жет исключительно любопытство. Если  вдруг  в
обозримом  будущем  вы  докопаетесь  до  правды,  буду  признателен   за
телефонный звонок. Я ничего не выигрываю, ничего не теряю.  Просто  хочу
знать, кому достались наши деньги.
   Сэнди ответил неопределенным обещанием поставить при случае Стефано в
известность, и тот вышел.
   О сделке шериф Рэймонд Суини узнал во время обеда, и новость пришлась
ему не по вкусу. Он тут же принялся звонить Пэрришу и  Трасселу,  однако
для разговора и тот и другой оказались слишком занятыми. Телефон Каттера
не отвечал.
   Суини явился в суд и устроился  в  коридоре  между  кабинетами  обоих
судей: если действительно решат ударить по рукам, он попробует помешать.
Шериф пошептался со знакомыми чиновниками  -  в  атмосфере  явно  витало
напряжение.
   Юристы появились около двух часов и с суровыми лицами проследовали  в
кабинет Трассела. Минут через десять постучал в дверь и Суини: должен же
он знать, что делать с заключенным? Судья  спокойно  объяснил,  что,  по
всей видимости, по делу удастся достичь соглашения, которое, как считают
и его коллеги, послужит интересам правосудия и справедливости.  У  Суини
имелась собственная точка зрения, и он без колебаний изложил ее:
   - Мы будем выглядеть дураками. Люди  всё  прекрасно  понимают.  Стоит
поймать богатенького ловчилу, как он просто откупается от тюрьмы. Да что
мы, клоуны, что ли?
   - Твои предложения, Рэймонд? - спросил Пэрриш.
   - Спасибо и на этом. Во-первых, я перевез бы его в окружную тюрьму  -
пусть посидит там, как все. А потом вкатил бы ему на полную катушку.
   - За какое преступление?
   - Но ведь он украл эти чертовы деньги! Сжег труп!  Пусть  лет  десять
поторчит в Парчмэне. Вот в чем состоит справедливость.
   - Здесь он не крал никаких денег, - терпеливо возразил Трассел. - Это
вне нашей юрисдикции. Дело рассматривалось федеральными властями, а  они
отказались от обвинений.
   Сидевший в углу Сэнди не поднимал глаз от листа бумаги.
   - Значит, кто-то сел в лужу? - не сдавался шериф.
   - Во всяком случае, не мы, - быстро проговорил Пэрриш.
   - Замечательно. Пойди и объясни это тем, кто тебя выбрал. Вали все на
федов, им-то выборы не грозят. А сгоревший труп?  Лэниган  признается  и
выходит чистеньким на свободу?
   - Ты считаешь, он должен понести наказание?
   - Да, черт возьми!
   - Хорошо. Как, по-твоему, нам доказать его вину? - спросил Пэрриш.
   - Прокурор - ты. Это твоя работа.
   - Да, зато ты у нас один такой умный. Как собираешься  доказать  свою
правоту?
   - Он же признался в этом, не правда ли?
   -  Значит,  по-твоему,  Патрик  Лэниган  встанет  на  суде  и  заявит
присяжным, что сжег труп? Отличная стратегия.
   - Он не сделает этого, - тут же вставил Сэнди.
   Щеки и шея Суини стали багровыми, взгляд метался от Пэрриша к  Сэнди.
Осознав, что у сидевших в кабинете готовы ответы на любые вопросы, шериф
с трудом взял себя в руки.
   - Когда? - спросил он.
   - Сегодня, ближе к вечеру, - ответил Трассел.
   Суини не понравилось  и  это.  Сунув  сжатые  кулаки  в  карманы,  он
направился к двери.
   - Действительно, зачем вам обижать своего? Все вы, юристы, одинаковы,
- четко произнес он.
   - Одна большая и счастливая семья, - с сарказмом бросил ему  в  спину
Пэрриш.
   Суини гулко хлопнул дверью и  зашагал  по  коридору.  Уже  из  машины
связался  по  телефону  со  своим  личным  информатором   -   репортером
ежедневной газеты "Кост".
 
*** 
 
   Поскольку разрешение семьи имелось, с раскапыванием могилы тянуть  не
пришлось. Трассел, Пэрриш  и  Сэнди  оценили  юмор  ситуации:  документ,
дававший им право вскрыть гроб, был подписан единственным другом Кловиса
- Патриком Лэниганом, тем самым,  с  кого  в  результате  этого  действа
должны были снять выдвинутые обвинения.
   Процедура  вскрытия  могилы  весьма  отличалась  от  эксгумации,  для
которой  требовался  специальный  ордер,  а  в  некоторых  случаях  -  и
отдельное слушание в  суде.  Раскопать  захоронение,  чтобы  всего  лишь
посмотреть? Такого в своде законов не значилось, и Трассел испытывал  по
данному поводу огромное облегчение. Кто от этого пострадает?
   Уж никак не семья и не покойник.
   Ролланд по-прежнему был владельцем ритуального бюро  в  Уиггинсе.  Он
хорошо помнил мистера Кловиса Гудмэна и его юриста, проведшего  странное
бдение, на которое никто и не думал явиться. Ролланд так и сказал  судье
Трасселу по телефону. Да, про мистера Лэнигана что-то писали в  газетах,
но сам он больше не появлялся и не звонил.
   Трассел кратко объяснил Ролланду  суть  дела.  Выяснилось,  что  гроб
после  бдения  владелец  ритуального   бюро   не   открывал:   не   было
необходимости, да и прежде он ничего  подобного  не  делал.  Пока  судья
разговаривал, Пэрриш по  факсу  переслал  в  Уиггинс  копии  разрешений,
подписанных Диной Постелл и Патриком Лэниганом.
   Ролланд внезапно загорелся желанием помочь следствию.
   Слышать об украденных трупах ему еще не доводилось,  жители  Уиггинса
пока  обходились  без  этого.  Да,  могилу  он  раскопает  запросто,  не
сомневайтесь. Кладбище, между прочим, тоже принадлежит ему.
   На кладбище Трассел отправил клерка и  двух  охранников.  Надпись  на
красивой надгробной плите гласила: +++
   КЛОВИС Ф. ГУДМЭН
   Январь 1907 г. - 6 февраля 1992 г.
   ОН УШЕЛ ЗА СЛАВОЙ +++
   Лопата  осторожно  вошла  в  жирную  землю.  Минут  через  пятнадцать
послышался негромкий удар о крышку гроба.
   Ролланд с помощником аккуратно выбрасывали на траву  последние  комья
земли. Доски гроба кое-где подгнили. Грязными от  земли  руками  Ролланд
начал орудовать гаечным ключом и вскоре со скрипом приподнял крышку.
   Как и предполагалось, гроб был пуст. Если не считать четырех бетонных
блоков.
 
*** 
 
   Заседание суда планировалось открытым - так требовал закон, но начать
его решили около пяти дня, когда большинство сотрудников уже  собирались
домой. Это время устраивало всех, особенно судью и окружного  прокурора,
которые, будучи уверены в том, что вершат справедливое  и  правое  дело,
тем не менее нервничали. На протяжении всего дня Сэнди торопил их: зачем
ждать теперь, когда гроб проверен и соглашение  достигнуто?  Клиент  его
сидел  под  охраной,  хотя  это,  конечно,  не  вызывало  у   законников
трепетного сочувствия. Время выбрано  великолепно  -  какие  могут  быть
задержки?
   Никаких, решил его честь. Пэрриш не возражал. В ближайшие три  недели
его ждало восемь процессов, и освобождение от бремени ответственности за
дело Лэнигана означало хоть какое-то облегчение.
   Пять часов дня устраивали и защиту. При удачном  раскладе  все  можно
закончить через десять минут, а  если  повезет  и  еще  немного,  то  на
покидающих здание суда людей никто не обратит внимания. Время  заседания
не вызвало никаких возражений и у Патрика - чем другим  мог  бы  он  еще
заняться?
   Лэниган переоделся  в  просторные  брюки  цвета  хаки,  легкую  белую
рубашку из хлопка и кроссовки без носков: ожог на щиколотке давал о себе
знать. Обняв Хайани,  Патрик  поблагодарил  его  за  заботу  и  участие,
попрощался с медсестрами и пообещал им вскоре вернуться.  Все  понимали,
что этого он не сделает.
   Наконец он покинул палату, где провел две недели. Рядом с ним шел его
адвокат. Вооруженная охрана почтительно держалась сзади.
 
ГЛАВА 42 
 
   Пять часов дня, бесспорно, устраивали  всех.  Услышав  о  предстоящем
заседании, ни один из судейских чиновников не ушел домой раньше.
   Секретарша отдела  недвижимости  крупной  юридической  фирмы  листала
земельный кадастр, когда краем уха услышала, что Патрик Лэниган  вот-вот
будет в суде. Бросившись к телефону, она тут же сообщила новость в  свой
офис. Через несколько минут юристы едва ли не всего побережья знали, что
Лэниган в соответствии с заключенной между ним и судейскими  чиновниками
сделкой готов признать себя виновным и намеревается объявить об  этом  в
пять  часов  дня  в  главном  зале  в  обстановке  чуть  ли  не   полной
секретности.
   Весть о готовящейся закулисной сделке мгновенно  распространилась  по
городу. Не прошло и получаса, как половина  жителей  уже  была  в  курсе
того, что Патрик явится на заседание суда и скорее всего выйдет сухим из
воды.
   Событие наверняка  привлекло  бы  меньше  внимания,  если  бы  о  нем
сообщили местные газеты и расклеенные по городу объявления.  Суд  обещал
быть быстрым и почти тайным.
   Его  окружала  атмосфера  секретности.   Система   законопорядка   не
собиралась топить одного из своих юристов.
   Стоявшие  группами  в   нишах   зала   суда   люди   многозначительно
перешептывались. Толпа прибывала.
   - Он уже здесь, -  негромко  сказал  кто-то  у  судейской  скамьи,  и
прибывшие торопливо двинулись по рядам, занимая места.
   Патрик спокойно улыбнулся двум фоторепортерам, бросившимся к  боковой
двери здания. Его провели в ту  же  комнату  на  втором  этаже  и  сняли
наручники. Брюки  оказались  длинноваты,  поэтому  он  склонился,  чтобы
подвернуть их.
   Появившийся на пороге Карл Хаски попросил охранников выйти.
   - Тихого и маленького заседания не получилось, - заметил Патрик.
   - Секреты у нас хранят плохо. Ты отлично выглядишь.
   - Спасибо.
   - Знакомый репортер из Джексона хотел, чтобы я спросил у тебя...
   - Никогда. Не скажу ни слова.
   - Я так и предполагал. Когда думаешь уехать?
   - Пока не знаю. Скоро.
   - Где твоя девушка?
   - В Европе.
   - Могу я поехать с тобой?
   - Зачем?
   - Просто хочу посмотреть.
   - Я пришлю тебе видеокассету.
   - Премного благодарен.
   - А ты бы уехал? Если бы  имел  возможность  исчезнуть  в  эту  самую
минуту, ты бы сделал это?
   - С девяноста миллионами или без них?
   - В любом случае.
   - Конечно, нет. Мы в разном положении. Я люблю свою жену, а ты - нет.
У меня трое замечательных детей. Нет, я не стал бы пускаться в бега.  Но
я не виню тебя.
   - Бежать хотят все, Карл. В  какой-то  момент  жизни  каждый  мечтает
удрать куда-нибудь подальше. Когда сидишь в горах или на морском берегу,
мир выглядит более привлекательным. Забываешь о проблемах. Это у  нас  в
крови. Мы же потомки иммигрантов, оставивших родные места  и  приехавших
сюда в поисках лучшей доли.  Вот  что  гнало  их  на  запад,  заставляло
паковать вещи и рыскать по свету  в  надежде  отыскать  горшок,  набитый
золотом. А теперь им некуда податься.
   - Уф! Исторический аспект от меня ускользнул.
   - Я смотрю на это как на прогулку.
   - Жаль, что мои прапрадеды не прихватили с собой из Польши  девяноста
миллионов долларов.
   - Я же вернул их.
   - Думаю, что-то у тебя все же осталось.
   - Если верить неподтвержденным слухам.
   - Значит, по-твоему, нас теперь накроет волна краж, появятся  десятки
сожженных трупов и люди бросятся в Южную Америку, где  томные  красавицы
сбились с ног в поисках тех, кто приласкал бы их?
   - Пока такая линия поведения себя оправдывает.
   - Бедные бразильцы! Как они устоят перед наплывом юристов-мошенников!
   С очередным требующим подписи документом вошел Сэнди.
   - Трассел начинает дергаться, - сказал он Карлу.  -  На  него  давят,
телефон раскалился от звонков.
   - А Пэрриш?
   - Места себе не находит, точно проститутка в церкви.
   - Нам нужно закончить как можно раньше, пока  они  не  передумали,  -
бросил Патрик, ставя на бумаге свою подпись.
 
*** 
 
   Появившийся в зале судебный  пристав  известил  публику  о  том,  что
заседание вот-вот начнется, и попросил  всех  занять  места.  Опоздавшие
ринулись к немногочисленным пустым  скамьям.  Служитель  закрыл  тяжелые
створки двойных дверей. Люди стояли даже вдоль стен. Была почти половина
шестого.
   С присущим ему  достоинством  в  зал  ступил  судья  Трассел,  и  все
поднялись. Он поздоровался с публикой, поблагодарил ее за неравнодушие к
вопросам законности и справедливости.  Затем  было  сказано,  что  судья
вместе с окружным прокурором  пришли  к  мнению:  проведенное  в  спешке
заседание может только нанести вред делу, поэтому  слушание  будет  идти
обычным порядком. Обсуждалась  даже  возможность  отложить  его,  однако
любая задержка способна вызвать сомнения в беспристрастности суда.
   Через дверь у барьера присяжных ввели Патрика, который остался стоять
рядом с Сэнди напротив судейской скамьи. В сторону  зала  подсудимый  не
взглянул. Сидевшему чуть в стороне Пэрришу не терпелось начать.  Трассел
неторопливо просмотрел папку с бумагами, вчитываясь в каждое слово.
   - Мистер Лэниган, - медленно проговорил он звучным голосом (в течение
последующего  получаса  так  будут  говорить  все),  -  вы  подали  суду
несколько заявлений.
   - Да, ваша честь,  -  ответил  за  своего  клиента  Сэнди.  -  Первое
касается снятия обвинения в умышленном убийстве и замены его  обвинением
в глумлении над трупом.
   Слова эхом отдались в притихшем зале. Глумление над трупом?
   - Мистер Пэрриш, - повернулся Трассел к прокурору.
   Участники процесса согласились, что большую часть заседания  говорить
будет Пэрриш. На нем лежала задача обратиться к суду, его секретарям,  к
прессе и собравшимся в зале жителям Билокси.
   Убедительно и ярко Пэрриш рассказал о  ходе  расследования.  Убийства
действительно не было - имело  место  нечто  менее  серьезное.  Штат  не
возражал против замены одного  обвинения  другим,  поскольку  рассеялись
всякие сомнения в том, что мистер Лэниган кого-то убил. Будто  забыв  об
этикете и процедурных тонкостях, прокурор в лучшей манере Перри  Мейсона
расхаживал по залу. Он чувствовал себя спасителем человечества.
   - У суда имеется также заявление подсудимого с признанием своей  вины
в глумлении над трупом. Прошу вас, мистер Пэрриш.
   Придерживаясь избранной линии, прокурор поведал залу историю  бедного
Кловиса. Пока прокурор с видимым удовольствием излагал все  ставшие  ему
известными от Сэнди подробности, Патрик чувствовал на себе горящие взоры
сограждан. "По крайней мере я никого не убивал!"  -  хотелось  закричать
ему.
   - Что скажете вы, мистер Лэниган? - спросил его честь.
   - Виновен, - твердо, но сдержанно ответил Патрик.
   - У штата есть какие-либо предложения? - обратился судья к прокурору.
   Пэрриш подошел к своему столу,  просмотрел  записи  и  приблизился  к
судейской скамье.
   - Да, ваша честь. Вот письмо миссис Дины Постелл из  Меридиена,  штат
Миссисипи, являющейся в настоящее  время  единственной  внучкой  Кловиса
Гудмэна. - Он протянул Трасселу копию. - В нем миссис Постелл обращается
к суду с просьбой не наказывать мистера Лэнигана за то, что он сжег тело
ее деда, умершего четыре с лишним года назад.
   Семья  не   переживет   больше   никаких   страданий,   связанных   с
разбирательством. Совершенно ясно, что миссис Постелл была очень  близка
со своим родственником, чья смерть стала для нее тяжким ударом.
   Патрик бросил взгляд на Сэнди - тот не смотрел в его сторону.
   - Вы беседовали с ней? - спросил Трассел.
   - Да, около часа назад. Голос ее в  телефонной  трубке  звучал  очень
грустно, она попросила меня  не  открывать  это  печальное  дело  вновь.
Умоляла не вызывать ее в суд для дачи показаний и сказала, что вообще не
поддержит попытку выдвинуть против мистера Лэнигана обвинение. -  Пэрриш
вернулся к столу и вновь покопался в бумагах. Заговорив, он повернулся к
судье, но обращался ко всему залу:
   - Принимая во внимание настроения семьи, штат рекомендует приговорить
подсудимого условно к  двенадцати  месяцам  тюремного  заключения.  Срок
может быть сокращен ввиду образцового поведения, выплаты штрафа  в  пять
тысяч долларов и погашения всех судебных издержек.
   - Мистер Лэниган, вы согласны с приговором? - спросил Трассел.
   - Да, ваша честь, - тихо отозвался Патрик.
   - Приговор утверждается. Замечания? - Подняв молоток, Трассел ждал.
   Сэнди и Пэрриш утвердительно кивнули.
   - Заседание окончено. - Молоток с резким стуком опустился на стол.
   Патрик быстрым шагом вышел из зала. Скрылся мгновенно,  на  глазах  у
всех исчезнув вновь.
   В кабинете Хаски он вместе с Сэнди  просидел  целый  час,  дожидаясь,
когда на город опустится темнота и здание суда опустеет.
   В семь вечера Патрик тепло попрощался с Карлом, от души  поблагодарив
друга за присутствие на заседании и поддержку и  дав  слово,  что  будет
время от времени  слать  весточки.  У  самой  двери  остановился,  чтобы
сказать спасибо за помощь в тех "похоронах".
   - Всегда к твоим услугам, - ответил Карл. -  Можешь  рассчитывать  на
меня.
 
*** 
 
   Билокси они покинули в "лексусе" Сэнди - владелец  машины  за  рулем,
Патрик справа от него. Успокоенный, он последний раз внимательно смотрел
на цепочку огней вдоль  побережья.  Позади  остались  казино  Билокси  и
Галфпорта, длинный пирс.  Наконец  огни  растворились  во  тьме:  машина
пересекала залив.
   Сэнди протянул Патрику бумажку с телефонным номером, и  тот  принялся
нажимать кнопки телефона. В Лондоне было три часа  ночи,  однако  трубку
сняли мгновенно.
   - Ева, это я, - с напряжением проговорил Патрик.
   Сэнди чуть не остановил машину, чтобы выйти и дать  двоим  поговорить
без помех. Он старался не слушать.
   - Мы выехали в Новый Орлеан. Никогда еще я  не  чувствовал  себя  так
хорошо. А ты?
   Патрик прикрыл глаза и долго слушал ее ответ.
   - Какой сегодня день? - спросил он.
   - Пятница, шестое ноября, - подал голос Сэнди.
   - В воскресенье я буду ждать тебя в Эксе, на вилле. Да.
   Да. У меня  все  отлично,  дорогая.  Я  люблю  тебя.  Засыпай,  через
несколько часов я перезвоню.
   В полном молчании они въехали в Луизиану, и  только  где-то  у  озера
Пончатрейн Сэнди сказал:
   - Днем у меня побывал очень интересный гость.
   - Вот как? Кто же?
   - Джек Стефано.
   - Он здесь, в Билокси?
   - Да. Разыскал меня в отеле,  сообщил,  что  развязался  с  Арициа  и
направляется во Флориду на отдых.
   - И ты не убил его?
   - Он сказал, что сожалеет о случившемся. Заявил, будто его  парней  в
Бразилии занесло, просил передать тебе извинения.
   - Какое благородство! Уверен, что заехал  к  тебе  он  вовсе  не  для
этого.
   - Естественно.  Поведал  о  каком-то  стукаче  в  Бразилии,  о  фирме
"Плутон" и вознаграждениях за информацию. Стефано прямо спросил, не  Ева
ли была твоим Иудой. Я ответил, что понятия не имею.
   - А ему-то какая разница?
   - Хороший вопрос. Стефано объяснил, что его замучило любопытство. Еще
бы: заплатить больше миллиона, найти тебя, но так и не  получить  денег!
Он сказал, что спать не сможет спокойно до  тех  пор,  пока  не  узнает.
Прозвучало это довольно искренне.
   - Могу представить.
   - В драке он больше не участвует, по его собственным словам.
   Приподняв левую щиколотку, Патрик осторожно коснулся обожженной кожи.
   - Как он выглядит?
   - Лет пятидесяти пяти, типичный  итальянец,  грива  волос  с  сильной
проседью и черные глаза. Красивый мужчина.
   А что?
   - Я думал о  нем  постоянно.  На  протяжении  последних  трех  лет  в
половине незнакомцев в Бразилии я видел Джека Стефано. Во снах  за  мной
охотилось не менее сотни мужчин, и каждый оказывался Джеком Стефано.  Он
прятался в переулках, скрывался за стволами деревьев, ночами  крался  за
мной по Сан-Паулу,  мчался  по  волнам  на  скутере  или  преследовал  в
автомобиле. О Стефано я думал больше, чем о родной матери.
   - Охота закончилась.
   - Я устал от нее, Сэнди. Я сдался. Жить в бегах очень романтично, это
и в самом деле настоящее приключение до тех пор, пока  не  поймешь,  что
кто-то сидит у тебя на хвосте. Ты спишь, а тебя ищут. В десятимиллионном
городе сидишь вечером в ресторане с прекрасной женщиной, а  этот  кто-то
стучит в чужие двери,  показывает  твои  фотографии,  сует  банкноты  за
информацию. Видимо, я украл слишком много, Сэнди. За  мной  должны  были
прийти, и когда узнал, что они уже в Бразилии, я понял: конец близок.
   - Ты говоришь - сдался. Что это значит?
   Тяжело вздохнув, Патрик поменял п