м, как в Амстердаме. Сам доводил до полного совершенства корабль
"Отворенные врата", которым собирался командовать в плавании до Керчи.
   С не меньшим увлечением он отдался и составлению директив-наказов для
посольства Украинцева. По указанию царя к этому делу привлекли и  Проко-
фия Богдановича.
   Директивы эти были двоякого рода. Официальные - содержащие  наставле-
ния, как послу вести себя при разных церемониях, а также  тексты  речей,
которые ему придется произносить в этих случаях. И секретные -  содержа-
щие инструкции по существу ведения переговоров. Именно эти директивы чи-
тал и правил сам Петр. В оставшихся черновиках  рукою  Головина  написаы
резолюции, которые пестрят словами "приказано", "велено", "сказать веле-
но". Ясно, что такие указания мог дать только царь.
   Может быть, по этой причине, пожалуй, впервые в русской истории послу
предоставлялась относительная свобода действий в делах второстепенных. В
директивах появляются такие необычные выражения, как "об этом  приказано
делать, что пристойно, и дело чтоб было только сделано".
   Зато основная часть записана жестко. Послу предписывалось заключить с
турками вечный мир. Если этого не получится, добиваться перемирия сроком
не менее 25 лет. Но приднепровские городки должны оставаться в  "державе
царского величества". К этому Головин добавил слово "непременно".
   Написан этот наказ был на трех тетрадях. А скрепил его думный  совет-
ник Прокофий Богданович Возницын 31 июля 1699 г.
   Поход в Керчь по всем признакам начинался неудачно.
   В полдень 5 августа из Таганрога отплыла эскадра  из  десяти  больших
кораблей, двух галер, двух голиотов и четырех стругов с казаками. Коман-
довал ею опытный дипломат Ф. А. Головин, получивший звание генерал-адми-
рала. В морских делах он был так же сведущ, как и его  предшественник  в
этом звании - Лефорт. Но так, очевидно, было удобнее Петру, который  лю-
бил вершить дела сам, оставаясь при этом в тени. И в  данном  случае  он
был просто капитаном Петром Михайловым.
   По этой ли  причине  или  действительно  неудачно  сложились  обстоя-
тельства, но эскадра отошла от Таганрога всего верст  на  двадцать,  как
разразилась сильная буря. Пришлось стать на якорь и простоять  двое  су-
ток, качаясь на волнах. А азовская качка неприятная:  волна  мелкая,  но
частая - корабль с борта на борт швыряет. Пришлось возвращаться в Таган-
рог и ждать погоды еще две недели.
   Наконец, в полночь 14 августа подул сильный попутный ветер. Петр  дал
сигнал к отплытию, и если бы распустили все паруса, то на следующую ночь
были бы уже в Керчи. Но старый моряк  вице-адмирал  Крюйс,  прослышавший
про коварные мели Азовского моря, посоветовал поставить только один  па-
рус. Поэтому двигались медленно, с остановками, и только 18 августа уви-
дели "высокую землю Керченскую".
   Это был великий день России. Русская эскадра стала посреди Керченско-
го пролива. Четыре турецких корабля осторожно прижались  к  крепости.  А
крепость маленькая всего пять башен. Стены некрепкие и местами  развали-
лись. Так вот он какой город Керчь! Дома однотипные, с плоской татарской
крышей, один над другим лесенкой к горе Митридат  прилепились.  Деревьев
совсем нет. Только два десятка мечетей над городом возвышаются.
   Для пущего эффекта флагманский корабль, приближаясь к Керчи,  отсалю-
товал семью залпами. К адмиралтейскому салюту присоединилась вся  эскад-
ра, и началась пальба из всех пушек. Туркам ничего не оставалось делать,
как отвечать на приветствие, хотя какая уж тут  радость  -  страх  один:
нежданно-негаданно русская эскадра нагрянула. Зачем? Как она вообще очу-
тилась в Азовском море?
   Тем временем на шлюпке под белым флагом к турецким властям прибыл  Ф.
М. Апраксин с поручением известить о прибытии русского флота  и  поздра-
вить.
   Делать нечего, в ответ на визит Алраксина турецкий адмирал Гасан-паша
прислал своих людей. Они стали расспрашивать адмирала Головина о  причи-
нах прибытия столь большого числа военных кораблей. Реакцию турок, види-
мо, хорошо передает запись Крюйса: "Ужас турецкии можно было из лица  их
видеть". Они никак не могли поверить, что эти корабли построены в России
и на них русские люди. Но еще больше их поразило известие,  что  русский
посол на военном корабле намерен отплыть в Константинополь.
   До поздней ночи вокруг русских кораблей  шныряли  турецкие  лодчонки.
Одни смолу с обшивки соскребали, чтобы посмотреть, из какого дерева  ко-
рабли построены. Другие дивились на матросские учения, которые  приказал
проводить Петр. А третьи устроили настоящий восточный базар -  торговали
всем, чем попало: и красочной с расписными узорами тканью, и диковинными
фруктами, и овощами, охотно беря взамен московские ефимки.
   * * *
   Турецкие власти из кожи вон лезли, чтобы помешать  отплытию  русского
военного корабля в Константинополь. Начался затяжной  и  нудный  торг  с
повторением одних и тех же доводов.
   Черное море, убеждали турки, недаром зовется Черным. Оно  коварное  и
непредсказуемое. Плавать по нему опасно.  Поэтому  для  посла  же  лучше
ехать по суше - надежнее, удобнее и быстрее...
   В ответ русские упрямо твердили, что уповают  на  господа  Бога,  что
Черное море им-де хорошо известно и воля государя, чтобы его посол  ехал
морем.
   Тогда турки стали твердить, что из Керченского пролива в Черное  море
вообще выйти нельзя - лежит-де под водой черный камень, который преграж-
дает путь судам, и на нем неминуемо разобьется посольский корабль.
   Пришлось посылать лоцмана, чтобы осмотреть тот камень. Вернувшись, он
доложил, что камня никакого нет, а есть подводная  скала  -  продолжение
мыса, которую обойти вполне можно.
   После этого турки выдумали новую причину:  прямо  на  Константинополь
плыть-де никак нельзя - не хватит воды и съестных припасов. Придется за-
ходить в Кафу и Балаклаву.
   В общем, они хотели как можно  дольше  задержать  посла  в  Крыму,  а
дальше, глядишь, и придет фирман* от султана, и тогда  ясно  будет,  что
делатъ и как поступать.
   Эти бесконечные тяжбы прервало четкое распоряжение Петра:  кораблю  с
послом немедленно плыть в Константинополь, русской эскадре  возвращаться
в Таганрог...
   Прокофий Богданович стоял на палубе и смотрел, как посольский корабль
"Крепость" направлялся к Керчи. Ветер был попутным. Впереди ровно и даже
как будто со вздохом катило прозрачно-синие волны  море,  которое  поче-
му-то назвали Черным. Справа на горе виднелись башни пока  еще  турецкой
крепости Керчь. Слева за песчаной косой начиналась Кубань. Тоже пока ту-
рецкая. А кругом стояли русские корабли.
   Прокофий Богданович был рад. Он, должно быть, улыбался  -  покойно  и
широко. Свое дело он сделал. Это он знал. Но редко  кому  из  дипломатов
доводится увидеть воплощение замыслов и трудов своих. А он увидел.
   * * *
   8 августа 1700 г. в Москву прибыли гонцы  с  известием  о  заключении
Константинопольского договора. Он устанавливал перемирие с Турцией на 30
лет. Это событие первопрестольная отметила грандиозным фейерверком. А на
следующий день Россия официально объявила войну Швеции.