и бы. Это риск. Видишь ли, Бен, я знала  много  мужчин.
Все они хотели обмануть меня, одни потому, что хотели меня, другие -  потому
что хотели  мои  деньги.  И  они  втягивали  меня  в  свои  грязные  истории
исключительно из жадности. Ты, я уверена, никогда не сделал бы этого.
   Я действительно не собирался делать ей ничего плохого.  Как  можно  такое
предположить! Услышав это, она наклонилась ко мне и поцеловала.
   Бен повернул голову в сторону Маата и самым естественным тоном продолжал:
   - До чего же она была упряма! Я не препятствовал ей. А почему,  если  это
ей нравилось?
   - Твои губы такие холодные! - сказала она. Мне так не казалось,  но  она,
наверное, знала лучше меня... Все это осталось  в  моей  памяти,  как  будто
разговор с Сандрой происходил вчера. А ведь это,  Маат,  было  давно.  Может
быть, времени с тех пор прошло не так уж много, но ничего не поделаешь:  вся
моя жизнь уложится в  несколько  месяцев.  Даже  года  не  будет,  если  все
сложить. И несмотря на это я многое знаю, Маат. Я знаю больше,  чем  старик,
который вкалывал всю жизнь и до самой смерти  копил  жизненный  опыт.  Он  с
грустью засмеялся и добавил для себя:
   - Все это очень глупо.
   Дверь в коридоре открылась. Раздались шаги и голоса.
   - Сегодня день пастора,  -  сказал  Маат.  Бен  выпрямился,  опершись  на
кулаки. Темное облако пробежало в его глазах. Маат вышел из камеры.
   - Не оставляйте меня, Маат! Не оставляйте меня одного!
   - Я сейчас вернусь, Бен. Это недолго.
   Бен бросился к решетке и ухватился за нее. Процессия  прошла  перед  ним,
Маат - впереди. Четверо надзирателей окружали  пастора  О'Хиггинса,  который
продолжал читать свою толстую книгу. Казалось, он похудел, и  брюки  на  нем
обвисли. Проходя мимо, он поднял глаза и посмотрел на Бена, заложив страницу
пальцем.
   Он бросил Бену:
   - Не создавайте для себя мир в последние дни. Нет  наказания  слаще,  чем
смерть.
   Наклоняя голову, Бен ударился о решетку. Фаланги его пальцев побелели.
   - Маат, - пробормотал он, чувствуя себя совершенно потерянным.
   Он не видел, как свет стал желтым. Он почувствовал это спиной, как  будто
кто-то дотронулся холодной рукой.  Он  стоял  к  ослабевшему  на  миг  свету
спиной, потому  что  знал:  лицо  не  выдержит  этого  ока  смерти.  Ресницы
причиняли ему боль, он с силой прижимал их к белкам глаз.
   Когда Бен снова открыл глаза, все уже было по-прежнему. Он  вытянулся  на
животе. Незнакомый огонь жег его мысли, огонь очистительный и добрый.
   Маат бесшумно вернулся, прислонился к решетке. Бен лежал без движения,  и
Маат с любопытством смотрел на неподвижное тело,  освещенное  резким  светом
лампы. Бену навязывали другую правду, и Маат не завидовал ему.
   - Все кончено, - сказал он, стараясь быть спокойным.
   Бен медленно перевернулся  на  спину,  пошарил  рукой  по  одеялу,  нашел
сигареты. Маат дал ему прикурить.
   - Спасибо, - выдохнул Бен.
   Он с жадностью втягивал в себя  дым,  стараясь,  чтобы  эти  сизые  клубы
успокоили его.
   - Осталось всего четыре дня, Маат. Это не так уж много часов, не так ли?
   - Еще довольно много. Не думайте об этом.
   - Не думать об этом?! - воскликнул Бен. - Легко говорить,  когда  знаешь,
что жить тебе еще много лет! Мне-то осталось всего ничего!.. Часы,  Маат,  и
часы очень короткие!
   "Шесть дней - это долго, когда это все, что осталось, - вспомнил Маат.  -
Не так уж и долго, в конце концов".
   - Думаю, Сандра считала вас смелым? - просто спросил он.
   Выражение тревоги исчезло с лица Бена. Улыбка  тронула  уголки  его  губ,
когда он стряхивал пепел.
   - Она верила в меня, Маат. Я дал  ей  множество  доказательств,  что  она
может верить в меня. И я едва не убил ее, когда однажды ей пришло в  голову,
что она знает больше меня. На чем я остановился?
   - Вы говорили, что она поцеловала вас. Что вы сделали потом?
   - А вы любопытны! Ну ладно, слушайте дальше. Лучше говорить об этом,  чем
думать о чем-то другом. Может, вы думаете, что она на этом остановилась? Как
бы не так! Она повела меня в свою комнату  и,  ни  слова  не  говоря,  стала
снимать платье. Все, чего я сильнее всего боялся, как раз и  происходило  со
мной!
   Сандра на самом деле ничего не поняла. Я боялся  сказать  ей.  У  каждого
свои слабости, не так ли? Во всяком случае, вид у меня, видимо, был довольно
глупый, потому что она стала смеяться.
   - Раздевайся, Бен, - сказала она. - Я тоже хочу тебя, но по-своему.
   Вы не можете представить, что со мной происходило! Это  было  безумие.  Я
снял пиджак. Глядя на нее, я почти страдал. В животе у  меня  похолодело,  я
жадно глотал воздух, как будто мне не хватало его.  Это  было  ужаснее,  чем
тогда, в прошлом.
   Его голос стал глухим, торопливым и беспокойным.
   - Убить ее, Маат? Я не мог это сделать. Я был не в состоянии броситься на
нее и убить. Внутри я весь дрожал, как котенок, которого кинули  в  воду.  Я
ничего не мог с собой поделать. Ничего, черт возьми!.. Я был обязан ей всем:
крышей над головой и едой, деньгами и этими проклятыми шмотками, которые  ей
бы хотелось, чтобы я снял. Каждый честен по-своему, черт меня  подери!  Есть
вещи невозможные, Маат. Вы понимаете, что я хочу сказать?
   - Конечно, понимаю, - ответил Маат.
   - С какой-нибудь другой все было бы проще простого. Я бы с ней уже  давно
покончил, но только не с Сандрой. Скажите, что вы сделали бы на моем  месте?
Сдерживаясь, я мучился,  а  левая  рука  тряслась,  как  железный  прут,  по
которому бьют молотком. Она дрожала, эта рука наркомана смерти...
   Что я мог сделать? Она была здесь, рядом со мной, я видел  ее  прекрасную
шею и улыбающиеся губы, и всю ее, которая ждала от меня того, что я  не  мог
ей дать... Я лучше пустил бы себе пулю в лоб, чем... Я бы мог  убить  Фэтти,
несмотря на нашу дружбу и все, что он сделал для меня... Да, черт возьми!  Я
с радостью разорвал бы его, окажись он рядом!
   Внезапно Бен рассмеялся по-детски звонким смехом:
   - А его, беднягу, несло от персикового мороженого! И снова голос его стал
серьезным:
   - К счастью для него!.. Испытывая  нестерпимую  муку,  я  сжал  кулаки  и
подошел к Сандре. Она гладила свои волосы, совершенно голая в розовом  свете
лампы. Она улыбалась мне, глаза ее нежно блестели.  Я  быстро  прицелился  и
достал ее кулаком в подбородок. Она перевернулась и  растянулась  на  ковре,
слабо вскрикнув от удивления...
   Бен провел рукой по лбу и вытер выступивший пот,  затем  прикрыл  ладонью
глаза, будто  хотел  отогнать  от  себя  этот  кошмар.  Затем  откашлялся  и
продолжал:
   - Ударив ее, я был уверен, что больше не  причиню  ей  вреда.  Я  вовремя
вспомнил о том, что произошло с Хилькой Рэнсон. Это и спасло Сандру...
   Я  вышел  из  комнаты  и  выпил  бурбона  прямо  из  бутылки.  Постепенно
успокоился. Как только пришел в себя, вернулся в  соседнюю  комнату.  Сандра
была в сознании, я помог ей надеть халат. Она еще  плохо  стояла  на  ногах,
бедная девочка! Я избегал смотреть на нее, и это было легко,  потому  что  в
глазах у меня стоял туман. Она молча прилегла на кровать, я сел рядом. Тогда
она обхватила мою голову руками и посмотрела прямо в глаза:
   - Бедный малыш. Бедный малыш, который не захотел этого...
   На подбородке у нее образовалась маленькая шишка, до которой  я  смущенно
дотронулся пальцем. Сандра с грустью смотрела на меня. Я видел, что  она  не
сердится, и положил голову ей на плечо. Тепло ее тела было приятно мне.  Это
напоминало время, когда я был совсем маленьким и болел.
   - Не делай этого больше, - сказал я ей на ухо. - Я  едва  не  убил  тебя.
Если бы на твоем месте была другая, она была бы сейчас мертва.
   - Ты испытывал бы угрызения совести? - спросила она.
   - Да. Ты была так добра ко мне. Это мне  и  помешало.  Однако  если  тебе
вздумается повторить, возможно, я не смогу сдержать себя. Мое  удовольствие,
Сандра, - это женская шея. Постарайся понять. Это то же самое, как  если  бы
ты предложила собаке стакан виски  вместо  ее  кости.  Ты  любишь  виски,  и
хочешь, чтобы она любила его,  как  и  ты.  Но  это  невозможно,  Сандра.  Я
предпочитаю свою кость, даже если на ней уже не осталось мяса. И  ничего  не
могу поделать, я не виноват. Знаю, это ужасно, это  ненормально.  Сегодня  я
впервые понял, как это отвратительно. Возможно, похоже на то, как насилуют.
   Послушай, Сандра, когда мы будем одни, постарайся делать так, чтобы иметь
под рукой пушку. Я многого не знал из того, что узнал за десять минут.  Твое
плечо нежно и приятно. Я хотел бы сойти с ума, но не могу. В этом вся беда.
   - Успокойся, - сказала она. - Ничего не говори.
   - Возьми пистолет, Сандра.
   Она  улыбнулась  и  поцеловала  меня  еще  раз,  но  уже  по-другому.   Я
почувствовал это. И все-таки я оставался в своей яме и знал, что никогда  не
смогу вернуться на поверхность: мне не хватит на это времени. И долго  ждать
не пришлось. Напротив, все случилось очень быстро!
   Он бросил сигарету и продолжал:
   - Я отвратителен, Маат, но я не виноват в этом. С тех пор,  как  я  узнал
Сандру, в глубине души я чувствовал, что когда-нибудь проиграю... Перед вами
я часто стараюсь  выглядеть  жестоким.  Это  не  правда.  Он  приподнялся  и
посмотрел на Маата:
   - Я не боюсь подохнуть не потому, что  мне  на  все  наплевать.  Мне  все
надоело. Вы слышите: надоело! До крайности, до тошноты!
   Бен опустил глаза, встретившись взглядом с Маатом:
   - Я повторил Сандре, чтобы она держала пистолет при себе и без  колебаний
стреляла.
   - Не беспокойся, - ответила она. - И потом, Бен, ты знаешь, я сильная.
   Тогда я показал ей двадцатипятицентовик, который был у  меня  в  кармане.
Пока я боролся с собой, чтобы не прикончить ее, я  согнул  монету  пальцами.
Как картонку.
   - Как картонку? - недоверчиво переспросил Маат. - Неужели это возможно?
   Бен сунул руку в карман и бросил согнутую монету Маату на колени.
   - Это сувенир, - сказал он. -  Когда  меня..,  ну,  одним  словом,  после
этого.., я бы хотел, чтобы вы отправили ее одному человеку.
   - Кому?
   - Джилл Скотт, Хоббарт Билдинг, Амстердам Авеню... Сделаете?
   - Обещаю вам, - произнес Маат, записывая адрес.

Глава 4

   - Это замечательно, что вам разрешили беседовать со мной, - сказал Бен. -
Вы скрашиваете мое одиночество. Если бы не вы, мои  последние  дни  были  бы
вовсе жуткими. Как я говорил вам  раньше,  когда  мы  только  познакомились,
многое вспоминается, когда подходишь к последней черте. Лучше быть с кем-то,
кто может разделить это с вами. Заметьте: принимать события со смехом  легко
при условии, что не слишком задумываешься над ними. При их осмыслении трудно
поверить в то, что происходящее  с  вами  вдруг  кажется  смешным...  Вы  не
угостите меня сигаретой? Маат протянул ему новую пачку.
   - Огромное спасибо, как говорил один актер в кино...  Сейчас,  Маат,  мне
совсем не смешно вспоминать то, что произошло со мной в последние месяцы. Вы
меня достаточно хорошо знаете, чтобы видеть, когда  я  шучу,  а  когда  нет.
Сейчас мне не до смеха. И вообще, я уже давно не Смеялся.  Думаю,  это  ушло
вместе с остальным. И я  ничего  не  могу  поделать.  Во  мне  бродит  много
призраков. Призраков, которым на меня наплевать. Они насмехаются надо  мной,
и я не могу избавиться от них. Вы  знаете,  убийство  -  это,  говорят,  как
наркотик. Все было бы о'кей, если бы эффект оставался постоянным.  Но  этого
как раз нет. И никогда не будет.  Чем  больше  людей  убиваешь,  тем  больше
хочется убивать. В этом вся сложность и ужас. Конечно, я бы мог вам солгать,
выдумывая что-то другое, но зачем?
   Бен на секунду задумался, а потом с оттенком горечи сказал:
   - Если разобраться, жизнь очень несправедлива. Вот,  например,  на  войне
вас заставляют убивать кого-то, кто вам совершенно ничего не сделал  и  кого
вы даже не знаете. Разница между ним и вами состоит лишь в том, что вы одеты
в форму другого цвета. Чем больше людей вы убьете, тем больше у  вас  шансов
получить медаль на грудь. Разве подобные вещи не идиотизм? В  обычной  жизни
все не так... Ты убил? Хорошо. Ты, дорогуша, готов для шашлыка, и  никто  не
будет стесняться называть тебя преступником и последним из подонков.
   Он презрительно выдохнул дым и сказал, жестикулируя рукой с сигаретой:
   - Что касается меня, то меня сводит с ума, когда из нас стараются создать
машину, которая должна делать одно и не делать  другого,  потому  что  этого
хочет закон... Закон!  Черт  бы  его  побрал!  Должно  быть,  те,  кто  нами
руководит, считают нас полоумными, если заставляют считаться с этими убогими
глупостями. И никто никогда не  спросит,  как  вы  сами  понимаете  то,  что
происходит. Ничего подобного! Почему? Да потому, что это - закон.
   Маат бросил короткий взгляд на рукав своей формы.
   - Для таких, как я, - сказал он, - закон - это  двадцать  два  доллара  в
неделю плюс кормежка.
   - Вам платят не за все, что вам приходится делать. Ваш  закон  не  такой,
как мой, но не это главное: главное - как мы его понимаем. Вы многое знаете,
Маат, и уж наверняка лучше, чем мне, вам известно, что  я  имею  в  виду.  Я
прав, и догадываюсь, вы согласны со мной. Вы для меня, как брат, Маат!..
   - Это как понимать?
   - Я говорю совершенно серьезно. Я не смог совладать с  собой,  когда  еще
было время. Может быть, потому, что мир был не особенно нежен со мной?..  Ну
ладно, хватит! Слишком много болтовни. Если я такой,  как  есть,  значит,  я
должен быть таким. Больше об этом говорить не стоит.
   Мне кажется, не следовало рассказывать вам о Сандре. После  ареста  я  не
хотел думать о ней. Но воспоминание само пришло ко мне. Я, наверное,  должен
был пройти через это, чтобы мой рассказ был  более  убедительным.  Приказать
себе можно не всегда. Тем не менее, я не жалею, что рассказал.
   - Говорят, это облегчает душу, - заметил Маат. Бен удивленно посмотрел на
него.
   - Как бы то ни было, я - человек, который убил  кучу  людей,  прежде  чем
меня взяли из-за излишнего сострадания...  Да,  дорогой,  сострадания.  И  я
называю это возвращением под фанфары...
   Ну, а что касается продолжения, скажу, что с  Чарли  Рэйнзом  было  много
шума, особенно после того, как я управился с четырьмя его гориллами, которые
даже не успели защититься.
   Через два дня после истории с Фэтти в  танцевальный  зал  Даймонд  Снукер
бросили бомбу. Мы с Сандрой в это  время  прикидывали,  стоит  ли  открывать
игровые залы. Взрывом нас  повалило  на  пол,  и  нам  просто  повезло,  что
остались целы. В полу верхнего этажа была  большая  дыра,  а  часть  потолка
кусками падала нам на головы. Как только мы опомнились, спустились на нижний
этаж, чтобы обсудить происходящее. Появился Фэтти, весь покрытый пылью.
   - Это уж слишком, - сказал он. - Весь зал разнесен в клочья, полно убитых
и раненых!
   Внизу стоял невообразимый шум. Все было вверх дном и перемешалось: столы,
люстра, посетители. На полу  кругом  -  лужи  крови,  так  что  некуда  ногу
поставить. Одним словом, полный разгром.
   Прежде чем мы успели что-нибудь сделать,  появилась  специальная  бригада
полиции. Шеф-инспектор сразу взял Сандру в оборот. Она рассказала  ему  все,
что знала о Сэлто и Рэйнзе. Легавый хотел также  знать,  что  она  думает  о
смерти Карлы и Сэлто. Сандра утверждала, что она здесь ни при чем, и ей  как
будто поверили. По ее словам выходило, что Рэйнз расправился с Сэлто, потому
что тот увел у  него  девушку.  Затем  он  решил  наказать  Сандру,  которая
отказалась покупать у него наркотики и контрабандный алкоголь.
   Я помогал санитарам разносить убитых и раненых по машинам скорой  помощи.
Это было ужасно. Кровавое скопище тел с оторванными конечностями...
   Сандра вынуждена была закрыть клуб. Конечно, в  разгар  сезона  это  было
очень невыгодно. Помещение требовало ремонта, но полиция запретила ей это до
тех пор, пока дело не будет закрыто.  Следствие  могло  продолжаться  долго,
если принять во внимание то, как полиция действует в определенных случаях...
   После  пережитого  кошмара  мы  думали,  что  все  кончено  и  что  Рэйнз
получил-таки то, чего добивался. Как бы не так!
   Однажды вечером Сандру вызвали в полицию, чтобы  взять  показания,  а  по
возвращении она повела меня в гараж  и  показала  свою  машину.  Я  насчитал
одиннадцать отверстий от пуль! Стреляли на  перекрестке  56-й  улицы  и  3-й
авеню. Это было чудо, что Сандра проскочила. В ветровом стекле и на  стороне
водителя было несколько дырок.
   Я страшно разозлился.
   - Черт побери! - закричал я. - Этого я им не прощу! Ты  видела,  кто  это
был?
   Она едва успела заметить машину, стоящую недалеко от перекрестка, которая
с места пыталась обогнать ее. Оттуда открыли огонь. Сандра была уверена: это
конец.
   Но как только поняла, что  они  промахнулись,  изо  всех  сил  нажала  на
акселератор, чтобы оторваться от них. Когда  она  наконец  решилась  сбавить
скорость, той машины уже не было видно.
   - Это становится серьезным, - сказал я, доставая  свой  пистолет.  Сандра
пыталась улыбнуться.
   - Тебе так кажется? - спросила она.
   - Послушай, - продолжал я, - здесь  все  ясно.  Чарли  все  еще  пытается
отомстить тебе. Я не хочу, чтобы платила по счету ты. Я сам займусь  Рэйнзом
и клянусь, что очень быстро найду его. Мне не хотелось бы, чтобы повторилось
то, что произошло сегодня, иначе для тебя это плохо кончится.
   Говоря это, я размахивал своей пушкой над головой. Сандра  забрала  ее  у
меня и вложила в кобуру под моей левой рукой.  Потом  хлопнула  по  плечу  и
сказала:
   - Не сходи с ума.
   - Я убью его, - твердил я. - Я знаю, где его искать.
   - Ты знаешь, где живет Чарли? - удивленно спросила она.
   - Да. У него есть дом на выезде из города  по  дороге,  которая  ведет  в
Филадельфию. Место называется Шью Пойнт или что-то в этом роде. Я  был  там,
поскольку предвидел, что это может пригодиться. Мне шепнул об этом,  Коузлл,
педераст, который держит бар, где подловили друзей Фэтти. Я поговорил с ним,
и он выложил мне все, что я хотел знать. У Рэйнза  есть  еще  дюжина  ребят,
которых собрал он, предвидя потасовку.
   - И Коуэлл не побоялся сказать  тебе  все  это?  Ты  уверен,  что  он  не
предупредит Чарли о твоем визите? Я тихо засмеялся:
   - Мертвые не разговаривают...
   Сандра с ужасом посмотрела на меня. Она не подозревала,  что  я  способен
идти до конца, чтобы получить такие сведения.
   - Так что сейчас, - продолжал я сухо, - не мешай мне, и я  расправлюсь  с
Чарли раз и навсегда.
   - Их двенадцать, Бен, - заметила Сандра. - Да еще Чарли. Что  ты  сможешь
сделать один против них?
   - Фэтти мне поможет.
   Она улыбнулась и обняла меня:
   - Глупый ты малыш! Смелый, но совершенно безрассудный! Ты знаешь,  что  с
тобой будет, если я отпущу тебя? Ты пропадешь ни за  грош.  У  тебя  нет  ни
одного шанса на удачу. Я не хочу, чтобы ты погибал бесполезно,  а  от  того,
что ты сцепишься с Чарли, не будет никакой пользы. Можешь  быть  уверен:  он
ждет ответа  и  готов  отразить  любой  удар.  Нет,  Бен,  здесь  ничего  не
поделаешь. Я не хочу начинать войну против Чарли. И хватит об этом.
   Тогда я схватил ее за плечи. Я не мог смириться с ее решением отступить и
сносить все молча.
   - Я должен серьезно поговорить с тобой, - сказал я - Веришь ты в меня или
нет?
   - Верю, мой дорогой, но этого мало!
   Она попыталась освободиться, но я удержал ее.
   - Не двигайся! - приказал я. - Вот что ты сделаешь.  Тебе  больше  нельзя
оставаться в городе, я уверен, Чарли сделает  все,  чтобы  рано  или  поздно
покончить с тобой. Ты должна спрятаться. Ты все время говоришь обо  мне,  но
совсем не думаешь о том, что может произойти с  тобой.  Я  -  за  то,  чтобы
драться, ты - нет. Поэтому закройся и не спорь о том, чего не знаешь.
   Она удивленно смотрела на меня и видела, что  я  не  шучу.  И,  возможно,
догадывалась, что у меня есть какой-то план.
   - Куда же мне ехать? - спросила она.