]. Желтый, с пурпурной каймою, чепрак лежал на  его
широкой спине.
     -  Что,  понравился  скакун?  -  Дарий  и  не  думал  скрывать   свое
восхищение,  непритворное,  неподдельное.  -  То-то.  Смотри,  не  вздумай
просить, если не хочешь огорчить меня. Все, что угодно, отдам, не пожалею,
а этого скакуна не подарю ни за  что,  заранее  предупреждаю!  Я  готов  в
дорогу, но имей  в  виду,  Дарий,  ты  меня  глубоко  обидел,  отказавшись
погостить в моем доме!
     - В следующий раз, благородный Отан,  в  следующий  раз,  -  поспешил
заверить хозяина Дарий. - Сегодня я очень спешу!  Есть  дела,  которые  не
терпят отлагательств.
     - Ба! Ведь  я  даже  не  распорядился  накормить  твоего  скакуна,  -
опомнился Отан. - Эй вы, демоново отродье, быстрее ко мне!
     - Нет, нет, Отан, - остановил его Дарий. - Время не терпит, не  будем
задерживаться. Лучше вели рабу принести мне мешок с пшеницей, я накормлю в
дороге коня, когда сам вздумаю перекусить! - Заметив,  что  Отан  пытается
возразить, поспешил переключить его внимание: - Почему ты не поехал в Сузы
на бракосочетание детей Кира?
     - Не люблю вставать рано утром без уважительной  причины.  Семь  дней
подряд спешить спозаранок во дворец, от этого с ума сойти можно! Слышал, о
чем попросил мой гость? -  обратился  Отан  к  рабу,  который  только  что
спускался в подвал за амфорой с вином. - На этот раз я посылаю тебя не  за
вином, а за пшеницей, поэтому не заставляй себя долго ждать. Не  уподобляй
себя голодному животному, не жуй в темноте корм, предназначенный  лошадям.
Ха-ха-ха, - рассмеялся оросанг собственной шутке.
     И действительно, на этот раз раб  вернулся  быстрее  и  вручил  Дарию
тяжелый кожаный мешок, наполненный пшеницей.
     - Так что же, Дарий, тронулись? А то  я  чувствую,  что  меня  вскоре
опять замучает жажда!
     Дарий ударил стрекалом по крупу своего коня, направил его  в  сторону
ворот. Грузный Отан с завидной легкостью вскочил на чепрак своего  скакуна
и последовал за молодым вельможей. Последние остатки  хмеля  выветривались
из головы оросанга.
     Еще покидая Сузы, Дарий решил во всем соблюдать  осторожность,  пусть
даже излишнюю. И сейчас, лишь после того, как, оглянувшись, убедился,  что
никого нет поблизости, попридержал коня.
     - Отан, с важным делом прибыл я к тебе. Могу ли я быть  откровенен  с
тобою, как перед богом, могучим Ахурамаздой?
     - Говори, Дарий, и можешь быть уверен, что  ни  одно  твое  слово  не
пройдет мимо моих ушей. Я весь внимание, - взглянув в лицо оросанга, Дарий
решил было, что перед ним совершенно другой  человек.  Такое  серьезное  и
насупленное лицо бывало у бесстрашного Отана только  перед  битвой,  перед
тем, как он ударами пяток бросал своего скакуна  на  вражеские  ряды,  где
среди разящих акинаков и не знающих пощады копий бесчинствовала смерть.
     - Отан, известно ли тебе, что на престоле Персиды  сидит  не  Бардия,
сын Кира, а... - прежде чем раскрыть тайну,  Дарий  еще  раз  взглянул  на
Отана и заметил, как разгладились черты его мужественного лица. "Неужто он
все знает? - мелькнуло в голове вельможи.  -  И,  зная,  он  примирился  с
позором Персии? Не может этого быть!" - Дарий решил все же продолжить свою
фразу. - Нет, не Бардия, и даже не перс восседает на престоле в Сузах...
     - Мне все равно, кто сидит на престоле в Сузах, мой Дарий.  Перс  или
мидиец, уратянин или халдей, - что мне до этого? Лишь бы не совал свой нос
в мои владения, а если сунется, то убедится, что рука Отана еще  может  из
одного человека сделать двух, но уже ни на что не способных. Поверь,  меня
это не беспокоит. А почему это волнует тебя, объясни мне, Дарий!
     Бывший телохранитель Камбиза усмехнулся, словно принял слова оросанга
за неуместную шутку.
     - Отан, нами правит маг Гаумата, тот самый маг Гаумата, которому  наш
владыка Камбиз велел отрубить уши!
     Отан побагровел, даже шея его налилась  малиновым  цветом.  Казалось,
ткни в нее пальцем, и тотчас же брызнет кровь.
     - Этого не может быть, Дарий! - услышал молодой вельможа его голос за
своей спиной, - от охватившего его волнения Отан не  заметил,  как  сдавил
голенями своего буланого жеребца, и тот остановился, едва не задохнувшись.
- Ты что-то напутал!
     - Это правда, мой Отан, - Дарий развернул своего коня. - Все, что  ты
услышал от меня, соответствует истине!
     - Да-да, припоминаю, как же... Нечто в этом роде утверждал  и  Камбиз
под Акбатанами. Тогда никто из нас не  поверил  словам  возомнившего  себя
сыном Осириса, или как там еще называют своего  бога  полоумные  египтяне.
Скорее хрустальный свод неба обрушится на нас и раздавит своими обломками,
чем персами будет править маг! - вскрикнул он громко,  ударив  ладонью  по
бедру. - Чистоплюй, ни разу не обнаживший в битве  свой  акинак!  Нет,  не
может этого быть! Ахурамазда тотчас же поразил бы нечистивца  испепеляющей
молнией!
     - Пока не испепелил! И маг спокойно правит Персидой!
     - Дарий, почему не сказал ты об этом у меня дома?! Вернемся назад!  Я
возьму свой акинак, мы поспешим в Сузы,  прорвемся  во  дворец,  и  я  сам
проколю насквозь этого наглого мага!
     - Остепенись, Отан. Как раз сейчас не  следует  торопиться.  Выслушай
меня внимательно!  Прежде  всего  мы  должны  собраться  все  вместе:  все
представители тех семи родов, на которые всегда опирались и Кир, и  Камбиз
во время своего царствования. И тогда решим, как нам  следует  действовать
дальше. Полагаться сейчас только на собственные силы  было  бы  неразумно,
Отан!
     - Хорошо, согласен с тобой. Вернемся ко мне, и я тотчас же позову их,
послав гонцов на быстроногих скакунах!
     - Мы вернемся, Отан. Но выслушай меня до конца. Один Гаумата  нам  не
опасен. Гораздо опаснее хитроумный и всезнающий  Губар.  Две  трети  своей
жизни он провел при дворе наших царей... Наверняка он установил слежку  за
всеми нами, и верные ему люди сообщают Губару о каждом нашем шаге  раньше,
чем мы его совершаем. И так будет до тех пор, пока хитрый маг не избавится
от нас тем или иным способом. Провести его не так-то просто.
     - Ты думаешь, что за нами следят соглядатаи?
     - Уверен, так же как и в том, что один из них уже спешит в столицу  с
донесением, в котором говорится о нашей встрече и беседе с глазу на  глаз.
Действовать следует осторожно. И хитрее. Сейчас мы вернемся к тебе,  и  ты
постарайся, чтобы даже самый последний раб узнал, что я приехал у тебе  не
за чем иным, как просить у тебя  в  жены  твою  старшую  дочь.  Под  видом
приглашения на свадьбу ты призовешь в свой дом не только остальных пятерых
персов, которых сейчас здесь так не хватает, но и  мидийских  и  урартских
вельмож. В общем, всех, кого бы ты решил позвать  в  подобном  случае.  Но
этим пятерым персам назначь срок прибытия на один или два дня раньше,  чем
всем остальным. Тогда  мы,  собравшись  вместе,  все  обсудим,  не  вызвав
преждевременных  подозрений  Губара.  Он  все  примет  так,  как  мы   ему
представим, и ни о чем не догадается.
     - Девочке только двенадцать лет... насупился Отан. - Не таи  на  меня
зло, мой Дарий, но я не  могу  отдать  тебе  в  жены  свою  дочь.  Мы  уже
договорились с Гобрием, и скрепили договор клятвой - через  три  года  моя
Арга станет женой его младшего сына.
     - Ты, как всегда, боишься нарушать свое слово, бесстрашный Отан, но я
не собираюсь преграждать путь к счастью сына Гобрия, - искренне  засмеялся
молодой вельможа. - Моя свадьба  с  Аргой  это  всего  лишь  повод,  чтобы
созвать в твой дом гостей, в том  числе  близких  нам.  А  как  только  мы
встретимся, останемся наедине,  придем  к  единому  решению,  ты  объявишь
остальным  гостям,  что  по  тем  то  и  тем  то  причинам  бракосочетание
отменяется, и попросишь их простить тебя великодушно за беспокойство. Но я
уверен,  что,  отведав  сладчайшего  вина  из  твоих  подвалов,  гости  не
останутся в обиде на щедрого Отана...
     - И когда через три года, - перебил его Отан,  все  еще  насупленный,
как сыч, - я вновь призову их  на  свадьбу  моей  дочери  -  на  настоящую
свадьбу! - с сыном доблестного Гобрия, никто из них не соизволит  явиться,
порешив, что не стоит беспокоить  себя  долгим  путешествием  к  человеку,
который не держит слово!
     - Но я не вижу другого решения, Отан! - воскликнул молодой  вельможа.
- Быть может, ты подскажешь иной  выход?  К  тому  же,  если  нам  удастся
разделаться с забывшими свое место магами, все великие  узнают,  зачем  ты
звал их к себе, и благословят твой род!
     - Уж больно ты мудрствуешь, Дарий,  -  недовольным  голосом  произнес
Отан. - Не хуже мага! Не проще ли объявить во всеуслышанье, что  на  троне
Персиды не Бардия, а Гаумата, и тогда...
     - И тогда приготовься провести остаток своих дней в лучшем  случае  в
сырой темнице, переполненной крысами. Бедный Прексасп уже  попробовал  это
сделать, и был вынужден покончить с собой, чтобы не даться в руки палачам.
- Дарий рассказал  оросангу  об  инциденте  на  бракосочетании  Гауматы  с
Атоссой. - Нет, мой доблестный Отан, если мы хотим  добиться  успеха,  нам
следует действовать совершенно по-другому...
     - Ты умнее меня. Дарий, я давно это понял. И  поэтому  отдаю  себя  в
твои руки.  Поступай  так,  как  сочтешь  нужным,  и  направляй  меня  без
колебаний по избранному тобою пути!


     Ровно через шесть дней семеро знатных персов собрались в доме Отана.
     Словно заранее, въезжали одновременно  во  двор  окруженными  слугами
Гобрий, Интафрен, Мегабиз, Аспафин и Гидарн, однако, встреченные  радушным
хозяином, почему-то не торопились пройти в гостеприимный дом.  Они  словно
что-то выискивали взглядом за спиной Отана, и когда из  внутренних  покоев
вышел во двор Дарий, многозначительно переглянулись между собой. Никто  из
них не ответил на приветствие бывшего телохранителя Камбиза и никто из них
не торопился спешиться, чтобы расцеловаться с хозяином дома. Даже  Гидарн,
ровесник и друг Дария, отвел взгляд,  словно  стыдливая  девица  при  виде
своего нареченного. И едва Гобрий попытался что-то сказать,  как  Интафрен
положил ему на плечо свою руку, остановил великого.
     - Значит, это правда, отважный Отан, - седобородый  Интафрен,  как  и
все остальные персы, делая вид, будто не замечает Дария, - что ты  расторг
договор с присутствующим здесь Гобрием? Мы прибыли к тебе, чтобы выяснить:
что заставило тебя нарушить клятву?
     Отан промычал что-то нечленораздельное,  затем  оглянулся  назад,  на
стоящего неподвижно Дария. И, словно  вспомнив  о  чем-то,  засуетился.  К
удивлению Интафрена и  остальных  прибывших  персов,  он  не  стал  ничего
объяснять, но принялся долго и настойчиво  уговаривать  оросангов  выехать
вместе с ним в поле. Как утверждал при этом  хозяин  дома,  он  уже  давно
хотел показать своим  друзьям  одиноко  стоящий  могучий  дуб,  чей  ствол
расщеплен надвое молнией.
     ...Было не трудно предугадать заранее, что знатные персы, если они  и
откликнутся на зов Огана, не  пожелают  присутствовать  на  бракосочетании
Дария и Арги, и, быть может, вообще не соизволят войти в  дом  нарушевшего
клятву. Предусмотрев это, Дарий с Отаном  договорились,  что  они  выведут
гостей со двора, и уже в поле заведут  разговор,  не  предназначенный  для
посторонних ушей. А посторонний, подкупленный  Губаром,  мог  оказаться  в
свите любого оросанга, в этом не было ничего невозможного!
     Удивление гостей сменилось нескрываемой настороженностью,  когда  они
поняли, что Отан зовет в поле только их одних, без прибывших вместе с ними
слуг. Гидарн пытался было что-то возразить, но Гобрий, криво усмехнувшись,
пресек его и первым направил своего коня  в  ворота.  За  ним  последовали
остальные. Прибывшие вместе с ними и уже  успевшие  расположиться  в  тени
каменной ограды вооруженные слуги  поднялись  и  направились  торопливо  к
своим скакунам, но, остановленные решительными жестами хозяев, вернулись в
облюбованную ими тень.
     Первым покинул двор Отан, за ним выехали пятеро знатных персов; сзади
ехал нисколько не расстроенный Дарий. Его по-прежнему не замечали,  он  не
старался догнать остальных, и только по истечении двух  минут  подхлестнул
своего коня и поровнялся с Гобрием.
     - Выслушайте меня, ты, Гобрий,  и  вы,  затаившие  недоверие  и  зло,
достойные мужи Персиды! Не смотрите на меня и на ни  в  чем  не  повинного
Отана, как на своих заклятых врагов! Он не собирался преступать  дорогу  к
счастью его сыну. Вовсе не для того, чтобы  веселиться  на  моей  свадьбе,
призвали мы вас.  Это  было  вынужденной  уловкой.  Только  так  мы  могли
рассеять подозрения Губара...
     - Не будь многословен, Дарий! - не выдержал Гидарн, самый молодой  из
прибывших оросангов. - Если не на твою свадьбу, то для  чего  еще  вызвали
нас?
     - Мы призвали вас для того, чтобы еще раз напомнить о том, о  чем  вы
слышали из уст Камбиза и  Прексаспа:  Бардия  мертв!  На  троне  восседает
Гаумата, ничтожнейший из магов. Это так же верно, как верно и то, что день
сменится ночью, а ночь сменится днем. Гаумата и брат его Губар постараются
расправиться с нами, самыми знатными персами, так как мы представляем  для
них наибольшую опасность. Они постараются убить нас поодиночке,  и,  быть,
может, этот час уже близок. Надо что-то  предпринять.  А  участь  Персиды?
Неужели мы  позволим  мидийцам  вновь  править  ею?  Может,  мы  с  Отаном
придумали не очень остроумную уловку, но что делать - надо обмануть  людей
Губара, который уже давно следит  за  каждым  нашим  шагом  глазами  своих
вездесущих  соглядатаев.  -  Голос  Дария  сорвался.  Встреченный  угрюмым
молчанием, он начал повторяться. - Верьте мне персы! Я был в доме  Гауматы
- уже полгода, как никто не знает, куда он  исчез.  В  последний  раз  его
видели вместе с Губаром, когда он отправился в Пишияувади, к отцу. Это  ли
не  доказательство  моей  правоты?  Вспомните  также   долгое   отсутствие
Прексаспа в лагере на берегу Пиравы; вернувшись, он объяснял  свое  долгое
отсутствие тем, что изучал подступы к дельте. Но ведь ты об этом ничего не
знал, Гобрий, не правда ли? Я заранее уверен в твоем отрицательном ответе!
А кому, как не тебе, должно было знать об  этом  в  первую  очередь?!  Так
зачем и куда ездил Прексасп? Разве не ясно?
     Вся группа всадников, ставшая монолитной, остановилась.
     - Не останавливайтесь, друзья, - предупредил Дарий. - За  нами  могут
наблюдать люди Губара. Не стоит раньше времени тревожить улей с пчелами!
     - Дарий, я верю, что ты действуешь из благих  намерений,  -  произнес
Гобрий. - Но не ошибся ли ты? Разве ты не слышал заверений Атоссы,  дочери
великого Кира? Ведь не могла же она спутать родного брата с кем-то другим?
     - И для меня осталось загадкой  поведение  благородной  Атоссы.  Быть
может, маги запугали ее? Хотя вряд ли, ведь в ней течет кровь  Кира!  Или,
может быть, она  полюбила  Гаумату.  Это  неудивительно  -  маг  красив  и
мужествен, этого у него не отнимешь. Но вспомните разве не  из  Пишияувади
пришла весть о воцарении Бардии? Там  Гаумата,  самозванец,  объявил  себя
царем Персиды! Разве не из этой крепости он двинулся в  столицу  и  десять
дней спустя появился у стен Суз с пятидесятитысячным войском?! И вот он на
престоле! Приглядитесь к его действиям, разве вас не удивляет, друзья мои,
его явное недоверие ко все персам? Оглянитесь  вокруг,  и  вы  перестанете
сомневаться.  В  то  время,  как  братья-маги  действуют,  уже  никого  не
страшась, мы еще  выжидаем.  Они  отправляют  персидских  воинов  в  самые
отдаленные гарнизоны: в окруженные пустыней оазисы Египта, в  неприступные
крепости на снежных хребтах Урарту,  в  акрополи  ионийских  городов.  Как
расценивать это?! По их повелению вербуют  мидийских  юношей,  обучают  их
военному строю и  владению  оружием,  в  то  время  как  персидские  юноши
слоняются без дела по своим селениям...
     - Не волнуйся, Дарий, - перебил Интафрен, -  по  всей  видимости,  ты
прав, как были правы и Камбиз, и Прексасп. Я тоже не раз  задумывался  обо
всем, и в глубине души надеялся, что именно для обсуждения всего того, что
происходит на нашей родине, созвал нас Отан. Но  я  не  вижу  пока,  каким
образом можно свергнуть магов.  Губар  знал,  что  делал,  когда  распылял
ополчение персов по самым дальним  гарнизонам  и  одновременно  собирал  в
кулак мидийцев... Мы не знаем, кто  из  мидийских  оросангов  поддерживает
братьев, зная, что Гаумата, а не Бардия,  на  троне  Персиды.  И  если  мы
решимся выступить сейчас,  боюсь,  нас  разобьют  прежде,  чем  мы  сможем
собрать более или  менее  значительные  силы.  А  для  успешной  борьбы  с
братьями необходимо сплотить вокруг себя не только персов,  но  всех  тех,
кто не желает подчиняться приказам магов...
     - И я, не раз водивший армию  в  чужие  страны,  не  вижу  выхода,  -
поддержал Интафрена Гобрий. - Хитроумные маги предусмотрели все. А мы даже
на собственные силы не можем положиться - стража во дворце многочисленна и
прекрасно вооружена, она с легкостью справится с горсточкой  заговорщиков.
Да вы сами это понимаете. Пока мы можем рассчитывать только  на  поддержку
ближайших родственников, а остальные наши соплеменники могут  решить,  что
мы подняли мятеж против законного  царя,  избранника  Ахурамазды,  и  сами
выдумали легенду о самозванце. Повторяю: я не вижу выхода как  полководец.
Только если кто-то из нас готов отдать  свою  жизнь  для  блага  родины  и
собственноручно убить Гаумату... Один удар может решить  все,  пусть  даже
удар в спину!
     - Я согласен стать карающим мечом Ахурамазды! - голос Гидарна  дрожал
от охватившего его благородного волнения.
     - Нет, Гидарн, я первый раскрыл глаза  вам  и  поэтому  у  меня  есть
преимущество! - тут же возразил ему  Дарий.  -  Я  должен  собственноручно
убить самозванца, чего бы мне это не стоило!
     - Это наше общее дело, Дарий! - решительно заявил  Гобрий.  -  Но  ты
действительно имеешь преимущество перед нами. Тебе мы  поручаем  исполнить
волю богов, и персы не забудут тебя! Но  не  думай,  что  мы  останемся  в
стороне, наблюдая издали... Мы будем сопровождать тебя во дворец, а там да
свершится воля Ахурамазды!


     Время торопило семерых персов, решившихся на покушение, да и события,
проистекшие за последние дни в Персиде,  благоприятствовали  их  замыслам.
После свершения обряда бракосочетания Гаумата отправился вместе с Атоссой,
царедворцами и  многочисленными  слугами  в  крепость  Сикайтавати,  чтобы
провести  там  летние  месяцы,  невыносимые  своей  духотой.  Губар,  этот
хитроумный маг, остался в стольных Сузах, чтобы  следить  за  порядком  во
дворце  и  в  столице,  и,  благодаря  своим   вездесущим   лазутчикам   и
соглядатаям, постоянно быть в курсе событий, происходящих в Персиде.
     С высоких стен крепости было видно далеко вокруг, и часовые бдительно
осматривали окрестности: ведь тот, кто был вчера царевичем,  сегодня  стал
владыкой многочисленных народов и племен Азии, и жизнь его теперь ценилась
во много раз дороже!
     Уже трое суток  находился  в  Сикайтавати  Гаумата  вместе  со  своей
супругой, и за это время бдительные стражники не заметили внизу  ни  одной
живой души. Но на четвертый день часовой,  карауливший  на  самой  высокой
башне, возвышающейся над крепостными стенами чуть ли не на десять  локтей,
первым заметил небольшой отряд всадников, и  тут  же  послал  вниз  своего
напарника предупредить Артембара о приближающемся отряде.
     Артембар предупредил в свою очередь стража дверей.
     Как только Интафрен, Гобрий, Отан, Мегабиз, Аспафин, Дарий  и  Гидарн
подъехали к окованным  железом  воротам,  оба  тяжелых  створа  с  тягучим
скрипом раскрылись  перед  ними  -  оросангов  узнали  издалека.  Всадники
спешились во дворе, вручили своих скакунов подбежавшим воинам и стояли под
солнечными лучами в ожидании, когда страж дверей доложит о них владыке,  и
тот соизвол