енег для реализации  прямых  сделок,  которые
были  заранее  одобрены.  Кроме  того,  ваша  организация  труда  и   ваша
ориентация в политике говорит о том,  что  ваш  уровень  в  этой  компании
достаточно высок. Возможно, что вы совладелец или крупный держатель акций.
     - Вы очень быстро говорите и рассуждаете.
     - Но я не сказала ничего, что бы не было вполне логичным.
     - Но есть один или два разрыва в ваших рассуждениях.
     - Где?
     - Это счет имеет только приходные ордера, там никогда не было изъятий
денег.
     - Вы можете это и не знать, потому что не помните. Выплаты  со  счета
могут делаться с помощью депозитов.
     - Я даже не знаю, о чем идет речь.
     - Это знают специалисты. Что еще?
     - Люди не должны пытаться убить кого-то за покупку  каких-то  товаров
по низкой цене. Они могут разоблачить, но убить - никогда в жизни.
     - Они могут это сделать, если происходит гигантская ошибка.
     - Вы говорите весьма убедительно.
     - Я убеждена в этом, так как провела возле вас три дня. Вы  говорили,
а я слушала. Произошла огромная ошибка... Или разновидность заговора.
     - В чем заключается этот заговор? Против кого он направлен?
     - Это то, что вы должны отыскать.
     - Благодарю вас.
     - Скажите мне, пожалуйста, что приходит в голову, когда вы думаете  о
деньгах?
     "Остановись! Не делай этого! Неужели  тебе  еще  не  ясно?  Когда  ты
думаешь про деньги, ты размышляешь об убийствах".
     - Не знаю. Сейчас я устал и меня клонит ко сну. Не забудьте отправить
утром вашу телеграмму.


     Наступила глубокая ночь. Начинался  четвертый  день,  а  сон  все  не
приходил. Борн лежал, уставившись в  потолок,  в  темном  дереве  которого
отражался  свет  настольной  лампы.  Свет  горел  всю  ночь.  Мари  просто
оставляла его без всяких объяснений.
     Утром она должна была уехать, и ему было необходимо четко представить
собственные планы. Он должен оставаться в гостинице  еще  несколько  дней,
затем вызвать доктора и подготовить все для отъезда. После этого -  Париж.
Деньги теперь находились в Париже и кроме того, что-то еще притягивало его
к этому городу: он ощущал  это  кожей.  Окончательный  ответ  на  все  эти
вопросы находился в Париже.
     "Вы не бесполезны. Вы должны найти свой путь".
     Что он хотел найти? Человека по имени  Карлос?  Кто  такой  Карлос  и
какое отношение он имеет к человеку по имени Джейсон Борн?
     Он услышал легкое движение  на  живописном  диване.  Вглядевшись,  он
обнаружил, что Мари не спит. Наоборот, она внимательно смотрит на него.
     - Вы не правы, и вы знаете это, - неожиданно заявила она.
     - Относительно чего?
     - Того, о чем вы думаете.
     - Вы не знаете, думаю я или нет.
     Знаю, я вижу это по вашим глазам. Собирая факты, вы не уверены  в  их
значении и поэтому боитесь их.
     - Тем не менее, они были! - негромко воскликнул он. - Объясните тогда
Степпдекштрассе... Объясните толстяка в Альпенхаузе.
     - Я не могу этого объяснить, но вы тоже не можете.
     - Они были. Я видел их там.
     - Вам нужно отвлечься от этих мыслей. Не надо быть тем, кем  вы  быть
не можете, Джейсон. Забудьте об этом.
     - Париж... - проронил он.
     - Да, Париж, - Мари поднялась с дивана.  Она  была  в  желтом  ночном
халате, почти белым, с перламутровыми пуговицами,  начинавшимися  почти  у
подбородка. Подойдя к нему ближе, она подняла руки  и  стала  расстегивать
пуговицы. Халат мягко упал на пол,  когда  Мари  села  на  его  кровать  и
склонилась над ним, уставившись в его глаза.
     - Я хочу отблагодарить вас за мою жизнь, - призывно прошептала она.
     - А я - за свою, - мгновенно возбудился он. В  его  воспоминаниях  не
осталось места для женщин, и поэтому она казалась ему всем, что он  только
мог вообразить.
     Но они боялись говорить друг другу, что все это - только  на  остаток
ночи до утра, может быть, на час  или  два.  И  лишь  Бог  знал,  как  они
нуждались в обыкновенной ласке и участии.

     Они лежали обнявшись, ничем не нарушая окружавшей их тишины. Наконец,
Мари подняла руку и  приложила  указательный  пальчик  к  его  воспаленным
губам.
     - Я хочу что-то сказать, но не хочу, чтобы меня прерывали. Пока еще я
не отправила телеграмму Петеру. Пока...
     - Минутку... - он отвел ее руку от лица.
     - Пожалуйста, не перебивай меня. Я сказала "пока". Это  не  означает,
что я не пошлю ее. Может, это произойдет чуть позже. А сейчас я остаюсь  с
тобой, так как хочу проводить тебя в Париж.
     Он с трудом нашел нужные слова:
     - Предположим, что я против этого.
     Мари повернулась, прижимаясь к нему всем телом.
     - Это не твое желание. Это говорит компьютер внутри тебя.
     - На твоем месте я бы не был таким уверенным.
     - Но ты - это не я. Я не  вижу  все  способы,  какими  ты  стараешься
удержать меня от этого поступка. Ты говоришь о стольких  разных  вещах,  о
которых тебе не хочется разговаривать. В конце  концов  нам  пора  сказать
друг другу все, что мы не успели сказать за эти несколько дней.  Сейчас  я
не могу от тебя уехать. Ты нуждаешься во мне, и ты вернул мне жизнь.
     - С чего ты взяла, что я в тебе нуждаюсь?
     - Я могу сделать для тебя очень много такого, чего ты сам сделать  не
в состоянии. Это все, о чем я думала в течении нескольких последних часов.
Тебе придется иметь дело с банками, счетами и с множеством других вещей, в
которых я разбираюсь лучше тебя. Возможно,  раньше  ты  знал  это,  но  не
теперь. Есть и  еще  кое-что...  У  меня  есть  определенное  положение  в
правительственных учреждениях Канады. Я могу  вполне  официально  получить
доступ к различной информации,  а  кроме  того,  я  могу  рассчитывать  на
определенную защиту. Международная финансовая  система  терпит  кризис,  в
результате которого пострадает и Канада. Это еще одна причина, почему я  в
Цюрихе. Я занимаюсь насущным анализом ситуации, чтобы поддержать  принятие
правильных решений на государственном уровне во взаимоотношениях с  нашими
союзниками,  а  не  только  прослушиванием  теоретических   дискуссий   на
конференциях.
     - И при все этом ты собираешься помогать мне?
     - Я думаю, что это возможно, включая защиту  со  стороны  посольства,
что может стать самым важным. Но  я  даю  тебе  слово,  что  при  малейших
проявлениях жестокости с твоей стороны, я  уеду.  Мои  собственные  страхи
позади, и я не буду обременять тебя ни при каких обстоятельствах.
     - При первых признаках... - повторил Борн, глядя на Мари. - И я смогу
определить, когда и где это может случиться.
     - Если тебе так хочется. Здесь мои познания ограничены. И я  не  буду
спорить.
     Он продолжал смотреть на нее, загипнотизированный тишиной.
     - Теперь ты можешь прервать меня, чтобы  мы  могли  заняться  намного
более приятными вещами, если тебе это по силам.
     Рука Борна непроизвольно потянулась к ее груди...


     Прошло еще три дня. Они все время находились в напряжении, как  люди,
ожидающие перемен. И когда они пришли,  то  они  пришли  так  быстро,  что
разговоры о них уже нельзя было больше откладывать. Над столом  поднимался
сигаретный дым, смешиваясь с ароматом свежего кофе. Консьерж, весьма живой
швейцарец, чьи глаза видели гораздо  больше,  чем  произносили  его  губы,
оставил им несколько цюрихских и одну местную газету.
     Джейсон и Мари сидели  друг  против  друга,  погруженные  в  просмотр
новостей.
     - У тебя что-нибудь есть? - осведомился Борн.
     - Этот старик,  сторож  на  Гуизон  Квей,  был  похоронен  позавчера.
Полиция не сделала никаких конкретных  заявлений.  "Расследование  успешно
продолжается", - утверждают они.
     - В моей газете это дается более подробно, - сообщил  Борн,  неуклюже
складывая газету левой рукой.
     - Как она, все еще болит? - поинтересовалась Мари, уставившись на его
руку.
     - Уже лучше. Я могу двигать пальцами более уверенно.
     - Я это знаю.
     - У тебя испорченная голова, - он сложил газету и продолжил:
     - Здесь они повторяют все то, что было  вчера.  Пули  и  следы  крови
будут переданы на анализ. - Но кое-что они добавили. Остатки одежды, этого
раньше не было.
     - А в чем тут проблема?
     - Во всяком случае, не во  мне.  Моя  одежда  была  куплена  в  самом
расхожем магазине Марселя. А что можно сказать о твоем платье?  Оно  сшито
по заказу или это стандартная модель?
     - Ты пугаешь меня. Конечно, нет. Все мои платья сшиты  у  портнихи  в
Оттаве.
     - Их можно проследить?
     - Я не вижу каким образом. Материал привезен из Гонконга.
     - А могла ты что-нибудь купить в магазинах вокруг  или  внутри  отеля
"Кариллон"? Что-нибудь, что потом могло быть на тебе. Косынку, заколку или
еще что-то в этом роде?
     - Нет, я никогда не покупаю вещей подобным образом.
     -  Хорошо.  А  с  кем  ты  встречалась  в  Цюрихе,  кроме  тех,   кто
присутствовал на конференции?
     - Ничего страшного. Я имела несколько встреч,  в  результате  которых
нашлось несколько заинтересованных лиц, которых можно будет использовать в
интересах  наших  торговых  компаний,  а  также  компаний  наших  торговых
союзников. Я должна отправлять отчеты об этом  Петеру  в  Оттаву.  Кстати,
этот разговор навел меня на еще одну мысль, которая касается вас. Вы могли
представлять  ту  часть  вашей  фирмы,  которая  занималась   нелегальными
торговыми операциями. Мне кажется, что я смогу получить об этом  некоторую
информацию. Но я  должна  сделать  это  по  телефону.  Такие  вещи  нельзя
доверять телеграммам.
     - Теперь я попытаюсь сунуть нос в твои дела. Что подразумевается подо
всем этим?
     -  Если  "Тредстоун",  71  стоит  за  каменной  стеной   каких-нибудь
трансляционных компаний, то существуют определенные методы  обнаружить  их
связь.  Для  этого  я  должна  должна  позвонить   Петеру   в   Оттаву   с
телефона-автомата  где-нибудь  на  автоматической  телефонной  станции   в
Париже. Я скажу ему, что натолкнулась на это  название  "Тредстоун"  71  в
Цюрихе, и оно почему-то заинтересовало меня. Я  попрошу  его  попрошу  его
провести скрытый поиск, с скажу, что чуть позже перезвоню ему.
     - И если он найдет ее?
     - Если она существует, то он ее найдет.
     - И тогда я смогу войти  в  контакт  с  кем-либо  из  директоров  или
должностных лиц.
     - Надо действовать осторожней и действовать через посредников.  Через
меня, например.
     - Почему?
     - Потому что их поведение весьма странно.
     - То есть?
     - Они даже не попытались разыскать вас в течении полугода.
     - Но этого ни вы, ни я знать не можем.
     - Это знает банк. Миллионы долларов лежали невостребованными, и никто
не попытался узнать, почему. Этого я никак не могу понять. Похоже, что вам
дали отставку. Это бывает, когда происходит крупная ошибка.
     Борн  откинулся  на  спинку  стула,  глядя  на  поврежденную  руку  и
вспоминая резкое,  сокрушающее  оружие  в  темноте  мчащегося  автомобиля,
рвущегося вперед по Степпдекштрассе.
     Он поднял глаза и посмотрел на Мари.
     - То, что ты говоришь о моей  "отставке",  может  означать,  что  эта
ошибка принимается за истину директорами Тредстоун.
     - Возможно. Они могут думать, что ты вовлек их в нелегальные операции
с участием преступных  элементов,  которые  могут  обеспечить  им  высокие
прибыли. Возможно, что такая ситуация не понравилась правительству. Или ты
соединил  усилия  своей  фирмы  с  международным  преступным   синдикатом,
вероятно, и не подозревая об этом. Все возможно... Это может объяснить  их
нежелание связываться в такой  ситуации  с  банком.  Они  не  желают  быть
официально замешанными в этих связях.
     - В этом случае неважно, что выяснит твой приятель Петер. Я  в  любом
случае остаюсь в одиночестве.
     - Мы отступаем, но это уже не  одиночество,  это  немного  выше,  чем
четыре с половиной к пяти по десятибалльной шкале.
     - Если бы она была даже девятибалльной, ничего бы не изменилось. Одни
хотят меня уничтожить, а я не  знаю  почему.  Другие  могут  оставить,  но
почему-то не делают этого. Не имея памяти  нельзя  обеспечить  достаточную
защиту. Возможно, что для меня может наступить такой период, когда я  буду
попросту беззащитен.
     - Я отказываюсь верить в это, и ты должен думать так же.
     - Благодарю...
     - Я действительно настаиваю на этом, Джейсон. Прекрати это!
     - "Прекрати это!" Как  много  раз  я  говорил  это  самому  себе!  Ты
единственная на свете, кто верит в меня. Почему же я не  могу  поверить  в
себя?
     Борн поднялся, как обычно проверяя свои ноги.  Способность  двигаться
возвращалась к нему, раны оказались менее  опасными,  чем  показалось  ему
сначала. У него должна состояться встреча с доктором сегодняшней  ночью  в
Волене, который должен снять ему швы. Завтра должно все измениться.
     - Париж. Ответ находится в Париже. Я почти так же уверен в этом,  как
был уверен в существовании треугольников в Цюрихе. Но я пока  не  знаю,  с
чего мне начать, и это плохо. Я всегда ожидал какого-нибудь знака,  слова,
фразы или коробки спичек. Они бы подсказали мне что-нибудь, и это  был  бы
сигнал.
     - Почему бы нам не подождать вестей от Петера? Я могу  позвонить  ему
завтра. Мы сможем завтра очутиться в Париже.
     - Это не имеет значения, неужели тебе это  неясно?  Неважно,  что  он
узнает, но того, что я хочу знать, в его сообщения не  будет.  По  той  же
самой причине и Тредстоун не связывается с банком. Эта причина - я. Я хочу
знать, почему многие охотятся  за  мной,  почему  меня  хотят  прикончить,
почему кто-то по имени Карлос заплатит.. как это было сказано... за труп.
     Он рассказывал это, пока резкий звук под столом не прервал его.  Мари
уронила чашку и смотрела на него застывшими глазами. Ее лицо  было  белым,
как будто вся кровь отхлынула от ее головки.
     - Что ты только сказал?
     - Что? Я сказал, что хочу знать...
     - Имя. Ты только что произнес имя. Карлос?
     - Да, верно.
     - За все дни и часы,  что  мы  пробыли  вместе,  ты  никогда  его  не
упоминал.
     Борн смотрел на нее, стараясь  что-нибудь  припомнить.  Действительно
это было так. Он рассказал ей все, что приходило ему на ум, но  он  всегда
опускал это имя... чаще всего в целью выбросить его прочь.
     - Ты, кажется, знаешь этого Карлоса?
     - Не смеши людей! Если это так, то это не очень удачная шутка.
     - Я не урод и не думаю, что в данном случае уместны  какие-то  шутки.
Кто такой этот Карлос?
     - Бог мой, ты не знаешь, - она всматривалась в его глаза. - Это  тоже
выпало из твоей башки?
     - Кто же такой этот Карлос?
     - Убийца. Его называют палачом Европы. Человек, за  которым  охотятся
уже двенадцать лет. Предполагают, что он  убил  около  60  политических  и
военных деятелей. Никто не  знает,  как  он  выглядит,  но  известно,  что
управляет он всеми операциями из Парижа.
     Борн ощутил, как его пронизывают ледяные волны.


     Машина, на которой они добирались до Волена, была  старым  английским
"фордом", принадлежавшем зятю консьержа. Джейсон и Мари сидели  на  заднем
сидении. За окном быстро проносились картины загородного пейзажа. Швы были
уже сняты, а на их  месте  теперь  находился  мягкий  бандаж,  скрепленный
кусками пластыря.
     - Возвращайся в Канаду, - тихо сказал он, нарушая молчание.
     - Я поеду, как уже говорила тебе, но через несколько дней.  Мне  надо
побывать в Париже.
     - Я не хочу, чтобы ты ехала в Париж. Потом я позвоню тебе  в  Оттаву,
там ты сможешь провести поиски "Тредстоун" и сообщить  мне  результаты  по
телефону.
     - Но ведь ты сказал, что это не имеет решающего  значения.  Ты  хотел
знать "почему", "кто" и все по-прежнему остается загадкой  и  бессмыслицей
до тех пор, пока ты поймешь хоть что-нибудь в происходящем.
     - Я должен найти выход и я найду его. Мне нужен один человек.
     - Но ты не знаешь где и с чего  начинать.  Ты  -  человек,  ожидающий
знака, фразы или пачки спичек. Их может там не оказаться, и что  ты  тогда
будешь делать?
     - Что-то должно там быть.
     - Что-то - да, но ты можешь этого не увидеть, и поэтому ты нуждаешься
во мне. Я знаю слова и методы, а ты - нет.
     Борн посмотрел на нее в надвигающихся сумерках.
     - Выскажись яснее.
     - Банки, Джейсон. Все связи "Тредстоун" осуществляет через банки,  но
не тем путем, который ты можешь вообразить.
     Сгорбленный человек в потрепанном пальто  с  черным  беретом  в  руке
медленно брел к дальнему боковому приделу деревенской церкви,  находящейся
в местечке Ападжон в десяти милях к югу от Парижа. Удары колокола созывали
на вечернюю молитву к пресвятой Богородице, прорываясь через верхние ярусы
дерева и камня. Человек занял свое место в пятом ряду и стал ждать,  когда
затихнут удары колокола. Это было сигналом для него и он  строго  выполнял
его, точно зная, что в течение всего времени, пока звонил колокол, другой,
более молодой человек, - безжалостный, как никто из  живущих  на  земле  -
обходил вокруг маленькой церкви, изучая всех снаружи и внутри нее. Если он
замечал то, что не ожидал увидеть, то любой, кто был по его мнению опасным
для него в данный момент,  немедленно  уничтожался  без  всяких  вопросов.
Таковы были методы Карлоса, и только те, кто понимал, что их  жизни  могут
быть оборваны в любой момент, становились связниками убийцы. Все они были,
как и он, стариками, чья жизнь уже прошла, оставляя  лишь  жалкие  месяцы,
ограниченные возрастом, болезнью или и тем и другим.
     Карлос не допускал ни малейшего риска, соблюдая единственное правило,
что если кто-нибудь умирал на его службе - или от его руки - то деньги все
равно находили свой путь к старой женщине, или к их детям. Другими словами
это звучало так: всегда можно найти определенное достоинство,  работая  на
Карлоса. И никогда не было недостатка в щедрости. Это было как раз то, что
очень хорошо  понимала  его  маленькая  армия  немощных  стариков.  Карлос
придавал смысл концу их существования.
     Связной зажал свой берет в руке и продолжил путь к боковому  приделу,
направляясь к ряду кабин для исповеди, расположенных вдоль левой стены. Он
прошел к пятой кабине, откинул занавес и вошел внутрь, приспосабливая свои
глаза к слабому свету единственной свечи,  которая  находилась  по  другую
сторону драпировки, отделяющей священника от грешника. Он сел на небольшую
деревянную скамью и взглянул на силуэт, обозначившийся в святом месте. Это
была фигура человека в монашеской одежде с  головой,  покрытой  капюшоном.
Связной никогда не пытался представить себе, как выглядит этот человек, не
его это было занятие спекулировать на таких вещах.
     - Слава пресвятой Богородице, - пробормотал он.
     - Слава пресвятой Богородице,  -  отозвался  человек  в  капюшоне.  -
Достаточно ли обеспечены твои дни?
     - Они близятся к концу, но вполне обеспечены! - воскликнул старик.
     - Хорошо. Очень важно иметь чувство уверенности в твоем  возрасте,  -
сказал Карлос. - Но вернемся к  делам...  Получил  ли  ты  подробности  из
Цюриха?
     - Сова мертва, как и двое других, а  возможно  и  третий.  Он  тяжело
ранен в руку и не сможет работать. Кейн исчез.  Они  думают,  что  женщина
вместе с ним.
     - Весьма странно, - заметил Карлос.
     - Есть еще кое-что. Тот, кому было поручено убить  ее,  не  подает  о
себе никаких весточек. Он должен был забрать ее на Гуизон Квей,  но  никто
не знает, что случилось.
     - За исключением сторожа, который был там убит. Вполне возможно,  что
она была вовсе не заложницей, а ловушкой. Мне необходимо  поразмышлять  об
этом... Теперь мои инструкции. Ты готов?
     Старик полез в карман и достал оттуда карандаш и клочок бумаги.
     - Телефонограмма в Цюрих. Мне нужен  человек,  который  видел  Кейна,
который может опознать его здесь, в Париже, и лучше  всего  завтра.  Кроме
того, в Цюрихе нужно связаться с Конигом и сказать ему, чтобы он  отпр