ила голову на грудь, и малая Оа упала  с  ее  плеча.  Пузырьки
суетливо всплывали из горловины желудка, растекались по кромке, облачко пара
взмывало вверх и отлетало в сторону, где его развеивал  горячий  воздух  над
большим костром. Фа взяла прут, окунула его в кипящее варево, лизнула  конец
и повернулась к старухе.
     - Уже скоро.
     Старуха тоже лизнула прут.
     - Надо напоить Мала горячей водой. Вода от мяса дает силу. Фа  сморщила
лоб и разглядывала желудок. Она положила ладонь себе на макушку.
     - Я вижу.
     Она взобралась на утес и указала назад, туда, где виднелись лес и море.
     - Я возле моря, и я вижу. Вижу так, как еще не  видел  никто.  Я...-она
скривилась и нахмурила брови. - ...думаю. - Она вернулась к костру и присела
возле старухи. Медленно качнулась из стороны  в  сторону.  Старуха  опустила
одну руку и уперлась в землю костяшками пальцев, а  другой  рукой  поскребла
шею под нижней губой. Фа заговорила опять: -Я вижу, как люди у моря  очищают
ракушки. Лок вытряхивает из ракушки гнилую воду.
     Лок заболботал, но Фа прервала его:
     - ...а еще Лику и Нил...- Она помолчала в смятении, потому  что  видела
все уж очень живо и подробно, не зная, как разглядеть за этим важный  смысл,
который угадывала чутьем. Лок засмеялся. Фа  отмахнулась  от  него,  как  от
мухи. -...воду из ракушки.
     Она выжидательно поглядела на старуху. Потом вздохнула и начала снова:
     - Лику в лесу...
     Лок со смехом указал на Лику, которая  спала,  примостившись  у  скалы.
Тогда Фа шлепнула его, будто хотела унять ребенка, висящего у нее на спине.
     - Я вижу так. Лику идет через лес. И несет малую Оа...  Она  пристально
смотрела на старуху. Потом Лок заметил, как напряжение исчезло с ее лица,  и
понял, что они сопереживают видение. Все это он увидал тоже, нелепое скопище
ракушек, и Лику, и воду, и отлог. Он заговорил:
     - Возле гор нету ракушек. В ракушках живут только улитки, мелкий народ.
Там они как в пещерах.
     Старуха клонилась к Фа. Потом откачнулась, оторвала от земли обе руки и
неуверенно  уселась  на  свой  тощий  зад.  Медленно,  безмолвно   лицо   ее
переменилось, как бывало порой, если Лику вдруг забредала слишком  далеко  в
сторону, где заманчиво сверкала ядовитая ягода. Фа понурилась и закрыла лицо
руками. Старуха сказала:
     - Это новое.
     Она покинула Фа, которая нагнулась над желудком и стала помешивать  там
прутом.
     Старуха протянула руку к Малу и осторожно подергала его  за  ногу.  Мал
открыл глаза, но не пошевельнулся. Возле его рта слюна растеклась  по  земле
маленьким темным пятнышком.  Солнечные  лучи  косо  падали  на  отлог  из-за
долины, откуда всегда приходила ночь, и ярко освещали  Мала,  так  что  тени
протянулись от него во всю длину костра. Старуха притронулась губами  к  его
голове:
     - Поешь, Мал.
     Мал, тяжко дыша, приподнялся на локте.
     - Воды!
     Лок сбегал к реке, принес воду в пригоршнях, и Мал  напился.  Потом  Фа
встала на колени с другого бока, чтоб он мог на  нее  опереться,  а  старуха
взяла палку, окунула ее в бульон много раз, больше, чем пальцев у всех людей
в мире, и вложила ему в рот. Он дышал так часто, что едва  успевал  глотать.
Наконец он стал вертеть головой, уклоняясь от палки. Лок принес еще воды. Фа
со старухой бережно уложили Мала  на  бок.  Он  перестал  их  замечать.  Они
видели, как глубоко таится его мысль и как она неотступна. Старуха стояла  у
костра и глядела  на  Мала.  Они  видели,  что  она  уловила  проблески  его
затаенного чувства, и лицо у нее стало мрачнее тучи. Фа сорвалась с места  и
побежала к реке. Лок угадал по движению ее губ:
     - Нил?
     Он догнал Фа в вечерних сумерках, и  они  вдвоем  пристально  осмотрели
утес над рекой. Нил там не оказалось,  Ха  тоже,  а  лес  за  водопадом  уже
застилала темнота.
     - Они несут слишком много дров. Фа издала звук, выражавший согласие.
     - Но большие дрова они понесут по склону. Ха много видит. Носить  дрова
через утес плохо.
     Потом они почувствовали, как старуха глядит на них и думает, что только
она понимает переживания Мала. Они вернулись назад, и  лица  их  помрачнели.
Девочка Лику спала у скалы, ее округлый живот поблескивал при свете  костра.
Мал не шелохнулся ни разу, но глаза его были открыты. Последние лучи  солнца
быстро угасали. С утеса над рекой долетел глухой  топот,  потом  с  грохотом
посыпались камни и кто-то торопливо обогнул поворот. Нил  бежала  к  ним  по
уступу с пустыми руками. Она выкрикнула только два слова:
     - Где Ха?
     Лок глупо уставился на нее.
     - Несет дрова вместе с Нил и новым человечком. Нил мотнула головой. Она
дрожала всем  телом,  хотя  стояла  так  близко  от  костра,  что  могла  бы
дотянуться до него рукой. Потом быстро заговорила, обращаясь к старухе:
     - Ха не вместе с Нил. Гляди!
     Она обежала уступ, показывая,  что  там  никого  нет.  Потом  вернулась
обратно. Зорко оглядела отлог,  ухватила  кусок  мяса  и  вцепилась  в  него
зубами. Новый человечек у нее под гривой проснулся и высунул головку наружу.
Тогда она вынула мясо изо рта и пристально посмотрела каждому в лицо.
     - Где Ха?
     Старуха положила ладони себе на макушку, поразмыслила немного над  этой
новой загадкой и отступилась. Она присела на корточки возле желудка и  стала
вылавливать оттуда мясо.
     - Ха собирал дрова вместе с тобой. Нил пришла в неистовство:
     - Нет! Нет! Нет!
     Она то приседала, то вскакивала.  Груди  ее  колыхались,  и  на  сосках
выступило молоко. Новый человечек принюхался и переполз через ее плечо.  Она
ухватила его обеими руками так грубо, что он пискнул, потом стал сосать. Она
присела на скалу и окинула людей тревожным взглядом.
     - Надо, чтоб вы увидали. Мы складываем дрова  в  кучу.  Около  большого
мертвого дерева. На голой земле. Мы разговариваем про козу, которую принесли
Фа и Лок. Мы смеемся.
     Она взглянула поверх костра и вытянула руку.
     - Мал!
     Его глаза обратились к ней. Дышал  он  все  так  же  тяжело.  Пока  Нил
рассказывала, новый человечек сосал ее грудь, а солнечные блики  на  воде  у
нее за спиной померкли.
     - Потом Ха идет к реке попить, и  я  остаюсь  возле  дров.  -  Ее  лицо
затуманилось, такое лицо было у Фа, когда она видела подробности, которые не
умещались у нее в голове. - И еще он идет справить нужду. А я остаюсь  возле
дров. Но он кричит: "Нил!" Я встаю, - она изобразила это, - и вижу,  как  Ха
бежит наверх к утесу. Бежит и хочет догнать.  Он  оглядывается  и  чувствует
радость, потом испуг и радость - вот  так!  И  я  уже  не  вижу  Ха.  -  Они
устремили глаза на утес вслед за ее взглядом и не увидели Ха. - Я  все  жду,
жду. Потом иду к утесу, чтоб найти Ха и вернуться к дровам.  На  утесе  нету
солнца.
     Шерсть на ней встала дыбом, зубы оскалились.
     - На утесе запах. Два. От Ха и от другого. Это не Лок. Не Фа. Не  Лику.
Не Мал. Не она. Не Нил. Это другой запах, он ничей. Вверх по утесу и  назад.
Но запах Ха кончается. Ха взобрался на утес и прошел над хвостатыми травами,
а солнце село. И потом ничего.
     Старуха стала снимать дернины с желудка. Она сказала через плечо:
     - Ты видела это во сне. Другого нету в мире. Нил  опять  забормотала  с
тоской:
     - Не Лок. Не Мал...-Принюхиваясь, она обогнула скалу, подошла  вплотную
к повороту, за которым скрывался утес, вернулась  назад,  и  шерсть  на  ней
стояла дыбом. - Там кончился запах Ха. Мал!..
     Остальные серьезно обдумывали видение. Старуха открыла желудок,  откуда
валил пар. Нил перепрыгнула через костер и стала на колени подле  Мала.  Она
дотронулась до его щеки.
     - Мал! Ты слышишь?
     Мал ответил, преодолевая одышку:
     - Слышу.
     Старуха принесла мяса, и Нил взяла кусок, но есть не стала. Она  ждала,
когда Мал опять заговорит, но старуха сказала вместо него:
     - Мал очень болен. Ха видит много. А теперь ешь, и тебе будет хорошо.
     Нил завизжала на нее с такой яростью, что остальные перестали жевать:
     - Ха нету. Запах Ха кончился.
     Сначала никто не шевелился.  Потом  все  повернулись  к  Малу  и  стали
глядеть на него. С огромным трудом он оторвал тело  от  земли  и  сел,  едва
удерживая равновесие. Старуха открыла рот, порываясь  заговорить,  но  опять
закрыла. Мал положил ладони себе на макушку. Теперь ему  стало  еще  трудней
удерживать равновесие. Он начал беспокойно дергаться.
     - Ха ушел к утесам.
     Он закашлялся, его слабое дыхание прервалось. Все  ждали,  и  он  опять
задышал быстро, взахлеб.
     - Там запах другого.
     Он придавил голову обеими руками.  По  телу  его  пробежала  дрожь.  Он
быстро выдвинул одну ногу и уперся в землю  пяткой,  чтоб  не  упасть.  Люди
ждали в красном зареве заката и костра, а пар от бульона  струился  вверх  и
вместе с дымом исчезал в темноте.
     - Там запах других.
     На миг он затаил дыхание. Потом они увидали, как его обессиленные мышцы
расслабились и он повалился на бок с таким безразличием, будто боль от ушиба
была ему нипочем. Они уловили его шепот:
     - Я этого не вижу.
     Даже Лок молчал. Старуха сходила к утесу и принесла дров, двигаясь  как
во сне. Она все делала ощупью, глаза ее были устремлены вдаль,  мимо  людей.
Люди не могли видеть то, что видела она,  и  поэтому  стояли  неподвижно,  в
растерянности пытаясь представить себе жизнь без Ха. Но Ха  был  среди  них.
Они знали  каждую  его  черточку,  каждый  взгляд,  его  особенный  запах  и
умудренное, безмолвное лицо. Его палица лежала у скалы,  гладкая  на  конце,
который он совсем недавно сжимал горячей рукой. Знакомая скала ждала его,  и
перед ними там, где он всегда сидел, на земле была отчетливая  вмятина.  Все
это совместилось в голове Лока. Сердце его дрогнуло, он  обрел  такую  силу,
будто мог напряжением воли вернуть Ха людям прямо из воздуха.
     Нил вдруг сказала:
     - Ха ушел.

ЧЕТЫРЕ


     С удивлением смотрел Лок, как вода текла из ее глаз. Вода эта  копилась
у краев глазных впадин, а потом крупными каплями падала на губы и на  нового
человечка. Вдруг она убежала к реке и огласила ночь воем. Он увидал, как  из
глаз Фа тоже падают  капли,  поблескивая  при  свете  костра,  а  потом  она
оказалась рядом с Нил и выла над рекой. Лок по многим признакам  чувствовал,
что Ха еще здесь, это чувство стало теперь особенно сильным, неудержимым. Он
подбежал, схватил Нил за руку и рывком повернул к себе.
     - Нет!
     Она сжала нового  человечка  так  грубо,  что  он  запищал.  Капли  все
катились по ее лицу. Она зажмурилась, открыла рот и опять завыла  жалобно  и
протяжно. Лок встряхнул ее с яростью:
     - Ха не ушел! Гляди...
     Он бегом вернулся к отлогу и указал на палицу, скалу и вмятину в земле.
Ха был повсюду. Лок скороговоркой объяснял старухе:
     - Я вижу Ха. Я его найду. Как мог Ха встретить  другого?  Ведь  другого
нету в мире...
     Фа заговорила взволнованно. Нил слушала, громко всхлипывая.
     - Если есть другой, тогда Ха ушел с ним. Пускай Лок и Фа пойдут...
     Старуха движением руки заставила ее замолчать.
     - Мал очень болен, а Ха ушел. - Она оглядела всех одного за  другим.  -
Теперь остался Лок...
     - Я его найду.
     - ...а Лок много говорит и ничего  не  видит.  На  Мала  надежды  нету.
Поэтому дайте сказать мне.
     Она с важностью присела у желудка,  над  которым  поднимался  пар.  Лок
перехватил ее взгляд, и все, что он видел внутри  головы,  исчезло.  Старуха
заговорила властно, как заговорил бы Мал, не будь он болен:
     - Без помощи Мал  умрет.  Фа  должна  пойти  с  приношением  к  ледяным
женщинам и попросить у Оа милости. Фа присела возле нее.
     - Кто может быть  этот  другой  человек?  Разве  живет  тот,  кто  стал
мертвым? Разве он вышел опять из чрева Оа, будто мой  ребенок,  что  умер  в
пещере у моря?
     Нил опять всхлипнула:
     - Пускай Лок идет его искать. Старуха возразила с упреком:
     - Женщина служит Оа, а мужчина видит внутри головы. Пускай говорит Лок.
     Лок вдруг понял, что глупо смеется. Теперь он как бы шел впереди  всех,
а не скакал сзади вместе с Лику, свободный от забот.  Внимание  трех  женщин
тяготило его. Он  опустил  глаза  и  почесал  одну  ногу  об  другую.  Потом
нерешительно повернулся к людям спиной.
     - Говори, Лок!
     Он попытался остановить взгляд на чем-нибудь заметном среди теней, чтоб
отвлечься и забыть про женщин. Смутно видя, он различил палицу  у  скалы.  И
сразу Ха-подобие Ха-возник перед ним на  отлоге.  Его  охватило  безудержное
волнение. Он быстро заговорил:
     - У Ха отметина вот здесь, под глазом, где его  обожгла  головешка.  Он
нюхает - вот так! Он говорит. На большом пальце ноги у него клочок шерсти...
     Одним прыжком он повернулся.
     - Он нашел другого. Глядите! Ха падает с утеса - так я вижу. Потом сюда
прибегает другой. Он кричит Малу: "Ха упал в воду!" Фа пристально  взглянула
ему в лицо.
     - Другой не прибегал. Старуха взяла ее за руку.
     - Значит, Ха не  падал.  Иди  скорей,  Лок.  Найди  Ха  и  другого.  Фа
нахмурилась:
     - Разве другой знает Мала? Лок опять засмеялся:
     - Мала знают все!
     Фа резким движением велела ему молчать. Она  поднесла  руку  ко  рту  и
оттянула челюсть. Нил оглядывала людей одного за другим, не понимая,  о  чем
они говорят. Фа выдернула руку изо рта, выставила палец и направила  старухе
в лицо.
     - Я вижу так. Это  кто-то...  другой.  Не  из  людей.  Он  говорит  Ха:
"Пойдем! Там больше еды, чем я могу съесть". А Ха говорит...
     Голос ее смолк. Нил заскулила:
     - Где Ха? Старуха ответила:
     - Он ушел с другим.
     Лок тихонько тряхнул Нил за плечи.
     - Они обменялись словами или увидели одинаковое. Ха нам расскажет, и  я
пойду за ним. - Он оглядел остальных. - Люди понимают друг друга.
     Все поразмыслили над этим и согласно качнули головами.
     Лику проснулась  и  с  улыбкой  поглядела  на  них.  Старуха  принялась
хозяйничать на отлоге. Она и Фа бормотали без умолку, сравнивали куски мяса,
прикидывали на вес кости, потом опять подошли к желудку и стали спорить. Нил
сидела рядом, рвала мясо зубами и ела бесчувственно, с тупым равнодушием.
     Новый человечек медленно переполз  через  ее  плечо.  Он  повисел  там,
глянул на костер и спрятался под ее гривой. Потом старуха  вдруг  посмотрела
на Лока так загадочно, что он даже перестал видеть внутри головы Ха вместе с
другим и переступил с ноги на ногу. Лику подошла к желудку и обожгла пальцы.
Старуха все смотрела, а Нил всхлипнула и спросила у него:
     - Ты видишь Ха? Видишь наверняка?
     Старуха подобрала с земли его палицу и вложила ему в руку. На  теле  ее
сливались отблески костра и лунного света, и ноги Лока понесли его за отлог.
     - Я вижу наверняка.
     Фа сунула ему еду из желудка,  эта  еда  была  такая  горячая,  что  ее
пришлось перебросить с руки на руку. Он нерешительно поглядел на остальных и
побрел к повороту. Вдали от костра все было черное  и  серебристое,  остров,
скалы и деревья густо чернели под небом и подле серебристой реки,  а  поверх
водопада сновал искрящийся, трепетный свет. Вдруг из глубины ночи  нахлынуло
тяжкое одиночество, и Лок не мог опять увидеть Ха внутри головы. Он поглядел
на отлог, не теряя надежды.  Там  чернел  земляной  холмик,  кторый  скрывал
костер, и дрожащее зарево разливалось над ним. Он видел Фа  и  старуху,  они
сидели рядом на корточках, и меж ними была кучка мяса. Удаляясь от  них,  он
обогнул поворот, и нарастающий шум водопада хлынул ему навстречу. Он положил
палицу на землю, сел и стал есть. Мясо было нежное, горячее, лакомое. Он уже
утолил мучительный голод, но аппетит остался, и он  ел  с  наслаждением,  не
спеша. Он близко поднес кусок к лицу и осмотрел его бледную поверхность, где
лунный свет скользил медленней, чем по воде. Он забыл про отлог  и  про  Ха.
Теперь существовал только  живот  Лока.  Сидя  над  гремящим  водопадом,  за
которым в сумеречных лесных далях коварно таилась вода, с лицом,  лоснящимся
от жира, Лок блаженствовал. Ночь была холодней, чем минувшая, он  чувствовал
это, хотя не умел сравнивать. Туман  вокруг  водопада  переливался  алмазным
блеском, который лишь отражал игру яркого лунного света, но казалось,  будто
это лед. Ветер стих, все замерло, шевелились только папоротники,  склоненные
к воде и колеблемые течением. Лок смотрел на остров невидящим  взглядом,  он
упивался сладостью, разлитой по языку, глотал, звучно чмокая, и  чувствовал,
как подрагивает его упругая шкура.
     Наконец мясо было съедено. Он  утер  лицо  ладонями,  сорвал  с  палицы
терний и поковырял в зубах. Теперь он опять вспомнил про Ха, и про отлог,  и
про старуху и проворно вскочил на ноги. Полагаясь на чуткость  своего  носа,
он стал рыскать по сторонам и обнюхивать скалу. Запахи совсем  перемешались,
а нос как будто не имел соображения. Лок знал,  почему  это  так,  и  пополз
вниз,  пригнув  голову,  покуда  не  коснулся  губами  воды.  Он  напился  и
прополоскал рот. Потом вскарабкался назад и присел на  растресканной  скале.
Дожди размыли ее крутой бок, но у поворота был тесный  проход,  протоптанный
людьми, подобными Локу, которые прошли  здесь  в  бессчетном  множестве.  Он
помедлил над грохочущим водопадом и раздул ноздри.  Запахи  различались  меж
собой в пространстве и времени. Вот здесь, у его плеча, где Нил хваталась за
скалу, был самый свежий запах ее руки. Ниже обнаружилось скопление  запахов,
запахи людей, прошедших здесь вчера, запахи пота  и  молока,  тяжелый  запах
Мала, терзаемого болью. Лок разобрал и отринул их, потом весь сосредоточился
на последнем запахе Ха. Каждый запах обретал видимые очертания и  ярче,  чем
память, олицетворял некое живое, но затаенное присутствие, так что теперь Ха
опять был жив. Сосредоточившись, он увидал Ха внутри  головы  и  намеревался
удержать его там, чтобы не забыть.
     Он стоял пригнувшись и держал  палицу  в  одной  руке.  Потом  медленно
поднял ее и  сжал  обеими  руками.  Костяшки  его  пальцев  побелели,  и  он
осторожно отступил на шаг. Ему почудилось что-то еще.  Это  было  неуловимо,
когда люди представлялись все вместе, но стоило разобрать и отделить  их  от
себя, и остался запах без облика. Теперь, когда Лок его уловил, он густел  у
поворота. Совсем недавно кто-то  стоял  там,  держась  за  скалу,  подавшись
вперед, рассматривая  уступ  и  отлог.  Лок  чутьем  понял  то  неизъяснимое
удивление, что застыло на лице у Нил. Он двинулся вперед  по  утесу,  сперва
медленно, потом перешел  на  бег  и  мчался  все  дальше,  легкими  прыжками
преодолевая каменный склон. На бегу он видел разное внутри головы,  все  там
сливалось и стремительно мельтешило: вот Нил, растерянная,  испуганная,  вот
другой, вот показался Ха, он спешит...
     Лок повернулся и побежал назад. У обрыва, где  его  недавно  угораздило
так нелепо упасть, запах Ха вдруг прекратился, будто  на  утесе  не  хватило
места.
     Лок наклонился и поглядел вниз. Ему видно было, как колышутся хвостатые
травы в ярком блеске реки. Он чувствовал, что горестные вопли рвутся из  его
горла, и зажал себе рот рукой. Травы колыхались,  река  катила  переливчатые
серебряные струи мимо темного острова.  Потом  Локу  представилось,  что  Ха
барахтается в воде и течение уносит его в море. Он стал принюхиваться, нашел
запах Ха и другого, и запахи эти вели вниз, к лесу.  Он  миновал  кустарник,
где Ха нашел ягоды для Лику, увядшие ягоды, но и теперь он жил здесь,  среди
кустарника. А тогда его ладонь скользнула по веткам, обрывая ягоды.  Он  был
жив в голове у Лока, но повернул вспять, возвращался во  времени  к  дню  их
весеннего прихода от моря. Лок прытко спустился по склону меж скал и  нырнул
в лес, под деревья. Луна, которая над рекой светила  так  ярко,  здесь  едва
пробивалась сквозь гущу почек и недвижные  ветки.  Древесные  стволы  стояли
сплошными громадами в темноте, но, когда Лок  стал  пробираться  средь