она. Я пошел за ней  с  самым  глупым
видом. Она шла впереди, нащупывая углы мебели рукой. Не раздумывая,  я  взял
ее за руку.
   - Спасибо, - сказала она, повернувшись ко мне лицом.
   Мне вдруг пришло в голову: уж не выпила ли она чего? Но она была  слишком
мила, чтобы напиваться. Мы вошли в гостиную, где горела  лампа  под  голубым
абажуром. Она сделала жест рукой, приглашая меня сесть. Я  сел,  а  рука  ее
была направлена в пустоту рядом со мной... И тут я  все  понял:  Джил  Скотт
была  слепой!  Она  скрестила  руки  на  коленях,   доверчивая,   слабая   и
улыбающаяся. Вероятно, она ждала, что я заговорю первым,  а  я  все  не  мог
решиться.
   - Почему вы молчите? - спросила она с боязливым удивлением.
   Что я мог сказать ей, Маат? А говорить я должен был, и быстро! Иначе  она
бы в конце концов испугалась.
   - Вы красивы, - сказал я. - Поэтому я смотрю на в