?
519. Хочется сказать: приказ это картина действия, которое выполняется по этому 
приказу; но вместе с тем это картина действия, которое должно быть совершено во 
исполнение приказа.
520. "Хотя предложение и понимают как картину возможной ситуации и говорят, что 
оно показывает возможность такой ситуации, все же предложение в лучшем случае 
может сделать лишь то, что делает живописное или пластическое изображение или 
фильм; и значит, в любом случае оно не может представить то, чего нет. Выходит, 
от нашей грамматики то есть от того, что она дозволяет, всецело зависит, что 
называть (логически) возможным, а что нет?" Но ведь это произвольно 
[установлено]! Неужели произвольно? Не всякая конструкция, напоминающая 
предложение, может идти в дело, не каждая техника находит применение в нашей 
жизни, и если мы в философии склонны причислять к предложениям нечто совершенно 
бесполезное, то это часто происходит потому, что мы недостаточно продумали его 
применение.
521. Сравни "логически возможное" с "химически возможным". Химически возможным, 
пожалуй, можно было бы назвать соединение, для которого имелась бы структурная 
формула с правильными валентностями (например, НОООН). Подобное соединение, 
конечно, не обязательно существовало бы; но даже некоей формуле НО2 не может 
соответствовать в действительности менее, чем ни одно соединение.
522. Если сравнивать предложение с картиной, то нужно подумать, с какой с 
портретом ли (историческое изображение) или же с жанровой картиной. И оба 
сравнения имеют смысл.
Когда я рассматриваю жанровую картину, она мне что-то "говорит", даже если я ни 
на одно мгновение не думаю (не воображаю), будто люди, которых я вижу там, 
действительно существовали или же что действительные люди находились в этой 
ситуации. А допустим, я бы спросил: "Что же тогда она мне говорит?"
523. Возможен ответ: "картина говорит мне о самой себе". То есть то, что она мне 
говорит, заключено в ее собственной структуре, в ее формах и красках. (Что 
означала бы фраза "Музыкальная тема говорит мне о себе самой"?)
524. Не считай само собой разумеющимся, что картина или литературное 
повествование доставляют нам удовольствие, трогают нашу душу. Это удивительное 
явление.
("Не считай само собой разумеющимся" означает: изумись этому так же, как и 
другим волнующим тебя вещам. Если ты воспримешь подобный факт так же, как 
воспринимаешь другие, то [в нем] исчезнет все загадочное.)
((Переход от явной к неявной бессмыслице.))
525. "Сказав это, он покинул ее, как и накануне". Понимаю ли я это предложение? 
Понимаю ли я его точно так же, как понимал ты, услышав его в ходе повествования? 
Если взять его вне контекста, то я бы сказал, что не знаю, о чем здесь идет 
речь. Но все-таки я бы приблизительно знал, как могло бы применяться это 
предложение; я сам бы мог изобрести для него какой-то контекст.
(От этих слов во всех направлениях ведет множество хорошо известных путей.)
526. Что значит понимать картину или рисунок? Здесь тоже имеется понимание и 
непонимание. И тут эти выражения могут означать разное. Допустим, картина 
натюрморт. Но какую-то ее часть я не разбираю: мне не удается увидеть там 
объемные предметы, вместо них я вижу лишь цветные пятна на холсте. Или же я вижу 
все объемно, но там есть предметы, мне незнакомые (они выглядят как домашняя 
утварь, но мне неизвестно их назначение). А возможно и непонимание другого рода: 
мне знакомы предметы, но вызывает недоумение их расположение.
527. Понимание предложения в языке значительно более родственно пониманию темы в 
музыке, чем можно предположить. Я имею в виду вот что: понимание языкового 
предложения и то, что принято называть пониманием музыкальной темы, по своему 
характеру куда ближе друг другу, чем думают. Почему сила звука и темп должны 
развиваться именно в этом ключе? Напрашивается ответ: "Потому что я знаю, что 
означает все это". Что же это означает? Я не знал бы, что сказать. Для 
"объяснения" я мог бы сравнить это с чем-то другим, имеющим такой же ритм (я 
имею в виду ту же линию развития). (Говорят: "Разве ты не видишь, что здесь как 
бы подводился итог" или: "Это как бы реплика" и т.д. Как обосновывают такие 
сравнения? Для этого используются самые разные обоснования.)
528. Можно представить себе людей, владеющих чем-то отдаленно напоминающим язык: 
игрой звуков без словаря или грамматики. ("Лепет".)
529. "Что же было бы здесь значением звука?" А каково оно в музыке? Хотя я вовсе 
не хочу сказать, что этот язык звучащих жестов нужно сравнивать с музыкой.
530. Мог бы существовать и такой язык, при использовании которого "душа" слов не 
играла бы никакой роли. Язык, в котором к примеру не возбранялось бы произвольно 
заменять одно слово другим, вновь изобретенным.
531. Мы ведем речь о понимании предложения в том смысле, в каком оно заменяемо 
другим, говорящим то же самое; но и в том смысле, в каком его не заменишь 
каким-то другим. (Как и одну музыкальную тему другой.)
В одном случае мысль [заключенная] в предложении есть то, что является общим для 
разных предложений; в другом же это нечто, выражаемое только этими словами в 
данной их расстановке. (Понимание стихотворения.)
532. Так выходит, слово "понимать" имеет здесь два различных значения? Я бы 
предпочел сказать, что эти способы употребления слова "понимать" образуют его 
значение, мое понятие понимания.
Ибо мне нужно (ich will) применять слово "понимать" во всех этих случаях.
533. Но как можно в этом втором случае объяснить выражение, сделать его понятным 
другому? Спроси себя: как подводят кого-нибудьк пониманию стихотворения или 
темы? Ответ на этот вопрос подсказывает, как объясняют смысл в таком случае.
534. Слышать слово в этом значении. Как странно, что бывает нечто подобное!
Предложение, выраженное (phrasiert) вот так, акцентированное, услышанное таким 
образом, вот начало перехода к этим предложениям, картинам, поступкам.
((Множество хорошо знакомых тропинок ведет от этих слов во всех направлениях.))
535. Что происходит, когда мы приучаемся переживать заключительную часть 
церковного хорала как финал?
536. Я говорю: "Это лицо (выражающее боязнь) я мог бы себе представить и как 
лицо, выражающее отвагу". При этом имеется в виду не моя способность представить 
себе, как человек с таким лицом, может быть, спасает жизнь другому (конечно, в 
такой ситуации можно представить себе человека с любым выражением лица). Скорее, 
речь идет о каком-то аспекте самого этого лица. Не имеется в виду и моя 
способность вообразить, что этот человек может изменить свое лицо так, что будет 
выглядеть отважным, в обычном смысле этого слова; хотя и мыслимо, что одно 
выражение лица могло бы сменяться другим, вполне определенным образом. 
Истолкование выражения лица можно сравнить с истолкованием аккорда в музыке, 
когда он воспринимается то в одной тональности, то переводится в другую 
тональность.
537. Можно выразиться так: "Я читаю выражение страха на этом лице". Но всякий 
раз испуганность кажется не просто внешне, ассоциативно связанной с этим лицом; 
напротив, страх живет в его чертах. Если черты лица слегка меняются, можно 
говорить о соответствующем изменении выражения страха. Если бы нас спросили: "В 
состоянии ли ты представить себе это лицо еще и как выражение отваги?" то мы 
словно бы не знали, как вселить отвагу в эти черты. Возможно, я ответил бы так: 
"Я не знаю, что бы это означало: это лицо мужественное лицо". А что служило бы 
решением вопроса? Кто-то мог бы сказать: "Да, теперь я понимаю: это лицо как бы 
выказывает безразличие к внешнему миру". Значит, мы как-то усмотрели отвагу. 
Отвага, можно сказать, теперь вновь впору этому лицу. Но что здесь подходит к 
чему?
538. Этому родственен случай (хотя он, возможно, не кажется таковым), когда мы, 
например, удивляемся родовому согласованию во французском языке предикативного 
прилагательного с существительным и толкуем это так: они подразумевают, что "это 
хороший человек".
539. Я смотрю на картину, где изображено улыбающееся лицо. Что я делаю, 
воспринимая эту улыбку то как добрую, то как злобную? Разве зачастую я не 
представляю себе ее в пространственном и временном контексте дружелюбия или 
озлобленности? Так, можно вообразить, что улыбающийся снисходительно подшучивает 
над играющим ребенком или же злорадствует по поводу страданий своего врага.
И от того, что я способен толковать эту усмешку в ином ключе, мысленно перенося 
ее из идиллической на первый взгляд ситуации в другой контекст, ничто не 
изменяется. Не изменись моя интерпретация в силу особых обстоятельств я буду 
понимать определенного рода улыбку как дружескую, называть ее "дружеской" и 
соответственно реагировать на нее.
((Вероятность. Частота.))
540. "Разве не странно, что даже подумать "дождь скоро пройдет", я бы не мог без 
института языка и всего его окружения?" Не хочешь ли ты этим сказать: странно, 
что ты бы не смог ни произнести эти слова, ни осмыслить (meinen) их без 
языкового окружения?
Представь себе, что кто-то, указывая на небо, выкрикивает ряд непонятных слов. 
На вопрос, что имеется в виду, он отвечает: его крики означают "Слава богу, 
дождь скоро кончится". К тому же он объясняет нам и что означают отдельные его 
слова. Предположим, что он как бы внезапно приходит в себя и заявляет: то 
предложение, которое он выкрикивал, было совершенно бессмысленным, но при 
произнесении оно казалось предложением знакомого ему языка. (Даже хорошо 
известной цитатой.) Что на это скажешь? Неужели он произносил то предложение без 
понимания? Разве это предложение не несло в себе всей полноты своего значения?
541. Так в чем же заключалось его понимание и это значение? В то время когда еще 
шел дождь, но стало уже проясняться, он издавал радостные возгласы, указывая на 
небо; позднее он установил связь своих слов с немецкими словами.
542. "Но переживались-то им эти слова как слова хорошо знакомого языка". Да; 
критерием этого служит то, что позже он это сказал. Так не говори же: "Именно 
слова знакомого нам языка переживаются совершенно по-особому". (Что же является 
выражением этого чувства [слова]?)
543. Разве нельзя сказать: крик, смех полны значения?
А это приблизительно означает: по ним можно разгадать многое.
544. Когда моя тоска прорывается в восклицании: "О, только бы он пришел!" то 
"значение" этим словам придает определенное чувство. А придает ли оно значения 
отдельным словам?
Но здесь можно было бы также сказать: это чувство придает словам истинность. И 
тогда ты видишь, как понятия здесь сливаются друг с другом. (Это напоминает 
вопрос: в чем смысл математического предложения?)
545. Ну, а если говорят: "Я надеюсь, он придет", разве не чувство придает 
значение слову "надеюсь"? (А как быть с предложением "Я уже не надеюсь, что он 
придет"?) Пожалуй, именно чувство придает слову "надеюсь" его особое звучание; 
то есть оно выражается в звучании. Если чувство придает слову его значение, то 
"значение" тут подразумевает: в этом-то все дело. Но почему все сходится на 
чувстве?
Есть ли надежда своего рода чувством? (Характерные признаки.)
546. Итак, я готов заявить, что слова "Хоть бы он пришел!" наполнены моим 
желанием. И слова могут вырываться у нас подобно крику. Бывает, слова 
выговариваются с трудом: скажем, при отречении от чего-то или признании в некой 
слабости. (Слова суть дела.)
547. Отрицание: "некая духовная деятельность". Отрицай что-то и наблюдай, что ты 
делаешь! Может быть, ты в это время внутренне качаешь головой? А коли так что 
же, тогда этот процесс заслуживает нашего интереса в большей мере, чем, скажем, 
написание знака отрицания в предложении? Неужели ты теперь знаешь сущность 
отрицания?
548. В чем различие между двумя процессами: желать, чтобы что-то произошло, и 
желать, чтобы то же самое не произошло?
Пытаясь представить себе это наглядно, совершают разные манипуляции с 
изображением события: его перечеркивают, очерчивают и т.п. Однако этот метод 
выражения представляется несовершенным. В словесном языке данной цели служит 
специально приспособленный для этого знак "не". Но он напоминает неуклюжее 
приспособление. Предполагается: в мышлении это наверняка происходит иначе.
549. "Как может слово "не" отрицать?!" "Знак "не" указывает: то, что следует за 
ним, ты должен понимать в отрицательном смысле". Мы готовы сказать: знак 
отрицания это указание сделать нечто возможно, нечто очень непростое. Знак 
отрицания как бы побуждает нас к чему-то. Но к чему? Об этом не говорится. 
Создается впечатление, будто нам это уже известно и довольно лишь намека, словно 
нет нужды ни в каком объяснении, поскольку мы и так уже достаточно осведомлены 
об этом.



550. Отрицание, можно сказать, представляет собой исключающий, отвергающий жест. 
Но жестом такого рода мы пользуемся в самых различных случаях!
551. "Является ли одинаковым отрицание в таких фразах: "Железо не плавится при 
100° Цельсия" и "Дважды два не пять"?" Неужели этот вопрос должен решаться с 
помощью интроспекции; путем попыток выяснить, что мыслится в этих двух 
предложениях?_
552. А что, если я задам вопрос: разве для нас очевидно, что, произнося два 
предложения: "Этот стержень имеет длину 1 метр" и "Здесь стоит 1 солдат", мы 
подразумеваем под "1" нечто разное, что "1" выступает в разных значениях? Вовсе 
не очевидно. Ну, а произнеси такое предложение: "На каждом 1 метре стоит 1 
солдат, значит, на 2 метрах стоит 2 солдата". На вопрос: "Подразумеваешь ли ты 
под этими двумя единицами одно и то же?" вероятно, последовал бы ответ: 
"Конечно, я имею в виду одно и то же: единицу!" (При этом отвечающий, может 
быть, поднял бы палец.)
553. Ну, а имеет ли "1" разные значения, если в одном случае обозначает размер, 
а в другом число? Если вопрос поставлен так, то ответ на него будет 
утвердительным.
554. Мы с легкостью можем представить себе людей с "более примитивной" логикой, 
в которой то, что соответствует нашему отрицанию, применимо лишь к определенным 
предложениям, например к таким, которые еще не содержат отрицания. Так, можно 
было бы отрицать предложение "Он входит в дом", отрицание же отрицательного 
предложения было бы бессмысленным или же считалось бы лишь повторением 
отрицания. Подумай о других, отличных от наших, способах выражать отрицание: 
например, высотою тональности предложения. Как выглядело бы тогда двойное 
отрицание?
555. Вопрос, означало ли бы для этих людей отрицание то же самое, что и для нас, 
был бы аналогичен такому вопросу: означает ли цифра "5" для людей, числовой ряд 
которых кончается пятью, то же самое, что и для нас?
556. Представь себе язык с двумя разными словами для отрицания, одно из них "X", 
другое "Y". Удвоенное "X" дает утверждение, а удвоенное "Y" усиленное отрицание. 
В остальном эти два слова употребляются одинаково. Ну, а имеют ли "X" и "Y" 
одинаковое значение в тех предложениях, где они фигурируют без удвоения? На это 
можно ответить по-разному.
а) Эти два слова имеют разное применение. Стало быть, и разное значение. Но 
предложения, в которых они используются без удвоения и которые во всем остальном 
гласят одно и то же, имеют одинаковый смысл.
б) Оба слова имеют одинаковую функцию в языковых играх, за исключением одного 
изначального их различия, которое не столь уж существенно. Применению обоих слов 
учатся одинаковым образом, с помощью одинаковых действий, жестов, картин и т.п. 
Различие же в способах их употребления добавляется как нечто второстепенное, как 
одна из причудливых черт языка, объяснение этих слов. Потому мы будем говорить, 
что "X" и "Y" имеют одинаковое значение.
в) С этими двумя отрицаниями мы связываем разные представления. "X" как бы 
поворачивает смысл на 180 градусов. И потому два таких отрицания возвращают 
смысл в его первоначальное положение. "Y" же подобен отрицающему движению 
головой. И как одно покачивание головой не снимает другого, так и второй "Y" не 
снимает первого. Итак, если предложение с этими двумя отрицаниями практически и 
сводятся к тому же, то "X" и "Y" тем не менее выражают разные идеи.
557. В чем же может заключаться то, что, высказывая это двойное отрицание, я 
подразумеваю под этим усиленное отрицание, а не утверждение? Не существует 
ответа, который гласил бы: "Это заключается в том, что·" Вместо того чтобы 
заявлять "Это удвоенное отрицание имеет значение усиления", при определенных 
обстоятельствах можно произносить его как усиление. Вместо того чтобы говорить 
"Удвоение отрицания предполагает его снятие", можно, например, поставить скобки. 
"Да, но ведь сами эти скобки могут играть различную роль; ну кто говорит, что их 
следует понимать как скобки?" Никто этого не говорит. Да и для объяснения своего 
собственного понимания ты же опять-таки прибегаешь к словам. Что означают 
скобки, заключено в технике их применения. Вопрос в том: при каких 
обстоятельствах имеет смысл утверждать "Я имел в виду·" и какие обстоятельства 
позволяют мне заявлять "Он имел в виду ·"?
558. Что подразумевают, говоря, что слово "есть" в предложении "Роза есть 
красная" имеет иное значение, чем в предложении "Два, помноженное на два, есть 
четыре"? Если в ответ на это скажут: имеется в виду, что для этих двух слов 
значимы разные правила, то на это следует возразить, что мы имеем здесь дело 
лишь с одним словом. А если я обращаю внимание исключительно на грамматические 
правила, то они как раз и дозволяют употребление слова "есть" и в той и в другой 
связи. Правило же, указывающее, что слово "есть" в этих предложениях имеет 
разные значения, таково, что разрешает заменять слово "есть" во втором 
предложении знаком равенства и запрещает это делать в первом предложении.
559. Хотелось бы потолковать о функции слова в данном предложении. Как если бы 
предложение было неким механизмом, в котором слово выполняло определенную 
функцию. Но в чем состоит эта функция? Как она высвечивается? Тут же нет чего-то 
сокрытого, ведь все предложение на виду. Функция должна выявляться при 
оперировании словом. ((Тело значения.))
560. "Значение слова есть то, что объясняется объяснением значения". То есть: 
если ты хочешь понять употребление слова "значение", то приглядись к тому, что 
называют "объяснением значения".
561. Ну, а разве не странно, что я говорю: слово "есть" употребляется в двух 
разных значениях (как связка и как знак равенства), не преминув также сказать, 
что значение данного слова это его употребление, то есть употребление в качестве 
связки и знака равенства?
Кто-то готов сказать, что два этих типа употребления слова не дают нам одного 
значения; что скрепление их одним и тем же словом случайно, несущественно.
562. Но как можно решить, что является существенной, а что несущественной, 
случайной чертой [системы] обозначения? Опирается ли эта [система] на какую-то 
реальность, в соответствии с которой строится ее грамматика?
Вспомним об аналогичном случае в игре. В шашках дамка обозначается тем, что одну 
шашку ставят на другую. Ну, а неужели кто-нибудьне заявит: что дамка состоит из 
двух шашек несущественно для игры?
563. Мы говорим: значение пешки (фигуры) это ее роль в игре. Ну, а до начала 
каждой шахматной партии жребий решает, кто из игроков будет играть белыми. Для 
этого один из них прячет в каждом кулаке по шахматному королю, а другой наугад 
выбирает одну из рук. Отнесем ли мы к роли короля в шахматной игре и то, что им 
пользуются для жеребьевки?
564. Стало быть, я склонен и в игре разграничивать существенные и несущественные 
правила. У кого-то уже готова реплика: игра имеет не только правила, но и смысл 
(Witz).
565. К чему нам то же самое слово? Ведь это тождество не находит применения в 
исчислении [оперировании словами]! Почему одна и та же игровая фигура служит 
двум разным целям? А что в данном случае означает "находить применение 
тождеству"? Да разве не с таким применением мы имеем дело, используя то же самое 
слово?
566.