в строну водопада,
туда, где мерцали водные брызги, и ринулась  вперед.  Потом  замедлила  бег,
осадила себя, остановилась.  Здоровенная  жердина,  поворачиваясь  на  воде,
приткнулась к бревнам. Фа сделала  еще  попытку,  взяв  разбег  покороче,  и
остановилась, рыча на слепящую воду. Потом она забегала перед  бревнами,  не
произнося внятных слов, но издавая возгласы,  в  которых  звучали  ярость  и
отчаянье. Это опять было новое, и  Лок  до  того  испугался,  что  прянул  в
сторону и чуть не упал в воду. Но тут он  вспомнил,  как  недавно  дурачился
перед другим  бревном,  у  лесной  опушки,  и  принужденно  засмеялся,  чтоб
устыдить Фа, хотя понимал, что теперь ей очень плохо, потому что на спине  у
нее пусто. Она бросилась на него, ощерив зубы и икнула  ему  прямо  в  лицо,
будто хотела его искусать, и какие-то незнакомые  звуки  извергались  из  ее
рта. Тело Лока отпрянуло одним прыжком. Она молча прильнула  к  нему  и  вся
дрожала, теперь оба они отбрасывали слитную тень на скалистый уступ.
     Она шепнула ему голосом, в котором совсем не было Оа:
     - Иди на бревно первый.
     Лок отстранил ее. Теперь, когда все было готово,  страдание  вернулось.
Он поглядел на бревно, обнаружил, что есть нечто снаружи и  внутри  Лока,  и
то, что снаружи, гораздо лучше. Он держал в зубах мясо,  приготовленное  для
Лику. Теперь, когда Лику уже не скакала на нем, а  Фа  все  дрожала  и  река
текла рядом, ему было не до того, чтоб смешить. Он осмотрел бревно от  комля
до верхушки, заметил утолщение по  эту  сторону  запруды,  где  раньше  была
развилина, и отошел назад по уступу.  Потом  прикинул  на  глаз  расстояние,
пригнулся и  побежал.  Бревно  оказалось  у  него  под  ногой,  и  оно  было
скользкое. Оно дрожало, как Фа, оно сдвигалось вбок по течению реки, так что
он качнулся вправо, чтоб не свалиться в воду. И все же он  падал.  Нога  его
ступила всей тяжестью на другое бревно,  которое  сразу  погрузилось,  и  он
пошатнулся. Левая нога рывком оттолкнулась, он подпрыгнул, а  вода  напирала
на запруду еще пуще, чем сильный ветер, дувший под колени, и была  холодная,
как ледяные женщины. Он сделал отчаянный прыжок, оступился, опять взвился  в
прыжке, и вот уже вцепился всеми когтями в скалу  к  стал  подтягиваться  на
руках, зарывшись лицом в мясо для Лику.  Ноги  его  разъезжались,  когда  он
карабкался вверх, покуда не почувствовал, что его палица сейчас разлетится в
щепы. Тогда он мучительным рывком перебросил себя на скалу и обернулся к Фа.
Он понял, что все это  время  из  его  рта  сквозь  плотное  мясо  вырывался
какой-то протяжный, пронзительный звук, как  у  Нил,  когда  она  бежала  по
бревну в лесу. Он умолк, порывисто дыша. К бревнам добавилось еще одно.  Оно
со стуком легло вплотную к другим, и вода у запруды вспенилась  и  забурлила
сверкающими водоворотами. Фа осторожно ступила на  это  бревно,  пробуя  его
ногой. Потом оглядчиво пошла через воду, раскорячась, сразу по двум бревнам.
Она добралась до скалы, где лежал  Лок,  вскарабкалась  на  нее  и  прилегла
рядом. Потом крикнула, перекрывая грохот водопада:
     - Я не шумела.
     Лок выпрямился и постарался думать, что скала не плывет вместе  с  ними
вверх по течению. Фа  соразмерила  прыжок  и  ловко  перескочила  на  другую
ближайшую скалу. Лок прыгнул следом за ней, в голове у него была пустота  от
шума и новизны ощущений. Они прыгали и карабкались, покуда не  добрались  до
той скалы, где на верхушке росли кусты, и там Фа легла и впилась пальцами  в
землю, а Лок меж тем терпеливо ждал, держа в руках мясо.  Они  были  уже  на
острове, и по обе стороны от них водопад низвергался и сверкал,  как  летняя
молния. Но был и новый звук, голос главного, большого водопада за  островом,
от которого люди никогда еще не бывали так близко. С голосом этим  не  могло
быть никакого сравнения. Даже те отзвуки их собственных голосов, которые  не
заглушал голос малого водопада, начисто тонули и исчезали.
     Вскоре Фа встала на ноги. Она прошла  вперед,  покуда  не  увидали  под
собой великанью голень, и Лок подошел к ней. Огромная нога была вытянута,  и
у ее лодыжки дымные водные струи вгрызались в камень, так что оставался лишь
совсем узкий скат. Лок присел и глянул туда.
     Вьюнки  и  корни,  шрамы  земли  и  зазубренные  каменные   мослы-утес,
наклоненный так, что чело его, поросшее березами, глядело прямо  на  остров.
Каменная  осыпь  все  так  же  окружала  подножье  утеса,   образуя   темные
причудливые груды, всегда мокрые и резко выделенные на сером мерцании листвы
и самого утеса. На его верхушке жили деревья, хоть и в постоянной опасности,
после того как сорвавшиеся валуны пообрывали у  них  почти  все  корни.  Те,
какие еще уцелели, втиснулись в трещины, или корчились на  боку  утеса,  или
нелепо торчали во влажном  воздухе.  Вода  стекала  вокруг  и  вниз  по  обе
стороны, пенилась и плескала, так что содрогалась сама  земля.  Луна,  почти
уже полная, висела высоко над утесом, а на дальней оконечное! и острова  все
пылал огонь.
     Люди даже  словом  не  обмолвились  о  головокружительной  высоте.  Они
наклонились  и  внимательно  высматривали  тропу  на  утесе.   Фа   неслышно
соскользнула через закраину, голубая ее тень была даже видней, чем тело,  и,
цепляясь руками и ногами, спустилась по корням вьюнка. Лок спустился следом,
опять зажав мясо в зубах, и при  всякой  возможности  поглядывал  на  зарево
костра. Он ощущал неодолимое желание ринуться прямо к  этому  костру,  будто
там было снадобье, которое исцелит его от мучений. Этим снадобьем  оказались
не только Лику и новый человечек. Другие  люди,  которые  так  много  видели
внутри головы, были как вода, которая и ужасает, и в то же время  дразнит  и
манит человека подойти поближе. Лок смутно сознавал это  свое  влечение,  но
никак не мог его понять и потому чувствовал себя совсем глупым. Он  очутился
у огромного, обломанного корневища средь пустынной, поблескивающей,  как  бы
ноздреватой воды. Корень гнулся от тяжести, так что  мясо  стукало  Лока  по
груди. Ему пришлось отпрыгнуть в  сторону,  к  сплетению  корней  и  вьюнка,
только тогда он мог ползти дальше вслед за Фа.
     Она вела его через скалы, а потом в лес, который рос на острове.  Здесь
едва ли было что-нибудь, хоть  отдаленно  напоминающее  тропу.  Другие  люди
оставили свой запах средь сломанных кустов, только и всего. Фа шла по запаху
не раздумывая. Она знала, что костер должен быть на другом конце,  но,  чтоб
сказать,  почему  это  так,  ей  пришлось  бы  остановиться  и  совладать  с
видениями, возложив руки на голову. На острове гнездилось множество птиц,  и
они встретили людей с таким шумным  неудовольствием,  что  Фа  и  Лок  стали
двигаться с крайней осторожностью. Они уже не  сосредоточивали  внимание  на
новом запахе и приноровились идти через лес, вызывая как можно меньше шума и
переполоха. Они напряженно сопереживали видения. Почти в полной темноте  под
сводами леса они видели ночным зрением; они  избегали  незримых  опасностей,
отстраняли цепкие плети  вьюнка,  раздвигали  кусты  с  ягодами  и  украдкой
пробирались все вперед. Вскоре они заслышали новых людей.
     Заслышали они и костер или, верней, завидели отблески  и  мерцание.  От
этого света весь остальной остров, казалось, был окутан непроницаемой тьмой,
а их ночное зрение так затуманилось, что им пришлось замедлить  шаг.  Костер
теперь был гораздо больше, чем прежде, и  освещенное  пространство  окружала
кайма из молодой листвы, нежной, поблескивающей зелени,  будто  подсвеченной
сзади солнцем. Люди издавали размеренные звуки, похожие на биение сердца. Фа
остановилась впереди Лока и стала густой, черной тенью.
     Деревья на этом конце острова были очень высоки,  а  в  середине  кусты
росли так редко, что меж ними можно было  свободно  пройти.  Лок  опять  шел
следом за Фа, а потом они остановились и присели,  согнув  колени,  напрягая
пальцы ног, за кустом почти у самого костра. Теперь они могли  взглянуть  на
открытое пространство, которое выбрали для  себя  новые  люди.  Трудно  было
разглядеть все сразу. Главное, деревья здесь стояли уже не так, как  раньше.
Они были  согнуты  и  тесно  переплелись  ветками,  так  что  вокруг  костра
образовались как бы темные лиственные пещеры. Новые люди сидели на земле меж
Локом и огнем, причем каждая голова отличалась от другой с виду. Головы  эти
были рогатые с боков, или перистые, как хвощи, или же круглые и невообразимо
огромные. За костром Лок увидал кучу бревен, приготовленных на  топливо,  и,
при всей их тяжести, от света костра они шевелились.
     Потом, как ни невероятно это  было,  у  самых  бревен  затрубил  олень,
жаждущий брачных игр. Звук был резкий,  яростный,  исполненный  страдания  и
похоти. Это был голос самого крупного из оленей, которому едва хватает места
во  всем  просторном  мире.  Фа  и  Лок  схватились  за  руки  и  пристально
разглядывали  бревна,  ровно  ничего  не  видя  внутри  головы.  Новые  люди
наклонились так низко, что  вид  их  изменился  и  головы  стали  не  видны.
Показался олень. Он пружинисто двигался, взвившись на дыбы, а передние  ноги
широко растопырил в воздухе. Его рогатая голова раздвигала листву  деревьев,
глаза были устремлены ввысь, поверх новых людей, поверх Фа и Лока, а сам  он
пошатывался из стороны в сторону. Потом он стал поворачиваться,  и  вот  уже
они увидали, что его хвост мертв и бессильно хлопает по бледным, не покрытым
шерстью ногам. Руки у него были человечьи.
     Из одной лиственной пещеры они заслышали  писк  нового  человечка.  Лок
запрыгал вверх и вниз за кустом.
     - Лику!
     Фа зажала ему рот  ладонью  и  принудила  молчать.  Олень  остановился,
приплясывая на месте. Они услыхали отчаянный вопль Лику:
     - Лок, это я! Я здесь!
     Вдруг раздался оглушительный  звук-смех,  порхание,  кружение  и  гомон
птичьих криков, все голоса завопили разом, взвизгнула женщина. Костер  вдруг
зашипел, и белый пар взвился над ним, а свет угас. Новые люди сновали взад и
вперед. Вокруг витали злоба и страх.
     - Лику!
     Олень исступленно раскачивался в тусклом свете. Фа тянула Лока за собой
и невнятно бормотала. Люди подступали с палками, согнутыми и прямыми.
     - Скорей!
     Справа какой-то мужчина яростно колотил по кусту. Лок замахнулся.
     - Эта еда для Лику!
     Он швырнул мясо на прогалину. Кусок шлепнулся у самых  ног  оленя.  Лок
успел увидать сквозь облако пара, как олень нагнулся, но Фа уже  тащила  его
прочь.  Беспорядочный  шум,  поднятый  новыми  людьми,  перешел  в   дружные
возгласы, вопросы и отклики, повелительные крики, и  горящие  сучья  мчались
через прогалину, так что ветки,  оперенные  весенней  листвой,  возникали  и
исчезали. Лок пригнул голову и побежал, взрывая  ногами  мягкую  землю.  Над
самой его головой раздался свист, похожий на внезапный, надсадный вздох.  Фа
и Лок метнулись в сторону меж кустов и замедлили  бег.  Они  воспользовались
своей чудесной способностью чутьем  находить  путь  средь  кустов  и  веток;
теперь Лок дышал так же тяжко и бурно, как Фа. Они побежали прочь, а  факелы
сверкали под деревьями позади. Они слышали, как новые люди  перекликаются  и
оглушительно шумят в подлеске. Потом раздался громкий одинокий голос.  Треск
прекратился. Фа на четвереньках перебралась на мокрую скалу.
     - Скорей! Скорей!
     Он едва расслышал ее сквозь гром в сверкающей  сумятице  воды.  Покорно
последовал он за нею, дивясь ее проворству, но сам ничего  не  видел  внутри
головы, разве только нелепую пляску оленя.
     Фа мгновенно взобралась на  закраину  утеса  и  залегла,  покрыв  собою
собственную тень. Лок ждал. Она спросила, едва переводя дух:
     - Где они?
     Лок пристально поглядел вниз, на остров, но она продолжала нетерпеливо:
     - Они лезут сюда?
     Внизу, на крутом боку утеса, медленно  колыхался  корень,  который  она
рванула, взбираясь наверх, но  самый  утес  был  недвижен  и,  подняв  чело,
безмолвно взирал на луну.
     - Нет!
     Они помолчали. Лок опять услыхал шум воды, причем шум этот  стал  таким
громким, что он не мог бы его перекричать. Он  лениво  попытался  разобрать,
сопереживают ли они оба видения  или  же  говорят,  произнося  слова,  потом
разобрался в ощущении тяжести у себя в  голове  и  во  всем  теле.  Никакого
сомнения не оставалось. Ощущение это было связано с Лику.  Он  зевнул,  утер
пальцами глазницы и облизнул губы. Фа вскочила на ноги.
     - Пойдем!
     Они  рысцой  побежали  меж  берез  над  островом  и  спустились   вниз,
перепрыгивая с камня на камень. Бревно притянуло к себе другие, так что  они
лежали рядом, и было их больше, чем пальцев на руке, и все, что  проплыло  у
этого берега, запуталось средь них. Вода стремительно струилась меж  стволов
и перехлестывала сверху. Получилась тропа шириной с ту, что вела через  лес.
Они легко добрались до уступа и молча стояли там.
     С отлога донесся шум, который означал  грызню.  Оба  ринулись  туда,  и
серые гиены поспешно спаслись бегством. Луна озаряла  отлог  так  ярко,  что
были освещены даже впадины по бокам утеса, и  в  темноте  оставалась  только
яма, где люди недавно схоронили Мала. Они опустились на  колени  и  смахнули
грязь, золу и кости, покрывавшие ту часть его  тела,  которая  теперь  опять
была видна. Земля уже не возвышалась над ним  бугром,  а  лежала  вровень  с
верхним кострищем. Все так же молча они подкатили валун и  надежно  завалили
Мала. Фа пробормотала:
     - Как будут они кормить нового без молока?  Потом  они  обхватили  друг
друга руками и долго стояли, прильнув грудь к груди. Скалы вокруг  ничем  не
отличались от всех прочих; костер давно умер. Двое тесно прижимались друг  к
другу, они слились  воедино,  отыскивая  средоточие,  главный  смысл  своего
существования, потом упали на землю, все так же приникая, лицо к лицу. Огонь
вспыхнул в их телах, и тогда они предались ему целиком и полностью.

СЕМЬ


     Фа оттолкнула Лока. Оба встали  и  оглядели  отлог.  На  них  изливался
блеклый свет первых лучей зари. Фа сходила к утесу и принесла  кость,  почти
без мяса, да несколько клочков, которые гиенам не удалось  вытащить.  Теперь
люди опять были рыжие, будто отлитые из  меди,  с  желтоватым  отливом,  как
песок, потому что  голубые  и  серые  цвета  ночи  их  покинули.  Они  молча
разодрали  и  поделили  меж  собой  клочки  мяса,  испытывая  друг  к  другу
невыразимое сострадание. Вскоре они вытерли руки о ляжки и спустились к реке
напиться. Потом, все еще ни слова не говоря и  ничего  не  сопереживая,  они
повернули вправо и пошли к повороту, за которым стоял утес. Фа остановилась.
     - Видеть не хочу.
     Оба повернулись и поглядели на опустелый отлог.
     - Я поймаю огонь, когда он упадет с неба или проснется среди вереска.
     И тут Лок увидал огонь внутри головы. А вообще-то в голове была  полная
пустота, и только внезапно нахлынувшее чувство, глубокое и несомненное,  все
еще жило в нем. Он пошел к  бревнам,  которые  прибились  к  дальнему  концу
уступа. Фа ухватила его за руку.
     - Нам нельзя опять на остров. Лок повернулся к ней, занеся руки.
     - Надо найти еду для Лику. Чтоб она набралась сил, когда вернется.
     Фа укоризненно поглядела на него, и в лице ее  было  нечто  недоступное
его пониманию. Он шагнул в сторону,  пожал  плечами  и  развел  руки.  Потом
притих и терпеливо ждал.
     -Нет!
     Она  опять  ухватила  запястье  Лока  и  повлекла  его  за  собой.   Он
противился, беспрерывно что-то приговаривая. При этом он сам не  понимал,  о
чем болтает. Она перестала его тащить и опять поглядела ему прямо в лицо.
     Наступило молчание. Лок поглядел на нее, потом на остров. Поскреб левую
щеку. Фа подошла вплотную.
     - У меня будут дети, и они не умрут в пещере  у  моря.  И  огонь  будет
тоже.
     - У Лику будут дети, когда из нее вырастет женщина. Фа опять  отпустила
его запястье.
     - Слушай. Не говори ничего. Это новые люди унесли бревно, а  Мал  умер.
Ха был на утесе, новый мужчина тоже  был  на  утесе.  Ха  умер.  Новые  люди
приходили на отлог. Нил и старуха умерли.
     Свет у нее за спиной стал заметно  ярче.  По  небу,  прямо  у  них  над
головами, разливалось красное зарево. Фа вдруг выросла в  глазах  Лока.  Она
была женщина.  Лок  покорно  склонил  пред  нею  голову.  От  этих  ее  слов
обуревавшее его чувство обрело особую силу.
     - Когда  новые  люди  приведут  Лику  назад,  я  буду  рад.  Фа  издала
пронзительный, злобный вопль, шагнула к  воде  и  сразу  же  вернулась.  Она
схватила Лока за плечи.
     - Как могут они добыть молоко  для  нашего  нового?  Разве  олень  дает
молоко? И что будет, если они не отдадут  нам  Лику?  Он  ответил  смиренно,
ощущая пустоту в голове:
     - Я так не вижу.
     Она отпустила его, дрожа от  ярости,  отвернулась  и  стояла,  опершись
одной рукой о скалу у поворота, близ закраины утеса. Он видел, как  она  вся
вдруг ощетинилась и мускулы  у  нее  на  плечах  вздулись.  Она  сгорбилась,
наклонилась вперед, стиснула правой рукой свое колено. Он услыхал,  как  она
пробормотала, все еще стоя к нему спиной:
     - Ты видишь внутри головы меньше,  чем  наш  новый.  Лок  закрыл  глаза
ладонями  и  нажал  так  сильно,  что  яркие  искры  блеснули  в  них,   как
поблескивала река.
     - Ночи не было.
     Это походило на правду. Там, где всегда полагалось  быть  ночи,  серела
муть. Не только уши и нос Лока проснулись после того, как они  с  Фа  лежали
вместе,  но  и  Лок-внутренний  проснулся  тоже  и   следил,   как   чувство
захлестывает  его  и  сразу  же  уплывает  прочь.  Под  костями  его  черепа
расползался целый сонм бледных осенних побегов, их семенами был  забит  нос,
отчего он позевывал и чихал. Он растопырил руки и,  моргая,  поглядел  туда,
где только что была Фа. Теперь она отошла назад, на  эту  сторону  скалы,  и
пристально оглядывала реку. Рука ее сделала призывный знак.
     По воде опять плыло бревно. Оно было  близ  острова,  и  опять  двое  с
костяными лицами сидели по обоим его концам. Они вскапывали воду,  и  бревно
медленно переплывало реку. Когда бревно приблизилось к берегу  и  к  кустам,
где роились  зеленые  листочки,  оно  развернулось  по  течению,  и  мужчины
перестали вскапывать. Теперь они вглядывались в открытое место у  воды,  где
стояло мертвое дерево. Лок увидал,  как  один  повернулся  и  что-то  сказал
другому. Фа коснулась его руки:
     - Они чего-то ищут.
     Бревно медленно продвигалось вниз по течению, а на  небе  уже  всходило
солнце. Река в отдалении вспыхнула таким ярким пламенем, что лес-  по  обоим
берегам вдруг показался черным. Неизъяснимая  притягательность  новых  людей
вытеснила бледный сонм осенних побегов из  головы  Лока.  Он  даже  перестал
моргать.
     Бревно было  поменьше  и  плыло  от  водопада.  Когда  оно  повернулось
наискось, мужчина, который сидел сзади, опять стал вскапывать воду, и бревно
нацелилось прямо Локу в глаза. Оба мужчины не  отрываясь  глядели  вбок,  на
берег.
     Фа пробормотала:
     - Другое бревно.
     Кусты в реке подле острова всколыхнулись и захлопотали. На миг они даже
расступились, и теперь, когда Лок знал наверняка, куда  глядеть,  он  увидел
конец другого бревна,  спрятанного  там  же,  поблизости.  Какой-то  мужчина
высунулся по плечи из зеленой листвы и сердито махнул рукой. Двое на  бревне
стали быстро вскапывать воду, покуда бревно не подплыло к  мужчине,  который
махал прямо напротив мертвого дерева. Теперь оба уже глядели не  на  мертвое
дерево, а на мужчину, и  согласно  кивали.  Бревно  подвезло  их  к  нему  и
уткнулось в берег под кустами.
     Лока охватило любопытство: он пустился бежать к новому пути на  остров,
до того взволнованный, что Фа стала  сопереживать  его  видение.  Она  опять
догнала его и ухватила за руку:
     - Нет! Нет!
     Лок залопотал. Фа на него прикрикнула:
     - Я говорю тебе - нет! Она указала на