. Афанасия в Риме обучался ев-
ропейским языкам. В Падуе изучал медицину, в Болонье - философию, где  и
заслужил степень доктора медицины и философии.
   Вернувшись в Константинополь, Маврокордато стал профессором  риторики
в греческой школе в Фанаре и занимался врачебной практикой. Его трактаты
по кровообращению были переведены на немецкий, французский  и  испанский
языки. Он писал книги по богословию, истории, гражданскому праву.
   Но вскоре, судя по всему, жить наукой ему наскучило, и он решает  по-
пытать счастья в политике. В 1673 году Маврокордато  становится  великим
драгоманом. Вот тут-то испытал он все превратности судьбы - взлеты,  па-
дения и чуть ли не смертную казнь.
   После неудачной осады Вены в 1683 году был казнен великий визирь  Ка-
ра-Мустафа. Вместе с ним попал в немилость и Маврокордато, которого  об-
винили в том, что он якобы советовал начать  злосчастную  осаду.  Смерти
тогда он избежал только потому, что пожертвовал всем имуществом.
   Но все возвращается на круги своя в Оттоманской империи. Прошло  вре-
мя, и Маврокордато снова занял пост великого драгомана, но уже при  дру-
гом визире. В 1688 году его послали в Вену для заключения мира с Австри-
ей. Но пока шли эти переговоры, пал визирь, который ему покровительство-
вал. Маврокордато должен был разделить его судьбу, но устроил дело  так,
что оказался задержанным в Вене в качестве военнопленного. Там он  скры-
вался до тех пор, пока в Константинополе не сменилась власть и не пришел
новый визирь, благоволивший Маврокордато. Ко времени Карловицкого  конг-
ресса Маврокордато было уже 60 лет. По словам  венецианца  Рудзини,  это
был просвещенный и опытный политик, полный ума и таланта,  хороший  ора-
тор. На эти переговоры Маврокордато имел  свои  виды:  использовать  их,
чтобы подняться по иерархической лестнице и получить в княжение Молдавию
или Валахию.
   * * *
   Есть золотое правило в дипломатии: умей налаживать дружеские связи  с
разными людьми - всегда  пригодится.  Пусть  напряжены  отношения  между
странами - их представителям все равно нужно уметь сохранять добрые  от-
ношения. Уж как враждовали между собой Россия  и  Турция,  иных  русских
послов в башню сажали, а они с турецкими знакомыми и оттуда связи не те-
ряли.
   Вот и Возницын сумел использовать  старое  знакомство.  Маврокордато,
как и многие греки, которые родились и жили в Турции, сохранял  верность
православной религии. А в местечке  Карловицы  проживал  тогда  сербский
патриарх Арсений Неноевич. От него и потянулась ниточка. Позаимствовал у
него Прокофий Богданович расторопного чернеца по имени Григорий и, пере-
одев в мирские одежды, послал с письмецом к старому знакомому  в  Белго-
род. Послание это настолько яркое, что его стоит привести полностью  как
пример дипломатической переписки XVII века.
   "Изящнейший, словеснейший, благороднейший великий логофет, мой госпо-
дин и древний друг, и посол полномочный! Радуюсь аз по премногу, что, по
повелению многолетнего моего государя, случися мне  не  с  иным  с  кем,
только с изяществом вашим, другом моим драгим, соглагольствовать о делах
двух Великих Государей наших. В истине есть надежен и известен  на  бла-
гоприятствие вашего изящества Умоляю ваше изящество, поклонитесь от меня
первому послу Рейз-Эфенди, и желаю быти в приятельстве, и с ним еще  же-
лаю, прежде неже съездемся на разговоры публичные, имети бы нам  некото-
рое сношгние о некоторых делах через верных людей, о  чем  да  воспримет
прилежание и попечение ваше изящество якоже знает, и да даст ответ с сим
листоносцем:
   Прокофий Богданович Возницын".
   Передал это письмо чернец из рук в руки 10 октября, но  вернулся  без
ответа - туркам подумать нужно, дело-то серьезное затевается. Зато расс-
казал чернец о слухах, которые гуляют в турецком стане в Белгороде.  Там
считают, что будто мир дело уже решенное и турки сильно окончания  войны
желают. Хлеб там, да и здесь, дорог, а также всякая  живность  и  дрова.
Посетовал по этому поводу Прокофий Богданович. Однако же время  идет,  а
ответа от давнего знакомца все нет. Тогда Возницын другое письмо  напра-
вил, но в тот же день и ответ получил.
   После горячих заверений в дружбе хитрый Маврокордато написал:
   "О делах же, о которых изволишь напомнить, с радостью поговорить  го-
тов еще до общего съезда. Поэтому со всяческим дерзновением  изволь  мне
обо всем написать. таинства ваши сохраню и ответ дам". Другими  словами:
на тайные переговоры согласны - выкладывай карты на стол.
   Два приятеля условились также и дальше пользоваться  услугами  расто-
ропного чернеца Григория, который умел незаметно  проскользнуть  степью,
минуя союзные станы. Но основной канал связи они решили установить через
"дохтура" Посникова.
   * * *
   Итак, два доктора - философии и медицины, выпускники Падуанского уни-
верситета, встретились на берегу Дуная, чтобы поговорить  на  дипломати-
ческие темы. Разговор у них шел и  на  греческом,  и  на  латыни,  да  и
итальянским баловались. Начинать пришлось Посникову.  Так  уж  положено:
кто напросился на разговор, тот и начинает. "Сия комиссия, - стал нагне-
тать пессимизм Посников, - чаять благополучного окончинин не  воспримет"
из-за великих трудностей и себялюбивогосоревнования участников.  Поэтому
туркам и русским, осторожно намекнул он, можно бы и подумать о собствен-
ных интересах. Немцы и поляки их ссорили, лгали им, и за одно это их на-
добно проучить. Давайте, начал прощупывать почву Посников, заключим меж-
ду собой перемирие, пусть даже не на многие годы. А во  время  перемирия
через посредничество крымского хана или же через особые посольства можно
будет договориться и о вечном мире. В то же время он не советует  туркам
искать мира с немцами, венецианцами и поляками. Пусть они продолжают во-
евать с цесарцами, которые будут ослаблены выходом Москвы  из  союза.  А
царь будет содействовать туркам, мыслить, как ему отомстить немцам за их
ложь. Ну а уж если во время перемирия не удастся заключить мир  с  Моск-
вой, турки будут вольны помириться и с немцами.
   Далее Посников старается  раскрыть  туркам  причины,  почему  Австрия
стремится к миру. "Первое, скудость во всем и изнемогли и одолжили, что-
бы отдохнуть и завоеванные городы укрепить". Но главное, и здесь  Посни-
ков мастерски, в нескольких фразах, вскрывает суть полыхавших тогда меж-
дународных страстей: "Естли гишпан умрет, как уже при дверях, то  тотчас
француз за то королевство с цесарем взочнет, а посредники  англичанин  и
голанец ходатийствуют о том мире не для вас, для себя, чтобы француза не
допустить до гишпанского королевства, понеже он, то  приобрев,  всех  их
задавит".
   Маврокордато слушает внимательно, держится приветливо. Но  на  посулы
Посникова не поддается. Хитер был и сам улещать начал: туркам, мол, пос-
редники и немцы тоже "не доброхотны", и только русского царя они почита-
ют за великого и сильного монарха. Но на предложение "с другими  не  ми-
риться!" пойти не могут. Не подходит им и простое перемирие, так как уже
письменно обязались заключить мир.
   На это Возницын реагирует быстро. Уже на следующий день он снова  по-
сылает Посникова к туркам с предложением. Если они не  хотят  воевать  с
немцами, будь по их воле. Однако пусть Турция сначала заключит перемирие
с Россией сроком на год-полтора, В основу его были бы  положены  принцип
сохранения за каждой стороной захваченных  во  время  войны  территорий,
плюс ненападение друг на друга и вольная торговля. Тут  русские  впервые
приоткрыли карты и показали, что могут снять свое требование о  передаче
Керчи. Маврокордато тоже подвинулся: он согласился на  такое  перемирие,
хотя и более длительное по времени. Но для этого нужно уже сейчас  опре-
делить спорные территории - решить проблему "окружностей", как осторожно
назвал ее грек.
   Конец октября и начало ноября ушли на  вычерчивание  этих  "окружнос-
тей". Турки держались любезно, но твердо. Они  соглашались  с  принципом
"кто чем владеет". Но "окружности", выписанные ими, означали, что  русс-
ким придется оставить или даже срыть некоторые захваченные ими крспости.
Отсюда уже проглядывало, что турки пойдут на размен  Керчь  -  Азов,  но
потребуют возвращения приднепровских крепостей.  На  этом  первый  раунд
"зондажных" контактов Посников - Маврокордато прервался. Вроде бы  ни  о
чем они не договорились.
   * * *
   Говорят, что этот раунд переговоров Возницын проиграл. Ему не удалось
уговорить турок прервать переговоры с союзниками  и  продолжить  с  ними
войну. Как заметил С. М. Соловьев, хитрость московского  посла  была  уж
очень простовата. Это было бы и впрямь так, если бы Прокофий  Богданович
на этом закончил переговоры. Но ведь они только начинались,  стороны  не
спеша развертывали свои исходные позиции и  с  них  "обстреливали"  друг
друга, пытаясь выяснить, где и насколько глубоко противоположная сторона
готова идти на уступки. Как в шахматах, так и  в  дипломатии  есть  нес-
колько вариантов дебюта, рассчитанного на то, чтобы прощупать  партнера,
заставить его приоткрыть свои замыслы. Вот такой  простой  ход  е2-е4  и
сделал Возницын. Именно с этого угла, как мне кажется, нужно  посмотреть
на тайные контакты Возницына с турками. А они для будущего развития  пе-
реговоров дали многое.
   Прежде всего Прокофий Богданович мог убедиться, что и в Вене и в Кар-
ловицах он правильно оценивал тактическую линию Турции: она будет  стре-
миться заключить мир сначала с главным противником - Австрией,  а  затем
предъявлять более жесткие требования к остальным ее  союзникам.  Поэтому
курс на сепаратное соглашение между Австрией  и  Турцией  будет  пользо-
ваться приоритетом в политике обоих пкударств. Но в ходе "обстрела"  ту-
рецких позиций Возницыну удалось выяснить, что турки могут пойти на  бо-
лее или менее краткое перемирие с Россией, что они, по-видимому,  прими-
рятся с потерей Азова, но не отдадут Керчи. Поэтому  в  конце  концов  в
центре дипломатического торга на конгрессе окажется судьба  приднепровс-
ких городков. Так оно и оказалось.
   Уж если в чем и просчитался Прокофий Богданович, так это в  действен-
ности одного из своих главных аргументов. Как исстари было  заведено  на
Руси, послал он Маврокордато две пары соболей по 160  рублей  и  посулил
подарить еще несколько сороков этих драгоценных шкурок. Но  хитрый  грек
подарков не принял "и во всем отрицался".
   * * *
   Тайные контакты с турками не мешают Возницыну встречатъся и с союзны-
ми послами. Переговоры ведутся как бы на двух этажах: на первом - парад-
ном - он любезно беседует с австрийцами, венецианцами и поляками, а  на-
верху, в мезонине, тайно шепчутся Посников с Маврокордато. Это позволяет
Прокофию Богдановичу более уверенно распутывать  запутанный  австрийцами
клубок интриг накануне открытия конгресса.
   Надо сказать, что Карловицкий конгресс не был форумом для совместного
ведения переговоров, как мы сегодня представляем себе международные кон-
ференции. На нем не предусматривалось, например, проведение общих  засе-
даний, где присутствовали бы все делегации. Вместо  них  по  предложению
австрийцев каждый из союзников должен был проводить "съезды" с турками в
присутствии посредников.
   Первыми будут встречаться, конечно, цесарцы. А за ними  уже  все  ос-
тальные согласно очередности, установленной в соответствии  со  временем
вступления каждой страны в союз: кто первый с цесарцами  договор  заклю-
чил, тот и раньше и с турками о своих делах говорить будет.  Участия  же
посредников требуют турки, которые не желают разговаривать  с  глазу  на
глаз. Ухмыльнулся на это Прокофий Богданович, но возражать не стал.
   Однако австрийцы стали добиваться, чтобы русские формально представи-
ли свои мирные предложения. Съезда, мол, не будет,  пока  союзные  послы
через посредников обо всем  с  турками  не  договорятся.  Такие  домога-
тельства Возницын пресек: "Всегда на комиссиях всяк о себе сам говорит".
Но как ни хотелось Прокофию Богдановичу, а документ с мирными  предложе-
ниями выкладывать все же пришлось. Возницына понять можно. Одно дело  не
обязывающий ни к чему разговор, в котором проскальзывают  лишь  элементы
позиции, и другое дело - документ, в котором она  изложена  полностью  и
разложена по полочкам. Да еще в тот  момент,  когда  завязался  неофици-
альный контакт. Тут каждый шажок, прежде чем сделать, десять  раз  отме-
рить нужно. А то,  что  выложено  на  стол,  живет  уже  самостоятельной
жизнью. Ведь недаром говорят: что написано пером, не  вырубишь  топором.
Поэтому не любят дипломаты жестко фиксировать позиции -  потом  тебя  же
обвинятъ начнут, что на большие уступки пошел, хотя наперед знает дипло-
мат, что это всего лишь запросная позиция и долго на ней стоять нельзя.
   Но, с другой стороны, наступадт такой момент  на  переговорах,  когда
эту позицию нужно выдвигать и чаще всего в форме документа. И для  того,
чтобы активность показать, и для развития переговоров. Дело это не прос-
тое. Тут надо все предусмотреть заранее - и что на размен пустить в ходе
долгих дебатов, но не проторговаться, а прийти к финалу  с  весомым  для
страны результатом.
   Видимо, долго думал над всем этим Прокофий Богданович. По бумагам его
видно, что не сразу решился на этот шаг. Но решился и 23 октября  напра-
вил цесарскому послу Эттингену текст на латыни с  хитрой  пометкой,  что
это-де "первые статьи, которые направлены к учинению  миры".  В  нем  10
пунктов, но нигде не сказано, что предлагается - мир или перемирие.  Во-
обще нужно сказать, что даже по меркам  сегодняшнем  дня  документ  этот
составлен мастерски. Все запросные позиции выставлены,  но  сделано  это
так, что они не заклинивают развития переговоров.  А  главное,  документ
этот глубок по смыслу: содержит такие положения, которые затем на столе-
тия вперед определят направления русской внешней политики.
   Но давайте по порядку.
   Первое. В документе подтверждается, как бы мы  сказали  сейчас,  ста-
тус-кво, то есть существующее положение. "Обоим Великим  Государям,  как
Царскому Величеству Московскому, так Салтанову Величеству Турскому буду-
чи в том миру, городами, месты, землями, реками, морями, лесами и  иными
всякими угодьи, владети тем, чем ныне кто владеет". Вот  и  все,  больше
ничего не сказано. Но за этой фразой кроется, что и Азов, и  четыре  го-
родка в устье Днепра остаются в руках русских.
   Второе. В порядке возмещения ущерба за набеги татар ("шкоду  и  убыт-
ки") Турция уступает России Керчь.
   Третье. Запрещение набегов с обоих сторон - как татар, так и казаков.
В случае нарушения - наказание смертной казнью.
   Четвертое. Обмен пленниками: "Полон русской да казацкой да освободит-
ся".
   Пятое. Свобода торговли и мореплавания: туркам - до Керчи, Азова, Ки-
ева и Москвы; русским - до Кафы, Синопа, Амастрии, Константинополя и да-
лее. Внешне равенство, но по сути - выгода для России, так  как  до  той
поры Черное море для русских судов было закрыто.
   Шестое. Покровительство православным христианам и  их  святыням.  Эти
статьи появились в договоре с Турцией впервые и затем  в  той  или  иной
форме будут повторяться во всех позднейших договорах XVII и  ХIХ  веков.
Суть их в том, что Россия брала под свое покровительство  в  делах  веры
многочисленных православных подданных султана и находившиеся в его  вла-
дениях христианские святыни, включая Иерусалим.
   Поэтому значение предложенного Прокофием  Богдановичем  документа  не
столько в том, что за Россией оставлялись завоеванные в этой войне  зем-
ли, хотя, что греха таить, для Москвы тогда это было крайне важно, и  не
в том, что им было выдвинуто притязание на Керчь, а значит, и на  Черное
море. Его непреходящее значение, писал академик  М.  М.  Бопкловский,  в
постановке впервые вопроса "о протекторате России над православными под-
данными султана, т. е. принципа, который составит потом одно из крупней-
ших слагаемых в той сумме вопросов, какую впоследствии принято было  на-
зывать общим именем "восточного вопроса"".
   Как же додумался до всем этого простой дьяк, выходец из Тульской  гу-
бернии? В директивах, судя по тому, что дошло до нас, на этот счет ника-
ких указаний не было. Так что постановка евосточного вопросаэ - это лич-
ная инициатива Возницына. Конечно, он знал, что русская дипломатия испо-
кон веку покровительствовала христианам на Востоке. Он сам видел, а если
не видел, то слышал, с каким почетом принимали при дворе Алексея  Михай-
ловича духовных иерархов из Сирии, Палестины, Александрии,  Константино-
поля, Греции, Болгарии, Сербии и прочих земель. Поэтому почва  для  этой
акции Возницына была давно подготовлена.
   Узнав из разговоров с австрийцами и венецианцами, что они  собираются
включить в договоры с турками положения  о  покровительстве  христианам,
Возницын быстро сориентировался и сделал контршаг. Но Прокофий  Богдано-
вич - и это видно из его бумаг -  хорошо  понимал,  какое  принципиально
иное звучание получило бы это положение  в  русско-турецком  соглашении.
Австрийское покровительство распространялось бы на католиков - ничтожную
горстку населения огромной Турецкой империи. Русская же опека - на  мно-
гие подвластные Турции народы - болгар, греков, сербов  и  др.,  которые
исповедовали православие и для которых Россия была естественной опорой в
борьбе за национальное освобождение.
   Из своего шатра в Карловицах Возницын пытается  прощупать  настроения
единоверных балканских славян. Ему представляется - и об этом он  докла-
дывает царю, - что славяне настроены враждебно к угнетателям-туркам, что
они поддержат русских в войне с Оттоманской империей  и  эти  настроения
открывают широкие перспективы для русской политики. "Естли бы  дойти  до
Дуная, - пишет Прокофий Богданович в Москву, - не  токмо  тысячи,  но  и
тьмы нашего народа и языка, и веры, и все миру не желают".

   ГЛАВА VIII НУЖНА ЛИ БОРОДА ДИПЛОМАТУ

   Теперь самое трудное. До сих пор можно было придерживаться  дневников
самом Возницына, в которых он довольно скрупулезно  записывал  все,  что
произошло в Карловицах, вперемежку со своими оценками  и  соображениями.
Настал, однако, момент на короткое время оторваться от  этих  записей  и
попытаться - на их же основе представить себе другую, черновую, если хо-
тите, часть его деятельности: то, нщ чем он не мог не размышлять долгими
бессонными ночами, но о чем он, конечно же, не писал в Москву.
   Испокон веку каждый, кто отправлялся за рубеж с дипломатической  мис-
сией, как только пересекал границу, начинал мучиться вопросом: а что там
дома? Директивы-то директивами, но что варится там, в теремах  за  Крем-
левской стеной, на дипломатической кухне?  Каких  поворотов  в  политике
следует ожидать, чтобы не получилосьтак, что посол московский  в  старую
дуду дудит, а из белокаменной уже новая музыка разносится, а его, посла,
никто и не предупредит.
   Чего греха таить, сколько раз случалось, что в  иностранных  столицах
эту музыку раньше улавливали и над ним же, послом, насмехались -  пусть,
мол, покрутится.
   И в век телеграфа такие мысли порой мозг сверлят. А что говорить  про
век XVII, когда и спрашивать-то бесполезно до Москвй из иной  столицы  и
за месяц недоскачешь, да столько же назад. Пока курьер  обернется,  гля-
дишь, новая мелодия зазвучала... Это не только к московским послам отно-
сится. И австрийцы, и французы, и англичане все время  на  свои  столицы
оглядывались, чтобы, не дай Бог, петуха не пустить.
   Правда, царь Петр строго велел информировать своих послов о том,  что
готовит Москва. Случай такой вышел. Во время осады Азова непонятно поче-
му задержались и приехали только в разгар  штурма  нанятые  за  границей
специалисты по осаде крепостей. Нужно было под крепостные стены  подкопы
вести, мины закладывать, а инженеров нет. Из-за этого  мном  солдат  зря
положили. Петр тогда сильно сердился и велел расследовать,  почему  про-
машка вышла с пр