то получит пулю, а все  остальные  ровным
счетом  ничего.  Поэтому  давай  расслабимся.  Как,  кстати,  называется
ресторан, куда ты меня завлекала? "Стакан молока"?
   - Да, "Копа ди лече". Он в центре города. Придется взять такси.
   Это был необычный вечер. Вот уже третий раз мы  сталкивались  друг  с
другом по долгу службы, и до сих  пор  нам  удавалось  избежать  роковой
развязки, хотя в прошлый раз она чуть было не наступила.
   Кроме того, до сих пор нам также удавалось  добывать  немного  самого
искреннего удовольствия из паутины лжи и интриг,  опутывавшей  нас.  Это
была странная и, пожалуй, противоестественная  связь.  Кроме  того,  она
была обречена, и мы оба это прекрасно понимали.  Рано  или  поздно  наши
начальники   отправят   нас   в   путь,   который   закончится   лобовым
столкновением, и мы еще раз убедимся, что мы вовсе не живые существа, но
хорошо запрограммированные роботы, представляющие две великие системы.
   Но пока мы, по крайней мере, могли позволить себе роскошь прикинуться
настоящими людьми. Мы ехали на такси по Масатлану, и Вадя снабжала  меня
информацией  о  городе  и  его  достопримечательностях.  Она   попросила
таксиста отвезти меня на Холодильник, гору, в  пещерах  которой  хранили
лед во  времена,  когда  еще  с  севера  не  пришли  сюда  электрические
рефрижераторы. Затем она велела таксисту  ехать  в  порт,  где  в  доках
грузилось большое судно - его  трюмы  заполнялись  мешками  с  какими-то
местными семенами или зерном, названия которою я не запомнил.
   Обещанный ресторан оказался вполне современным. Там и впрямь  работал
кондиционер, и  мне  не  пришлось  раскаиваться,  что  я  надел  пиджак.
Обслуживание было неплохим,  а  мартини  сносным:  мексиканские  бармены
плохо понимают, что такое настоящий  мартини.  Еда  была  хорошей,  даже
мясо, хотя с мясом в этих краях порой вытворяют очень странные вещи.
   - Да, мэм, - сказал я, - это очень даже неплохое заведение, мэм, и  я
снимаю перед вами шляпу. Вадя слабо улыбнулась в ответ.
   - Все это время ты думал, что же творится в  нашем  отеле.  Разве  не
так, Мэтт? Тебе очень хотелось позвонить и узнать, нанес ли удар  Гашек.
А его-то еще нет здесь. Если бы Гашек прибыл, разве бы мы  стали  тянуть
время? Неужели ты подумал, что мы не отвоевали бы девицу у твоих молодых
охранников? Но вот теперь, когда ты появился, наша задача осложнилась.
   - Спасибо за комплимент, - усмехнулся я. - И поверь, меня  совершенно
не волнует, как там дела в отеле. Ты и правда могла сто раз  разобраться
с этими школьниками. Но ты этого не сделала. Я не  могу  взять  в  толк,
почему.
   - Что почему, милый?
   - Почему все чего-то ждут? Ты сидишь на четвереньках и  ждешь  вместо
того, чтобы убрать двух этих щенков. Ты одна посильнее их  двоих.  Зачем
тебе еще Гашек? А чего ждут эти щенки? Они вполне могли  бы  попробовать
убраться из Масатлана вместе с этой О`Лири. Но они  заперлись  с  ней  в
отеле и стали дожидаться меня. Такое впечатление, что...
   - Я тебя слушаю, Мэтт.
   - Может, у меня мания величия, но у меня такое впечатление,  что  все
ждут драматической развязки с участием Великого Хелма.
   Вадя как-то странно усмехнулась и сказала:
   - Ты и правда не умрешь от скромности, милый.
   - Ничего подобного, - возразил я. - Мой внутренний голос подсказывает
мне, что меня ждут  для  того,  чтобы  я  публично  опростоволосился.  -
Наступила пауза, во время которой мне  стало  понятно,  что  внезапно  я
ухватился за кончик изворотливой истины и, коль скоро мне это удалось, я
могу на время оставить ее, истину, в покое. Вадя поняла,  что  допустила
промашку, и постарается больше этого не повторить. Я  сделал  гримасу  и
жалобно произнес:
   - Как мне хотелось бы понять, что, в конце  концов,  тут  происходит.
Что такого увидела эта рыжеволосая?
   - Если бы мы знали, - рассмеялась Вадя, - мы бы не лезли из кожи вон,
чтобы узнать это от нее, не так ли?
   - Черта с два! -  буркнул  я.  -  Вы  прекрасно  знаете,  что  именно
произошло. Просто вам нужны подробности. Что-то плюхнулось  в  коктейль,
из-за чего обе великие нации пришли в волнение. Летающие тарелки! Это же
смех! У ваших людей были очень веские основания залезать на дерево.  Они
боятся стать посмешищем еще больше, чем наши.
   Вадя слабо улыбнулась.
   - Ты думаешь выудить из меня, что нам известно? Ты  потратишь  только
зря время. И если ты собираешься быть скучным и серьезным, то я уйду.
   - Ты сама  начала  меня  дразнить  предположением,  что  Гашек  может
нанести удар там на ранчо. Господи, да и Гашека-то никакого нет. А  если
и есть, то он  играет  в  Лоуренса  Аравийского  на  востоке  -  бурнус,
верблюды и так далее. Крепко сжимая в потном  кулачке  свой  люгер.  Как
насчет десерта?
   - Нет, спасибо. Их десерты вредны для моей новой фигуры.
   - Бренди?
   - Нет, милый, я как-то не настроена сегодня напиваться. Лучше  отвези
меня обратно в отель. И положи в постель.
   Я улыбнулся и хотел было ответить лихой фразой, но, взглянув на Вадю,
заметил, что лицо у нее серьезное и  даже  печальное.  Тогда  я  вырубил
юмор, заплатил по счету и вышел с ней из ресторана. Нас встретила мокрая
мостовая и раскаты грома. Пока  мы  угощались  нашим  кондиционированным
обедом, разразился тропический ливень. Я помахал рукой такси,  стоявшему
у соседнего отеля, и, когда машина медленно поехала в нашу  сторону,  мы
бросились к ней бегом.
   У машины работал один только дворник, да и от него не  было  никакого
толка. Но водитель умел ездить вслепую и доставил нас в отель  целыми  и
невредимыми. Я расплатился с таксистом  и  поспешил  вслед  за  Вадей  в
укрытие - под выступ, который образовывали балконы второго  этажа.  Вадя
остановилась у двери и, обернувшись ко мне, протянула ключ.
   - Вот и пришли, Мэтт, - сказала она.
   - Да.
   -  Помнишь  мотель  в  Таксоне?  И  еще  тот  приют  в   высокогорной
Шотландии?
   - Помню, - сказал я.
   Она поколебалась, словно желая сказать что-то еще, потом вздохнула  и
спросила:
   - Чего мы ждем, Мэтт? Ключ ведь у тебя. Я резко посмотрел на нее. Она
что-то  придавала  повышенное  значение  столь  простой  процедуре,  как
открывание двери. На ее лице ничего не отразилось. Я отпер дверь, отошел
в сторону, чтобы Вадя могла войти, потом зашел  за  ней  и  стал  ждать,
когда она включит свет.
   Наконец  свет  вспыхнул.  На  пороге  ванной  показался  человек.  Он
выстрелил.

Глава 6

   Это был пистолет с глушителем. Как  вы,  вероятно,  знаете  из  кино,
револьверов с глушителями не бывает. Легкий хлопок  подсказал  мне,  что
это скорее  всего  пистолет  22-го  калибра.  Большие  пистолеты  бухают
гораздо громче, несмотря на все заглушки.
   Не то чтобы я стоял и все  это  вычислял,  но  тем  не  менее  всегда
полезно знать, какое оружие пущено против тебя в ход. Мои рефлексы мигом
доложили: речь идет  о  маленьком  скорострельном  пистолете,  способном
произвести десять выстрелов. Пользуясь  таким  оружием,  стрелок  должен
метко стрелять,  потому  как  убойная  сила  у  этой  пушечки  невелика.
Поскольку выстрел прогремел, а я  был  жив,  то  у  меня  появился  шанс
отыграться и уложить противника из моего более мощного револьвера  38-го
калибра. Главное, поскорее вытащить его и пустить в ход.
   Я не мог пустить в ход  правую  руку.  Этот  угол  блокировала  Вадя,
возможно, умышленно. Я вспомнил печаль на ее лице, когда  она  попросила
меня отвезти ее в отель, потом замешательство у двери. Я также вспомнил,
что  она  задолжала  мне  с  былых  времен  пулю,  и,  возможно,  теперь
возвращала долг. Что ж, один выстрел уже прогремел, а я был жив.
   Самые разные обрывки мыслей пронеслись у меня  в  голове,  но  я  уже
вытаскивал револьвер  из-за  пояса  левой  рукой,  резко  уклонившись  в
сторону. Маневр вышел довольно неуклюжим, и,  хотя  стреляю  я  неплохо,
жонглер из меня так себе. Мои действия вряд ли заслужили бы аплодисменты
специалистов. Пистолет с глушителем успел еще раз выстрелить, прежде чем
я занял боевую позицию. Но я по-прежнему был цел и невредим.
   Затем мой револьвер 38-го калибра грохнул с  оглушительной  силой.  В
подобных ситуациях, если  у  вас  есть  достаточный  опыт,  ваше  оружие
стреляет уже как бы само по себе. Я, так сказать, предоставил ему полную
свободу действий. Я не настаиваю на тактике одного выстрела наверняка. Я
не прочь потратить некоторое  количество  патронов,  лишь  бы  противник
отправился на тот свет, а я немного еще побыл  бы  на  этом.  Поэтому  я
разрешил своему стволу стрелять, пока живая мишень не рухнула на пол.
   Собственно,  на  это  понадобилось  три  выстрела.  Затем  в  комнате
наступила невероятная тишина, которую нарушила вспышка молнии  и  раскат
грома за окном. Я прислушался: не раздались ли  взволнованные  голоса  и
нет ли топота ног в моем направлении. Но  все  было  тихо.  Единственные
звуки, раздававшиеся за стенами  номера,  -  это  шум  грозы,  а  также,
возможно, фейерверка, устроенного мексиканскими подростками.
   Глубоко вздохнув, я переложил  револьвер  из  левой  руки  в  правую,
которая у меня обращается с  огнестрельным  оружием  лучше.  Впрочем,  и
левая сегодня выступила неплохо. С опозданием я бросил взгляд в  поисках
Вади. Она лежала у самых моих ног.
   Это, впрочем, не значилось  в  программе,  по  крайней  мере,  как  я
понимал программу. Это были ее номер и ее засада.  Пули  предназначались
мне, не ей. Я посмотрел на человека,  лежавшего  лицом  вниз  на  пороге
ванной. На поверженном стрелке был светлый, почти белый,  костюм.  Кровь
вытекала из-под его неподвижного тела большими порциями, распространяясь
по кафельному  полу.  Его  мне  не  следовало  больше  опасаться.  Такое
количество крови означало, что он отныне будет вести себя смирно.
   Я опустился на колени возле Вади и слегка приподнял ее. На  ней  тоже
была кровь. Алое пятно на белом платье повыше груди и полоска  крови  на
лбу. Ей достались две из трех пуль стрелявшего, и обе  угодили  в  самые
уязвимые места для оружия такого малого калибра: в сердце  и  в  голову.
Одна пуля могла попасть случайно, но только не обе.
   Со вздохом я осторожно положил  ее  обратно  на  пол,  а  сам  встал.
Ситуация начинала проясняться, хотя радости не доставляла. Я  подошел  к
трупу у ванной и легонько приподнял его ногой,  чтобы  увидеть  лицо.  К
этому времени я уже не очень удивился, увидев, что это вовсе не мужчина.
   Это была коротко  стриженная  блондинка,  которую  Присцилла  назвала
Лорой  Уотерман,  учительницей  физкультуры  из  Калифорнии.  Женщина  с
фигурой футболиста. На ней был один из тех  дурацких  брючных  костюмов,
что нынче стали входить  в  моду:  мужского  покроя  пиджак  и  брюки  с
отутюженной складкой: совершенно мужской  наряд,  если  учесть  шелковую
рубашку и галстук. Ну что ж, если они одеваются по-мужски,  то  не  надо
жаловаться, что с  ними  обращаются  как  с  мужчинами,  когда  ситуация
накаляется.
   Я  с  удовлетворением  отметил,  что  она   и   впрямь   пользовалась
автоматическим пистолетом 22-го калибра. Ну, хоть в этом-то я не ошибся.
   Я глубоко вздохнул и вернулся к Ваде. На сей раз я  уже  не  стал  ее
приподнимать. Я лишь снова опустился на корточки возле нее и  задумался.
Мысли, посетившие меня, были тяжелыми. Похоже, она  догадалась,  что  ее
собираются устранить - ликвидировать, как принято выражаться,  -  и  она
явно подозревала, что именно для этой цели я и приехал. Похоже даже, она
считала, что весь план операции придумал я. И все же она вошла  в  номер
первой. Скорее всего, мне так никогда и не понять, почему. Но мне  и  не
хотелось строить на этот счет лишние догадки. Возможно, она решила,  что
наши игры подошли к концу, хотя было нелегко поверить, что я оказывал на
нее такое воздействие. Лестно, но малоправдоподобно.
   Я медленно встал, подошел к телефону и  попросил  соединить  меня  со
116-м номером. Когда я услышал в трубке женский голос, то сказал:
   - Присцилла, быстро подойдите ко мне!
   - Мистер Хелм. А где...
   - Хватит, - перебил я ее. - Вы знаете,  где  я.  Ко  мне!  Быстро.  И
велите Хартфорду, чтобы он запер за вами дверь и был начеку.
   Я сел на кровать и сидел так наедине с револьвером и думами, пока она
не постучала в дверь. Затем я встал, подошел к двери, отворил ее и, пока
она продолжала открываться, по инерции отошел в другую сторону.  Техника
входа в комнату основана на предположении, что тот,  кто  открывает  вам
дверь, двинется в  том  же  направлении.  Собственно,  там  и  надеялась
увидеть меня Присцилла.
   - Вот, вы знали, куда идти, - сказал я. Она развернулась и уставилась
на меня. Я продолжал:
   - Прелесть моя, если эта ваша сумочка повернется в мою сторону еще на
пять градусов или если в вашей руке, когда вы извлечете ее  из  сумочки,
что-то окажется, в комнате будет на труп больше.  Ну-ка,  быстро  вынуть
руку из сумки, вот умница.
   - Мистер Хелм,  что,  собственно...  -  Она  осеклась,  и  зрачки  ее
расширились. - Лора!
   - Осторожно! - рявкнул я, когда она сделала шаг вперед. -  Во-первых,
сумочка. Положите ее на кровать. Во-вторых, смотрите, куда ступаете.  Не
хватало нам наследить еще по всему отелю...
   Она положила сумочку на  кровать,  не  отрывая  глаз  от  неподвижной
фигуры на пороге ванной.
   - Лора! - простонала она и двинулась в мою сторону, не глядя.  -  Вы!
Вы убили ее!
   - Верно, убил. Но кого именно, вот вопрос? Она резко повернула голову
в мою сторону:
   - Вы отлично знаете...
   - А то как же! Вы мне все  растолковали.  Учительница  физкультуры  в
отпуске. Безобидная туристка  из  Калифорнии.  Путешественница,  которая
открыла огонь из пистолета с глушителем, как только я  переступил  порог
этого номера. Что мне оставалось делать - принять на веру ваши  слова  о
ее безобидности, когда она палила напропалую из своего ствола?
   Присцилла облизала губы.
   - Что за чушь, Хелм! Вам это так не сойдет! Вы за это  заплатите.  Вы
убили агента спецслужб США.
   Это, собственно, я и подозревал, но подтверждение моих подозрений  не
обрадовало меня. Впрочем, Присцилле об этом не нужно  было  сообщать.  Я
лишь облегченно вздохнул.
   - Наконец  кто-то  это  признал.  Теперь,  когда  ее  не  стало,  мне
сообщили, кто она. Кто она была...
   - Не надо стоять с невинным видом, словно вы ничего не знали.
   - Слушайте, киса, - сказал я терпеливым тоном. - Я видел ее до  этого
однажды, в аэропорту, в вашем  обществе.  Что-то  в  ней  пробудило  мои
подозрения. Я решил, что невредно узнать бы о ней  побольше.  Я  спросил
вас и в ответ услышал  чепуху  насчет  безобидного  туриста.  Я  мальчик
настойчивый, передал ваш ответ по каналам и попросил разъяснений. За это
я получил подзатыльник от моего босса, который, в  свою  очередь,  тоже,
видать,   вызвал   чье-то   неудовольствие,   когда   доложил   о   моей
любознательности. Ему велели передать мне, что  эта  достойная  дама  не
должна меня волновать, что он и сделал. Но меня не  могут  не  волновать
люди, которые в меня стреляют.
   - Она стреляла не в вас!
   - Милая, - возразил я. - Когда я вхожу в комнату и  на  меня  выходит
кто-то с пистолетом и нажимает спуск, это значит, что стреляют  в  меня.
По крайней мере, я всю жизнь действовал исходя из этого правила.  Может,
я всю жизнь ошибался. Другое дело, если бы меня заранее предупредили, но
этого не произошло.
   Я посмотрел в упор на девицу, на ее бледное лицо и  злобные  глаза  и
спросил:
   - Почему, мисс Деккер, меня не предупредили? Вы взяли  с  собой  мисс
Уотерман в аэропорт, чтобы показать ей меня. Почему же  вы  не  пожелали
показать ее мне?
   Она не ответила на мой вопрос. Она лишь сказала:
   - Вы должны были ее узнать с такого расстояния и при свете. Свет ведь
горел?
   - Конечно, горел. - Все  это  напоминало  препирательство  с  упрямым
ребенком, но я решил продолжить. - Даже если бы я узнал ее, что с  того?
Я дважды просил объяснить мне, кто она, и дважды  получал  отрицательный
ответ. Стало быть,  она  для  меня  посторонний  человек  и  к  тому  же
вооруженный. Стреляющий... - Я скорчил гримасу. - Впрочем,  это  все  не
имеет никакого значения, потому как я не узнал ее в этом мужском наряде.
У нее что, сексуальные отклонения?..
   Присцилла фыркнула:
   - Слушайте, мистер Хелм, это вполне приличный и модный костюм,  и  вы
не имеете права делать намеки...
   - Я не делал никаких намеков. Я четко и ясно  сказал,  что  эта  дама
была одета как мужчина и что у меня не  было  оснований  церемониться  с
мужчиной. Никто не учил меня долго всматриваться, прежде чем выстрелить.
Все дело в том, что вы устроили западню Ваде, а  меня  использовали  как
приманку. Что ж, это понятно, только почему не предупредили меня?
   Присцилла посмотрела на труп в белом, потом перевела взгляд на  меня.
Когда  она  заговорила,  в  ее  голосе  послышались  знакомые   чопорные
интонации.
   - Как могли мы вас предупредить, мистер  Хелм?  Из  вашего  досье  мы
знали о том, что ранее у вас были контакты с этой  женщиной.  Мы  знали,
что  год  с  лишним  назад  вы  получили  приказ  устранить  ее,  но  вы
всего-навсего ее ранили. Для  человека  вашего  опыта  и  репутации  это
фрейдистски значимая оплошность, если это  вообще  оплошность.  А  после
того как я видела, с какой теплотой вы приветствовали  ее  на  берегу  -
неприятельского агента повышенной опасности, - как могли мы предупредить
вас, не боясь, что вы, в свою очередь, предупредите ее?
   Я слишком давно занимаюсь  этим  делом,  чтобы  терять  самообладание
из-за того, что какая-то девчонка ставит под  сомнение  мою  лояльность.
Поэтому я ограничился тем, что сказал:
   - В следующий раз, когда я встречу красивую неприятельницу,  я  сразу
выбью ей зубы, чтобы успокоить американских  Мата  Хари,  которые  могут
сидеть в кустах и следить за нами. Дальше!
   Присцилла продолжала очень сухо:
   - Эта женщина должна была умереть,  потому  что  она  была  в  списке
опасных противников и потому что мешала нам и здесь, и в Акапулько.  Там
она убила одного из наших агентов, причем он вовсе не был британцем, как
я вам ранее сказала. Вы отчасти правы, полагая, что вас прислали сюда  в
том числе и чтобы отвлечь ее от той ловушки, что мы ей подстроили, -  вы
и впрямь послужили приманкой, если вам хочется услышать  это  слово.  Мы
надеялись, что раз уж вы оказались в Масатлане,  Вадя  сосредоточится  в
основном на вас и забудет о нашем присутствии, как она и  поступила.  Но
поскольку у нас были основания полагать, что по отношению к этой женщине
вы испытываете  определенные  эмоции,  мы  не  могли  пойти  на  риск  и
посвятить вас в план.
   - Понимаю, - кисло отозвался я. - Ну, что ж, поздравляю вас  за  вашу
скрытность. Думаю, мисс Уотерман рада-радешенька, что вы  соблюли  тайну
операции. - Присцилла попыталась перебить меня, но я продолжил:
   - Мы вляпались в хорошую историю. Пока есть  время,  давайте  думать,
как расхлебывать эту кашу.
   Я посмотрел на револьвер с коротким стволом, который по-прежнему  был
у меня в руке. После  секундного  колебания  я  аккуратно  стер  с  него
отпечатки и положил рядом с  вытянутой  рукой  Вади.  Затем  я  взял  ее
сумочку, вынул  оттуда  девятимиллиметровый  браунинг,  засунул  его  за
ремень своих брюк и поглядел на девицу, все еще стоявшую у кровати.
   - Вам все понятно или картинку нарисовать?
   - Они убили друг друга в перестрелке, да?
   - Отлично, мисс  Деккер,  -  сказал  я.  -  Теперь  что  вы  намерены
предпринять?
   - Ну я... - она в нерешительности замолчала.
   - Прежде всего спокойно обыщите ее вещи, чтобы удостовериться, что  у
нее нет запасных патронов калибра  девять  миллиметров.  Нехорошо,  если
пистолет будет одного калибра, а патроны другого. У них разные обоймы. И
свяжитесь с вашими людьми в Вашингтоне, и поскорее. Мы  сможем  обмануть
мексиканскую полицию, только если они захотят обмануться.  А  для  этого
требуется ди