кричал. Люди отворачивались,  покуда  не
стали видны только их спины, и при этом тихонько бормотали меж собой.  Потом
они опять надвинулись на старика и закричали. Он качнул головой,  повернулся
к ним задом, нагнулся и нырнул в пещеру налево.  Люди  обступили  Туами,  не
переставая кричать. Он поднял руку, и они замолчали все разом. Он указал  на
голову оленя, которая все лежала на земле, проглядывая меж бревен,  пылавших
в костре. Он мотнул головой в сторону леса, а люди опять загомонили.  Старик
вылез из пещеры и поднял руку, как только что  сделал  Туами.  Люди  на  миг
умолкли.
     Старик сказал всего одно слово, но сказал  его  очень  громко.  И  люди
сразу подняли оглушительный шум. Даже их  обычно  медленные  движения  стали
быстрей. Сытая женщина вынесла из пещеры странный с виду мешок.  Он  был  из
цельной шкуры неизвестного зверя, но при этом переколыхивался,  будто  зверь
состоял из воды. Люди проворно принесли полые деревяшки и стали  подставлять
их под зверя, а тот мочился прямо в них. Он наполнил каждую до краев, и  Лок
видел, как сверкала вода, изливаясь в деревяшки.  Сытая  женщина  радовалась
зверю, в точности как  радовалась  новому  человечку;  остальные  люди  тоже
радовались, даже старик,  он  ухмылялся,  а  иногда  хохотал.  Люди  уносили
наполненные деревяшки к костру, держа их бережно, чтоб не расплескать,  хотя
в реке было сколько угодно воды. Они опускались на колени или же садились  с
осторожностью, прикладывали деревяшки ко  рту  и  пили.  Туами  с  блаженной
ухмылкой тоже опустился на колени рядом с сытой женщиной, и зверь  помочился
прямо ему в рот. Фа и Лок съежились на дереве, лица их исказились. Комок  то
подкатывал к самому горлу Лока, то  падал  глубоко  в  брюхо.  Еда,  которая
витала меж сучьев дерева, садилась и ползала по его шкуре,  а  он  кривился,
рассеянно кидая этих мелких тварей себе в рот одну за другой.  Он  облизывал
губы, кривился и позевывал. Потом поглядел вниз, на Лику.
     Худощавая девочка уже вернулась. Теперь от нее  исходил  совсем  другой
запах, пахло кислятиной, но вид у нее был веселый.  Она  заговорила  с  Лику
тоненьким птичьим голосом, и Лику немного отошла от дерева. Танакиль глянула
вбок, где люди толпились вокруг костра, потом опасливо  подкралась  к  Лику.
Она ухватила кожаную полосу в том месте, где полоса окружала ствол, и  стала
раскручивать. Полоса соскользнула со ствола.
     Танакиль  обмотала  конец  вокруг  запястья,  причем  она   все   время
пригибалась и пошатывалась, металась из стороны в сторону, так что  движения
ее походили на полет ласточки в разгаре лета. Она обошла дерево,  и  кожаная
полоса волочилась за нею. Потом она что-то  сказала  Лику,  слегка  потянула
кожаную полосу, и обе девочки куда-то пошли.
     При этом Танакиль болтала без умолку. А Лику все льнула к ней и слушала
очень внимательно. Лок и Фа явственно видели, как она насторожила уши.  Локу
пришлось продырявить еще отверстие, чтоб увидать, куда  они  ушли.  Танакиль
повела Лику, чтоб показать ей мешок.
     Лок медленно, как во сне переполз на  другой  сук,  откуда  мог  видеть
прогалину. Старик настороженно обходил прогалину и сжимал одной рукою  седые
волосы у себя подо ртом. Все люди, кроме тех, которые стояли на  страже  или
поддерживали огонь в костре, полегли ничком,  распластанные,  как  мертвецы.
Сытая женщина опять ушла в пещеру.
     Старик на что-то решился. Лок видел, как он убрал руку от  лица.  Потом
громко хлопнул в ладони и заговорил.  Мужчины,  лежавшие  ничком  у  костра,
нехотя встали на ноги. Старик указывал -на  реку,  понукая.  Мужчины  сперва
молчали, потом замотали головами и вдруг заговорили все разом. Голос старика
зазвучал сердито. Он отошел к воде,  остановился,  что-то  отрывисто  сказал
через плечо и указал на долбленые бревна. Медленно, как во сне мужчины пошли
напролом через кустарник по  земле,  устланной  палой  листвой.  Они  что-то
бормотали про себя  и  в  то  же  время  тихонько  переговаривались.  Старик
закричал так же зычно, как женщина кричала на Танакиль. Сонные мужчины дошли
до берега, остановились и глядели на долбленые бревна  молча  и  неподвижно.
Запах кислятины от переколыхивавшегося зверя окутал Лока, как гнилая осенняя
сырость. Туами прошел через прогалину и остановился позади.
     Старик долго говорил. Туами, кивая, ушел, и вскоре  Лок  услыхал  удары
рубила. Двое других мужчин вытащили из  кустов  кожаные  ленты,  прыгнули  в
воду, оттолкнули задний конец первого бревна в реку, а передний подтянули  к
берегу. Они остановились с боков  у  конца  и  стали  подымать.  Потом  оба,
запыхавшись, нагнулись над бревном. Старик опять закричал, подняв обе  руки.
Потом указал  пальцем.  Мужчины  опять  стали  подымать.  Подоспел  Туами  с
обломком сука, который был гладко  оструган  с  конца.  Мужчины  стали  рыть
мягкую землю на берегу. Лок повернулся в  своем  гнезде  и  отыскал  глазами
Лику. Он увидал, как Танакиль показывает ей всякие удивительные  и  чудесные
штуки, связку морских ракушек, которые были нанизаны на волокно,  и  фигурку
Оа, совсем как живую, так что Лок подумал, что  она  просто  уснула  или  же
умерла. Танакиль все сжимала рукой кожаную полосу, но  полоса  эта  повисла,
потому что Лику сама льнула к старшей девочке, глядя на нее с восторгом, как
глядела на Лока,  когда  он  качал  ее  на  ветке  или  дурачился,  чтоб  ее
насмешить. Косые солнечные лучи падали на  прогалину  через  долину.  Старик
опять закричал, и женщины, услыхав его голос, стали, широко зевая, выползать
из лиственных пещер. Он закричал еще  раз,  и  они  с  трудом  доплелись  до
дерева, переговариваясь меж собой,  как  недавно  переговаривались  мужчины.
Вскоре все они исчезли из виду, все, кроме мужчины, который стоял на страже,
да детей.
     Меж деревом  и  рекой  раздались  какие-то  совсем  другие  крики.  Лок
повернулся взглянуть, что там происходит.
     - Э-эх! Э-эх! Э-эх!
     Новые люди, мужчины и женщины, все скопом откинулись  назад.  Долбленое
бревно глядело прямо на них, и нос  его  лежал  на  другом  бревне,  которое
приволок Туами. Лок сообразил, что этот конец был носом, потому что с  боков
его были глаза. Он не заметил их раньше, потому что прежде они были прикрыты
какой-то белой пеленой, которая теперь потемнела и стала  как  бы  размытой.
Люди были прикреплены к бревну кожаными полосами. Старик понукал их,  и  они
пыхтя клонились назад, причем ноги их взрывали мягкую землю и  комья  летели
во все стороны. Они продвигались рывками, и бревно волоклось им вослед,  все
время пристально глядя. Лок видел морщины и пот на лицах,  когда  они  брели
под деревом, а потом медленно исчезли из виду. Старик шел за  ними,  и  крик
его не смолкал.
     Танакиль и Лику вернулись к дереву. Лику одной рукой  сжимала  запястье
Танакиль, а другой малую Оа. Крик смолк, люди угрюмо вышли  на  прогалину  и
встали в ряд у реки. Туами и Хвощ вошли в воду близ второго бревна. Танакиль
прошла вперед, но Лику отпрянула. Танакиль стала ей что-то втолковывать,  но
Лику никак не хотела подойти к воде. Танакиль рванула кожаную  полосу.  Лику
на четвереньках упиралась в землю руками  и  ногами.  Танакиль  пронзительно
завизжала на нее, совсем как сморщенная женщина. Она схватила палку,  что-то
выкрикнула резким злобным голосом и рванула опять.  Лику  все  упиралась,  и
Танакиль ударила ее палкой по спине. Лику взвыла, а Танакиль дергала и била.
     - Э-эх! Э-эх! Э-эх!
     Нос второго бревна насунулся на берег, но не  хотел  лезть  дальше.  Он
соскользнул назад, и люди попадали наземь. Старик закричал во все  горло.  В
ярости он указал на реку, на водопад, потом на лес, и все  время  голос  его
свирепел. Люди громко  и  злобно  огрызались  в  ответ.  Танакиль  перестала
колотить Лику и глядела на взрослых. Старик расхаживал вокруг, подымая людей
пинками. Туами стоял в стороне и глядел на него,  пронзительно,  совсем  как
глаза на конце бревна, в полном молчании. Люди медленно, с трудом, встали на
ноги и  опять  взялись  за  кожаные  полосы.  Танакиль  это  наскучило,  она
отвернулась и встала на  колени  подле  Лику.  Взяв  какие-то  камушки,  она
подбросила их высоко в воздух и попыталась поймать  тыльной  стороной  узкой
руки. Вскоре Лику уже опять глядела на нее  с  жадным  любопытством.  Бревно
выползло из воды на берег, вильнуло, потом прочно  улеглось  на  суше.  Люди
опять откинулись назад и скрылись из виду.
     Лок поглядел вниз на Лику, ему радостно было увидать ее округлый  живот
и убедиться, что теперь, когда  Танакиль  перестала  орудовать  палкой,  она
успокоилась. Он вспомнил про нового, который сосал грудь  сытой  женщины,  и
улыбнулся Фа, притаившейся сбоку. Фа криво ухмыльнулась в ответ. Вид  у  нее
был совсем не такой радостный, как у него. Тягостное чувство внутри сникло и
растаяло, как изморозь на каменистой равнине, настигнутая солнцем. Эти люди,
у которых было столько удивительного, уже не представлялись ему такой прямой
и близкой угрозой, как еще совсем недавно. Даже Лок-внешний  был  убаюкан  и
утратил свою чуткую восприимчивость к звукам и запахам. Он протяжно зевнул и
прижал ладони к глазницам. Стая кружила в  свободном  парении,  будто  ветер
знойным летом выпугнул птиц из кустов и струи горячего воздуха несут их  над
землей. Лок услыхал у себя над ухом шепот Фа:
     - Помни, мы заберем их, когда стемнеет. Он увидал  внутри  головы,  как
сытая женщина смеется и кормит нового человечка грудью.
     - Чем ты станешь его кормить?
     - Нажую еды и положу ему в рот. А может, у меня появится и молоко.
     Он подумал над этим. Фа заговорила опять:
     - Скоро новые люди заснут.
     Новые люди еще не спали и не похоже было, что они собираются спать. Они
шумели теперь пуще прежнего.  Оба  бревна  были  на  прогалине,  и  под  них
подложили поперечно толстые круглые  палки.  Новые  люди  столпились  вокруг
крайнего бревна и вопили на старика. Он в ярости указывал на тропу,  которая
вела к лесу, издавая  трепыхающиеся,  кружащие  птичьи  звуки.  Люди  мотали
головами, сбрасывали с себя кожаные полосы, отходили к своим пещерам. Старик
потрясал кулаками, воздетыми в глубокой синеве, потом стал колотить себя  по
темени; но люди шли, медленно, сонно, прямо к костру и пещерам. Когда старик
остался совсем один подле  долбленых  бревен,  он  замолчал.  Под  деревьями
сгущались сумерки, и солнце ускользало с земли.
     Старик медленно поплелся к реке. Потом остановился,  но  Лок  и  Фа  не
увидали на его лице никакого выражения, потом вдруг быстро вернулся, подошел
к своей пещере и исчез внутри. Лок услыхал голос  сытой  женщины,  и  старик
опять вышел. Он побрел к реке по собственным  стопам,  но  на  этот  раз  не
остановился возле бревен, а зашагал мимо, напрямик.  Он  прошел  поддеревом,
остановился меж деревом и рекой, глядя на детей.
     Танакиль учила Лику ловить камешки, и обе девочки  давно  позабыли  про
палку. Когда Танакиль увидала старика, она вскочила, спрятала руки за  спину
и почесала одну ногу о другую. Лику как могла подражала  ей.  Старик  сперва
помолчал. Потом мотнул головой в сторону прогалины и  что-то  сказал  резким
голосом. Танакиль схватила рукой конец кожаной ленты  и  пошла  под  дерево,
ведя за собой Лику. Осторожно повернувшись, Лок увидал, что девочки скрылись
в пещере. Когда он опять поглядел в сторону реки, старик стоял и  мочился  у
самой кромки  берега.  Солнечный  свет  ускользнул  с  воды  и  запутался  в
верхушках деревьев на той стороне. Над водопадом и  над  долиной  растеклось
огромное багровое зарево, и вода шумела оглушительно громко. Старик вернулся
к дереву, остановился под ним и пристально вгляделся в кусты терновника, где
стоял страж. Он обошел дерево с другой стороны и вгляделся  опять,  тревожно
озираясь. Потом вернулся назад и привалился к дереву спиной, глядя на  воду.
Он запустил руку под свою  шкуру  на  груди  и  вытащил  какой-то  ком.  Лок
принюхался, пригляделся и узнал, что это такое. Старик  ел  то  самое  мясо,
которое предназначалось для Лику.  Он  стоял,  привалясь  спиной  к  дереву,
наклонив голову, вывернув локти, и рвал, грыз, жевал. Слышно  было,  как  он
деловито трудится над мясом, будто жук средь ветвей мертвого дерева.
     Кто-то приближался. Лок заслышал шаги, а старик, который громко чавкал,
еще нет. Пришелец обошел вокруг дерева, увидал старика, остановился и  взвыл
от ярости. Это был Хвощ. Он выбежал на прогалину, остановился подле костра и
завопил во все горло. Из темных  пещер  вылезли  люди,  мужчины  и  женщины.
Темнота над землей уже кишела ими, а Хвощ пнул костер ногой так, что над ним
взметнулись искры и языки пламени. Потом целый разлив огня  затопил  кишащую
людьми темноту под тихим, ясным небом. Старик кричал возле бревен; Хвощ тоже
кричал, указывая на него, и сытая женщина вышла из пещеры, а новый человечек
висел у нее на плече. Вдруг люди бросились к старику. Он прыгнул в  одно  из
бревен, схватил деревянный лист и замахнулся.  Сытая  женщина  завизжала  на
людей, и поднялся такой шум, что птицы, хлопая крыльями, снялись с деревьев.
Голос старика стал теперь мрачным,  как  окружающая  темнота.  Люди  немного
успокоились. Туами, который не вымолвил ни слова, но все время  стоял  возле
сытой женщины, теперь наконец сказал что-то, и люди  громко  подхватили  его
слова. Старик указывал на голову оленя, которая лежала  у  костра,  но  люди
зычно повторяли опять и опять какое-то слово  и,  как  казалось  по  звукам,
подступали все ближе. Сытая женщина нырнула в пещеру, и Лок увидал, что  все
люди устремили глаза на вход. Она вышла, но не с новым человечком, а  с  тем
зверем, который переколыхивался. Люди закричали и захлопали  в  ладони.  Они
быстро ушли и вернулись, неся полые деревяшки, а зверь с плеча сытой женщины
помочился  в  них.  Люди  выпили,  и  Лок  видел  при  свете   костра,   как
перекатывались их кадыки. Старик махал руками, отгоняя их назад,  в  пещеры,
но они не хотели идти. Они опять подошли  к  сытой  женщине  и  набрали  еще
питья. Сытая женщина теперь уже не смеялась, она поглядела  на  старика,  на
людей, а потом на Туами. Он стоял вплотную к ней, и лицо  его  расплылось  в
улыбке. Сытая женщина попробовала унести зверя назад в пещеру, но Хвощ и еще
какая-то женщина не дали ей сделать это. Тогда старик рванулся вперед,  и  в
толпе завязалась драка. Туами стоял в стороне и глядел так, будто он  просто
нарисовал всех этих людей  падкой  в  воздухе.  Подоспели  еще  люди.  Толпа
топталась на месте,  все  время  поворачиваясь,  а  сытая  женщина  визжала.
Переколыхивающийся зверь соскользнул с ее плеча  и  сразу  исчез.  Несколько
человек упало на него. Лок услыхал лопающийся звук, после чего куча  упавших
стала  пониже.  Потом  люди  расползлись  в  стороны,  и  показался   зверь,
распластанный на земле, в точности как  олень,  которого  сделал  Туами,  но
гораздо больше похожий на мертвечину.
     Старик вдруг выпрямился и казался теперь очень высоким. Лок зевнул. То,
что он видел, не  укладывалось  в  голове.  Веки  его  закрылись,  дрогнули,
раскрылись опять. Старик воздел кверху обе руки. Он повернулся  к  людям,  и
голос  его  прозвучал  так  грозно,  что  они  задрожали  от  страха.  Потом
попятились. Сытая женщина сразу улизнула  в  пещеру.  Туами  куда-то  исчез.
Голос старика загремел, оборвался,  руки  упали.  Теперь  всюду  водворилось
молчание и витал страх и запах кислятины от дохлого зверя.
     Сперва люди молчали, чуть присев и отшатнувшись. Вдруг одна  из  женщин
выбежала вперед. Она завизжала на старика, потерла себе живот,  нацелила  на
него сморщенные груди, выставив их напоказ, и плюнула в  его  сторону.  Люди
опять зашевелились. Они кивали и кричали. Но старик перекричал их,  заставил
молчать и указал на голову оленя. Наступила тишина. Глаза людей  устремились
вперед и вниз, на оленя, который все разглядывал Лока маленьким глазом через
дырку в листве вьюнка.
     В лесу за прогалиной раздался шум. И  люди  тоже  постепенно  этот  шум
услышали. Там кто-то завывал. Кусты  терновника  колыхнулись,  раздвинулись;
Каштан, у которого левая нога поблескивала от кровавых потеков,  появился  в
просвете, он прыгал на одной ноге, держась за Куста. Увидав костер,  он  лег
на землю, и одна из женщин подбежала к нему. Куст подошел к людям.
     Веки Лока тяжело опустились и сразу же распахнулись опять. На  какой-то
миг, словно в дремоте, он увидал внутри головы, как он рассказывает Лику про
все это, а она понимает ничуть не больше, чем он сам.
     Сытая женщина показалась возле пещеры, и при ней был  новый  человечек,
который сосал ее грудь. Куст что-то  спросил.  В  ответ  раздался  крик.  Та
женщина, которая выставляла напоказ свою дряблую грудь, теперь указывала  на
старика, на мертвое дерево и на людей. Каштан плюнул  на  оленью  голову,  а
люди опять закричали и двинулись вперед.  Старик  воздел  руки  и  заговорил
пронзительно, угрожающе, но люди только фыркали  и  хохотали.  Каштан  стоял
подле самой оленьей головы. Глаза его поблескивали при свете костра, как два
прозрачных камня. Он стал вытаскивать прут из-под своей шкуры,  а  в  другой
руке держал гнутую палку. Он и старик пристально глядели друг на Друга.
     Старик сделал шаг в сторону и быстро  заговорил.  Он  подошел  к  сытой
женщине, протянул руки и хотел отнять  у  нее  нового  человечка.  Она  живо
нагнулась и цапнула его за руку острыми зубами, как сделала бы на  ее  месте
всякая женщина, отчего старик взвыл и заплясал. Каштан положил прут  поперек
согнутой палки и оттянул назад рыжие перья. Старик перестал плясать и  пошел
прямо на него, вытянув вперед руки и прикрываясь ладонями  от  прута.  Когда
старик уже почти мог дотянуться до головы Каштана, он остановился и сжал все
пальцы на правой руке, кроме  указательного.  Потом  повел  этим  пальцем  в
воздухе и наставил его на одну из пещер. Люди молчали, затаив дыхание. Сытая
женщина издала короткий  пронзительный  смех  и  опять  притихла.  Туами  не
отрываясь  глядел  старику  в  спину.  Старик  окинул  взглядом   прогалину,
всмотрелся в густую тьму под деревьями, потом опять поглядел на  людей.  Все
они ждали молча.
     Лок зевнул и отодвинулся к дуплу под верхушкой дерева, откуда  не  было
видно  этих  людей  и  все  их  стойбище  представлялось   лишь   мерцающими
отраженными бликами костра на листве деревьев. Он поднял голову  и  поглядел
на Фа, предлагая ей устроиться рядом и поспать вволю, но она этого  даже  не
заметила. Он видел ее лицо и глаза, которые пристально всматривались  сквозь
вьюнок, широко открытые, немигающие. Она была так поглощена, что, даже когда
он притронулся к ее ноге, не шевельнулась и все глядела. Он увидал, как  рот
ее открылся, дыхание участилось. Она так отчаянно сжимала  гнилой  сук,  что
дерево хрустело и крошилось в сырую труху. Несмотря на  всю  усталость,  это
вызвало у Лока любопытство и даже испуг. Он увидал внутри головы,  как  один
из новых людей лезет на дерево, отшатнулся  и  стал  раздвигать  вьюнок.  Фа
быстро глянула в сторону, и лицо у нее было как у спящего,  которому  снится
кошмарный сон. Она стиснула руку Лока и принудила его спуститься  ниже.  Там
она схватила его за плечи и спрятала голову у него на груди.  Лок  обнял  ее
одной рукой, и при этом прикосновении Лок-внешний ощутил теплую радость.  Но
Фа испытывала совсем другие чувства. Она опять встала на  колени,  привлекла
Лока к себе, прижала его голову к своей  груди,  а  сама  все  глядела  вниз
сквозь листву, и сердце ее тревожно билось  где-то  у  самой  его  щеки.  Он
захотел увидать, что ее так напугало, но при первой же попытке высвободиться
она еще сильней прижала его к себе, так что он  видел  только  ее  угловатую
челюсть и глаза, широко открытые, открытые всегда, глядящие пристально.
     Летучая стая вернулась в голову, а  от  тела  Фа  исходило  тепло.  Лок
покорился, зная, что Фа его разбудит, когда новые люди ус