Финеган
неодобрительно посмотрел на Маата.
   - Мне кажется, вы преувеличиваете, - сказал он сухо.
   - А мне -  нет...  Когда  он  прощался  со  мной,  его  лицо  моментально
изменилось. Оно отражало безграничное отчаяние, огромную черную пустоту, где
теплилась последняя надежда. Он был не первый, кто проходил этот путь, а что
можно сделать для них? Только убить, Финеган, только убить. Я видел, как  он
делает усилия, чтобы вернуть хотя бы подобие улыбки. Он знал, что круг скоро
замкнется.
   "Маат, - сказал он мне, - скажите Джил, что я принял смерть достойно".
   Я обещал ему это, и он добавил, смутившись, что меня  особенно  потрясло:
"Даже.., даже если это и не совсем точно".
   Его растерянность передалась мне настолько, что у меня  возникло  желание
побыстрее уйти. Он сам выбрал свою смерть, но это не так уж необычно.
   Вспомните, что сказал Ницше: Разве нельзя  предположить,  что  преступник
будущего сам будет назначать себе наказание, ничего не боясь, в том  смысле,
что закон для себя он выберет сам?.."
   - Это мне представляется верным, - сказал Финеган.
   - Он протянул мне руку, - продолжал Маат, - и мне стыдно сказать,  что  я
не сразу увидел ее. Когда же увидел, то  понял,  что  он  ожидал  последнего
человеческого жеста, что еще раз хотел приобщиться к  человеческому  роду...
Редкий жест в таких обстоятельствах... Я пожал  его  руку.  Он  поблагодарил
меня и объяснил очень естественно: "Я говорю вам спасибо, Маат,  потому  что
вам это не противно".  Потом  он  сказал  последние  слова,  слова,  которые
обобщали все, и голос его при этом был  почти  веселым,  когда  он  добавил:
"Знаете, у меня много раз появлялось желание вас убить..."
   Финеган кашлянул, вытянул пальцы и стал внимательно рассматривать ногти.
   - Черный Ангел был слишком уверен в своих силах, - тихо подытожил Маат. -
Поэтому его смерть стала всего лишь жалким олицетворением его  жажды  жизни.