и  и  отверсть
турскую область и ею обладать".
   Но в некоторых иностранных источниках эта фраза трактуется  по-друго-
му. Ключи-де будут отданы во второй раз  новому  Петру,  который  сможет
открыть другую дверь. Какую - не ясно, но намек понять можно.
   Впрочем, сам отец Вольф вспоминал обо всем этом весьма  уклончиво.  В
1703 году в одном из писем он написал следующие строки о пребывании царя
в Вене.
   "Я вошел в такую милость этого государя, что он желал, чтобы я посто-
янно находился при нем, и пригласил меня произнести в праздник св. Петра
и Павла в своем и всех своих присутствии проповедь, которую, перемешивая
чешский, моравский и польский языки, я так составил, что милостью  хрис-
товой и великий князь, и другие все ее поняли и остались  ею  очень  до-
вольны, ибо князь сам удостоил несколько раз высказывать о ней свое суж-
дение".
   Но царь был не столь благочестив, как могло показаться из  всех  этих
эпизодов. Вечером в тот же день  в  честь  именинника  был  дан  большой
праздник. Происходил он во дворце Кенигсека, где  собралось  от  500  до
1000 человек. Венская знать - дамы и кавалеры - явилась в  пышных  наря-
дах, как на придворный бал. Праздник начался серенадами,  исполнявшимися
итальянскими певцами под аккомпанемент цесарских  камер-музыкантов.  За-
тем, когда смерклось, царь со всеми гостями отправился  на  берег  речки
Вены в роскошно убранный дом и зажег ракетой великолепный фейерверк. Под
залпы двенадцати орудий на  темном  венском  небе  разноцветными  огнями
вспыхнули буквы "VZPA", означавшие "Vivat Zar Petrus Alexiowicz". Празд-
нество закончилось балом, продолжавшимся до рассвета, причем и сам  име-
нинник танцевал до упаду.
   Хотя некоторые иностранные послы сообщили, что царь не испытывал  ра-
дости от столь большого скопления незнакомых ему людей, у самого  Петра,
по-видимому, осталось от празднества самое приятное впечатление. В  при-
писке к письму Виниусу, сделанной рукой Петра, говорилось:
   "На день светыхъ апостолъ была у насъ гостей мужеска  и  женска  пола
болше 1000 чел., и были до света, и безпрестанно употребляли тарара  та-
рара къругомъ, ис которыхъ иныя и свадбы сыграли въ саду. Изъ Вены, июля
2 den 1б98".
   Вот такие дела происходили во дворце Кенигсека*.
   * * *
   Но нестоит думать, читая светские хроник и, что Петртолько  и  делал,
что развлекался в Вене. Как раз наоборот - он много  и  упорно  работал.
Именно в Вене он берет бразды правления русской внешней политикой. Ведет
переговоры с имперским канцлером Кинским и  тайным  посланцем  польского
короля генералом Карловичем. Именно в Вене начинается  мучительный  про-
цесс переосмысления всей европейской политики России.
   То, что ясным и неоспоримым выглядело в Москве, сразу же приняло зыб-
кие и неопределенные очертания после того, как Великое посольство  пере-
секло границы России. Уже в Бранденбурге Петра настигли тревожные  вести
из Польши.
   Больше года там продолжалось "бескоролевье". Освободитель Вены король
Ян Собеский умер, а по старинному обычаю новый король должен  был  изби-
раться капризной шляхтой. Ее же,  как  всегда,  раздирали  соперничающие
группировки.
   Наиболее сильным претендентом на польский трон был французский  принц
де Конти. Это был типичный французский принц крови.  Не  государственный
ум или успехи полководца, а безрассудная доблесть, дружеское  очарование
и любовные похождения сделали его любимцем версальского  двора.  Он  без
энтузиазма воспринял предложение стать польским королем - ему  вовсе  не
хотелось менять изысканные развлечения Версаля на  нищету  и  прозябание
восточноевропейских равнин. Но "король-солнце" решил, и принц  не  осме-
лился перечить. Кроме того, Франция обещала: если поляки изберут принца,
Турция заключит с Польшей мир и вернет ей крепость Каменец.
   Перспектива такого сепаратного мира Россию никак не устраивала.  Про-
тив французов интриговала и Австрия. Их кандидатурой был курфюрст Саксо-
нии Франц Август I - он обещал выполнять прежние  союзные  обязательства
Польши в войне против Турции.
   В Варшаву прибыл специальный австрийский прсдставитель с большой каз-
ной для подкупа. Но и французский король раскрыл свой кошелек. Он  выло-
жил три миллиона золотых, чтобы купить столько членов сейма, сколько  не
обходимо для избрания Конти.
   Это и было сделано. Польская знать, включая влиятельную семью Сапеги,
единодушно избрала французского принца. Избранник  тотчас  же  прибыл  в
Данциг в сопровождении сильной эскадры,  которой  командовал  знаменитый
адмирал Жан Барт. В Польше началась  смута.  России  грозили  войной,  а
русскому резиденту в Варшаве Никитину - смертью. "Пойдем  забирать  Смо-
ленск", - орали на всех углах сторонники французов.
   Петр, который с тревогой следил за развитием событий в Польше из  Пи-
лау (в Бранденбурге), занял решительную позицию. Он приказал  двинуть  к
польской границе стрелецкие полки под командованием князя  Ромодановско-
го. А 12 июня направляет послание сейму.  Избрание  французском  принца,
внушал он полякам, приведет к нарушению Польшей союзных  обязательств  и
переходу ее на сторону турецкого султана и крымского хана.
   "Посему, имея к государству вашему постоянную дружбу, мы такого коро-
ля французской и турецкой стороны видеть в Польше не желаем,  а  желаем,
чтобы выбрали вы себе короля какого ни есть народа, только бы был он  не
противной стороны, в доброй дружбе и крепком  союзе  с  нами  и  кесарем
римским, против общих неприятелей Креста Святого".
   Решительность Петра подействовала. А Август Саксонский попросту отка-
зался признать решения сейма и вступил в Польшу во главе саксонской  ар-
мии. Он опередил изнеженного барчука Конти и первым вошел в  Варшаву,  а
заодно быстренько сменил веру - протестантскую на католическую.  Правда,
от него ушла жена, не пожелавшая менять религию. Но что жена по  сравне-
нию с польским троном! Да и в Варшаве полно красавиц. 15  сентября  1б97
г. польский сейм изменил свое мнение и избрал королем  Августа,  который
правил Польшей 36 лет. А Конти, весьма довольный, вернулся к своему  лю-
бимому делу - увеселениям в Версале.
   В ответ на поздравления Петра Август обещал сохранить союз с Россией.
Получив такое приятное известие, довольный Петр сразу же двинулся в Гол-
ландию.
   Что ж, это была его первая дипломатическая победа.
   * * *
   Окрыленные этой победой, русские послы в Амстердаме  уже  прямо,  без
обиняков просят помощи деньгами, материалами и  снаряжением  для  строи-
тельства большого флота, чтобы воевать с турками. В Голландии всего мно-
го, уговаривали они, а в Москве морских припасов нет. Все  взятое  будет
возвращено или за него заплатят.
   Но не тут-то было. Напрасно Головин с Возницыным твердили  о  христи-
анской солидарности в борьбе против мусульман.  Ушлые  голландцы  только
посмеивались про себя над наивностью москвичей. Но в помощи твердо отка-
зали.
   Именно в Голландии у Петра зародилось чувство тревоги: что-то идет не
так. На первый взгляд, все вроде бы нормально, и  его  замыслы  укрепить
антитурецкую лигу, даже при всей уклончивости европейской политики,  от-
нюдь не выглядят несбыточными. Особенно на  фоне  тех  событий,  которые
происходили осенью 1697 года. Вот факты.
   В сентябре австрийский полководец Евгений Савойский нанес туркам  тя-
желое поражение в битве при Зенте. А месяц спустя в Рисвике  под  Гаагой
Австрия и другие европейские страны помирились наконец с Францией. Каза-
лось бы, все это должно играть на руку России. Австрия - главная военная
сила Священной лиги сможет теперь целиком сконцентрироваться на турецком
театре военных действий.
   Но подспудно что-то явно затевается. Петр чувствует это. Вот  и  гол-
ландцы отказали в помощи... Откуда-то ползут липкие слухи о тайных  сно-
шениях австрийцев с турками. Свои сомнения по поводу замирения на  конг-
рессе в Рисвике Петр поверяет в письме к Виниусу:
   "Мир с французами заключен и три дня назад был отмечен в Гааге фейер-
верком. Дураки зело рады, а умные опасаются, что французы их обманули, и
ожидают вскоре новую войну",
   Так оно и оказалось. Русский тайный агент сообщил из Вены, что турец-
кий султан собирается прислать послов для переговоров о мире с Австрией.
Это сообщение вскоре подтвердилось. 12 мая русский  резидент  в  Варшаве
Никитин переслал послание австрийского императора Петру, в котором сооб-
щалось, что султан через английского короля передал предложение о  мире.
Австрия просила Петра назначить русских  прсдставителей  для  участия  в
мирных переговорах с турками. Кроме того, были получены  копии  докумен-
тов, которыми обменялись между собой Турция, Австрия, Англия  и  Голлан-
дия, начавшие разработку мирного договора.
   Получалось, что Петра просто водили за нос.  Австрия  грубо  нарушала
договор о совместной войне против Турции, который она заключила с Росси-
ей немногим более года назад. Австрийцы, тайно сговорились с турками на-
чать переговоры о мире и, соблюдая видимость политеса, приглашают Россию
к ним присоединиться.
   А голландцы и англичане, столь гостеприимно принимавшие Петра,  гото-
вили ловушку, в которую должен был попасть молодой и  неопытный  русский
царь. Ему говорят любезные слова, но ни полслова о том, что английские и
голландские дипломаты в это же самое время попросту сводничают,  пытаясь
склонить Турцию к миру с Австрией. Разумеется, Австрия согласна. А  Рос-
сия? Пусть воюет, но воюет одна. Так даже лучше.
   Это был наглядный урок европейской политики. На глазах у  изумленного
Петра распадался Священный союз против "неверных турок", который он  так
стремился укрепить. А взоры  европейских  держав  обращались  на  своего
христианского собрата - Испанию. В  Европе  происходила  перегруппировка
сил.
   * * *
   В Мадриде медленно умирал испанский король  Карл  II.  Его  слабеющая
власть распространялась не только на Испанию. Испанская корона обьединя-
ла, казалось бы, необъятное - большую часть Италии, Южную Голландию, об-
ширные территории Южной, Центральной и даже Северной Америки, острова  и
архипелаги в разных морях и океанах. Это было самое богатое  наследство,
которое когда-либо существовало в мире, а детей у Карла не было.
   В числе первых претендентов на испанское наследство  выступала  Фран-
ция. Король Людовик XIV был женат на старшей сестре Карла II Марии-Тере-
зии, и, значит, их сын мог стать законным наследником  испанских  владе-
ний. Но у него был  соперник  -  столь  же  законный  и  могущественный.
Австрийский император Леопольд I был женат на младшей сестре Карла  Мар-
гарите-Терезии и также имел от этого брака сына.
   В Европе запахло порохом. Франция и Австрия готовились к войне друг с
другом. Европейские страны, затаив дыхание, следили за  их  борьбой.  Но
они не были сторонними наблюдателями. Кому бы  ни  попало  наследство  -
Австрии или Франции, мощь их настолько увеличится, что нарушит  традици-
онное равновесие сил, которое поддерживало европейский порядок.  Поэтому
никто не желал, чтобы наследство целиком досталось одной державе. Каждый
мечтал урвать хотя бы часть для себя в начавшейся общеевропейской  свал-
ке. Австрия спешила развязать себе руки от войны  с  Турцией.  Англия  и
Голландия разжигали страсти, надеясь захватить заморские владения  Испа-
нии, утвердиться на море. Польша, Пруссия, Швеция - все стремились к то-
му, чтобы получить свою долю наследства. Им даже было  выгодно  оставить
Россию один на один с Турцией - пусть не лезут в европейские дела.
   * * *
   В запутанной европейской мозаике все постепенно  становится  на  свои
места. Картина проясняется. Вена - средоточие злоключений Петра.  Именно
отсюда, как круги по воде, расходятся все каверзы. И Петр, не жалея  ло-
шадей, гонит в Вену...
   Однако богоданный союзник вовсе не спешил раскрывать объятия  и  кре-
пить столь нужный обоим странам союз против  Турции.  В  Вене  творилось
нечто непонятное. Дело, ради которого Петр спешил, на аудиенции с  импе-
ратором обсудить было никак нельзя. Но и переговоры не  могли  начаться,
пока не состоится торжественный прием посольства. Прием же этот  не  мог
состояться ранее приезда в Вену Владимира Борзова, который вез из Москвы
драгоценных соболей для подношения по столь  торжественному  случаю.  Но
раз нет подарков, цесарский двор не мог составить церемонию приема  пос-
лов. И так далее и тому подобное. В  общем  начиналась  какая-то  удиви-
тельная тягомотина с бесконечными спорами, приседаниями,  заверениями  в
любви и дружбе.
   И тогда Петр делает первый шаг - решительный и  твердый,  который  во
многом определил стиль Пстровой внешней политики.  Не  дожидаясь  начала
формальных переговоров, он направляет 21 июня главе ведомства  иностран-
ных дел графу Кинскому письмо с тремя краткими вопросами:
   1. Каково намерение императора продолжать войну с турками или  заклю-
чить мир?
   2. Если он хочет мира, то на каких условиях?
   3. Какие предложения сделали турки через посредничество англичан?
   Так начиналась венская дипломатическая дуэль. Молодой Петр напорист и
прямолинеен. Он убежден в правоте своего дела, выстулая защитником инте-
ресов христианства. Говоря сегодняшним языком, его позиции хорошо  обес-
печены пропагандистски, а юридически он опирается на  русско-австрийский
договор о совместной войне против Турции.
   Но Австрия вовсе не спешит отвечать Петру. Визави Петра канцлер Кинс-
кий - осторожный дипломат. Он уклончив и изворотлив.  Венецианский  пос-
ланник в Вене благородный кавалер Рудзини так  характеризует  дипломати-
ческие качества Кинского:
   "Человек больших знаний, расчетливый сверх надобности и  скрытный  до
излишества; действует всегда с искусством, утончает  самые  естественные
соображения и очень часто скорее запутывает, чем упрощает дело. Во  всех
делах страшно нерешителен, но эта нерешительность происходит у  него  не
от недостатка мужества, а, скорее, от избытка остроты ума,  почему  даже
после принятия твердого решения его собственная проницательность  предс-
тавляет ему какие-то затруднения и внушает другое решение, и он оставля-
ет дело неисполненным и неоконченным... К естественным  трудностям  дела
примешиваются препятствия от его тяжелого характера, и можно понять пос-
ледствия: крайнюю трудность и опасности, с которыми связано ведение  пе-
реговоров с таким субъектом".
   Под напором Петровой логики старик Кинский буквально  извивается,  но
твердо ведет к тому, чтобы отстранить Россию от непосредственных перего-
воров с турками и заключить сепаратный договор с ними. Для этого он  го-
тов идти на ложь и фальсификацию. Когда Петр напрямик поставил эти  воп-
росы, мирные предложения Австрии еще не были переданы Турции. А  значит,
еще было время учесть в них интересы русских союзников. Но вместо  этого
австрийцы поспешили направить туркам свои предложения, пометив их задним
числом, будто они посланы еще до приезда  Великого  посольства  в  Вену.
Только после этого, 24 июня, Петру дается ответ, что Австрия всего  лишь
не прочь выслушать мирные предложения турок. Однако в основу мирных  пе-
реговоров уже положен принцип uti possidetis - сохранения  за  сторонами
тех территорий, которые сейчас занимают их войска. Такие условия  цесарь
предложил и за себя, и за царя, и за короля Польского, и  за  республику
Венецианскую. И как бы демонстрируя добрые намерения,  Кинский  передает
турецкие предложения о мире и австрийский контрпроект с фальшивой датой.
   Получив такой ответ, Петр выразил желание лично послушать  объяснения
Кинского. Поэтому утром 26 июня канцлер приезжает в посольский дом.
   Петр недоволен австрийцами. Он не скрывает этого: вступая в перегово-
ры с общим врагом, не предупредив союзников, Австрия нарушила свои  обя-
зательства по договору. Что касается предложенного "основания мира" сох-
ранения за каждым государством того, что оно захватило, то этот  принцип
для России не подходит. Завоевав Азов, но не получив Керчи, она не обес-
печит свои земли от нападения крымских татар. Поэтому с заключением мира
следует повременить. А англичан и голландцев тут слушать нечего:  у  них
на уме одни лишь торговые выгоды.
   Кинский юлит: для заключения мира еще ничего не  сделано.  Но  цесарь
ответил бы перед Богом, если бы, видя возможность заключить честный мир,
не приступил к этому делу, а позволил понапрасну проливать  христианскую
кровь.
   Петр: от честного мира не отступаю, а желаю, чтобы он был прочен.  Но
для всякого, имеющего разум, ясно, что султан идет на уступки, видя свою
беду, а цесаръ спешит заключить мир ввиду предстоящей войны  с  Францией
из-за испанского наследства. Но если во время войны  с  Францией  султан
тоже начнет войну против цесаря, то тогда уже будет ненадежно ему  помо-
гать. Кроме того, стоит вспомнить, как в прошлом году забунтовали  венг-
ры. Если же опять случится подобное, а австрийских войск в  Венгрии  уже
не будет - они будут воевать с французами, - на что тогда рассчитывать?
   Это уже был, как говорится, удар "под вздох". Царствование  Леопольда
проходило в беспрерывных восстаниях венгров против тяжелой десницы Габс-
бургов. Но Кинскому пришлосъ и это проглотить.
   В ответ идет лишь пустая общая фраза: надо, мол, заботиться  о  буду-
щем, а не поминать о прошедшем.
   На следующий день Кинский снова явился к Петру в  дом  Кенигсека.  Он
докладывал императору о вчерашнем разговоре, и тот "за добрые  рассужде-
ния его царского величества по премногу благодарствует" - так записано в
русском "Статейном списке" об этой беседе. Цесарь заверял, что без  сно-
шения и соглашения с царем он ничего делать не будет.
   В ответ Кинскому передаются "мирные статьи", в которых Петр выдвигает
два основных требования. Первое: передача  России  Керчи.  Второе:  если
Турция не уступит Керчи, Австрия должна продолжать войну  не  только  до
истечения трехлетнего срока договора, но еще один-два года.
   Через два дня последовал уклончивый ответ Кинского. Он не  оспаривает
притязаний России на Керчь. Но не без издевки замечает,  что  Турция  не
имеет обыкновения уступать на переговорах то, что не потеряла в бою.  То
же в отношении продолжения войны: рассудить о том можно будет и по  отк-
рытии конгресса с турками.
   На этом дуэль прерывается. Петр ее проиграл. Он ехал  в  Вену  искать
союзников в войне против Турции, а вместо этого ему пришлось бороться  с
тем, чтобы Австрия не заключила поспешного мира с турками, оставив  Рос-
сию одну вести войну.
   Хотя... можно ли считать проигравшим человека, который обрел  зрение,
если даже мир, который он увидел собственными глазами,  оказался  совсем
иным, чем казался прежде? Венские переговоры прояснили для русской  дип-
ломатии политическую картину Европы: Австрия ищет мира с Турцией. Ее по-
беды обеспечивают присоединение к ней Венгрии и Трансильвании, и никаки-
ми силами ее воевать уже не заставишь. Главное для нее сейчас -  освобо-
диться от этой уже ненужной войны для борьбы за испанское наследство.  А
Россия? Пусть воюет одна, оберегая австрийский тыл от турок и татар. По-
зиция других союзников Польши и Венеции - не вполне ясна. Но,  очевидно,
без Австрии и они воевать не будут.
   Что делать дальше? Воевать против Турции одним? Но хватит  ли  сил  и
умения? И не будет ли Россия таскать каштаны из огня для  других?  Не  в
этом ли замысел австрийцев и действующих с ними заодно англичан  и  гол-
ландцев? Сорвать переговоры? Но  из  этого  явно  ничего  не  получится:
австрийцы пойдут на заключение мира и без России. Бросить все,  покинуть
переговоры и выйти из европейской политической игры? Но это значит отка-
заться от всего, что задумано, - от доступа к морям, от обновления  Рос-
сии. Или перестроиться на ходу? Нет, целей не менять, но поменять пути и
способы их достижения. Как писал известный советский историк Н. Н.  Мол-
чанов, "даже в самой сложной, в чем-то  безнадежной  ситуации  надлежало