ено снарядить флот, собрать все без
исключения корабли и как можно скорее сосредоточить их у Лады для защиты
Милета с моря (Лада – островок, лежащий близ Милета).

8. Затем прибыли ионяне на своих кораблях с воинами и вместе с ними
эолийцы, живущие на Лесбосе. Построены же корабли были в таком вот порядке.
Восточное крыло занимали сами милетяне со своими 80 кораблями. Рядом с ними
стояли приенцы с 12 кораблями и 3 корабля жителей Миунта. Затем следовали
17 кораблей теосцев; за теосцами – хиосцы со 100 кораблями. Возле них
выстроились эрифрейцы и фокейцы. Эритрейцы прислали 8 кораблей, а фокейцы
3. К фокейцам примыкали лесбосцы с 70 кораблями. Наконец, на заднем крыле
стояли самосцы с 60 кораблями. Общее число всех кораблей ионян было 353.

9. Это были корабли ионян. У варваров же было 600 кораблей. Когда
персидский флот и сухопутное войско прибыли в Милетскую землю, то
военачальники персов, увидев множество ионийских кораблей, устрашились и
решили, что не в состоянии одолеть их. Не добившись господства на море,
полагали они, им не взять Милета, и к тому же еще рискуют навлечь на себя
за это немилость Дария. Поэтому персидские военачальники призвали на совет
ионийских тиранов (эти тираны, устраненные Аристагором из Милета, вынуждены
были искать убежища у персов и теперь участвовали в походе на Милет)7.
Вызвав тех из них, кто находился в персидском стане, персидские
военачальники обратились к ним с такими словами: "Ионяне! Пусть каждый из
вас проявит [свою преданность], оказав услугу царскому дому. Попробуйте
склонить ваших сограждан к измене остальным союзникам. Сообщите им это и
скажите, что им вовсе не грозит наказание за мятеж: персы не предадут огню
ни храмы богов, ни их частное имущество и будут обращаться с ними, как и
прежде, милостиво. А если они все же не пойдут на измену, но попытают
счастья в битве, то пригрозите им тем, что их ожидает на самом деле. Ведь в
случае поражения они сами будут проданы в рабство, сыновей их мы оскопим,
дочерей уведем в Бактры, а их родную землю отдадим другим".

10. Так говорили персидские военачальники, а ионийские тираны разослали
вестников к своим землякам передать им предложения персов. Ионяне же (до
них дошли эти условия персов) из бессмысленной гордости8 не пожелали
принять персидских условий и изменить союзникам: воины каждого города
думали, что персы обращаются только к ним одним.

11. Это произошло как раз после прибытия персов к Милету. Затем ионяне,
собравшись у Лады, стали держать совет. На этом совете, кроме некоторых
других, выступил также военачальник фокейцев Дионисий и сказал так: "Наша
участь висит на волоске: или мы будем свободными, или рабами и вдобавок еще
беглыми! Поэтому пусть вас не страшат лишения; теперь вам, конечно,
придется тяжело, но зато вы одолеете врага и завоюете свободу. Напротив,
если вы проявите слабость и неповиновение, то я вовсе не надеюсь, что вам
удастся избежать суровой кары царя за восстание. Итак, послушайте же моего
совета и доверьтесь мне. И я вам обещаю: если только есть на свете
божественная справедливость, то враг или не посмеет вступить в бой, а если
сделает это, то будет разбит наголову".

12. После этой речи ионяне подчинились приказанию Дионисия. Дионисий же
каждый раз, выставляя свои корабли в открытом море в одну линию
[кильватерной колонной], заставлял одни корабли проходить на веслах между
другими9, применяя силу гребцов. При этом он выстраивал воинов [на борту] в
полном вооружении. Остальную часть дня он приказывал кораблям стоять на
якоре, заставляя воинов целый день трудиться. Семь дней подряд ионяне не
выходили из повиновения, выполняя приказания Дионисия. На восьмой же день,
истомленные мучительным трудом под палящим зноем, они подняли ропот,
рассуждая между собою так: "Какое божество мы оскорбили, что претерпеваем
такие муки. Мы совершенно сошли с ума, подчинившись этому болвану фокейцу,
который выставил всего лишь три корабля. Став нашим начальником, он
принялся унижать и мучить нас, и, как видно, много людей уже занемогло, а
другим еще придется испытать ту же участь. Лучше терпеть любую напасть, чем
такие мучения! Лучше даже будущее рабство (как бы тяжело оно ни было), чем
теперешние муки. Давайте же перестанем ему подчиняться!". Так рассуждали
ионяне, и после этого никто уже не хотел повиноваться Дионисию. Тогда
ионяне, разбив палатки на острове (подобно сухопутному войску), стали в
тени предаваться неге, не желая больше возвращаться на корабли для учений.

13. Когда самосские военачальники услышали о таком [настроении] и делах у
ионян, то по совету Эака, сына Силосонта, решили (Эак ведь уже раньше по
приказанию персов предлагал им покинуть ионян) разорвать союз с ионянами.
Самосцы приняли это предложение как из-за полного развала дисциплины у
ионян, так и от того, что теперь им стало совершенно ясно: одолеть царя они
не могут. Ведь они хорошо знали, что одолей они даже теперешний флот
[Дария], то явится другой, впятеро больший. Итак, лишь только самосцы
заметили, что ионяне не проявляют мужества, то нашли в этом предлог [для
измены]: ведь для них было важнее всего спасти от гибели храмы богов и свое
имущество. Эак же, совет которого изменить [союзникам] самосцы приняли, был
сыном Силосонта, внуком Эака и тираном Самоса. Его, как и других ионийских
тиранов, лишил власти Аристагор из Милета.

14. Итак, когда финикийские корабли напали, ионяне также выступили
навстречу врагу, построив свои корабли в два ряда один за другим. Затем
противники стали сближаться и вступили в бой. Я не могу, однако, теперь
точно сказать, кто из ионян в этой битве оказался трусом и кто проявил
доблесть: ведь одни стараются переложить вину на других. Во всяком случае
передают, что все самосские корабли, кроме одиннадцати, по уговору с Эаком
подняли паруса и, покинув боевой строй, взяли курс на Самос. Триерархи этих
кораблей вопреки приказу своих военачальников остались и приняли участие в
битве. И за этот доблестный подвиг власти самосцев повелели начертать на
столпе их имена с прибавлением отчества, а столп этот стоит у них на
рыночной площади. Заметив бегство соседей, лесбосцы также последовали за
самосцами. Так же поступило и большинство [кораблей других городов] ионян10.

15. Среди тех, кто стойко держался в битве, самые жестокие потери понесли
хиосцы. Они совершили блестящие подвиги и не захотели показать себя
трусами. Хиосцы ведь, как было упомянуто выше, выставили 100 кораблей,
причем на каждом из них было по 40 отборных воинов экипажа. При виде измены
большинства союзников хиосцы все же сочли недостойным уподобиться этим
негодяям: сражаясь вместе с немногими оставшимися союзниками, они прорвали
боевую линию врагов и захватили много вражеских кораблей11. При этом,
однако, они и сами потеряли большинство своих кораблей.

16. С уцелевшими кораблями хиосцы бежали на свой остров. А тем хиосцам, чьи
корабли едва держались на плаву от повреждений, пришлось бежать в Микале,
когда враги стали их преследовать. Там они вытащили корабли на берег, а
сами отправились по суше пешком. Во время этого странствования хиосцы
вступили в Эфесскую область. Они пришли, когда эфесские женщины как раз
справляли праздник Фесмофорий. Эфесцы же еще ничего не знали о судьбе
хиосцев. При виде толпы вооруженных людей, проникших в их страну, они были
в полной уверенности, что это – разбойники, явившиеся похитить женщин12.
Весь Эфес вышел на помощь, и хиосцы были перебиты. Такая печальная участь
постигла этих хиосцев.

17. Когда фокеец Дионисий понял, что дело ионян проиграно, он, захватив в
бою три вражеских корабля, однако, не вернулся назад в Фокею: он прекрасно
знал, что и его вместе с остальной Ионией ожидает рабство. Тотчас же после
битвы Дионисий взял курс прямо в Финикию, где ему удалось потопить
[несколько] купеческих кораблей13 и захватить богатую добычу. Затем он
направился в Сикелию. Отправляясь туда, он стал заниматься морским разбоем,
не нападая, впрочем, никогда на эллинские корабли, а только на карфагенские
и тирсенские14.

18. Между тем после победы в морской битве над ионянами персы принялись
осаждать Милет с суши и с моря. Они стали делать подкоп стен и подвезли
всевозможные осадные орудия. На шестой год после восстания Аристагора
персам удалось целиком [вместе с акрополем] овладеть городом. Жителей они
обратили в рабство, так что сбылось прорицание оракула, данное Милету15.

19. И действительно, когда аргосцы вопросили бога в Дельфах о спасении
своего города, им было дано общее [с милетянами] прорицание: часть его
относилась к самим аргосцам, а добавление Пифия изрекла милетянам. Ответ
бога аргосцам я приведу в своем месте, когда мой рассказ дойдет до них.
Оракул же, данный милетянам в их отсутствии, гласил так:

В оное время и ты, о Милет, – зачинатель преступных деяний –
 Многим во снедь ты пойдешь и даром станешь роскошным.
 Многим тогда твои жены косматым ноги умоют.
 Капище ж наше в Дидимах16 возьмут в попеченье другие.

Тогда-то и разразилась над милетянами эта беда, так как большую часть их
мужчин умертвили персы, носившие длинные волосы, а жен и детей их обратили
в рабство. Священный же храмовый участок, а также храм и прорицалище были
разграблены и преданы огню. О сокровищах этого храма я уже нередко упоминал
в другой части моего повествования17.

20. Захваченных в плен милетян персы затем повели в Сусы. Царь Дарий,
впрочем, не причинил им больше никакого зла. Он поселил их у так
называемого Красного моря в городе Ампе; мимо этого города протекает река
Тигр при впадении в море. В Милетской же области персы взяли себе самый
город и окрестную равнину, а горную местность отдали во владение карийцам
из Педас.

21. Когда милетян постигла такая ужасная участь, то город Сибарис не
отплатил им равным за то, что милетяне в свое время сделали для него. Так,
после взятия Сибариса кротонцами (сибариты после разрушения их города
переселились в Лаос и Скидрос) все взрослое население Милета остригло себе
волосы на голове и погрузилось в глубокую скорбь. Ведь из всех городов,
которые я знаю, эти города были связаны между собой наиболее тесными узами
гостеприимства и дружбы. Совершенно по-иному, однако, поступили афиняне,
которые, тяжко скорбя о взятии Милета, выражали свою печаль по-разному.
Так, между прочим, Фриних сочинил драму "Взятие Милета"18, и когда он
поставил ее на сцене, то все зрители залились слезами. Фриних же был
присужден к уплате штрафа в 1000 драхм за то, что напомнил о несчастьях
близких людей. Кроме того, афиняне постановили, чтобы никто не смел
возобновлять постановку этой драмы.

22. Итак, в Милете теперь уже не было больше милетян. На Самосе же
зажиточные граждане вовсе не одобряли образа действий своих военачальников
по отношению к персам. После морской битвы они тотчас собрались на совет и
решили, пока их тиран Эак не успел вернуться в страну, выселиться
куда-нибудь, чтобы, оставаясь на родине, не быть рабами персов и Эака19.
Как раз в это самое время занклейцы, что в Сикелии, отправили послов в
Ионию с приглашением на "Красивый Берег", где они желали основать ионийский
город. А этот так называемый "Красивый Берег" находится в стране
сикелийцев, именно в части Сикелии, обращенной к Тирсении. Итак, по
приглашению занклейцев отправились в путь только самосцы – одни из ионян, а
с ними еще беглецы из Милета.

23. В это время произошло вот что. По пути в Сикелию самосцы прибыли в
землю эпизефирийских локров. Сами занклейцы во главе со своим царем, по
имени Скиф, осаждали тогда [какой-то] город сикелийцев, который они желали
захватить. О прибытии самосцев между тем узнал тиран Регия Анаксилай,
враждовавший тогда с занклейцами. Встретив пришельцев, он стал убеждать их
лучше отказаться от "Красивого Берега", куда они плыли, и захватить Занклу,
покинутую мужским населением. Самосцы послушались совета и овладели
городом. Как только занклейцы узнали о захвате своего города, они сами
поспешили на помощь и призвали Гиппократа, тирана Гелы, своего союзника.
Когда же Гиппократ в самом деле явился с войском на помощь, то велел
бросить в оковы властителя занклейцев Скифа за то, что тот-де покинул свой
город на произвол судьбы. Брата же Скифа Пифогена тиран выслал в город
Иник, а остальных занклейцев выдал самосцам, заключив с ними договор,
подтвержденный взаимной клятвой. В награду за это самосцы обещали
Гиппократу вот что: именно, отдать ему половину всей домашней утвари и
рабов в городе и, кроме того, весь урожай с полей. Большую часть занклейцев
тиран держал в оковах на положении рабов, а 300 самых знатных отдал
самосцам, [повелев] казнить. Самосцы, впрочем, не казнили их.

24. Скиф же, властитель занклейцев, из Иника бежал в Гимеру, а оттуда
отправился в Азию и прибыл к царю Дарию. Дарий считал его самым честным из
эллинов, когда-либо приходивших к нему. И действительно, с разрешения Дария
он вновь отправился в Сикелию, а затем возвратился к царю и [жил у него],
наслаждаясь великим богатством, пока не скончался глубоким старцем в
Персии. Самосцы же, избежав персидского ига, без большого труда завладели
прекраснейшим городом.

25. После морской битвы у Милета финикияне по приказанию персов возвратили
на Самос Эака, сына Силосонта20, за его великие заслуги перед царем. И
самосцы были единственными из восставших против царя Дария [ионян], город и
святилища которых не были преданы огню. После взятия Милета персы сразу же
захватили Карию, причем часть городов подчинилась им добровольно, а другие
по принуждению. Таков был ход событий.

26. Между тем к Гистиею весть о событиях в Милете пришла, когда он стоял у
Византия и захватывал ионийские грузовые корабли, шедшие из Понта21.
Поручив дела на Геллеспонте Бисальту, сыну Аполлофана из Абидоса, сам
Гистией отплыл на лесбосских кораблях, взяв курс на Хиос. Хиосская стража
не допустила его в город, и тогда Гистией напал на хиосцев в так называемых
Келах в Хиосской области. В схватке тиран перебил много хиосцев. Он одолел
так же со своими лесбосцами и хиосцев, уцелевших от поражения в морской
битве, отправляясь из Полихны на Хиосе.

27. Обычно, когда какому-нибудь городу или народу предстоят тяжкие
бедствия, божество заранее посылает знамения. Так же и хиосцам явлены были
перед этими невзгодами великие знамения. Так, из хора в 100 юношей,
отправленных в Дельфы, только двое вернулись домой. А 98 из них были
внезапно похищены чумой. Затем в то же самое время, незадолго до морской
битвы, в самом городе обрушилась крыша школы22 и из 120 детей только один
избежал гибели. Такие знамения божество заранее ниспослало хиосцам.
Непосредственно за этим могущество города было сокрушено в морской битве, а
после нее явилась [новая напасть] – Гистией с лесбосцами. Сломленных такой
бедой хиосцев Гистией легко подчинил своей власти.

28. Из Хиоса Гистией выступил в поход на Фасос с большим отрядом ионян и
эолийцев. Во время осады Фасоса пришла весть, что финикийский флот идет из
Милета против остальных ионийских городов. Узнав об этом, тиран снял осаду
Фасоса и поспешил со своим войском на Лесбос. С Лесбоса из-за нехватки
продовольствия для войска он переправился на материк, чтобы добыть хлеба из
Атарнея и из долины Каика в Мисийской области. В этих местах тогда как раз
находился с большим войском персидский военачальник Гарпаг. Он напал на
Гистиея при высадке на берег, взял в плен самого тирана и уничтожил большую
часть его войска.

29. А взят в плен Гистией был вот как. Битва эллинов с персами произошла
при Малене в Атарнейской области. Эллины долгое время стойко держались;
наконец персидская конница стремительно бросилась на них и решила исход
дела. Эллины обратились в бегство, а Гистией в надежде, что царь не
покарает его смертью за теперешнее преступление, и малодушно пытаясь спасти
свою жизнь, поступил так: во время бегства какой-то персидский воин настиг
его и хотел было уже заколоть. Тогда тиран объявил ему по-персидски, что он
– Гистией из Милета.

30. Если бы пленника привели к царю Дарию, то, как я думаю, Гистией не
понес бы никакой кары и царь бы простил его. По этой-то причине, а также из
боязни, как бы тиран, избежав наказания, вновь не приобрел большого влияния
у царя Дария, Артафрен, правитель Сард, и Гарпаг, захвативший его в плен,
велели привезти его в Сарды [и казнить]. Там тело Гистиея распяли на
кресте, а голову, набальзамировав, отослали в Сусы к царю Дарию. Узнав об
этом, Дарий выразил свое неудовольствие поступком этих людей, именно за то,
что они не доставили тирана живым пред его царские очи. Голову Гистиея царь
повелел обмыть, обрядить и предать достойному погребению: Гистией ведь
оказал ему и персам великие услуги. Таков был конец Гистиея.

31. На следующий год персидский флот, перезимовав в Милете, вышел в море и
без труда захватил острова у побережья: Хиос, Лесбос и Тенедос. Каждый раз
при захвате какого-нибудь острова варвары устраивали облавы на людей.
Поступали они при этом так: взявшись за руки, они образовывали цепь,
растянутую от северного побережья моря до южного, и затем проходили таким
образом через весь остров, охотясь за людьми23. Подобным же образом персы
захватывали и ионийские города на материке, но только облаву на людей здесь
было устраивать невозможно.

32. Тогда-то персидские военачальники показали, что их угрозы ионянам,
когда те стояли враждебным станом против них, не были пустыми словами. В
завоеванных городах персы, выбрав наиболее красивых мальчиков, вырезали у
них половые органы и обращали в евнухов, а самых миловидных девушек уводили
в плен к царю. Так они поступали и предавали огню города вместе со
святилищами богов. Так-то ионяне в третий раз были обращены в рабство:
сначала лидийцами, а затем дважды персами24.

33. Из Ионии персидский флот взял курс на Геллеспонт и захватил все города
на левой его стороне при входе в пролив. Города же, лежащие на правой
стороне, были уже захвачены персами с суши25. А на европейской стороне
Геллеспонта находятся следующие местности: Херсонес с большим числом
городов, затем город Перинф, укрепленные места во Фракии, потом Селимбрия и
Византий. Жители Византия и жившие на противоположном берегу калхедоняне26
не стали ждать нападения финикиян. Они покинули свои города и отплыли в
Евксинский Понт. Там они поселились в городе Месамбрии. Финикияне же,
предав огню упомянутые местности, направились в Проконнес и Артаку.
Уничтожив огнем и эти города, они вернулись на Херсонес, чтобы захватить
остальные города, которые не успели разрушить при первой высадке. Однако на
Кизик они не совершили нападения, так как жители его еще до их прихода сами
подчинились царю: об этом они договорились с сатрапом Даскилея Эбаром,
сыном Мегабаза.

34. Все эти города на Херсонесе, кроме Кардии, попали в руки финикиян.
Правил ими тогда Мильтиад, сын Кимона, внук Стесагора. Получил же власть
над этими городами в прежние времена Мильтиад27, сын Кипсела, вот каким
образом. Владело Херсонесом фракийское племя долонков. Эти-то долонки,
жестоко теснимые во время войны с апсинтиями, отправили своих царей в
Дельфы вопросить бога об [исходе] войны. Пифия повелела им в ответ призвать
"первым основателем" в свою страну того, кто по выходе из святилища первым
окажет им гостеприимство. Возвращаясь священным путем, долонки прошли землю
фокийцев и беотийцев28. Так как никто не принял их, то они свернули в
сторону [и направились] в Афины.

35. В Афинах в те времена вся власть была в руках Писистрата. Большим
влиянием, впрочем, пользовался также Мильтиад, сын Кипсела, происходивший
из семьи, которая содержала четверку коней. Свой род он вел от Эака из
Эгины, а афинянином был лишь с недавних пор. Первым из этого дома стал
афинянином Филей, сын Эанта29. Этот-то Мильтиад сидел перед дверью своего
дома. Завидев проходивших мимо людей в странных одеяниях и с копьями, он
окликнул их. Когда долонки подошли [на зов], Мильтиад предложил им приют и
угощение. Пришельцы приняли