при саде,  в  одном из служебных помещений,  садовник
Коробкин,  владелец чрезвычайно дисциплинированной и умной таксы.  Несколько
странно только звучала его фамилия в сочетании с иноземной кличкой собаки...
 Виктор схватил Пронина за руку.
 - Так, значит, моим противником был...
 - Чейн, - подтвердил Пронин. - Ты приглядись к нему только...
 - А  ведь действительно!  -  восхищенно воскликнул Виктор.  -  Он бежит
рядом и совсем теряется в темноте!
 - Чейн удивительно слушался своего хозяина, - продолжал Пронин. - Такса
была вымуштрована, как хорошая овчарка. И тут мне вспомнилась другая собака,
которую мне когда-то пришлось застрелить.  Та тоже была необыкновенно умна и
дисциплинированна.  В обоих случаях это был высший класс дрессировки.  Что я
мог  сделать?  Чейн не  отходил от  хозяина.  Тогда я  принялся наблюдать за
Коробкиным.  Он был культурнее и умнее других садовников. Но образ жизни его
был прост и  безупречен.  С  присущим мне педантизмом я  не  оставлял за ним
наблюдения.  В один прекрасный день Коробкин отправил телеграмму.  На юг,  в
этот самый городок,  в военно-летную школу, какому-то Авдееву. "Семнадцатого
день рождения Люси не забудьте поздравить". В этой телеграмме не было ничего
особенного.  Мало ли у кого бывают общие знакомые! Но одновременно мне стало
известно,  что Коробкин собирается в отпуск и получил путевку в дом отдыха в
этот  же   городок.   Уехать  он  должен  был  пятнадцатого,   а   приехать,
следовательно,  семнадцатого. Я решил ехать вслед за ним. На юге собака была
бы Коробкину только обузой, и на время отъезда он поручил одной из сотрудниц
сада присматривать за Чейном. Ну а нам Чейн мог сослужить службу. Я заехал к
этой сотруднице,  сказал, что мы едем с Коробкиным вместе, что он передумал,
решил взять Чейна с собой, просил меня заехать за собакой, и в подтверждение
показал  ей  железнодорожный билет.  Часом  позже  Коробкина,  со  следующим
поездом, выехали на юг и мы.
 Приехав сюда, нетрудно было убедиться, что Коробкин проследовал прямо в
дом отдыха.
 Что касается Авдеева,  он  служит в  военно-летной школе бортмехаником.
Раньше  он  работал  техником  на  заводе.   Это  легкомысленный  мальчишка,
неутомимый  посетитель  и  устроитель  всевозможных  вечеринок,   пьяница  и
ловелас.  На  заводе  его  называли  пижоном.  У  него  были  подозрительные
знакомства,  он не отличался чистоплотностью в  отношениях с  людьми,  сорил
деньгами.  Прилежанием он  тоже не отличался,  и  создалась обстановка,  при
которой ему надо было уйти с завода. Но все это выяснилось только теперь. На
заводе он  все же  получил удовлетворительную характеристику,  его приняли в
военно-летную школу, и в школе он сумел прикинуться добросовестным и хорошим
парнем.
 На следующий день по приезде Коробкина Авдеев получил открытку:  "Федя!
Приходите завтра на  пляж.  Буду  ждать  вас  в  шесть  часов возле киоска с
мороженым. Люся".
 Кто явился на  это свидание,  тебе известно.  Меня интересовало другое:
встречались ли они друг с другом прежде.
 Судя по  тому,  как встретились,  не  встречались.  Надо полагать,  что
Авдеев был  завербован кем-то  другим.  Вероятно,  Авдеев знал только,  что,
когда в нем явится надобность, его известят от имени пресловутой Люси.
 Что могло понадобиться Коробкину от  Авдеева?  Чертежи?  Но ни к  каким
чертежам Авдеев не  имел доступа.  Диверсия?  Что-нибудь взорвать или сжечь?
Бессмысленно!  В  руках  у  Коробкина  находился важнейший документ,  владея
которым он мог стремиться только скорее перебраться через границу. Ему нужен
был самолет.
 - Нет, это уж слишком! - воскликнул Виктор. - Как это возможно?
 - Для такого человека,  как Коробкин, возможно многое, - сказал Пронин.
- Авдееву он поручил подготовить похищение самолета.  Я побывал в школе. Она
превосходно  охраняется,   и   постороннему  невозможно  попасть  туда   без
специального разрешения.  Со своими зданиями и  аэродромом школа расположена
на  большом пространстве,  часть которого в  виде  отвесного мыса выдается в
море. Я обследовал все побережье, объехав его на моторке. Мыс - единственное
место,  которое не  охраняется,  потому что  без  помощи сверху подняться по
отвесной каменной стене невозможно.
 У Виктора перехватило дыхание от волнения.
 - Так вот для чего он лазил по скалам! - воскликнул он. - И вы думаете,
что сегодня...
 - Помощь будет оказана,  -  досказал Пронин. - Сегодня Коробкин получил
местную телеграмму. Телеграмма была сдана каким-то военным, хотя в ней опять
фигурирует Люся.  "Люся  приедет вечером двадцать четвертого встречайте",  -
значилось в ней. Сегодня вечером Коробкин очутится на территории школы.
 - И что же произойдет дальше? - нетерпеливо спросил Виктор.
 - Что произойдет дальше,  нам еще только предстоит узнать,  -  объяснил
Пронин. - И в этом нам поможет Чейн.
 - Но почему было не арестовать Коробкина в Москве? - спросил Виктор.
 - За что? - ответил Пронин. - Не пойман - не вор. За то, что он похитил
конверт с  ничего не значащей бумажкой?  Он мог бы преспокойно сказать,  что
нашел его на дорожке,  и это было бы близко к истине. Нет, мы захватим этого
человека с поличным.
 - Еще один вопрос, Иван Николаевич, - сказал Виктор. - Разрешите?
 - Давай, давай, - поощрительно отозвался Пронин. - Пускай у нас сегодня
будет вечер вопросов.
 - И  ответов,  -  усмехнулся Виктор.  -  Я  вот  что хочу вас спросить.
Коробкин ведь уверен в том,  что владеет подлинным документом.  Для чего ему
так рисковать?  Связь с Авдеевым,  которого он не знает и в котором не может
быть вполне уверен,  более чем рискованная игра с похищением самолета... Мне
кажется, было бы умнее просто поскорее перемахнуть границу?
 - Это верно,  что умнее,  -  согласился Пронин.  -  Да не так просто. К
сожалению,  -  к  его сожалению,  разумеется,  -  у  Коробкина не оставалось
другого пути,  кроме избранного. Как только пропажу обнаружили, были приняты
чрезвычайные меры.  И  сухопутные  и  морские  границы  для  похитителя были
закрыты,  его взяли бы на любом участке границы. Он это понимал, знал, с кем
имеет дело. Оставался единственный путь - по воздуху. Хотелось ему этого или
не хотелось,  приходилось рискнуть.  Но на то он и профессионал. Кроме того,
он очень уверен в  себе.  Я бы сказал -  самоуверен.  Диалектика,  ничего не
поделаешь,  -  вот тебе пример,  когда положительное качество превращается в
свою противоположность.  Но в  общем,  с профессиональной точки зрения,  все
задумано и осуществлено очень тонко.  Но,  как говорится,  где тонко,  там и
рвется.
 Впереди мелькнули огни.
 - Вот и школа, - сказал Пронин.
 Они подошли к  воротам,  над которыми горела электрическая лампочка.  В
проходной будке им  преградил дорогу часовой.  Пронин назвал себя,  дежурный
позвонил по  телефону в  штаб и  затем сам  проводил пришедших к  начальнику
школы.
 Начальник школы стоял у  стола в  своем кабинете,  здесь же  находились
начальник штаба и  комиссар.  Казалось,  они собрались в  служебное время на
деловое совещание  трудно было представить, что сейчас глубокая ночь, все в
школе спят и люди собрались здесь в неурочное время.
 Они ждали Пронина.  Они уже раньше виделись с  ним и  встретили его как
старого знакомого.
 - Долгонько, - шутливо сказал начальник школы.
 - Время еще есть, - в тон ему отозвался Пронин с порога.
 Он  поднял  Чейна  и,  прижав  к  себе  собаку  рукою,  обошел  всех  и
поздоровался. Затем он представил Виктора.
 - Авдеев не покидал школу? - спросил Пронин, проверяя себя.
 - Вечером заходил в клуб, - подтвердил комиссар.
 Чейн  с  любопытством рассматривал незнакомых людей,  не  делая попыток
вырваться из рук Пронина.
 - А это что за уродец? - пренебрежительно спросил комиссар.
 Пронин улыбнулся.
 - Вы  напрасно нас  обижаете.  Таксы  -  хорошие  охотничьи собаки.  Мы
охотимся на лис,  и  на барсуков,  и даже на медведей.  А иногда выполняем и
более сложные обязанности.
 Начальник школы взглянул на часы.
 - Вероятно,  час?  -  спросил Пронин.  -  Не спешите.  У  вас еще много
времени.
 - Вы пойдете вдвоем? - осведомился начальник школы.
 - О  нет,  ваше общество нам нисколько не помешает,  -  любезно пояснил
Пронин. - Пожалуй, можно потихоньку двинуться. Думаю, он уже здесь.
 Все  вышли на  крыльцо,  спустились по  бетонным ступенькам на  землю и
сразу погрузились в темноту.
 - Чудесная ночь, - сказал Пронин. - Вы не находите?
 - Да, - согласился начальник школы. - Завтра будет летная погода.
 Начальник школы шел впереди,  указывая дорогу.  Рядом с ним шел Пронин,
прижимая к себе Чейна. Комиссар, начальник штаба и Виктор шли чуть поодаль и
негромко  разговаривали.   Идти  было  сравнительно  далеко,  но  Пронин  не
торопился, и все соразмеряли шаги по нему.
 Глухо шумело море.  Слышно было,  как с тупым упрямством бьется о скалы
морской прибой. В небе гасли звезды. Воздух был душен.
 Вышли на мыс. Дошли до обрыва, отвесно падающего в воду. Пронин подошел
почти  к  самому краю  и  спустил Чейна на  землю,  крепко придерживая конец
поводка.
 Он потрепал собаку по морде.
 - Чейн, голубчик, ищи, ищи, шерш, шерш! Будь умницей...
 Чейн ринулся куда-то в темноту и вернулся к ногам Пронина
 - Ищи, ищи, - приговаривал тот. - Шерш!
 Он медленно повел Чейна вдоль самой кромки обрыва...
 Спутники Пронина в томительном ожидании терпеливо шли сзади.
 Вдруг Чейн рванулся и точно провалился во мраке. Пронин потянул створку
и  поскользнулся.  В  скале  была  выемка,  берег  здесь образовывал как  бы
складку.
 - Осторожнее! - крикнул начальник школы с опозданием.
 Но Пронин сумел удержаться и спустился в выемку вслед за Чейном. Собака
стояла в каменной щели а к чему-то принюхивалась.  Пронин присел на корточки
рядом с Чейном. В расщелине лежал скатанный жгутом канат. Чейн не отходил от
жгута. Он все что-то нюхал, нюхал...
 - Рискованная акробатика подняться сюда снизу,  - пробормотал Пронин, -
В такой темноте немудрено сломать шею. - Он погладил собаку и тихо похвалил:
- Молодец.
 Пронин  полез  в  карман,  достал  завернутый в  бумагу носовой платок,
полученный им  от  кастелянши дома  отдыха  из  грязного белья,  отданного в
стирку отдыхающим Коробкиным.
 Развернул платок, поднес к морде Чейна.
 - Узнаешь, Чейн?
 Чейн завилял хвостом.
 Пронин скомкал платок и незаметно бросил его вниз.
 - Ищи, Чейн!
 Чейн в нерешительности посматривал и вниз и вверх.
 - Ищи, Чейн! - повторил Пронин и подтолкнул собаку кверху.
 Тогда Чейн точно решился и вдруг засеменил куда-то в темноту,  и Пронин
побежал за ним, держась за натянутую створку.
 - Куда вы? - крикнул начальник школы, еле различая Пронина во мраке.
 - Не отставайте! - отозвался Пронин, исчезая где-то впереди.
 Так они -  впереди Чейн,  за ним Пронин, а позади остальные - пробежали
весь мыс,  отошли от берега,  перевалили через холм в долину, пробежали мимо
клуба.
 Чейн замедлил бег.
 - Ищи, Чейн, ищи, - приговаривал Пронин. - Шерш!
 Они прошли мимо общежитии, мимо столовой.
 Чейн искал, потом устремился к небольшому возвышению...
 - Это колодец, - сказал за спиной Пронина голос начальника школы.
 - Собака просто хочет пить, - сказал комиссар, нагоняя Пронина.
 - Нет, собака ищет своего хозяина, - упрямо сказал Пронин.
 - Не бросился же он в колодец! - сказал комиссар.
 Чейн действительно подбежал к колодцу и остановился.
 - Чего тебе, Чейн? - ласково спросил Пронин.
 Чейн обежал вокруг колодца и принялся скрести лапами.
 Пронин наклонился и пошарил рукой по бетонированной поверхности.
 - Что за черт? - сказал он и позвал Виктора. - Виктор, дай-ка фонарь!
 Он  взял  электрический фонарик,  засветил  его  и  склонился к  Чейну,
освещая его лапы.
 Возле колодца в лужице воды валялись мельчайшие осколки стекла.
 - Ну, этого не ожидал даже я, - пробормотал Пронин.
 Он поднес осколочек к глазам.
 - Виктор! - позвал Пронин. - Ты видишь?
 Он указал на валяющиеся осколки.
 Виктор наклонился над ними.
 - Что? - спросил он.
 - Да осколки, осколки, - нетерпеливо сказал Пронин.
 - Ну и что? - спросил Виктор с недоумением.
 - Да ведь это же ампулы, ампулы! - воскликнул Пронин. - Ты понимаешь?
 Виктор задохнулся.
 - Объясни им...  -  Пронин  кивнул в  сторону своих  спутников и  опять
наклонился к Чейну.  -  Молодец,  Чейн!  Ищи,  ищи...  - Он опять подтолкнул
собаку: - Шерш!
 Чейн снова закружился у колодца.
 - Ну ищи же, Чейн! - настойчиво сказал Пронин. - Дальше, дальше...
 И Чейн точно понял Пронина, отошел от колодца и побежал в сторону.
 Они снова пошли - мимо столовой, мимо кухни, куда-то опять в пустоту.
 Вдали,  у самого горизонта,  небо точно побелело.  Предрассветный сизый
сумрак стлался по земле.  В воздухе пахло сыростью. Совсем далеко, где-то за
холмами, не запела, а застонала первая проснувшаяся птица.
 - Скоро рассвет, - сказал начальник школы. - Все пойдут за водой, у нас
один колодец. Я поставлю часового.
 - Ладно, - нетерпеливо сказал Пронин и кивком головы указал на Чейна. -
Куда он идет?
 - Должно быть, на аэродром, - ответил сбоку голос начальника штаба.
 Чейн и вправду привел их на аэродром.
 К ним подбежал часовой, увидел начальника школы и отошел обратно.
 Чейн  бежал  вдоль  холодных  молчаливых машин,  вдруг  останавливался,
взглядывал своими  черными  глазками  на  какой-нибудь  самолет,  встряхивал
головой и устремлялся дальше.
 К пришедшим подбежал дежурный.
 - Отставить рапорт! - отрывисто крикнул ему начальник школы.
 Чейн вдруг остановился опять, постоял и точно решил не идти дальше.
 - Новая машина,  -  сказал начальник школы.  - К нам прислали две новые
машины. Почему он здесь остановился?
 - Потому и остановился,  -  сказал Пронин. - На этой машине бортмеханик
Авдеев?
 - Да, - сказал начальник школы. - Но почему вы это знаете?
 - Давайте говорить о  чем-нибудь  постороннем,  -  вполголоса предложил
Пронин. - Вызовите сюда несколько проверенных командиров и позовите Авдеева.
 Начальник школы повернулся к дежурному и назвал несколько фамилий.
 - И позовите Авдеева, - добавил он. - Скорее!
 Дежурный побежал.
 Чейн вертелся вокруг самолета.  Он вдруг подскочил, скребнул когтями по
металлической обшивке и звонко-звонко залаял.
 - Тихо, тихо, - сказал Пронин и силком оттащил Чейна от самолета.
 Командиры бежали по полю.
 Авдеев подошел к начальнику школы.
 - Явился по вашему приказанию, товарищ начальник школы!
 - Скажите,  -  обратился Пронин к  Авдееву.  -  Кто у вас там спрятан в
самолете?
 Авдеев не шелохнулся, и сизый рассвет помешал рассмотреть, изменился ли
он в лице.
 - Никого, - сказал он. - Никого, - повторил он еще раз.
 Неожиданно Пронин нагнулся к Чейну и отстегнул створку от ошейника.
 Чейн стремглав бросился к самолету, подпрыгнул и пронзительно залаял.
 - Будьте добры, посмотрите, пожалуйста, - обратился Пронин к начальнику
школы. - Где он там мог спрятаться?
 Начальник школы подошел к самолету,  прошелся вдоль машины, остановился
возле лающего Чейна, повозился у обшивки, быстро отдернул какую-то дверцу, и
все увидели торчащие изнутри сапоги.
 Сапоги не двигались.
 - Эй,  вы!  - закричал Пронин. - Вылезайте! Слышите? Деваться все равно
некуда! Не заставляйте тащить вас за ноги!
 Сапоги пошевелились,  высунулись наружу, потом появилось туловище, и на
землю  спрыгнул тот  самый  высокий и  ловкий незнакомец,  с  которым Виктор
плавал в море. Он был в форме летчика, и одежда была ему не совсем по плечу.
 - Бортмеханик,  оказывается,  к тому же неплохой каптенармус, - заметил
Пронин. - Кто-то сегодня не досчитается у себя обмундирования.
 Чейн подпрыгнул и  с  радостным визгом бросился к  незнакомцу,  пытаясь
лизнуть его.  Тот  выпрямился,  сжал  губы  и  ударом ноги отшвырнул Чейна в
сторону.
 - Держите, держите его, - воскликнул Пронин. - Это опасная...
 Он не договорил.
 Командиры схватили незнакомца за руки. Виктор осмотрел его.
 - Два револьвера, - доложил он Пронину, показывая оружие.
 - Немного, - сказал Пронин и усмехнулся. - Но в хороших руках...
 Ему  опять  помешали  договорить.  Все  услышали  тоненький и  жалобный
протяжный звук.  Точно плакал ребенок или скулил щенок.  Пронин и  начальник
школы  невольно обернулись,  затем  взглянули друг  на  друга и  улыбнулись.
Прижавшись лицом к обшивке самолета, стоял Авдеев и плакал.
 Начальник школы подошел к Пронину.
 - Товарищ майор, что будем делать дальше?
 - А кто командир этой машины? - спросил Пронин.
 - Товарищ Стешенко! - вызвал начальник школы одного из командиров.
 Коренастый насупленный Стешенко подошел к Пронину.
 - Здравствуйте,  товарищ Стешенко, - сказал Пронин. - Вы понимаете, что
вам грозило?  Вы  поднялись бы  сегодня на  своей машине,  и  в  воздухе ваш
бортмеханик прехладнокровно бы вас убил,  а ваш непрошеный пассажир занял бы
ваше место.  Он знает так много,  что,  надо полагать,  знаком и с авиацией.
Угнали бы  вашу машину или  не  угнали,  это еще не  известно.  Но  ежели бы
угнали,  была бы разглашена военная тайна,  а вас, хорошего боевого летчика,
посчитали бы изменником и перебежчиком. Вам понятно, товарищ Стешенко?
 Стешенко молчал.
 Все внимательно прислушивались к словам Пронина.
 - Пойдемте в штаб, - просто сказал он. - Надо с этим заканчивать.
 Он неопределенно повел рукой в воздухе.
 Все гурьбой пошли по аэродрому, окружив незнакомца и Авдеева.
 Незаметно рассвело. Розовые полосы побежали по небу. Щебетали невидимые
птицы. Начинался день.
 - Часовые у колодца поставлены,  - нервничая, сказал начальник школы. -
Надо вызвать бактериологов и сделать обеззараживание.
 - Сейчас мы посоветуемся, - ответил Пронин и добавил громко, так, чтобы
слова  его  донеслись до  незнакомца:  -  А  пока  пусть  часовые никого  не
подпускают к колодцу.
 Незнакомца и Авдеева подвели к зданию штаба, ввели в комнату.
 - Садитесь, - сказал Пронин незнакомцу.
 Тот сел.
 - Вы скажете нам, кто вы такой? - спросил Пронин.
 - Нет, - ответил незнакомец.
 Вдруг  солнце  брызнуло сквозь стекла,  заиграло на  стенах и  осветило
моложавое и почему-то знакомое Пронину лицо.
 - Подождите,   подождите!   -   воскликнул  Пронин.  -  Мы  же  с  вами
встречались...
 И  ему вспомнился голодный Питер,  лесные сугробы,  темные шахты,  и...
Пронин узнал незнакомца.
 - Конечно,  мы с  вами встречались,  -  уверенно повторил Пронин.  -  В
девятнадцатом  году  вы  были  лейтенантом,   но  за  это  время,  вероятно,
повысились в чине... Не правда ли, капитан Роджерс?
 - Майор Роджерс - холодно поправил незнакомец.
 - Ну,  тем лучше,  -  обрадованно сказал Пронин.  - Значит, мы с вами в
одном звании, и я рад встретиться с вами, майор Роджерс.
 Роджерс промолчал,  взглянул на графин с водой, стоящий на подоконнике,
с минуту подумал,  потянулся к воде,  но Пронин перехватил этот взгляд и еще
раньше схватил графин за горлышко.
 - Надеюсь, вы не захотите подражать Бурцеву? - спросил Пронин.
 - Нет, я солдат, - жестко сказал Роджерс. - Я просто хочу пить.
 - Одну  минуту,  -  Пронин перегнулся через подоконник,  вылил воду  на
землю,  с пустым графином подошел к начальнику школы и попросил:  - Пошлите,
пожалуйста, кого-нибудь к колодцу за свежей водой.
 Начальник  школы  с  недоумением  посмотрел  на  Пронина  и  неуверенно
протянул кому-то графин.
 - Сходите...
 - Вероятно,  в своей разведке вы лучший специалист по русским делам?  -
обратился Пронин к Роджерсу.
 - Да, я разбираюсь в них, - согласился Роджерс.
 - Вы хорошо знаете Россию, - сказал Пронин.
 - Да, я знаю ее, - согласился Роджерс.
 - А что такое ипостась, вы знаете? - спросил Пронин.
 - Нет, - сказал Роджерс. - А что такое ипостась?
 - А  это  несколько лиц  одного  бога  в  православной терминологии,  -
объяснил Пронин.  -  Вот  вы  являлись мне в  разных ипостасях.  Учителем из
псковской   деревни,   красноармейцем   с   заставы,   собирателем   сказок,
водопроводчиком и туристом, садовником и похитителем документов... Помните?
 - Помню, - сказал Роджерс.
 - Вы жадный человек,  майор, - продолжал Пронин. - У нас, русски