Ящики  письменного стола  были
выдвинуты -  в них лежали какие-то книги и письма,  раковины, высохший серый
краб,  но  два  ящика  были  пусты.  Виктор  осмотрел их  -  стенки покрывал
легчайший налет  пыли,  осмотрел замок -  замок был  в  порядке,  -  никаких
следов.
 Забывая  о   своей   роли   спутника  Полторацкого,   Виктор   принялся
расспрашивать женщин,  но  те,  встревоженные и  растерянные,  сами  спешили
высказать все свои догадки и предположения.
 Большую часть  времени они  проводят дома.  Утром  Елизавета Васильевна
уезжает на службу,  а  Ольга Васильевна выходит только за покупками.  Иногда
они  вдвоем,  бывают в  кино.  Уходя из  квартиры,  комнаты всегда запирают.
Изредка приходят гости. Обокрасть их никто не пытался. Ничего особенного они
не замечали.
 Виктор  все  допытывался:  кто  бы  мог  находиться  в  комнатах  в  их
отсутствие?  Наконец Ольга Васильевна вспомнила:  полотер.  Но он натирает у
них  полы в  течение семи лет,  и  за  ним никогда ничего не  замечали.  Был
месяцев шесть назад водопроводчик,  вспомнила еще Ольга Васильевна, прочищал
батареи центрального отопления.
 Больше   ничего  нельзя  было   добиться.   Обе   женщины,   испуганные
таинственным происшествием,  вот-вот  готовы  были  расплакаться.  Виктор  и
Полторацкий с трудом их успокоили.
 - Небось сами запрятали куда-нибудь,  а теперь ахают.  Бабья память!  -
сердито сказал профессор, спускаясь по лестнице, и вздохнул. - Одним словом,
неудача.
 - Как знать! - не удержался Виктор. - Знаете: нет худа без добра.
 - Ну конечно! - внезапно рассердился профессор. - Вам интересно искать,
а мне иметь.
 - Но ведь для того, чтобы иметь, надо искать? - возразил Виктор.
 Профессор не ответил. Виктор вежливо проводил его до автомобиля, усадил
его, а сам остался на тротуаре.
 - А вы? - спросил профессор.
 - А я задержусь, - сказал Виктор.
 - Так вы заходите, - сказал профессор.
 - Обязательно, - сказал Виктор.
 Он  все-таки  решил  навестить и  полотера,  адрес  которого  дала  ему
Бурцева,  и  водопроводчика,  адрес которого надо было взять у  дворника или
управляющего домом.
 Управляющего Виктор отыскал быстро.
 - Где живет ваш водопроводчик? - спросил он.
 - А мы приглашаем из соседнего дома,  -  сказал управляющий.  - Вам он,
собственно, для чего?
 - По поводу отопления, - сказал Виктор. - По поводу чистки батарей.
 Управляющий смутился - он принял Виктора за какого-то контролера.
 - При чем же тут водопроводчик?  -  обидчиво забормотал управляющий.  -
Года нет,  как прочищали,  да  и  денег не  хватает.  Вот осенью опять будем
прочищать...
 - А полгода назад разве не прочищали? - строго спросил Виктор.
 - Зачем  же  полгода,  когда  я  говорю  -  год,  -  обидчиво  возразил
управляющий. - Я же объясняю: не было средств.
 - А в отдельных квартирах чистку производили? - спросил Виктор.
 - С  какой же  стати предоставлять отдельным гражданам преимущества?  -
задиристо возразил управляющий. - Да отопление у нас не так уж засорено...
 Виктор все-таки сходил к  водопроводчику,  и тот в свою очередь заверил
Виктора,  что в девятнадцатой квартире он не бывал и к гражданке Бурцевой ни
по какому делу не заходил.
 Тогда Виктор побежал обратно к Бурцевой.
 - Я  вас очень прошу,  -  обратился он к женщинам,  -  припомните:  как
выглядел водопроводчик?
 Как это часто случается,  сестры плохо запомнили его наружность.  Ольга
Васильевна утверждала,  что он блондин и  красавец,  а Елизавете Васильевне,
видевшей водопроводчика мельком, показался он темноволосым и неприятным. Обе
они сходились лишь на том, что был он высокий и моложавый.
 - Да-а,  -  задумчиво протянул Виктор.  -  Во всяком случае, это другой
водопроводчик. Здешний - маленький и пьяненький.
 Он  вернулся домой и  задумался:  ехать ли  ему  к  Пронину или  искать
загадочного водопроводчика?  Но найти в Москве человека,  о котором известно
только лишь то,  что он высок и  моложав,  почти невозможно,  и Виктор решил
ехать к  Пронину в  совхоз.  Но в  это время в дверь постучали,  и в комнату
вошел сам Пронин.


VII

 - Вас-то мне и надо!  - облегченно воскликнул Виктор, увидев Пронина. -
А я уж было к вам собрался...
 Пронин потрепал Виктора по руке и попросил:
 - Чаю.
 - Понимаете ли, нашел что-то, - продолжал Виктор. - И вдруг - провал...
 - Я тебя не узнаю,  -  вторично остановил его Пронин.  -  У тебя просят
чаю, а ты вместо гостеприимства...
 Виктор с  сердцем стал молча накрывать на  стол.  Включил электрический
чайник, расставил посуду.
 - Есть хотите? - отрывисто спросил он Пронина.
 - Нет,  не хочу,  - спокойно ответил тот, будто не замечая недовольства
Виктора.
 Пронин  терпеливо дождался чаю,  отхлебнул несколько глотков  и  только
тогда обратился к Виктору:
 - Ну а теперь рассказывай.
 Виктор,  все  еще  продолжая сердиться,  рассказал о  своих  беседах  с
бактериологами,   о  посещении  Полторацкого  и  исчезнувших  бумагах,  сухо
передавая только одни факты.
 - Вот видишь,  как тут все туманно,  -  сказал Пронин. - Тебя следовало
остудить,  иначе ты  засыпал бы  меня предположениями.  Я  же видел,  что ты
захлебываешься словами.  А  сейчас ты  следил за  собой  и  передавал только
действительно необходимое.
 - Опять урок!  -  воскликнул Виктор и досадуя и остывая.  -  Губит меня
характер!
 Пронин усмехнулся.
 - Это не характер,  а возраст.  Вот поживешь с мое... - Он вдруг быстро
взглянул на Виктора.  -  А был ли вообще водопроводчик?  Может быть, дамочки
просто не захотели дать бумаги? Вынули сами и показали пустые ящики?
 - А пыль?
 - Разве что пыль. А может быть, они раньше их куда-нибудь дели?
 Виктор отрицательно покачал головой.
 - Нет, водопроводчик был. Другие жильцы его тоже видели.
 - Ладно. Но почему водопроводчик и есть похититель?
 - Но ведь это был не водопроводчик?
 - И что же ты предпринял, чтобы его найти?
 Виктор пожал плечами.
 - Я нуждаюсь в вашем совете.
 Пронин улыбнулся.
 - А что же я тут могу посоветовать?
 Виктор с досадой махнул рукой.
 - Найти-то ведь нужно?
 - Давай  лучше делать то,  что  в  наших силах,  -  назидательно сказал
Пронин.  -  Мы ведь с  тобой не Шерлоки Холмсы,  и нам недостаточно найти на
лестнице  волосок,  чтобы  по  его  цвету  определить внешность  и  характер
преступника.  Да  и  преступники что-то  не  всегда заботятся о  том,  чтобы
оставлять улики. - Он достал из бокового кармана аккуратно свернутый носовой
платок,  осторожно его развернул и указал на ампулу,  наполненную бесцветной
жидкостью.  -  У меня для тебя несколько поручений. Во-первых, ты поедешь по
магазинам лабораторного оборудования и  в  одном  из  них  приобретешь сотню
таких  ампул.  Затем  отправишься  в  бактериологическую лабораторию и  дашь
исследовать содержимое этой ампулы.  Утром ты  привезешь ко  мне на квартиру
анализ и  ампулы,  а  в  течение дня  соберешь сведения о  всех сотрудниках,
которые  работали вместе  с  Бурцевым в  последние два-три  года  перед  его
смертью, и вечером я уеду обратно.
 И, нагрузив своего помощника всеми этими поручениями, Пронин отправился
домой,  лег спать,  и  только приход Виктора разбудил Ивана Николаевича.  Он
взял анализ,  просмотрел его и  удовлетворенно стал что-то  насвистывать,  -
анализ,  видимо,  ему понравился, потом взял сверток с ампулами, внимательно
его осмотрел и принялся насвистывать еще оживленнее.
 - Все отлично,  -  похвалил он Виктора и поторопил: - За тобой еще одно
дело. Возвращайся не позже семи.
 Но Виктор вернулся много раньше.
 - У  Бурцева была очень маленькая лаборатория,  -  виновато доложил он,
чувствуя,  что не  такого ответа ждет от него Пронин.  -  Вместе с  Бурцевым
работали  всего-навсего  ассистентка и  два  лаборанта -  бывший  фельдшер и
какая-то  малограмотная сиделка.  На всякий случай я  собрал о  них анкетные
данные, но все они погибли и похоронены.
 Виктор передал листок со своими пометками Пронину.
 - Жаль,  - озадаченно протянул Пронин. - Я рассчитывал, что сотрудников
у Бурцева было значительно больше. - Он помолчал, просмотрел заметки Виктора
и задумался. - Ну ничего, решим как-нибудь и эту загадку, - утешил он своего
помощника.  -  Сегодня,  кажется,  неплохой футбольный матч.  Поезд  отходит
только в девять,  а так как сейчас нет еще четырех, не отправиться ли вам на
футбол?


VIII

 Пронина встретили в совхозе, как старого знакомого, да и сам он на этот
раз держался проще.  Он  встретился с  Коваленко во  дворе около конюшен,  и
директор,   еще  издали  завидев  приезжего,   заулыбался  ему,  а  подойдя,
многозначительно спросил:
 - Ну как?
 Но,  так  как  к  разговору их  прислушивались,  Пронин  ответил совсем
неопределенно:
 - Ничего.  Съездил, доложил. Осталось выполнить кое-какие формальности.
На том, видимо, и кончим.
 Позднее он  попросил Коваленко послать кого-нибудь за  следователем,  и
следователь,  получив коротенькую записку Пронина, тут же собрался в совхоз,
и поэтому за ужином у Коваленко сидело Двое гостей.
 - Придется вам  завтра утром  опять вызвать Горохова,  -  сказал Пронин
следователю,  когда они  остались после ужина наедине.  -  Поговорите еще  о
Царевой,  составьте еще  какой-нибудь протокол.  Задержите фельдшера часа на
три, необходимых мне для одной дополнительной проверки.
 - Неужели вы думаете, что Горохов имел хоть какую-нибудь причастность к
заражению птицы?  -  недоверчиво спросил следователь.  -  Почти  десять лет,
говорят,  он  безвыездно здесь  живет,  все  отлично его  знают.  Нет,  ваши
предположения кажутся мне маловероятными.
 - Там будет видно,  -  уклончиво сказал Пронин.  -  Но  вас я  пока что
попрошу выполнить мое поручение.
 - Хорошо,  допустим,  вы правы,  -  возразил опять следователь. - Но не
сможет ли тогда это излишнее внимание спугнуть преступника?
 - Нет,  - уверенно сказал Пронин. - Если он не преступник, ему пугаться
нечего,  а если и преступник, тоже не испугается. Мне кажется, он не слишком
высокого мнения о  наших с вами способностях.  Так и быть уж,  признаюсь вам
заранее:  если предположения мои окажутся верными, он захочет исчезнуть лишь
после того, как я сам скажу ему одну невинную на первый взгляд фразу.
 Следователь не  спал  всю  ночь,  пытаясь разгадать мысли  Пронина,  но
ничего не придумал и поэтому решил,  что предположения Пронина зыбки. Однако
утром  он  вызвал  Горохова  и   принялся  уточнять  различные  подробности,
касающиеся Царевой.  Фельдшер пришел хмурым, жалуясь на обилие работы, потом
разговорился,   повеселел  и   с   легкой  снисходительностью  сам  принялся
подсказывать следователю всякие вопросы.
 Пронин ушел из совхоза до появления фельдшера, но пошел в деревню не по
дороге,  где мог встретиться с  Гороховым,  а тенистой низинкой по мокрой от
росы  траве.   Подойдя  к  деревне,   он  поднялся  на  взгорье,   дошел  до
фельдшерского  пункта,   заглянул  в   амбулаторию.   Там  санитарка  Маруся
Ермолаева,  степенная молодая женщина,  утешала плачущую старуху,  у которой
нарывал палец.
 - Кузьма Петрович у себя? - спросил Пронин.
 - В совхоз ушел, - сказала Маруся.
 - Ну, так я подожду на улице, - сказал Пронин, вышел на крыльцо и через
сени прошел в комнату Горохова.
 Пробыл он там недолго,  вернулся в  амбулаторию,  поговорил с Марусей о
работе,  о  больных,  о всяких обследованиях и ревизиях,  о самом Горохове и
ушел, так и не дождавшись фельдшера.
 Когда  Пронин  вернулся  в  совхоз,  следователь все  еще  беседовал  с
Гороховым.
 - А я к вам ходил, товарищ Горохов, - приветливо сказал Пронин, входя в
комнату. - Здравствуйте.
 - Очень  приятно,  -  вежливо ответил Горохов,  в  свой  черед улыбаясь
Пронину.  -  Опередили вас,  сюда позвали.  Впрочем,  если вам что угодно, я
готов.
 - Да нет уж,  все ясно, - весело сказал Пронин. - Пора кончать. Как это
говорится: закруглять дело?
 - Что ж,  я очень рад, - сказал Горохов. - Признаться, оно и мне и всем
надоело.
 - Разумеется,  -  согласился Пронин.  -  Мы и решили на месте здесь все
покончить.   Завтра  к   вечеру  приедет  профессор  Полторацкий,   составим
окончательное заключение...
 - Это еще какой Полторацкий? - спросил следователь.
 - А известный бактериолог,  -  пояснил Пронин. - Мы там у себя в Москве
посоветовались  и  решили  освятить  наше  заключение  авторитетом  крупного
специалиста. Вернее будет.
 - Это  очень справедливо,  -  сказал Горохов.  -  Профессор -  это,  уж
конечно, высший авторитет.
 - Вот я  к  вам потому и  ходил,  -  обратился к нему Пронин.  -  Вы уж
подготовьтесь  к  беседе  с  профессором.   Кто  знает,   какие  подробности
заинтересуют его, а вы среди нас как-никак единственный медик.
 - С великим удовольствием, - сказал Горохов.
 Они  еще  поговорили втроем,  потом следователь отпустил Горохова,  тот
вежливо пожал им руки, тихо притворил за собой дверь, и Пронин и следователь
долго еще смотрели в окно на фельдшера, неторопливо пересекающего просторный
двор.
 - Ну  как?  -  спросил  следователь,  оставшись с  Прониным наедине.  -
Подтвердилась ваша гипотеза?
 - Почти,  -  сказал Пронин.  -  Будем надеяться,  что  сегодня ночью он
постарается исчезнуть из деревни.
 - Это  что  же,  профессор Полторацкий так  его  напугал?  -  догадался
следователь.
 - Вот именно, - подтвердил Пронин.
 - Но   что  же   здесь  будет  делать  профессор?   -   заинтересовался
следователь.
 - А профессора сюда никто и не приглашал,  -  сказал Пронин.  - Это имя
употреблено вместо лакмусовой бумажки.
 - Однако реакции я что-то и не заметил, - сказал следователь.
 - Будем надеяться,  -  повторил Пронин,  -  что она произойдет нынешней
ночью.
 - Но  вы говорите,  он исчезнет?  -  встревожился следователь.  -  Быть
может, вы собираетесь ему сопутствовать?
 - Вот именно,  -  сказал Пронин.  - А вас я попрошу завтра произвести в
квартире Горохова тщательный обыск и о результатах его немедленно сообщить в
Москву.
 - Хорошо,  -  сказал следователь и  опять не  удержался от  вопроса:  -
Скажите, а вам известно, куда он собирается скрыться?
 - Почти. - Пронин усмехнулся и попросил: - Вы уж больше не допрашивайте
меня.  Пока  это  все  еще  только предположения,  и  они  легко  могут быть
опровергнуты. Потерпим еще немного.


IX

 Весь  день  Пронин удивлял следователя своим  легкомыслием:  он  гулял,
купался,   вел  с   ребятами  совершенно  бесцельные  и   пустые  разговоры,
рассказывал им диковинные истории о разведении карасей,  учил делать удочки,
ходил с Коваленко осматривать птичники,  расхваливал золотистых род-айлендов
и рано лег спать.
 Ночевали Пронин и  следователь в  одной комнате,  и следователь,  ни на
секунду не забывая мрачное предсказание Пронина об исчезновении преступника,
с  недоумением убедился в том,  что Пронин заснул и спит безмятежным детским
сном.  Следователь спал плохо и проснулся раньше Пронина, а тот встал бодрым
и довольным,  умылся,  позавтракал, попросил Коваленко одолжить ему на часок
машину и затем сердечно с ним распрощался.
 - Поедемте,  -  пригласил он  следователя.  -  Завезу вас  по  дороге в
деревню, да и себя на всякий случай проверю.
 Было еще  очень рано.  Деревня только просыпалась.  Над  трубами вились
седые дымки.  Они  подъехали к  деревенской амбулатории.  Пронин соскочил на
землю,  легко взбежал на  крыльцо и  застучал в  дверь.  Никто не отзывался.
Из-за угла вышла Маруся с ведром воды.
 - Долго спите! - крикнул ей Пронин.
 - А Кузьма Петрович уехал, - тоже крикнула в ответ Маруся. - Его срочно
вызвали в здравотдел. Он еще затемно ушел к поезду.
 - Видите?  - воскликнул Пронин, обращаясь к следователю. - Принимайтесь
за работу. Жду известий. - Он пожал следователю руку. - А я на станцию.
 Но до станции Пронин не доехал.  Отпустив шофера неподалеку от вокзала,
он пешком пошел к  дому,  в  котором жил начальник станции.  Жена начальника
ждала мужа к  чаю,  но тот все не шел,  и Пронин попросил сходить за ним,  а
когда  начальник  явился  и  они  поговорили,  между  квартирой начальника и
вокзалом началось необычное движение.  Начальник сходил в  кассу,  вернулся,
снова  ушел,  потом к  Пронину явился телеграфист,  и  Пронин,  по-видимому,
остался всем очень доволен.  Когда же подошел поезд на Москву и Пронин пошел
садиться, то сел он в свой вагон не со стороны платформы, откуда садятся все
пассажиры,  а  с  другой стороны и  в  течение всего  пути  беспечно играл с
попутчиками по купе в преферанс и отсыпался.
 Лишь  минут за  десять до  прихода поезда в  Москву вышел он  в  тамбур
вагона,  и не успел поезд остановиться, как смешался с толпой людей, снующей
на перроне большого московского вокзала. Не отрываясь следил Пронин за одним
из  вагонов и  облегченно вздохнул,  когда в  дверях его  показался Горохов,
одетый  в  серое  потрепанное  пальто,   с  помятой  фуражкой  на  голове  и
брезентовым старомодным саквояжем в руке.
 Горохов прищурился от  яркого света,  недовольно осмотрелся,  не  спеша
сошел но ступенькам и тоже смешался с потоком людей, устремившихся к выходу.
Шагах в  двадцати позади него следовал Пронин,  ни на мгновение не теряя его
из виду.  Горохов двигался в  общем потоке,  как-то напряженно глядя вперед.
При выходе с  перрона,  где контролеры отбирали у пассажиров железнодорожные
билеты, толпа стиснулась, Горохов тоже на мгновение задержался и вытолкнулся
за ограду.
 Пронин вышел за ограду - и закусил от досады губу. Он быстро оглянулся,
но  того,  чего  он  искал,  найти  уже  было  нельзя.  Горохов  по-прежнему
неторопливо шел к выходу, но саквояжа в руке у него уже не было.
 Пронину не  нужно было тратить время на  размышления:  его перехитрили,
это  было  очевидно,  и  тут  же  на  ходу ему  приходилось менять весь план
действий.
 Пронин прибавил шагу и нагнал Горохова.
 - Товарищ Горохов! - окликнул он его. - Добрый день.
 - Ах,  это вы,  товарищ Пронин?  -  сказал Горохов с легким удивлением,
оборачиваясь к Пронину,  и Пронин почувствовал, с каким облегчением произнес
Горохов эти слова.  - Разве вы тоже ехали в этом поезде? Как же это я вас не
видел?
 - Случается, - сказал Пронин и быстро спросил: - А где же ваш саквояж?
 - Боже мой!  -  воскликнул Горохов,  спохватываясь.  -  Как же это я не
заметил... Украли! Хотя там и пустяки...
 Пронин осторожно взял его за руку.
 - Я хочу вас попросить заехать со мной в одно учреждение.
 - В Управление птицеводством? - с легкой усмешечкой спросил Горохов.
 - По соседству, - добродушно ответил Пронин. - Пойдемте.
 Они  вышли  на  площадь.  Виктор  ждал  Пронина  в  машине.  Доехали до
комендатуры. Пронин шепотом отдал Виктору какое-то распоряжение, и тот уехал
на этой же машине. Затем Пронин распорядился, чтобы Горохову выдали пропуск,
и сам повел его к себе в кабинет.
 - Садитесь,  -  сказал Пронин, указывая Горохову на кресло и садясь сам
за письменный стол.  - Давайте побеседуем. Может быть, вы расскажете мне еще
раз все, что известно вам о гибели кур?
 Горохов сердито посмотрел на Пронина.
 - Я ничего не знаю, - вежливо сказал он. - Я ни в чем не виноват.
 - Ну что ж, - сказал Пронин. - Тогда я сам вам кое-что расскажу.
 Он  вызвал  по  телефону стенографистку.  Она  пришла,  поздоровалась с
Прониным и  села в  стороне за маленький столик.  Все молчали,  и  Пронин не
нарушал молчания,  точно  чего-то  ожидал.  Действительно,  вскоре  зазвонил
телефон, и Пронин коротко сказал:
 - Можно.
 Дверь открылась без предупреждения, и в сопровождении Виктора в кабинет
вошла  женщина  лет  сорока,  с  болезненным бледным  лицом,  с  реденькими,
начавшими уже  седеть  волосами,  заплетенными в  косички,  по  старой  моде
закрученными над ушами.
 - Елизавета Васильевна Бурцева,  -  громко назвал ее  Пронин,  хотя сам
видел ее впервые.
 Бурцева   растерянно  улыбнулась,   смущенно  обвела   всех   взглядом,
остановила свой взгляд на Горохове - и точно тень мелькнула по ее лицу.
 - Алеша!  Алеша!  -  закричала она внезапно и  вдруг пошатнулась и,  не
поддержи ее Виктор, вероятно, упала бы на пол