ти висел у  них  на
руках, и голова его каталась по груди Фа. Старуха просунула кусок ему  между
губ, но они вяло выплюнули еду. Он говорил:
     - Не разбивайте мою голову и кости. Вы найдете только слабость.
     Лок оглядел женщин, разинув рот. Оттуда вырвался невольный смех.  Потом
он стал скороговоркой втолковывать Малу:
     - Но ведь есть другой. А Ха ушел. Старуха подняла голову:
     - Принеси воды.
     Лок быстро сбегал к реке  и  принес  воду  в  пригоршнях.  Он  медленно
окропил лицо Мала. Новый человечек выбрался на плечо Нил,  зевнул,  переполз
ей на грудь и стал сосать. Люди видели, что Мал опять силится заговорить.
     - Положите меня на теплую землю у костра.
     Средь шума водопада наступило мертвое  молчание.  Даже  Лику  перестала
есть и стояла, глазея. Женщины не пошевельнулись, но не сводили глаз с  лица
Мала. Молчание переполнило Лока, излилось водой, которая  вдруг  навернулась
ему на глаза. Потом Фа и старуха бережно уложили Мала на бок. Они  подтянули
его шишковатые, костлявые колени к груди, подогнули ноги, приподняли  голову
с земли и подсунули под нее его сложенные ладони. Мал лежал у самого костра,
и  глаза  его  глядели  прямо  в  огонь.  Волосы  у  него  на  голове  стали
потрескивать, но он, казалось, даже не замечал этого. Старуха взяла щепку  и
очертила на земле круг подле его тела. Потом они приподняли  его,  лежавшего
на боку, в таком же торжественном безмолвии.
     Старуха выбрала плоский камень и дала Локу.
     - Копай!
     Луна перекатилась на закатную сторону  долины,  но  свет  ее  был  едва
заметен на земле, затмеваемый багровым  заревом  костра.  Лику  опять  стала
есть. Она прокралась позади взрослых и села,  привалясь  спиной  к  утесу  в
глубине отлога. Земля была твердая, и Локу  пришлось  навалиться  на  камень
всем весом своего тела, только тогда ему удалось ее взрыхлить. Старуха  дала
ему острый обломок кости из туши козы, и тогда он  почувствовал,  что  может
совладать с верхним слоем. Слой этот снялся целым пластом, зато  ниже  земля
уже сама крошилась у него под руками, и он мог выгребать ее камнем. Так он и
делал, а луна меж тем плыла по небу. Он увидал внутри головы Мала, когда тот
был куда моложе и сильней и делал то же самое, что теперь он сам, только  по
другую сторону кострища. Глина в кострище образовала взгорбленный круг подле
неровной ямы, которую он  уже  выкопал.  Вскоре  он  докопался  до  другого,
нижнего  кострища,  потом  еще  до  другого.  Там  был  небольшой  бугор  из
обожженной глины. Чем дальше вниз, тем тоньше становились глиняные  слои,  и
вот, когда яма достигла уже немалой глубины, слои  оказались  твердыми,  как
камень, и не толще бересты. Новый человечек перестал сосать, зевнул и  сполз
на землю. Он ухватился за ногу Мала, выпрямился, подался вперед и  смышлено,
не мигая, разглядывал костер.  Потом  отступил  назад,  быстро  проскользнул
позади Мала и заглянул в яму. Он  потерял  равновесие,  упал  и  с  жалобным
писком выкарабкался по мягкой  земле  между  рук  Лока.  Он  вылез,  пятясь,
поспешно улизнул опять к Нил и прилег у нее на коленях.
     Лок сел, откинувшись назад и тяжко дыша. По шкуре его  ручьями  катился
пот. Старуха коснулась его локтя.
     - Копай! Теперь есть только Лок!
     В изнеможении он опять склонился над ямой. Он  извлек  оттуда  какую-то
древнюю кость и зашвырнул далеко, в лунный свет. Потом опять налег на камень
и вдруг повалился ничком.
     - Не могу.
     Тогда, хоть прежде такого еще не бывало, женщины сами схватили камни  и
стали копать. Лику молча глазела на них и на углубляющуюся  яму.  Мал  начал
дрожать. По мере  того,  как  они  копали,  глиняные  слои  от  кострищ  все
суживались.  Последний  слой  коренился  далеко  внизу,  в  давно  позабытых
глубинных недрах отлога. После каждого глиняного слоя копать становилось все
легче. Теперь уже трудно было поддерживать ровность боковин.  Им  попадались
кости, иссохшие, утратившие запах, кости, так давно  разлученные  с  жизнью,
что они не имели никакого смысла, и  люди  отбрасывали  их  прочь,  берцовые
кости, ребра, раздробленные  и  размозженные  кости  черепов.  Попадались  и
камни, иные с острыми краями, пригодные,  чтоб  резать,  или  же  с  острыми
концами, чтоб сверлить, такими камнями люди пользовались при  нужде,  но  не
хранили их. Выкопанная земля вырастала в  остроконечный  холм.  Лику  лениво
играла обломками черепа. Тут к Локу опять вернулись силы,  и  он  тоже  стал
копать, так что  теперь  яма  углублялась  гораздо  быстрей.  Старуха  опять
подкинула дров в костер, а над огненными языками уже серело утро.
     Наконец яма была готова. Женщины опять окропили водой лицо Мала. Теперь
от него оставались и впрямь  только  кожа  да  кости.  Рот  его  был  широко
разинут, будто он хотел укусить воздух, который уже не  мог  вдохнуть.  Люди
встали перед ним на колени, образовав  полукруг.  Старуха  глазами  призвала
всех ко вниманию.
     - Когда  Мал  был  сильным,  он  находил  много  еды.  Лику  сидела  на
корточках, привалясь к утесу в глубине отлога и прижимая малую Оа  к  груди.
Новый человечек спал под гривой у Нил. Пальцы Мала бессмысленно  шевелились,
он то разевал, то закрывал рот. Фа  и  старуха  приподняли  его  туловище  и
поддерживали голову. Старуха тихонько сказала ему на ухо:
     - Оа дает тепло. Спи.
     Движения его тела стали судорожными. Голова скатилась по груди  старухи
вбок и осталась там.
     Нил запричитала. Звук этот разнесся по всему отлогу, затрепетал, улетел
через воду к острову. Старуха уложила Мала на бок и подтянула колени старика
к его груди. Она и Фа подхватили его и опустили 6 яму. Старуха подсунула его
ладони ему под щеку и позаботилась, чтоб ноги оказались  ниже,  чем  голова.
Потом она встала, и люди  не  увидали  на  ее  непроницаемом  лице  никакого
выражения. Она отошла к плоской скале и выбрала мясистую ляжку. Опустясь  на
колени, она положила мясо подле самого его лица.
     - Съешь, Мал, когда к тебе придет голод.
     Глазами она велела людям следовать за собой.  Они  спустились  к  реке,
оставив Лику с малой Оа. Старуха зачерпнула пригоршнями  воды,  и  остальные
сделали то же. Она вернулась и выплеснула воду на лицо Мала.
     - Выпей, когда к тебе придет жажда. Один за другим люди окропляли водой
серое, мертвое лицо. И каждый повторял те же слова. Лок оказался  последним,
и, когда вода пролилась,  он  почувствовал  к  Малу  глубокую  нежность.  Он
вернулся и принес второй дар.
     - Выпей, Мал, когда к тебе придет жажда.
     Старуха нагорстила земли и бросила Малу на  голову.  Последней  подошла
Лику, сильно робея, и тоже сделала так, как старуха велела ей глазами. Потом
она  вернулась  к  утесу.  По  знаку  старухи  Лок  стал  сметать  землю   с
остроконечного холма в яму. Земля обрушивалась с легким шуршанием  и  вскоре
скрыла под собой Мала. Лок примял землю руками и ногами. Старуха бесстрастно
глядела, как тело постепенно теряет свои очертания и исчезает из глаз. Земля
подымалась все выше и заполняла яму, подымалась до тех пор, покуда там,  где
только что был Мал, не вырос на отлоге низенький бугорок. Небольшой  излишек
земли все же остался. Лок смахнул его прочь, потом  утоптал  бугор  как  мог
плотнее.
     Старуха села на корточки подле свежепримятой земли и подождала,  покуда
глаза всех людей не обратились на нее.
     Тогда она заговорила:
     - Оа приняла Мала в свое чрево.

ПЯТЬ


     После долгого молчания люди поели. Они стали чувствовать, что усталость
обволакивает их, как туман. На отлоге не хватало Ха, не было  Мала.  Правда,
костер еще горел, и еда была лакомой, но людей одолело изнеможение. Один  за
другим они сжимались в комок меж костром  и  утесом  и  погружались  в  сон.
Старуха сходила ко впадине и принесла дров. Она кормила огонь  до  тех  пор,
покуда он не взревел, как водопад. Потом она собрала остатки еды и  спрятала
их во впадинах, подальше от всякой напасти. Наконец она присела у бугра, где
еще так недавно был Мал, и стала глядеть через воду.
     Люди нечасто видели сны, но теперь, когда над ними,  яснея,  растекался
рассвет, их осаждало целое сонмище призраков, пришедших откуда-то  издалека.
Старуха краем глаза видела, как  они  запутались,  встревожились,  терзаются
болью.  Нил  разговаривала.  Левая  рука  Лока  нагребла  пригоршню   грязи.
Невнятные слова, нечленораздельные возгласы удовольствия  или  страха  то  и
дело вырывались у всех. Старуха не шевелилась, она все время  видела  что-то
свое внутри головы. Загомонили птицы,  воробьи  слетели  на  уступ  и  стали
клевать. Лок вдруг резко выбросил руку и ткнул старуху в бедро.
     Когда поверхность  воды  уже  начала  поблескивать,  старуха  встала  и
принесла  дров  из  впадины.  Огонь  приветственно  встретил  дрова  громким
треском. Старуха стояла рядом, потупив глаза.
     - Теперь все совсем как тогда, когда огонь убежал и сожрал все  деревья
в лесу.
     Рука Лока оказалась  слишком  близко  к  костру.  Старуха  нагнулась  и
положила ее опять ему на лицо. Он перекатился на бок и вскрикнул.
     Лок бежал. Запах другого преследовал его, и он не мог  убежать.  Стояла
ночь, а у запаха были когтистые лапы и зубы, как у большого кота. Лок был на
острове, где никогда не бывал. Водопад ревел по  обе  стороны  от  него.  Он
бежал по берегу, зная, что сейчас рухнет от изнеможения и окажется в лапах у
другого. Он  упал,  и  борьба  длилась  целую  вечность.  Но  нити,  которые
связывали его с людьми, еще не лопнули. Напрягаясь от отчаянной нужды  Лока,
они появлялись,  шли,  проворно  бежали  через  воду,  неотвратимо  влекомые
неизбежностью. Другой ушел, а все люди были вокруг Лока. Он не мог видеть их
ясно из-за темноты, но знал, кто они. Они подступали все ближе и  ближе,  не
так, как обычно приходили на отлог, обретая там свой дом, где были  свободны
от всего мира; они спешили, покуда не сливались с  Локом  воедино,  плоть  с
плотью. Они сопереживали эту общую плоть, как обычно  сопереживали  видения.
Лок был спасен.
     Проснулась Лику. Малая Оа во время сна упала у нее с плеча, теперь Лику
ее подобрала. Она зевнула,  увидала  старуху  и  сказала,  что  хочет  есть.
Старуха сходила ко впадине и принесла остаток печени. Новый человечек  играл
гривой Нил. Он дергал за пряди, раскачивался на них, а она уже  не  спала  и
опять скулила. Фа села, выпрямилась, Лок опять перекатился на бок и чуть  не
угодил в костер. Он с урчанием отскочил в сторону. Увидал остальных  и  стал
глупо втолковывать:
     - Я спал.
     Люди спустились к воде, напились и облегчились. Когда они пришли назад,
на отлоге возникло ощущение, что очень многое нужно сказать, и они  оставили
незанятыми оба опустевших места, будто когда-нибудь, в один счастливый день,
те, которые там обычно сидели, опять вернутся.  Нил  кормила  грудью  нового
человечка и пятерней расчесывала гриву.
     Старуха отвернулась от костра и заговорила с людьми:
     - Теперь есть только Лок.
     Он поглядел на нее с недоумением. Фа наклонила голову. Старуха  подошла
к нему, крепко взяла за руку и повела в сторону. Там было место, где  обычно
сидел Мал. Она усадила Лока, заставила опереться спиной об утес, так что зад
его умостился в гладкой ямке в земле, выдавленной Малом. Для Лока  это  было
так непривычно, что он взволновался. Он глянул вбок, на воду, потом опять на
людей и засмеялся. Повсюду кругом были глаза, и все ждали  его  решения.  Он
шел впереди, а не в  хвосте,  и  все,  что  он  видел  внутри  головы,  было
наверняка правильным. Горячая кровь хлынула ему в лицо, и  он  закрыл  глаза
руками. Сквозь растопыренные пальцы он поглядел на женщин,  на  Лику,  потом
вниз,  на  земляной  холмик,  под  которым  схоронили  Мала.  Он   испытывал
нестерпимое желание поговорить с Малом, молча обождать,  чтоб  услышать  его
слово о том, как же теперь быть. Но из-под холмика не донесся  голос,  никто
не помог увидать хоть что-нибудь внутри головы. Он ухватился за первое.  что
ему представилось.
     - Мне снилось так. Другой гнался за мною. А потом мы с ним были вместе.
     Нил приподняла нового человечка над своей грудью.
     - А мне снилось так. Ха лежал со мной и с Фа. Лок лежал с Фа и со мной.
     Она  заскулила.  Старуха  движением  руки  заставила  ее  вздрогнуть  и
замолчать.
     - Мужчина видит внутри головы. Женщина знает Оа. Ха и Мал ушли.  Теперь
есть только Лок.
     Голос Лока прозвучал пискляво, как у Лику:
     - Сегодня мы пойдем искать еду.
     Старуха хранила безжалостное молчание. Во впадинах утеса еще была  еда,
хотя ее оставалось не так уж много. Зачем же людям искать еду, когда они  не
чувствуют голода, а оставшейся еды покуда хватит?
     Фа подползла  на  карачках.  Когда  она  заговорила,  смущение  отчасти
улетучилось из головы Лока. Он даже не слушал Фа.
     - Я вижу так.  Другой  ищет  еду,  и  люди  ищут  тоже...  Она  отважно
поглядела старухе прямо в глаза.
     - Значит, люди хотят есть. Нил почесала спину об утес.
     - Ты видишь плохо. Старуха прикрикнула на них:
     - Теперь только Лок!
     И Лок вспомнил. Он опустил руки и уже не прикрывал лицо.
     - Я видел другого. Он на острове. Он скачет со скалы на скалу. Залезает
на высокие деревья. Он темный. И меняет свой вид, как пещерный медведь.
     Люди поглядели на остров. А он теперь был весь залит солнечным светом и
подернут дымкою зеленой листвы. Лок велел всем слушать.
     - И я шел по его запаху. Он был  вон  там...-Лок  указал  на  скат  над
отлогом, и все люди глянули вверх. - Там он стоял и глядел на нас. Он  похож
на большого кота, но это не кот. А еще он похож, похож...
     На время Лок вовсе перестал видеть внутри головы. Он поскреб под нижней
губой. Так много надо было сказать. Так  хотелось  ему  спросить  Мала,  что
значит, когда одно видение сливается с другим и  в  конце  концов  последнее
вытекает из первого.
     - Может, Ха не в реке. Может, он на острове вместе с  другим.  Ведь  Ха
был могучий прыгун.
     Люди оглядели уступ  вплоть  до  того  места,  где  разбросанные  скалы
подступали от острова к берегу. Нил оторвала нового  человечка  от  груди  и
пустила его ползать по земле. Вода обильно струилась из ее глаз.
     - Это ты увидал хорошо.
     - Я поговорю с другим. Как может он все время быть на острове? Я  опять
поищу запах.
     Но Фа уже шлепала его ладонью по губам.
     - А может, он вышел из острова. Как из чрева женщины. Или из водопада.
     - Так я не вижу.
     Только теперь Лок понял, как легко говорить слова  другим,  когда  тебя
внимательно слушают. Тут уж слова могут даже не иметь облика.
     - Фа пускай ищет запах, а Нил, Лику и новый... Старуха его не перебила.
Вместо этого она схватила большую ветку и швырнула в  огонь.  Лок  с  криком
вскочил на ноги и сразу смолк. Вместо него заговорила старуха:
     - Лок не захочет, чтоб Лику ушла. Ведь больше нету мужчины. Пойдут Фа и
Лок. Так говорит людям Лок. Он поглядел на нее  с  изумлением,  и  глаза  ее
ничего ему не сказали. Он затряс головой.
     - Да, - сказал он. - Да.
     Фа и Лок вдвоем побежали к краю уступа.
     - Не говори старухе, что ты видел ледяных женщин.
     - Когда я спустился с горы по следу другого, старуха меня не видела.
     Он вспомнил старухино лицо.
     - Кто может сказать, что она видит, а чего не видит?
     - Не говори ей.
     Он попробовал объяснить:
     - Я видел другого. Он и я, мы переползли через  бок  горы  и  незаметно
подкрались к людям.
     Фа остановилась, и оба глядели в пустоту меж ближайшей к берегу  скалой
и уступом. Она указала пальцем:
     - Даже Ха разве мог бы перепрыгнуть это? Лок поразмыслил над  пустотой.
Стесненные там  воды  бурлили,  и  вниз  по  реке  устремлялся  переливчатый
полосатый хвост. Зеленую поверхность  баламутили  горбатые  водовороты.  Лок
стал выразительно изображать все, что видел внутри головы.
     - При запахе другого сам я стал он, другой. Я крадусь, как большой кот.
Я испуганный и жадный. Я  сильный.  -  Он  перестал  изображать  и  проворно
обогнал Фа, потом повернулся и поглядел ей прямо в лицо. - А теперь  я  стал
Ха и другой. Я сильный.
     - Так я не вижу.
     - Другой на острове.
     Он растопырил руки  как  мог  шире.  Захлопал  ими,  как  крыльями.  Фа
ухмыльнулась, потом захохотала. Лок тоже захохотал, все веселей  и  веселей,
ожидая, что его похвалят. Он обежал уступ, крякая, как утка, и Фа засмеялась
над ним. Он хотел уже было побежать, хлопая руками, как крыльями, назад,  на
отлог, чтоб люди тоже оценили его шутку, но вдруг вспомнил. Он осадил себя и
остановился.
     - Теперь есть только Лок.
     - Найди другого, Лок, и поговори с ним.
     Теперь он вспомнил про запах. И стал обнюхивать землю. Дождь с тех  пор
еще не выпадал, и запах, хоть и очень  слабый,  остался.  Лок  вспомнил  про
смесь запахов на утесе над водопадом.
     - Пойдем.
     Они побежали назад по уступу, минуя отлог. Лику окликнула их  и  высоко
подняла малую Оа. Лок крадучись  обогнул  поворот  и  спиной  ощутил  теплое
прикосновение тела Фа.
     - Бревно убило Мала.
     Лок повернулся к ней и удивленно повел ушами.
     - Я про то бревно, которого не было. Это оно убило Мала.
     Он разинул рот, готовый заболботать, но она потребовала:
     - Идем.
     Оба не могли сразу же не заметить признаков другого. Его дым  подымался
с середины острова. Много деревьев росло на  острове,  и  некоторые  из  них
клонились так низко, что окунали ветки в воду, и  за  ними  люди  не  видели
берега. Меж деревьев густился кустарник, такой девственный и  дремучий,  что
он покрывал землю сплошь своей буйной листвой. Дым подымался густым облаком,
которое расплывалось и исчезало. Здесь не оставалось сомнения.  Другой  имел
свой костер и, должно быть, кидал в него такие толстые и сырые бревна, какие
всем людям были бы невподъем. Фа и Лок разглядывали этот дым,  ровно  ничего
не видя внутри головы, а потому и не сопереживая. На  острове  был  дым,  на
острове был другой человек. Во всей своей жизни они  не  могли  найти  этому
объяснения.
     Наконец Фа отвернулась, и Лок увидал, что она дрожит.
     - Почему?
     - Мне страшно.
     Он поразмыслил над этим.
     - Я пойду вниз к лесу. Так ближе всего до этого дыма.
     - Но я не хочу идти.
     - Возвращайся на отлог. Теперь только Лок остался. Фа опять глянула  на
остров. Потом, совершенно неожиданно, протиснулась за поворот и скрылась  из
виду.
     Лок ринулся вниз с утеса, видя внутри головы, как продвигались люди,  и
вскоре добрался до опушки леса. Здесь реку можно было увидать лишь  мельком,
потому что кустарник не только нависал повсюду, где прежде был берег,  но  и
воды прибыло, так что многие кусты стояли прямо в пене. По  низинам  струями
сочилась вода, затопившая травы. Деревья же росли на  возвышенности,  и  там
ноги Лока оставили отпечатки,  выражавшие  разом  его  ужас  перед  водой  и
желание поскорей увидать нового мужчину или же всех новых людей.  Чем  ближе
подходил он к месту на берегу, которое было прямо напротив дыма, тем сильней
становилось его волнение. Теперь он даже дерзнул ступить в  воду,  она  была
ему по  щиколотки,  и  он  вздрагивая  преодолевал  ее  скачками.  Когда  он
обнаруживал, что не видит реку или не может  подойти  близко  к  берегу,  он
скрежетал зубами, брал правее и шел в обход. Под водой таилась трясина, и  в
ней засели бледные остроконечные луковки.  При  обычных  условиях  его  ноги
сразу же ухватили бы их и подали ему, но  теперь  эти  луковки  были  только
мгновенным твердым прикосновением к его дрожащим ступням. Меж  ним  и  рекой
были целые кущи с зеленым роем молодых почек. Теперь он доверял свою тяжесть
пучкам веток, которые росли почти вплотную друг к  другу  и  выгибались  под
ним, так что он в ужасе едва не падал с ног. Собственно, и  не  было  сил  у
сочных веток, чтоб вынести такое бремя, и  он,  как  орел  с  распро