выпотрошена, в
брюхо  вставлены  деревянные  палочки,   чтобы  скорее  провяливалась,   так
объяснила мальчишкам Элла.
     По  пути она  заскочила в  свой дом и  вынесла глиняный жбан с  хлебным
квасом.  Ваня и  Андрей с наслаждением по нескольку раз приложились к жбану.
Золотистый прохладный квас тек по губам, подбородку.
     - Вот это квасок! - похвалил Андрей. - Мать делала?
     - У меня матери нет, - просто сказала Элла. - Мы живем вдвоем с папой.
     - А где же...
     - Спасибо, - перебил приятеля Ваня. - Потрясающий квас!
     - Хотите, еще принесу? - предложила Элла.
     - Лопнем, - сказал Андрей.
     Дом  Эллы  стоял  на  берегу озера.  Через огород спускалась тропинка к
причалу.  Там покачивались привязанные к бую карбас и плоскодонка.  Прямо из
воды поднимался квадратный деревянный сруб.
     - Гляди, колодец! - удивился Андрей. - Зачем же в озере колодец?
     - Это садок,  -  сказала Элла.  -  Там у нас всегда живая рыба:  окуни,
щуки, хариусы.
     Она подошла к садку, взяла лежавший тут же подсачник на длинной ручке и
вытащила окуня  и  щуку.  Рыбины изогнулись в  подсачнике,  окунь растопырил
колючие плавники. Элла снова пустила их в садок.
     - И много их там? - поинтересовался Ваня.
     - Не считала, - улыбнулась Элла. - У нас рыба круглый год.
     - Ты ловила когда-нибудь вот таких щук? - развел руки Андрей.
     - Ловила, - ответила Элла. - На жерлицу.
     - А таких? - еще больше развел в стороны руки Андрей.
     - У меня есть щука с тебя ростом, - сказала Элла.
     - В садке? - спросил Ваня.
     - Может быть, я вам ее покажу, - пообещала Элла. - Кроме меня, ее никто
еще не видел.
     - Фантастика! - сказал Андрей.
     Мальчишки забрались в карбас.  Элла отвязала канат и,  оттолкнувшись от
дна длинным веслом,  развернула лодку носом в сторону плеса.  Крутнула ногой
несколько раз педаль стартера, мотор негромко и добродушно заурчал.
     - Можно, я сяду за руль? - попросил Андрей.
     Элла молча уступила свое место. Сияющий Андрей уселся на корму и взялся
за кривую железяку.
     - Резко не поворачивай,  - предупредил ревниво наблюдающий за ним Ваня,
- опрокинемся.
     - Что  я,  в  первый раз?  -  усмехнулся Андрей.  -  Если мне память не
изменяет, то опрокинул нас на Неве...
     - Прямо по носу топляк, - сказал Ваня.
     Это был, конечно, не город, - обыкновенный рыбацкий хутор. Назывался он
Белоозерск. Дома еще крепкие, каждое крыльцо чисто вымыто дождем и подметено
ветром.  В скобы дверей вставлены почерневшие палки. Так деревенский хозяин,
уходя на  работу,  закрывает свой дом до  вечера.  На некоторых окнах белеют
занавески.  На  вешалах у  воды  трепыхаются обрывки старых сетей.  В  ячеях
какие-то маленькие паучки свили паутину.  Одиноко стоит магазин с  закрытыми
ставнями,  а  сразу за  ним до половины забрались в  воду две баньки.  Белый
катер  с  рубкой  очутился в  заросшем лопухами огороде.  Видно,  давно  еще
могучая волна будто щепку выбросила его на  берег,  да так и  оставила здесь
доживать  свой  век  пенсионером.  Небольшие,  непохожие  на  морских  чайки
поселились на хуторе.  Они летали у берега, разгуливали по улице, дремали на
крышах.
     Кроме чаек,  здесь ни души.  Жуткая прозрачная пустота и  тишина.  Лишь
слышно,  как на зеленом травянистом пригорке шумят, поскрипывают приземистые
сосны да  тоненько посвистывает ветер в  чердачных окошках.  Андрей и  Ваня,
привыкшие к большому шумному городу, особенно остро чувствовали эту гнетущую
тишину и запустение.  В лесу тоже не шумно,  но там на каждом шагу ощущается
биение жизни,  здесь же - медленное умирание. Один заколоченный дом вызывает
грусть, а здесь их - около двух десятков. Белый мертвый хутор.
     - Куда же люди подевались?  -  тихо спросил Андрей. - В первый раз вижу
дома без людей.
     - Тут даже мышей-тараканов нет, - сказал Ваня.
     - А  комары есть,  -  заметил Андрей,  прихлопывая сразу  штук  десять,
атаковавших его.
     Элла рассказала,  что  несколько лет назад неожиданно повысился уровень
воды в озере и затопил хутор.  Прекратилось всякое сообщение с районом. Люди
ездили в магазин и друг к другу в гости на лодках. С полгода пожили они так,
а потом совсем уехали. Говорят, через десять лет уровень опять понизится - и
тогда здесь снова можно будет жить, а пока тут мертвое царство.
     - Летом,  в июле,  я сюда часто приезжаю, - сказала Элла. - Лишь в июле
воды не бывает в поселке. Хотите, покажу мой дом?
     Она  привела их  к  небольшому дому  с  тюлевыми занавесками на  окнах.
Крыльцо до половины облеплено зеленой засохшей тиной. Это весеннее половодье
оставило свой след. И другие дома до третьего венца в побуревшей тине. Дверь
с тягучим скрипом отворилась, и они вошли в сумрачные, с сырым запахом сени.
Крыша в  нескольких местах просвечивала.  На  длинной скамейке вдоль стены -
ведра,  жестяные банки и  даже  заржавевший керогаз.  Цинковое корыто тускло
блеснуло  в  углу.  В  комнате  обжитой  вид:  застланный  чистой  скатертью
квадратный стол  у  окна,  пестрые  домотканые половики на  полу,  кушетка с
прибитым над  ней  простым ковриком.  На  стенах много  прикноплено рисунков
карандашом и  красками.  На  них  изображены озеро,  мертвый поселок,  белый
катер, согнувшиеся от ветра сосны на пригорке, вялившаяся на веревке крупная
рыба. И ни одного человека не было на рисунках.
     - Это  ты  все  нарисовала?  -  спросил  Ваня,  внимательно разглядывая
рисунки.
     - Плохо, да?
     - Да нет, ничего, - сказал Ваня.
     - Ничего, - фыркнул Андрей. - Нам с тобой так в жизнь не нарисовать!
     - Мне ведь тоже нравится, - сказал Ваня.
     - Подари мне один на память? - попросил Андрей.
     - Ты серьезно? - спросила Элла. - Бери любой.
     - Я тоже возьму, - сказал Ваня. - Вон тот, где катер.
     - Мне нравится мой Белый город,  -  сказала Элла.  -  Я однажды два дня
здесь прожила.  Началась буря,  волны прыгали в  окна  домов...  Озеро и  я.
Больше никого. Да еще чайки кричали.
     - А отец? - спросил Андрей. - Отпустил тебя одну?
     - Он  был на  острове...  И  потом,  он  знает,  что со  мной ничего не
случится.
     - Нам таких бы родителей, - усмехнулся Ваня.
     - Я ведь здесь родилась, - сказала Элла.
     - А где ты спала? - спросил Ваня. - Ведь был потоп?
     - На чердаке есть раскладушка и рваный тулуп.
     - А это... привидений ты не боишься? - спросил Андрей.
     - В Белом городе нечистая сила не водится, - сказала Элла.
     - Нарисуй нас, - помолчав, предложил Андрей.
     - Я людей не умею.  И потом...  я рисую для себя. Эти рисунки еще никто
не видел. Только - вы.
     - А стихи ты не сочиняешь? - спросил Андрей. - Про природу?
     Элла посмотрела на него и не сразу ответила.
     - Я вас привезла сюда потому...  потому что вы из Ленинграда.  И еще, я
не люблю, когда надо мной смеются.
     - Я и не думал смеяться,  -  горячо сказал Андрей. - Просто я почему-то
подумал,  что  ты  и  стихи сочиняешь.  Про  природу...  Я  и  сам  один раз
попробовал...
     - Я  наизусть помню его  гениальные стихи,  -  сказал Ваня.  -  Слушай:
"Туру-туру-туру-туру,  мы  идем на  физкультуру..."  Андрюша решил,  что его
стихотворение новое слово в поэзии,  и... послал их в "Пионерскую правду"...
Что тебе ответили, Андрюша?
     - Зачем ты такую чепуху в газету послал? - спросила Элла.
     - Для юмора.
     - Ты думаешь, там, в "Пионерской правде", им делать нечего?
     - Об этом ему и написали, - ввернул Ваня. - На газетном бланке.
     - А тебе лишь бы подковырнуть товарища,  -  неодобрительно взглянула на
него Элла.
     - Что, получил? - рассмеялся Андрей.
     Элла  вышла в  сени и  вернулась с  ведром и  тряпкой.  Половики ногами
отодвинула к порогу.
     - Вы,  пожалуйста,  не смейтесь надо мной,  -  сказала Элла. - Я сейчас
буду полы мыть.
     - Это еще зачем? - удивился Ваня. - Тут ведь никто не живет.
     - Тут живут пыль и плесень,  -  сказала Элла. - Неделю всего я здесь не
была,  а  поглядите,  сколько пыли.  -  Она  провела указательным пальцем по
буфету -  палец стал серым,  а на буфете образовалась полоса.  -  А там, под
окном, плесень, видите?
     - Это называется мартышкин труд,  -  сказал Ваня.  -  Ты стираешь пыль,
моешь полы и  уезжаешь,  а потом через неделю заявляешься сюда -  и все надо
начинать по новой.
     - Зачем мыть полы, если тут нет людей? - пожал плечами и Андрей.
     - А вы разве не люди? Неужели вам приятно видеть эту грязь?
     - Мы сейчас уйдем, - сказал Андрей.
     - Уходите, а я буду мыть.
     - Все понятно, - усмехнулся Ваня. - В этом доме живут привидения.
     - Чистоплотные привидения, - прибавил Андрей.
     Помочив тряпку в  воде,  она  нагнулась и  стала  мыть  пол.  Мальчишки
озадаченно смотрели на нее. Им почему-то стало неловко.
     - Ну идите же! - сказала она.
     Мальчишки вышли на крыльцо.
     - Чего это она вздумала? - сказал Ваня.
     - Может, это ее хобби.
     - Моя мать тоже любит посуду мыть,  -  сказал Ваня. - Берет из серванта
чистую и заново начинает мыть. Говорит, что это здорово нервы успокаивает.
     - Неудобно все-таки -  человек работает, а мы сидим, - сказал Андрей. -
Давай хоть половики выколотим?
     - Давай, - пожал плечами Ваня.
     Когда они вошли, Элла обернулась и одернула подоткнутое спереди платье.
     - Комары искусали? - спросила она. Полкомнаты уже было вымыто, крашеные
половицы влажно блестели.
     - Наверное, в половиках пуд пыли, - сказал Андрей, сграбастывая пестрый
ворох.
     - Чтобы привидения ножки не запачкали...  -  улыбнулся Ваня и  поднял с
пола второй половик.
     На  лужайке каждый  взялся  за  свой  конец  и  одновременно взмахнули.
Раздался громкий хлопок,  поднялась пыль.  Это им понравилось. Второй хлопок
получился еще  громче,  а  на  третий раз  половик с  треском лопнул как раз
посередине.
     - Ничего, - сказал Андрей. - Был один - стало два.
     Элла вымыла сени,  крыльцо,  хотя оно и без того было чистое. Мальчишки
приносили воду.  Тряпку девочка выжала и повесила на перекладину. Остатки из
ведра выплеснула на заросшую бурьяном грядку.
     - Мне  понравилось наводить порядок в  твоем  Белом  городе,  -  сказал
Андрей. - Давайте так по порядку и будем мыть полы во всех домах?
     - Сейчас я  вам  покажу мою тетю Катю,  -  не  обратив внимания на  его
слова,  заявила Элла.  -  Ваня,  принеси,  пожалуйста, из лодки садок, он на
корме, рядом с черпаком.
     - Тетя Катя - это говорящая ворона, - сказал Андрей. - Или скворец?
     - Нет, - улыбнулась Элла.
     На щеке у девочки,  чуть повыше шрама,  коричневое пятнышко.  Это после
мытья полов.
     - Тетя Катя - это бездомная киса, - сказал Ваня и похлопал по цинковому
садку. - Мы ей живую рыбку привезли.
     Элла отрицательно покачала головой.
     - Тетя Катя... - повторил Андрей. - Дикая коза?
     - Белка?
     - Белки рыбу не едят, - заметил Андрей.
     - Крыса?
     - Мышь?
     - Обезьяна? Крокодил? Гиппопотам?
     - Не старайтесь, все равно не угадаете, - рассмеялась Элла.
     Тетей Катей оказалась огромная темно-зеленая щука. Жила она в небольшом
пруду. Когда выглядывало солнце, неглубокий пруд просвечивал до дна, и тогда
у  самого  берега смутно зеленело толстое округлое полено.  Щука  неподвижно
стояла на одном месте - возле черной коряги - и, наверное, отчаянно скучала.
Кроме нее,  в  неприветливом пустом пруду никого не было.  Даже водоросли не
росли. Еще издалека увидев Эллу с белым садком, тетя Катя, не пошевелив даже
плавником,  бесшумно и  стремительно,  будто  торпеда,  отошла  от  коряги и
остановилась в  тени от  дерева посередине пруда.  Длинная хищная пасть чуть
приоткрылась,   показав  великое  множество  зубов,  и  снова  захлопнулась.
Казалось, тетя Катя улыбнулась девчонке.
     - Здравствуй,  тетя Катя!  -  серьезно сказала Элла и  достала из садка
плотвицу.  Щука с интересом следила за ней.  И взгляд ее круглых темных глаз
был осмысленным.
     - Я еще таких не видел! - восхищенно ахнул Андрей. - Царица!
     - Эх,  не взяли спиннинг... - сокрушенно покачал головой Ваня. - Так ее
разве поймаешь?
     Элла взглянула на них,  и  лицо ее снова стало замкнутым,  как в  доме,
когда Андрей спросил, сочиняет ли она стихи.
     - Мой дядя плавает машинистом на торговом судне,  -  сказала она.  -  В
прошлом году был в одном американском портовом городе и зашел в зоопарк. Над
одной  закрытой клеткой надпись:  "Самый  страшный хищник на  земле!".  Дядя
заплатил деньги и вошел в отдельное помещение.  Ему захотелось посмотреть на
этого ужасного хищника... И кого вы думаете он там увидел?
     - Льва, конечно, - не раздумывая, ответил Андрей. - Или тигра?
     Ваня промолчал.
     - Он  увидел себя в  зеркале...  Оказывается,  самый страшный хищник на
земле - это человек.
     - Американцы всегда чего-нибудь выдумают, - смутился Андрей.
     - Щука тоже хищник, - сказал Ваня.
     - Тетя Катя живет здесь с  весеннего паводка,  когда был  нерест.  Вода
ушла,  а  она осталась в  этой луже...  С весны она не съела и трех десятков
рыбин. Иногда по неделе ничего в рот не берет.
     - А на вид совсем не дистрофик, - заметил Андрей.
     - Щука ест только больную или покалеченную рыбу,  - сказала Элла. - Вот
смотрите, я сначала брошу здоровую, а потом чуть живую.
     Элла бросила в пруд плотвицу.  Серебристая рыбка молнией юркнула в тень
от дерева. Тетя Катя и глазом не повела. В пруд полетела полудохлая рыбешка.
Перевернувшись на бок,  она всплыла наверх.  Щука не спеша подплыла к ней и,
чуть не зацепив плавником, прошла мимо.
     - Даже  больную не  взяла,  -  сказала Элла.  -  Неделю ничего не  ела.
Скучает она. Привыкла жить в озере, а тут - как в тюрьме.
     - Давайте ее снова пустим в озеро? - предложил Ваня.
     - Я хотела, да ее разве поймаешь.
     - Вычерпаем воду из пруда, - сказал Андрей. - Два дня работы.
     - Ты иногда как-то странно говоришь,  -  сказала Элла. - То ли нарочно,
то ли всерьез?
     - Другого выхода не вижу,  -  буркнул Андрей.  -  Придумайте что-нибудь
пооригинальнее.
     - Сейчас мы ее,  голубушку,  заарканим! - Ваня бегом бросился к лодке и
вернулся с  удочкой.  Достал из  садка маленькую плотвицу и  пропустил через
жабры крючок.  Раз десять подводил он рыбку к самому носу щуки, и та наконец
не  выдержала и  схватила.  Немного подождав,  Ваня резко подсек и  вместе с
удилищем  стал  пятиться  от  пруда.  Тонкая  жилка  натянулась.  Против  их
ожидания,  щука  спокойно позволила себя вытащить из  воды и  лишь на  суше,
завращав глазами,  выгнулась толстой дугой и забила скользким хвостом. Рыбка
с  крючком сама вылетела у  нее изо рта.  Ребята завернули тяжеленную щуку в
Ванину куртку и бегом потащили к озеру.  Это метров сто.  Прежде чем пустить
ее   в   воду,   Ваня  кончиком  перочинного  ножа  осторожно  нацарапал  на
окостеневшем щучьем носу  одно слово:  "Элла".  Тетя Катя спокойно выдержала
эту процедуру и даже не сделала попытки цапнуть мальчишку за руку.
     - Мы перекрестили ее в Эллу, - сказал Ваня. - Ну, плыви, Элла...
     Они осторожно пустили щуку в  мелкую воду.  Бывшая тетя Катя,  а отныне
Элла некоторое время стояла на  одном месте,  словно не веря такому счастью.
Ваня вошел в воду и продвинул щуку на более глубокое место.  Элла шевельнула
хвостом  и  стремительно  рванулась  вперед.   Снова  остановилась,  немного
развернулась  в  их  сторону,  раскрыла  и  закрыла  зубастую  пасть,  будто
поблагодарила,  затем  всплыла наверх и  наискосок,  чиркнув по  поверхности
черным плавником,  в  последний раз  блеснув желтым змеиным брюхом,  красиво
ушла в синюю глубину.
     - Расскажи кому-нибудь,  что  я  держал в  руках полупудовую щуку -  не
поверят, - сказал Ваня.
     - А  ты не рассказывай таким людям,  которые тебе не верят,  -  сказала
Элла.
     - Я думал,  только ловить приятно,  -  философски заметил Андрей.  -  А
оказывается, выпускать на волю в тыщу раз приятнее.
     - Прощай, тетя Катя, - сказала Элла, задумчиво глядя на озеро.
     - Элла, - поправил Ваня.


17. ПРОИСШЕСТВИЕ НА ГЛУХОЙ ЛАМБИНЕ

     Глухая ламбина - большое лесное озеро - находилась в четырех километрах
от лагеря.  Ламбина не соединялась с Вял-озером.  Днем Иван Николаевич отвез
туда по заросшей лесной дороге Виктора Викторовича,  Ваню и Андрея.  Откинув
задний борт,  выгрузили легкую фанерную лодку,  мотор "Чайку" и  с  километр
новеньких  капроновых  сетей.  Это  было  последнее  лесное  озеро,  которое
ихтиологам необходимо было обследовать.
     Иван  Николаевич долго  щупал  тонкие  зеленые  сети,  перебирал  белые
пенопластовые поплавки.
     - Сколько же каждая стоит? - спросил он у Виктора Викторовича.
     - Такие не купишь,  -  рассмеялся тот.  - А вообще государственная цена
всех этих сетей...  как бы не соврать...  -  Нахмурив лоб,  он стал про себя
высчитывать. - Примерно тысячу рублей.
     - Добра-то сколько! - Иван Николаевич любовно погладил зеленый ворох и,
вздохнув, отошел к машине.
     Пока  они  ставили сети,  шофер  курил  на  берегу.  Виктор  Викторович
перегородил ламбину почти пополам.  Сеть скрутилась под водой, лишь у самого
берега,  в осоке, белели продолговатые поплавки. Когда стали заводить мотор,
лопнул  пусковой трос.  Пришлось пересекать всю  ламбину на  веслах.  Делать
больше здесь было нечего.  Виктор Викторович спрятал лодку в камыши, а мотор
положил в кузов.
     - Оттарахтела наша "Чаечка",  -  сказал он.  -  Ее  уже давно пора было
выбросить.
     - Что же вы сетки-то оставляете без надзора? - спросил Иван Николаевич.
     - Какие в этой глухомани воры?  -  Виктор Викторович подвернул голенища
резиновых сапог и скомандовал: - По местам, рыбачки!
     - Вот что значит государственное добро,  - проворчал Иван Николаевич. -
Была бы своя сеть, не бросил бы так.
     Виктор Викторович и мальчишки забрались в кузов. Никто не хотел ехать в
кабине.


     На  следующий день после завтрака Виктор Викторович отозвал в  сторонку
мальчишек.  Присев на замшелый пень,  достал папиросы,  закурил. Лицо у него
было озабоченное.
     - Запомнили дорогу на Глухую ламбину? - спросил он.
     - Дорога одна, через лес, - сказал Ваня.
     Светило солнце.  Легкий ветерок раскачивал верхушки сосен и елей, и они
ровно и  мощно шумели.  Даже  комаров в  это  теплое утро не  было видно.  У
берега, прогреваясь, трещали моторы, слышались голоса. Совсем рядом верещала
какая-то птица.
     - Начальник все  мои  планы  нарушил,  -  сказал  Виктор Викторович.  -
Сегодня утром мы  должны были ехать проверять сети,  а  он  чуть свет послал
Ивана Николаевича и  Вильмаламбину за хлебом и  почтой,  а  меня снарядил на
моторке на остров к ихтиологам.  У них все припасы кончились.  Нужно отвезти
ребятам хлеб и консервы. Вернусь не раньше как через три часа.
     - Мы подождем, - сказал Андрей.
     Виктор Викторович задумчиво посмотрел на него.
     - Вот какое дело-то.  Нельзя ждать.  Нужно побыстрее на  Глухую ламбину
идти.  Сами понимаете,  новые сети,  мало ли что... А у нас поплавки видны с
берега. А ну, как нагрянут браконьеры из поселка? Озеро-то глухое, рыбное. И
главное, никто не помешает браконьерничать. Заодно и сети проверите.
     - Как же мы без мотора-то? - спросил Ваня. - На веслах не догрести.
     - Мотор я вам дам. Новенький "Салют".
     - И мы на себе его потащим? - удивился Андрей.
     - Он и весит-то всего двенадцать килограммов. Пушинка! Лодка в камышах,
а канистра с бензином рядом в кустах спрятана.
     Ваня взглянул на приятеля, улыбнулся.
     - Сейчас надо идти?
     - Вот  спасибо,  ребята!  -  обрадовался Виктор Викторович.  -  Гора  с
плеч... Отвезу продукты - и сразу к вам!
     Виктор Викторович проводил их до повертки.  Маленький белоголовый мотор
он нес под мышкой.  Передав мотор Ване,  припустил в  лагерь,  где его ждала
моторка с  продуктами и  каким-то  оборудованием.  Чтобы свернуть на  лесную