ас. Мне кажется, в  этом
нет ничего плохого?
   Она наклонила голову. Ее скрещенные  на  коленях  руки  сделали  движение
снизу вверх, и она засмеялась, сильно смутившись. Ее  волосы  блестели,  как
золото.
   - Не нужно говорить со мной так, - сказала она.  -  Скажите,  пожалуйста,
свое имя.
   - Бен Свид.
   Она вздрогнула. Я сразу прикусил язык, заметив в комнате радиоприемник.
   - Скажите, вы действительно слепая?
   - Да, вот уже пять лет.
   - Это тяжелый удар для вас. Должно быть, очень трудно ничего  не  видеть.
Она резко подняла голову.
   - Было трудно. Сейчас я начинаю привыкать. Я чувствую то, чего  не  вижу.
Мир стал для меня игрой в угадайку. И потом, поверьте,  есть  вещи,  которые
лучше не видеть.
   С этим, наконец, надо было  кончать,  и  я  стал  вспоминать  мои  первые
случаи,  чтобы  войти  в  форму...  Ничего  не  получалось,  Маат.   Желание
отсутствовало, левая рука не подчинялась мне.
   Она наклонилась вперед, держа локти на коленях. Каждый  ее  жест  казался
мне совершенным.
   - Зачем вы пришли? - спросила она.
   - Убить вас.
   Мои слова повисли в воздухе, как вонючий дым, нависший  над  спокойствием
ее жизни. Ее рот немного сжался, черты лица заострились, как будто  я  резко
ударил ее.
   Она сказала, выдавив подобие улыбки:
   - Убить меня? Так Дориан хотел этого?!
   - Да, - закричал я, - я пришел, чтобы убить  вас!  Ваш  дядя  Джилки  все
придумал и подготовил. Ему  нужны  ваши  деньги,  у  него  своих,  наверное,
недостаточно! Он думает, что слепые могут  питаться  воздухом,  а  лучше  их
уничтожить. Он убил вашу собаку, но ему не хватает  смелости  закончить  все
самому. Поэтому он обратился ко мне. Это  должно  принести  мне  пять  тысяч
долларов. Такой кучи денег я никогда не видел.
   Что вы думаете об этом? Черт побери! Мне стыдно, что я согласился на это,
и впервые я не решаюсь... Однажды я уже видел вас  в  Ист  Сайде  и  подумал
тогда, что хотел бы еще раз встретить вас. Я не могу объяснить, что со  мной
происходит... Вы здесь одна, и никто не приходит, чтобы  рассказать,  какого
цвета листья на деревьях и тучи на небе. Я все  это  вижу,  но  я  сижу  без
денег, а полиция разыскивает меня вот уже несколько месяцев,  потому  что  я
убийца. И все-таки я кому-то нужен. Джилки сказал себе: "Что ему стоит? Свид
убил столько людей. Убьет и еще одну. Для него это не  имеет  значения.  Ему
это, что высморкаться. Все будет тихо, потому что у меня есть связи,  и  все
от этого выиграют, даже Свид заработает..." Это  он,  должно  быть,  говорил
себе, а я согласился помочь этой акуле отнять у вас то малое, что есть...  Я
ни за что не сделаю вам зла. Я не прикоснусь  к  вам  и  верну  ему  пятьсот
долларов аванса, которые я только что получил. Хоть раз в жизни я буду чист!
   Я давно все потерял. Это пришло ко мне неизвестно как и, поскольку  я  не
знал раскаяния, я не мог остановиться... После первого убийства остановиться
трудно. Я обречен, я знаю, как кончу, но мне  все  равно...  Боже!  Мне  все
равно! Пусть это будет так.
   Она слушала меня и не пыталась прервать. Вся бледная,  она  дрожала,  как
будто я передал ей часть того холода, который был во мне. Ее  мертвые  глаза
плакали.
   - Почему вы говорите мне все это? - спросила она.
   - Мне нужно было высказаться...
   - Но это страшнее, чем быть слепой! Как вы, должно быть страдаете!
   - Я всегда был несчастным, но остальные  смеялись  над  моим  несчастьем.
Чей-то недостаток всегда вызывает смех у того, кто счастлив. Я думаю об этом
уже довольно долго. Женщина, которую я любил, убита. У  меня  слишком  много
мыслей, слишком много теней. Это - как чума, разрушающая меня.
   Почему я рассказываю вам  все  это?  Не  знаю.  Я  остался  один  в  этом
проклятом мире! Я сам  создал  вокруг  себя  пустоту.  И  если  мне  суждено
погибнуть когда-нибудь в одной из переделок,  тому,  кто  будет  целиться  в
меня, придется стрелять издалека. К Черному Ангелу нельзя  приблизиться,  не
рискуя своей шкурой. Говорят, у убийц нет души, им удалось убить ее вместе с
жертвой. Пропади я пропадом, если это правда!
   Рядом с Джил у меня было лишь одно желание, Маат: убраться  и  побыстрее.
Зачем оставаться, охваченному этим жутким страхом, который крепко  засел  во
мне?.. Выстрелить в себя? Но именно это было единственное,  чего  я  не  мог
сделать! Я испугался смерти, вы понимаете?  Я  испугался  смерти  и  себя...
Много раз я пытался внушить вам, что я смелый. Это была шутка,  Маат.  Я  не
хочу умирать...
   - Что вы собираетесь делать? - спросила Джил.
   - Буду делать то, что умею, пока не попадусь, - ответил я. - Вот увидите,
они ни за что не убьют меня с первого раза.
   Она неподвижно сидела в своем кресле. О чем она думала? Что понимала  она
во всей этой мешанине? Я выложил ей все, не сумев удержаться, и почувствовал
облегчение. Тогда я внезапно сказал:
   - Вы можете оказать мне одну услугу? Позвоните в полицию и скажите, что я
у вас дома. Я сдамся им, но не надо медлить.
   Сказав это, я достал пистолет и положил ей на колени. Она дотронулась  до
него кончиками пальцев и стала  поглаживать  рукоятку,  как  будто  та  была
живая.
   - Я не могу это сделать, - сказала она. - Я не испытываю ненависти к вам.
   - Подумайте об обществе, - усмехнулся я.
   - Я никому ничего не должна. Бен, уезжайте из этой  страны,  постарайтесь
все забыть и перестаньте убивать.
   - Я ничего не забуду, - сказал я. - Это невозможно. Звоните в полицию.  Я
не всегда буду в таком состоянии, как сейчас. Вы меня образумили, но  откуда
я знаю, сколько времени это продлится? Приятно чувствовать себя спокойным  -
это то, что я обрел благодаря вам. Поэтому воспользуйтесь  этим  и  сделайте
то, что я говорю вам.
   Она отказалась и положила пистолет на маленький столик около себя.
   - Если вы хотите, чтобы я помогла вам, я сделаю это, - сказала она. -  Вы
боретесь  против  себя  самого,  как  когда-то   боролась   я.   Попытайтесь
представить себе, что вы ничего не видите.  Закройте  глаза  всего  на  пять
минут и все время повторяйте, что  никогда  больше  не  увидите  света...  Я
пыталась убить себя, но не смогла.
   Она протянула мне руку:
   - Посмотрите на запястье.
   Я увидел шрам, который шел от запястья до самой середины предплечья.  Как
она поработала бритвой! Я держал ее руку в своей, и она  ничего  не  делала,
чтобы освободиться. Я чувствовал, как кровь пульсирует в вене под шрамом.
   - Больше я никогда не пыталась сделать это. Я  старалась  привыкнуть.  Вы
находитесь еще в большей тьме, чем  я.  Думаю,  стоит  попробовать  отыскать
свет. Это не правильно - считать, что все потеряно. Надо  выбирать,  Бен,  -
измениться или пропасть.
   Она была права, Маат. Но  поздно!  Что  я  мог  сделать,  предоставленный
самому себе? Мне нужно было искать мир,  придуманный  специально  для  меня,
мир, в котором будут только такие, как  Сандра  и  Джил.  Так?..  Рука  Джил
сжимала мою, теплая и добрая. От нее не пахло духами, был  только  запах  ее
кожи, и это было приятно.
   - О'кей, - сказал я. - Я верну деньги Джилки и скоро вернусь, Джил. Пока.
   - Приходите, - сказала она радостно. - Ко мне никто никогда не приходит.
   Я выскочил от нее и направился  к  Джилки.  Слуга  пытался  помешать  мне
войти, но я свалил  его  прямым  в  челюсть.  У  меня  не  было  времени  на
разговоры. Я знал, что если верну деньги, мне будет легче последовать совету
Джил. Эти деньги буквально прожигали мне карман. Я прошел в  кабинет  и  уже
собирался повернуть ручку двери, когда услышал голоса.
   - Он придет завтра, - это говорил Джилки. - Когда он войдет, вы сразу  же
позвоните в полицию, Бэртонз. Ну, а вознаграждение мы поделим.
   - Спасибо, г-н Джилки,  -  ответил  второй,  -  Этого  Свида  схватят,  и
электрический стул ему обеспечен. Я вытащил пистолет и толкнул дверь:
   - Привет. Вы говорили обо мне?
   Дружок Джилки сделал движение, которое я как  раз  не  советовал  бы  ему
делать. Он растянулся на полу с двумя пулями в животе.
   Я улыбнулся Джилки:
   - Рад снова видеть вас. Вы - дерьмо, Джилки, и мне  приятно  сказать  вам
это.
   Он попятился к стене, и пот покатился у него по лицу.
   - Я пошутил! - сказал он.
   - Ну и наглец! Послушайте,  я  только  что  разговаривал  с  Джил  Скотт.
Убивать я буду не ее, а вас. И закончу на этом.
   - Вас отправят на стул, Свид. Я стал шарить в кармане, продолжая  держать
его на мушке. Скомкав деньги, я бросил их ему в морду.
   - Вот ваши бабки. Я просто хотел отдать их вам, но  сейчас  к  ним  будет
небольшая добавка.
   Его губы дрожали и кривились, а руки он вытянул вперед, как  будто  хотел
оттолкнуть то, что должно было вылететь из дула пистолета.
   - Не делайте этого, Свид - закричал он. - Я отдам их вам, эти пять тысяч,
и даже могу удвоить эту сумму, если хотите.
   - Мне нужно больше, - сказал я.
   - Двадцать тысяч? Это большие деньги, но они будут ваши,  обещаю!  В  его
глазах был животный страх.
   - Деньги меня не интересуют, - сказал я.
   - Что же тогда?
   - Ваша шкура, Джилки, и я получу ее. Я выстрелил, и  он,  перекосив  рот,
упал к моим ногам. Я еще трижды выстрелил  в  его  лицо.  Бен  усмехнулся  и
добавил:
   - Дайте мне еще сигарету, Маат.
   Маат протянул ему пачку сигарет и спички.
   - Когда я вернулся к Джил, - продолжал Бен, - сердце у меня  стучало,  но
чувствовал я себя счастливым. Только что  благодаря  мне  мир  избавился  от
отвратительного чудовища. Джил подошла  открывать  все  так  же  медленно  и
нерешительно, как в первый раз.
   - Это Бен, - сказал я.
   Я взял ее за руку и закрыл дверь ногой.
   - Все в порядке, Джил. Я только что убил Джилки  и  того,  другого.  Меня
вынудили.
   В нескольких словах я рассказал ей, что произошло. Я ввел ее в гостиную и
усадил в кресло. Телефон стоял рядом, я протянул ей трубку.
   - Вперед, Джи, - приказал я. - Звоните быстрее.
   - Почему вы сами не позвонили туда? Почему я должна делать это? Разве  вы
не видите, то, что вы заставляете меня сделать, - ужасно?!
   - Возможно, - сказал я твердо, - но сделать это должны именно вы.  Вы  не
можете видеть меня, поэтому для вас это не имеет значения. Представьте,  что
я - ничто. Вы вообразили, что мне  достаточно  захотеть,  чтобы  я  перестал
убивать. Теперь вы видите, что это глупость. Я не могу вернуться назад:  при
первой же возможности я снова буду убивать.
   - Вы сделали это нарочно! Я улыбнулся и тихо сказал:
   - Я всегда делаю нарочно.
   Она закрыла глаза и на мгновенье прислонилась к спинке кресла. Я взял  ее
руку в свои и положил на трубку телефона. Дрожащей рукой она набрала номер:
   - Полиция? С вами говорит Джил Скотт из  меблированных  комнат  Хаббарта.
Немедленно приезжайте. Здесь Бен Свид. Он только что убил двух человек.
   Трубку повесил я сам. Щеки ее были мокрыми от слез. Я  сел  у  ее  ног  и
положил голову ей на колени.
   - Теперь все кончено, Джил, спасибо.
   Я чувствовал себя освобожденным. Она положила руку мне на голову... Какая
нежная это была рука, Маат! Она не убирала ее до самого прихода полиции.
   Поскольку на звонок никто не отзывался, они взломали дверь и ворвались  в
комнату, как ураган. Смешно было смотреть на них! Их было много,  у  всех  -
автоматы и газовые винтовки.  Впереди  -  какой-то  толстяк  в  гражданском,
похожий на собаку. Он подошел ко мне со свирепым видом, но то,  что  увидел,
приковало его к полу.
   - Ничего себе! - сказал он довольно громко,  в  то  время  как  остальные
столпились за его спиной и наслаждались спектаклем.
   Я спокойно встал и бросил пистолет на ковер.
   - Вы, вероятно, этого ждали? - спросил я. Мне было забавно смотреть на их
испуганные морды. Я услышал за спиной плач и повернулся к Джил.  Я  взял  ее
под руку, чтобы помочь встать на ноги.
   - Это не стоит ваших слез, - сказал я ей. - Представьте, что все  это  не
больше, чем кино, и увидите - это скоро пройдет.
   Я поцеловал ее шрам на руке, затем полицейский подошел  и  взял  меня  за
руку. Он на всякий случай похлопал по моим карманам, но там ничего не было.
   - Руки вперед, - сказал он.
   - Минуту. Постарайтесь не забыть,  что  задержать  меня  без  ущерба  для
здоровья вам удалось благодаря Джил Скотт. Награда принадлежит ей.
   - Нет! - воскликнула она.
   - А вы помолчите! Это вам вреда не принесет, об остальном не заботьтесь.
   Наручники клацнули на моих запястьях, и меня быстро увели.
   Бен глубоко вздохнул.
   - Вот, Маат, теперь все... Я благодарен Джил за то, что она позволила мне
уйти красиво. Так уж произошло. Завтра  для  меня  большой  день.  А  сейчас
оставьте меня одного. У меня осталось не много времени, а еще  нужно  многое
сказать мысленно двум женщинам, которых я любил. Зайдите немного позже, и я,
возможно, расскажу вам еще одну глупость...

Глава 8

   - Это произойдет сегодня, Маат,  сегодня!  Из-за  меня  свет  на  секунду
ослабнет. Он станет желтым как раз на то время,  которое  необходимо,  чтобы
ток вошел мне в голову. Я больше не увижу его, и  потому  я  начинаю  любить
свет именно сейчас.
   Я подписал себе приговор своей же рукой, и Бен Свид теперь  -  не  больше
чем труп, которых он  много  оставил  на  своем  пути...  Рассмешит  ли  это
кого-нибудь, Маат?.. Погодите, останьтесь,  не  бросайте  меня.  Так  тяжело
ждать! Никогда не поверил бы, что это так тяжело. Мне жалко  каждую  минуту,
которая уходит... Прошлой ночью я хотел уснуть, но не смог сомкнуть глаз  ни
на секунду. Я выкурил все, что оставалось от ваших сигарет, и сейчас  умираю
от жажды... Жажду я могу пересилить. Есть отличное средство утолить ее, и  я
не буду просить воды.
   Что вы думаете обо мне, Маат?.. Вы не хотите осуждать  меня,  потому  что
это уже сделано? А имеет ли это значение?.. Правда в  том,  что  вы  делаете
свою работу и не заботитесь об остальном. Я был  интересен  вам  только  как
любопытная вещь, а сейчас вас может заинтересовать другая...  И  это  вполне
естественно: вы один будете знать их. Вас это радует, не  так  ли?..  Нет?..
Извините, Маат, я несправедлив к вам, не надо обижаться на меня. Я, конечно,
не могу сказать вам встать на мое место, но все-таки постарайтесь понять.  Я
знаю, вы - самый лучший, и вы бы сделали то же самое, что  и  Гарри  Рэншоу,
если бы вам предоставилась возможность. Догадываюсь,  сколько  терпения  вам
потребовалось, чтобы выслушать мою историю. Который час, Маат?..
   Я боюсь, и больше нет смысла скрывать это. Боюсь так, что у меня  сжимает
живот...
   Маат, я не был знаком с Джил Скотт и двух часов, но  иногда  бывает,  что
это время может длиться дольше, чем вся жизнь. Будь я с ней, я, может  быть,
стал бы человеком. Но что она могла понять из того, что я  говорил  ей?..  Я
схожу с ума от мысли, что она может подумать, будто я -  зверь.  А  что  она
может думать еще? Я во всем признался ей, и это заставило ее заплакать.  Она
вместе со мной опустилась в мою грязь и увидела  все  своим  сердцем.  Я  не
гангстер. Убивая, я только один раз получил  деньги,  а  это  немного,  если
хорошо подумать. Если бы каждое убийство приносило мне  тысячу  долларов,  у
меня действительно была бы причина продолжать. Но этого не было. Типы  вроде
Монка Сэлто или Дориана Джилки были настоящими преступниками, потому что их,
подонков, интересовали только деньги. Настоящие гангстеры - они, а не я...
   Который час?
   Ну, что ж, время идет. Остался всего лишь час. Шестьдесят минут, как меня
учили в школе...
   Маат, расскажите мне немного о городе. Что там происходит? О чем пишут  в
газетах? Что говорят о Черном Ангеле?.. Могу поспорить, кое-кому стало легче
дышать от мысли, что меня скоро поджарят.
   Ну, Маат, говорите... Мне больше нечего вам сказать...

***

   Дэн Финеган, директор тюрьмы, предложил Маату маленькую кубинскую сигару.
Спичку он поднес с крайней почтительностью.
   - Спасибо, - сказал Маат и удобно скрестил ноги.
   - Итак, - спросил Финеган, - когда вы уезжаете в Вашингтон?
   - Чем раньше, тем лучше для меня, - ответил Маат.  Он  вдохнул  ароматный
дым, пощупал хрустящую сигару и с уважением опять зажал ее губами.
   - Моя работа закончена, - добавил он, - и,  признаюсь  вам,  мне  надоело
играть роль тупого надзирателя.
   - Эта роль вам прекрасно удавалась, - улыбнулся Финеган.
   Маат пожал плечами и поглубже втиснулся  в  кресло.  Пальцем  он  сбросил
пепел, который упал на его безукоризненный светло-коричневый костюм.
   -  Может  быть,  даже  слишком  хорошо,  -  проворчал  он.  -  Я   просто
злоупотребил доверием этого бедняги самым ужасным образом.
   Финеган слегка повел рукой.
   - Это не имеет значения, - сказал он.  -  Как  личности,  эти  убийцы,  в
основном,  не  интересны.  В  данном  случае  имеет  значение   ваш   доклад
федеральным  властям.  Я  уверен,  что  психологический  отдел   плодотворно
воспользуется  результатами  ваших  наблюдений.  Если  верить  слухам,  ваша
репутация намного превосходит потребности ФБР.
   Маат не ответил на комплимент. Он меланхолично смотрел на свою сигару.
   - Этот Бен Свид психологически представлял собой очень сложный случай,  -
сказал он. - Я не уверен, что понял его до конца. Я видел, что в нем спрятан
мир  -  темный,  незаконченный  и,   несмотря   ни   на   что,   чрезвычайно
жизнеспособный. Этот мир напрасных надежд и  волнений  составляют  призраки,
низменные по характеру комплексы, неудовлетворенность и ненависть. Этот  мир
является  прекрасным  примером  пароксизма.  В   целом   это   был   человек
незаурядного ума, конечно, одностороннего, но в котором не  было  ни  грамма
безумия. Он понимал, что ничего не добился. Его ум и инстинкт  доказали  ему
бесполезность этого короткого периода  жестокой  борьбы.  Свое  единственное
богатство, богатство, которое имеет каждый из  нас,  он  вот  уже  час,  как
потерял.
   - Каждому - свое, Маат, здесь ничего не поделаешь, - возразил Финеган.  -
Откуда это сочувствие? Маат поднял голову.
   - Сочувствие? - повторил он резко. Он задумался, улыбнулся и продолжил:
   - Вы правы, это именно то слово. Мне жаль, что Свиду не повезло в  жизни.
Я не говорю, что он был бы, как все, но пусть у него остался  хотя  бы  один
шанс. Я считаю, что это несправедливо и незаслуженно. В конце  концов,  черт
возьми, не все  сексуально  ущербные,  которые  стали  такими  в  результате
болезни или несчастного случая, обязательно становятся  монстрами.  В  наших
городах живет достаточное количество импотентов, но преступников среди них в
среднем значительно меньше, чем в таком же количестве нормальных людей.
   - Это доказывает, что беда не в этом, - рассеянно сказал Финеган.
   - Конечно, беда не в этом! Дело в другом - в людях, которые называют себя
нормальными.  Свид  начал  убивать,  потому  что  они   смеялись   над   его
ущербностью, потому что об этом знали. Он убежал от своего стыда при  помощи
силы, убийства. Удовольствие, которое он в этом нашел, сохранялось  недолго.
Он пичкал себя убийством, как наркотиком, и умер от этого.
   Финеган затянулся сигаретой и как будто заинтересовался.
   - И как же это происходило?
   - Вначале все шло неплохо, - сказал Маат, - но до кризиса было  недалеко.
Блок смертников - это адская пытка, даже для такого случайного человека, как
я... Свид умирал тяжело, Финеган. Когда я в последний раз уходил от него,  я
прочитал в его взгляде все, что ему предстояло  испытать.  Он  посмотрел  на
меня этими ледяными и одновременно странно чувственными  глазами  настоящего
убийцы. Вся невероятная жестокость его жизни ушла из этого взгляда, пропала,
как  туман.  Осталось  только  непередаваемое  одиночество  его  души,   его
беспомощный страх, его неосознанная чистота. На его  лице  проявились  следы
причиненных им смертей. Каждая такая смерть  как  бы  оцарапала  его.  Самым
страшным из всех убитых был он. Все, что в  нем  было  хорошего  и  чистого,
исчезло  под  этой  маской  скопившейся  и  всепожирающей   грязи.