ю снарядят.
     Некоторое время мы плыли молча. Потом Машенька осторожно спросила:
     - Как тебе удалось не поругаться сегодня с Мироном?
     - А разве было очень заметно, что мне хочется поругаться?
     - Еще  бы! Я весь вечер просидела как на иголках. Слушай, помирились бы
вы с ним. Мирон, конечно, не без недостатков, но в принципе парень неплохой.
И  чего вы с ним  сцепились как кошка с собакой? Слышала я все эти леденящие
душу истории вашей  юности.  Но он же тогда  был мальчишкой. Мало ли  чего в
таком возрасте не выкинешь по глупости! Ты и сама наверняка обходилась с ним
не слишком по-доброму. Самое время положить конец этой глупой распре.
     - Ты такая добрая, Машенька!
     Она засмеялась.
     -  Ты  мне зубы  не заговаривай! Лучше  дай обещание, что  постараешься
больше на Мирона не злиться.
     - Да я и так стараюсь. Вон, сегодня чуть не лопнула от своих стараний.
     -  Варька,  пойми,  годы  идут,  друзья  уходят.  Сколько  ваших  ребят
разъехалось, кто  в Америку,  кто в Европу! Надо  пытаться сохранить то, что
осталось. Не разжигай ты в себе обиду. Хотя бы ради  Анри.  Знаешь, как  ему
тяжело?
     - Генриху? Да он, по-моему, и не замечает ничего.
     - Послушай, может  быть, муж у меня и рассеянный, но никак не глупый. А
вашей с  Мироном "нежной  любви"  может не заметить  только  слепоглухонемой
идиот. От вас просто искры сыплются. Нет, Анри только делает вид, что ничего
не  замечает.  Надеется,  что   так  быстрее  все  уладится.  Только  вы  не
торопитесь...
     -  Ладно,  Машенька, я  попробую.  Но учти, если меня хватит кондрашка,
виновата будешь ты.

        Глава 6

     Следующий  день  начался  с  небольшой  разминки.  Утром  мы  с  Лешей,
припомнив вчерашнюю  неблагодарность товарищей по лагерю, решили за водой не
ходить.  Вволю  наплававшись,  мы вернулись на  стоянку и с  интересом стали
ждать, как развернутся события.
     Когда  последний  бездельник наконец  вылез  из  палатки  и  отправился
совершать  утреннее омовение,  Машенька  с  Генрихом  захлопотали  у  очага,
вознамерившись приготовить завтрак.
     - А что, за водой еще никто не ходил? - встревоженно спросила Машенька,
разглядывая канистру, на  дне которой плескались жалкие остатки жизнетворной
влаги.
     Мы с Лешей сделали вид, что вопрос не имеет к нам никакого отношения, и
продолжали   увлеченно   обсуждать   различия   в  грамматике   русского   и
церковнославянского языков.
     - Что же делать? На  кашу тут еще, может быть,  хватит, но на чай точно
ничего не останется.
     - Надо  срочно  отправить  кого-нибудь  в  пансионат,  -  с готовностью
подсказала я.
     - Давайте я схожу, - предложил Генрих безо всякого энтузиазма.
     - Мы с  тобой и с  Марком идем сегодня за мясом и вином,  - напомнила я
ему.
     - Так, может, сейчас сходить? Заодно и воды принесем.
     -  Не выйдет.  Пьянка назначена на вечер.  В такую  жару  мясо  за день
протухнет.
     - А как же быть с водой?
     - А чего тут сложного? - удивился Марк. - Пускай Прошка с Лешей идут.
     - Я?! - взвизгнул Прошка. - Опять?
     - Вчера, между прочим, воду принесли мы с Лешей.
     -  Ну и что? Кто нас  сюда  притащил? Я,  например, на такой  отдых  не
подписывался.  Топать  по  этим  чертовым  камням,  да еще  по  жаре, десять
километров!
     - Тебе полезно, - нравоучительно заметил Марк, - жирок растрясешь.
     -  Вот сам и растрясай, а  у меня найдутся  занятия поприятнее.  Я сюда
отдыхать ехал. - С этими словами  Прошка демонстративно разлегся на надувном
матрасе, заложил ногу за ногу, а руки сложил на кругленьком брюшке.
     - Это что, бунт? - осведомилась я ледяным тоном.
     - Да. Бунт!
     - Повесить мерзавца на нок-рее! - кровожадно рявкнул Генрих.
     - Это будет  затруднительно, - возразил  чуждый романтике Леша. - Лучше
не давать ему воды.
     - Мы так  и так  не  сможем ее ему  давать.  Воды-то нет,  -  напомнила
Машенька.
     Марк одним стремительным движением выдернул  из-под  Прошки  матрас  и,
подняв  за шкирку,  поставил  на ноги. Прошка  к  этой процедуре отнесся  на
удивление спокойно.  Он  не  вырывался, не возмущался, но на  физиономии его
ясно читалось, что насилием от него ничего не добьются.
     - Давайте,  давайте. Бейте  меня, пинайте. Потакайте  своим кровожадным
инстинктам. Чего еще от вас ждать!
     - Последний раз спрашиваю: пойдешь за водой? - грозно спросил Марк.
     - Нет! - твердо ответил Прошка.
     Положение, как всегда, спасла Машенька.
     - Значит, с Лешей пойду я.
     - Нет-нет! - испугался Генрих. - Лучше я. Марк с Варькой могут принести
вино и мясо без меня. Это же не тяжело, от силы килограммов десять. Зачем же
втроем идти?
     - Анри, ты  и без того каждый день  туда мотаешься. И вряд ли  тебе это
нравится больше, чем Прошке.
     - У тебя совесть есть? - поинтересовался у Прошки Марк.
     И Прошка дрогнул.
     - Ладно, так уж и быть. Но завтра и послезавтра даже не просите!
     За  завтраком  Эрих с  Алькой раскапризничались и стали  жаловаться  на
животы. Машенька измерила им температуру и озабоченно нахмурилась.
     - Тридцать семь и пять. Прямо не знаю, как быть.
     -  Слушай,  ведь Славкина  Татьяна -  детский врач,  -  вспомнила  я. -
Вечером придет, и попроси ее посмотреть на детей.
     - Это идея. Только я, пожалуй, не буду ждать до  вечера. Мало  ли  что?
Лучше сама схожу с ними в пансионат.
     - По жаре? С температурой? По-моему, не слишком удачная мысль.
     - Ничего, мы потихоньку. Зато, если, не дай бог, что-то  серьезное, там
и оборудование есть, и врачи, и лекарства.
     Хныкающих близнецов отмыли, переодели во все чистое и повели на осмотр.
Генрих, естественно, отправился сопровождать семейство.
     Через час мы с Марком  двинулись за покупками. Вино на рынке  нашли без
проблем, а вот мяса у продавцов не оказалось.
     -  Кто  ж сюда  мясо  повезет?  -  удивился  абориген,  к  которому  мы
обратились с вопросом. - Тут же полный пансион, с питанием.  Завтрак, обед и
ужин, все как положено.
     - А овощи тогда почему возят?
     - То  ж витамины. Они никогда не  помешают. Можно на пляж с собой брать
или  там  салатик  лишний  перед  сном  скушать.  Опять  же  перед  отъездом
отдыхающие домой себе накупают. А мясо - куда его?
     Мы  почесали  в  затылке  и  решили  попытать  счастья  в пансионатской
столовой.
     -  Мяса  нема,  деточки, - сказала нам добродушная  толстая повариха. -
Если хотите, могу продать курей. Только они непотрошеные.
     Делать нечего, пришлось брать непотрошеных "курей".
     -  Как ты  думаешь, Мирон  курами удовлетворится? - спросила  я  Марка,
когда сделка была совершена.
     Марк мрачно покачал головой.
     -  Не  знаю. Но я не  собираюсь  ради  его  прекрасных глаз  тащиться в
Алушту. Если полезет в бутылку, дадим ему денег, пусть сам мясо добывает.
     - Боюсь, что полезет. А я Машеньке обещала его не обижать. Кстати, надо
узнать, как  там  дела у Эриха с  Алькой.  Ты возвращайся, отнеси  кур,  а я
попробую их разыскать.
     Лавируя  между шеренгами курортников,  спешивших с  пляжа в столовую, я
пыталась  угадать  местонахождение   медпункта.  Первая  попытка  окончилась
неудачей. Унылое трехэтажное здание, куда я мысленно поместила пансионатских
больных,  оказалось  административным  корпусом.  Не   полагаясь  больше  на
интуицию,  я  решила  навести  справки  у  седоусого  служителя,  присевшего
отдохнуть  на  скамейку.  Выслушав  мой  вопрос,  почтенный старец  неспешно
затянулся  папиросой, снял  форменную фуражку, провел рукой по желтоватым от
никотина  редким  прядям  волос  и  ткнул  пальцем  в  сторону  симпатичного
двухэтажного  особнячка.  Поблагодарив старичка,  я  с  некоторым  сомнением
двинулась  в указанном направлении. И  действительно, под  кремовым портиком
красовалась табличка: "Лечебный корпус".
     В дверях медпункта я столкнулась с Машенькой.
     - Варька, как хорошо, что я  тебя встретила! А то  уже хотела  передать
новости через  Славок. Слушай,  оказывается,  здесь бывший соученик  Татьяны
врачом  работает. Она  нас  сразу  к нему и отвела. Он  думает,  что  ничего
страшного у  Эриха с Алькой нет, просто  акклиматизация так проходит,  но на
всякий случай  предложил сделать анализы и  денек-другой  подержать  детей в
изоляторе.  Но они  подняли  рев, так он и мне предложил  с  ними  остаться.
Наверное, ради Татьяны  старался. Видела  бы  ты,  какими глазами  он на нее
смотрит!
     - А Генрих где?
     -  Сидит  в палате,  троглодитам  книжку читает.  Я его  попозже  к вам
отправлю, ладно?
     - А сама-то придешь?
     - Да какое там! Они меня ни за что не отпустят.
     - Обидно получилось.
     - Да ну, пустяки. Не в последний  же раз  собираемся. Послушай,  я  тут
столкнулась с  Ирочкой. За  ней такой шлейф поклонников следовал! Она так  и
светилась от счастья.
     - Бедный Славка! Интересно, как он к этому относится?
     - Не  знаю,  но, по-моему, не  обращает внимания. Знаешь,  мужья разные
бывают.  Одни за кинжал хватаются,  если жене  кто-нибудь пальто  подаст  из
вежливости,  а другие,  наоборот,  гордятся,  если  жена пользуется успехом.
Думаю, Славка  понимал,  на ком женится. Она ведь актриса. Ей, наверное, без
поклонников и жизнь не в радость.
     - Да уж, похоже  на то.  Ну ладно, мне,  пожалуй, пора. Выздоравливайте
поскорее.
     - Постараемся.

     Вскоре после  моего возвращения в лагерь  явились Славки и Мирон  - для
оказания помощи в заготовке дров. Узнав о курах, Мирон скривился:
     - По-моему, вчера мы договаривались о мясе.
     - Да, но о чьем именно мясе, никто не уточнял, - огрызнулась я.
     - Речь шла о шашлыке.
     -  Из  кур  шашлык  ничуть  не хуже. И вообще  тут  тебе  не  Москва, и
Смоленского гастронома поблизости случайно не обнаружилось.
     - Да ладно, хватит  вам препираться,  - вмешался Славка-Владислав.  - Я
тоже вчера проиграл и тоже не смог купить мяса. Что ж  теперь, вешаться, что
ли?
     - Вот уж не знаю, - буркнул Мирон.
     По какой-то причине он пребывал в скверном расположении  духа.  А когда
Мирон не в духе, остальным обычно очень скоро тоже становится не до веселья.
В  тот день он превзошел сам  себя, умело  нагнетая нервозность  замечаниями
типа:
     - Что ты делаешь, болван! У тебя откуда руки растут?
     - Леша, у вас в семье не было случаев слабоумия?
     -  Что  ты   машешь  топором,  словно  барышня  веером?  Ручки  боишься
натрудить?
     Я  ожесточенно  потрошила кур  и гадала, когда же у моих друзей  лопнет
терпение. Чего  мне стоило не вскочить и  не надавать  Мирону по физиономии,
передать невозможно. Но я твердо  помнила о данном  вчера  Машеньке  слове и
крепилась, как могла, отыгрываясь на бедных курах.
     Первым, как ни странно, не выдержал Леша:
     - Ты что это раскомандовался? Тут тебе не казарма.
     Видимо, Мирон никак  не ожидал отпора от  Леши, потому что на некоторое
время  примолк. Но  надолго  его не  хватило.  Дурное  настроение  требовало
выхода.
     - Что ты принес? У тебя с головой не все в порядке? Эта деревяшка вся в
смоле. От ваших кур одни угольки останутся.
     - Какая муха тебя укусила, Мирон? - выразил недоумение Прошка. - Полено
как полено, тут все деревья смолистые. Мы же не на огне  кур жарить будем, а
на углях.
     - Муха, наверное, вас всех  покусала. Цеце называется. Бродите тут, как
сомнамбулы! Такими темпами мы до ночи дрова собирать будем.
     -  А почему бы тебе не заткнуться, Мирон? -  вежливо предложил один  из
Славок. - По-моему,  дело  пошло бы  куда быстрее.  Ты всех только  заводишь
своими придирками, а это отнюдь не ускоряет процесс.
     Но  Мирон  просьбе   не   внял.  Он  продолжал  подбадривать  товарищей
остроумными замечаниями, и к тому времени, как они  закончили,  все были злы
как черти.
     Может, всей этой истории и не произошло бы, если бы  с нами был Генрих.
Но его, к несчастью, не было.
     Мы  разожгли  огонь  в  очаге   и  стали  ждать  углей.  Предварительно
выпотрошенных,   вымытых,   наперченных   и  посоленных  кур   нанизали   на
свежеоструганные  ореховые  прутья.  Пока  сидели  и  ждали,  Мирон,  видно,
сообразил, что еще не  успел излить свою сердечность  на  меня,  и затеял со
мной светский разговор:
     -  Отчего  у  тебя такой хмурый вид, Варвара? И молчалива ты сегодня на
редкость. Уж не заболела ли ты? Выглядишь неважно.
     -  Откуда  столько  заботы,  Мирон?  Уверяю  тебя,  помирать я  пока не
собираюсь. Так  что прибереги свою скорбную мину  для более приличествующего
случая.
     Мирон печально покачал головой и поцокал языком:
     - Н-да. Характер у тебя  с годами  не меняется. А жаль. Стать  бы  тебе
чуток помягче, поженственнее, глядишь, и не куковала бы в девицах.
     - Да не переживай ты так за меня, а то прямо смотреть больно. Мало ли у
кого  что в  жизни не сложилось? Некоторые  вон наукой грезили  с детства, о
Нобелевке подумывали, а в результате ограничились нивой коммерции. И ничего,
вполне счастливы. Удары судьбы надо переносить достойно.
     Мирон  напрягся.  Дело  в том, что в бизнес он ударился  не от большого
желания. Просто, проведя три года в аспирантуре и еще два - около нее, он не
сумел  произвести  на  свет жизнеспособной работы,  которая  принесла бы ему
желанный диплом кандидата наук. Каждый раз, узнавая о  защите кого-нибудь из
сокурсников,  Мирон буквально  исходил  желчью, доказывая,  что  тот в науке
полное ничтожество.
     -   Ну,  женщине-то  наука  ни  к  чему.  У  нее  другое  биологическое
предназначение. Ей нужен дом, муж, дети...
     Это  был  удар  уже  по  моему  больному месту.  Меня с  детства  бесят
разговоры о  женском предназначении. Как  будто женщина  - безмозглая самка,
которая не  может сама  определить себе цель и вынуждена следовать животному
инстинкту!  Мирон  знал,  куда бить. Он не раз видел,  до какого неистовства
доводили меня подобные разговоры.
     - Дом - это безусловно, - согласилась я. - Дети - может быть, если есть
такая потребность. А вот  муж -  это вряд  ли. Муж - это дань  изжившей себя
традиции, которая умирает  на глазах. На  Западе  это  давно уже поняли. Там
женщины отнюдь не стремятся  к  браку. Зачем ломать  себе  жизнь и  карьеру,
зачем отказываться  от любимых увлечений ради  никчемного  существа, которое
даже не  сумеет оценить твою  жертву? Ведь каждый мужик искренне верит,  что
просто-таки  осчастливил свою избранницу, предоставив ей возможность стирать
свои носки и гладить брюки.
     Надо сказать, моя блестящая импровизация в этой чисто мужской аудитории
успеха почему-то не имела. Даже Марк, наверное, впервые в жизни  не поспешил
встать  на  мою  сторону  в споре  с  Мироном.  Только Леша  слушал  меня  с
доброжелательным интересом,  правда, интерес этот,  по-видимому, носил чисто
академический  характер. Мирон же, не скрывая  торжества  по поводу  удачной
провокации, гнул свое:
     - Да какое удовольствие женщина может получать от жизни, если рядом нет
мужчины?  Чем  будет заниматься, если  не  гладить,  не стирать, не  растить
детей? В  науке,  в искусстве, в бизнесе  и в политике дамочки -  абсолютный
ноль,  как  бы  ни пытались они доказать  обратное.  Скольких женщин-ученых,
композиторов, художников и политиков ты можешь назвать? Раз, два и  обчелся.
И это вполне закономерно. Природа отвела женщине другую роль.
     -  Во-первых,  не  природа отвела,  а  общество,  насквозь  пропитанное
мужским шовинизмом. Если бы девочек не воспитывали с пеленок в  духе вековых
традиций, то и  ученых, и художников,  и композиторов  среди женщин  было бы
гораздо больше. И  -  кто знает? - может, в мире стало бы существенно меньше
крови,  насилия и подлости. А во-вторых, кто  сказал, что мужчины не  должно
быть  рядом?  Совсем   наоборот!  Мужчины,  безусловно,  привносят  в  жизнь
определенную приятность.
     - Тогда против чего ты выступаешь? - недоумевал Мирон. - Против  штампа
в  паспорте, что ли? Если мужчина должен  быть рядом,  назовем его  мужем, и
дело с концом.
     -  Я выступаю  против роли, которую мужчина играет в  жизни женщины. От
мужчин  надо  получать  удовольствие. И  все. Как только мужчина  становится
головной болью, от него  нужно избавляться.  Образно  говоря,  надо  снимать
сливки и переходить к другому сосуду. Или порхать от цветка к цветку.
     -  Короче, ты предлагаешь  использовать  мужчин и выбрасывать  их,  как
отслужившую  свое  тряпку?  -  спросил Мирон  тоном, не предвещавшим  ничего
хорошего.
     - Ну, примерно. Может быть, чуточку скорее, чем тряпку.
     В воздухе запахло грозой.
     - Вот как? - сказал Мирон очень  тихо. - Значит, слухи,  которые о тебе
ходили на  факультете,  соответствуют истине?  Ты и  вправду перележала подо
всем курсом?
     Ребята, как по команде, вскочили.
     "Боже, что я наделала!  -  пронеслось у  меня  в  голове. - Сейчас ведь
мордобой начнется".
     - Нет, Миронушка, - заговорила я веско, молясь в душе, чтобы меня никто
не перебил. - Насчет всего курса  ты немного преувеличил. Кое-какие принципы
у меня все же есть. Я  никогда не сплю с женщинами,  с друзьями и с теми,  у
кого воняют ноги.
     - С-сука! - с чувством выплюнул Мирон и опрометью бросился вниз.

        Глава 7

     Наверное, с минуту мы молчали.
     - Кажется, сабантуй придется отменить, - сказал, наконец, Леша.
     -  Да вы что?! - ужаснулся  Прошка. - Сейчас придет Генрих с девочками.
Его же удар хватит!
     -  Да, Генриху ни в коем случае нельзя рассказывать об этой истории.  Я
попробую догнать  Мирона и  привести  его  в чувство,  - пообещал Ярослав  и
убежал.
     - Доигралась,  Варвара? - накинулся на  меня Прошка.  - Мирон, конечно,
порядочная скотина, слов нет, но у тебя-то где мозги были? Видишь же, крутит
человека, плюнула  бы  и ушла. Так нет, ей, видите ли, гордость не позволяет
оставить за  противником последнее  слово! Ты хоть  представляешь себе,  что
произойдет, если Генрих узнает? Он же исстрадается за вас и сляжет.
     -  Да  ладно  тебе,  -  покаянно  сказала  я. -  Ну, виновата. Mea, как
говорится, culpa. Черт меня за язык дернул!  Но с  другой стороны, я  уже со
вчерашнего дня  хожу,  стиснув зубы. Вон у Марка  спроси,  что  нам довелось
вынести.
     Марка передернуло.
     - Да  уж!  Я, честно говоря, поразился вчера твоей выдержке. Да и своей
тоже. Но сегодня ты отыгралась с лихвой.
     - Ну,  с лихвой. Я не спорю. Понесло меня.  Прикажешь теперь прощения у
него просить?
     - Прощения, разумеется,  должен просить Мирон, - подал  голос Славка. -
Но боюсь, от него  мы этого не дождемся.  Поэтому давайте постараемся забыть
этот эпизод, чтобы хоть остальным настроения не портить. Договорились?
     - Мы-то  постараемся, -  ответил за всех Марк. - Только  вот сомневаюсь
насчет Мирона. Если он решит устроить демонстрацию, проку от наших  стараний
будет...
     -  Славка сумеет  его уговорить. Ты-то, Варька, выдержишь  его компанию
один вечер?
     - Выдержу. Умру, но выдержу. Я и так уже дров наломала - дальше некуда.
Сегодня вечером я буду воплощенным самообладанием.
     - Ну и отлично! - одобрил Владислав. - Может, сходим окунемся?
     - Вы  идите, а я  здесь  посижу. Мне  надо  настроиться  на предстоящее
испытание.
     Прошка немного отстал от остальных.
     - А откуда ты знаешь,  что у  Мирона  проблемы с  ногами? - спросил  он
меня, уже стоя на тропинке.
     - Но как?! Как  вы  догадались, Холмс, что у шеф-повара этого ресторана
черные кудри до плеч и привычка грызть ногти?
     Прошка рассмеялся и помчался вниз.
     Ребята вскоре вернулись, но без  Славки. Раскаленных  углей  накопилось
уже достаточно, и Марк с Прошкой взялись за кур.
     - А Славка где? - спросила я у Леши, нервно кружившего по лагерю.
     - Сказал, что пойдет к пансионату, поищет другого Славку и Мирона.
     - А если они пошли в противоположную сторону?
     - По-моему,  на  самом деле  он