ебе было хреново, я это видел. Я  у
тебя спросил - почему? Ты сказал.  Мы  были  откровенны,  мне  именно  эта
детская откровенность в тебе и нравится... Ты хотел, чтобы твои "штучки" в
траурных рамках печатались. Это понятно. Я у тебя  и  спросил  тогда,  кто
твой любимый будущий покойник... Просто хотелось сделать тебе  приятное...
Налей еще.
     Виктор поднялся, налил коньяка Мише и себе. Посмотрел на  свои  руки,
заметил что они дрожат.
     -  Ты  хочешь  сказать...  -  оторопело  проговорил  Виктор.  -   Что
Якорницкого... ты?
     - Не я, а мы... - поправил его Миша. - Но ты не беспокойся, он  этого
больше, чем заслуживал... Другое  дело,  что  с  его  смертью  "осиротело"
несколько любителей приватизации, у которых он уже  взял  авансы...  Кроме
того, у него  хранились  какие-то  бумажки,  которыми  он  продлевал  себе
безопасность и жизнь, бумажки, касающиеся его коллег  по  парламенту...  У
них там, наверху, тяжелая жизнь... Как на войне...
     Наступившая затем пауза  затянулась.  Миша  смотрел  в  окно.  Виктор
лихорадочно обдумывал только что услышанное.
     - Послушай, - наконец заговорил он, - а  в  смерти  его  любовницы  я
тоже... замешан?
     - Ты не понял, - спокойным учительским голосом проговорил Миша. -  Мы
с тобой вытащили  нижнюю  карту  из-под  карточного  домика,  и  все,  что
произошло потом - это просто полный обвал.  Теперь  надо  переждать,  пока
уляжется пыль...
     - Мне тоже? - не без испуга в голосе спросил Виктор.
     Миша пожал плечами.
     - Это дело индивидуальное, - сказал он, сам себе наполняя рюмку. - Но
тебе, наверно, не стоит переживать. Кажется,  ты  под  хорошей  защитой...
Поэтому я к тебе и пришел...
     - Под чьей?
     Миша развел руками.
     - Я же не сказал, что точно знаю. Просто чувствую. Не было б защиты -
и тебя бы уже не было...
     Миша задумался.
     - Я тебя могу попросить об одолжении? - через минуту спросил он.
     Виктор кивнул.
     - Иди-ка ты спать, а я еще здесь посижу... Подумаю...
     Виктор пошел в спальню. Лег. Спать не хотелось.  Он  прислушивался  к
тишине квартиры, но ничто ее не нарушало. Казалось, что все  крепко  спят.
Вдруг из гостинной донесся невнятный детский  голос.  Виктор  прислушался.
"Мама... мама..." - бормотала во сне Соня.
     - А где же ее мама, действительно? - подумал Виктор.
     В конце концов он заснул.
     Через некоторое время из-за темно-зеленого дивана выбрался пингвин  и
лениво пошел к приоткрытой  двери,  ведущей  в  гостинную.  Проходя  через
гостинную, остановился на минуту возле спящей девочки,  посмотрел  на  нее
внимательно. Потом продолжил путь.  Вышел  в  коридор.  Толкнул  следующую
дверь и шагнул в кухню.
     Перед ним на месте хозяина сидел, опустив голову на стол,  незнакомый
ему человек. Он спал.
     Несколько минут пингвин смотрел на него,  неподвижно  стоя  у  двери.
Потом развернулся и пошел обратно.



                                    24

     Часы на тумбочке показывали семь. На улице было  еще  темно  и  тихо.
Головная боль разбудила Виктора и он лежал на спине,  глядя  в  потолок  и
думая о вчерашнем разговоре с Мишей. Сейчас, не смотря на головную боль, у
него появилось несколько вопросов к вечернему гостю.
     Виктор медленно, стараясь не шуметь, встал. Одел  халат  и  прошел  в
гостинную.
     Соня еще спала. Она была заботливо укутана  в  серое  осеннее  пальто
Виктора, до того висевшее на вешалке в прихожей.
     Собравшись с духом,  Виктор  вышел  в  коридор  и  остановился  перед
открытыми дверьми на кухню.
     В кухне никого не было. На столе лежала записка.
     "Мне пора уходить. Оставляю Соню у тебя -  отвечаешь  головой.  Когда
пыль уляжется - появлюсь.
     Миша."
     Записка застала его врасплох и теперь он сидел за столом, уткнув свой
взгляд в две рукописные строчки, и пытался выгнать  из  головы  так  и  не
заданные Мише вопросы.
     За окном серело - блеклый зимний рассвет пытался победить ночь.
     В гостинной скрипнул диван и этот звук отвлек Виктора от  мыслей.  Он
обернулся, встал из-за стола. Заглянул в гостинную.
     Соня сидела на диване, терла глаза. Наконец она отняла от  лица  свои
ручки и, увидев Виктора, спросила:
     - А папа где?
     - Он ушел... - ответил Виктор, глядя на девочку. - Он сказал, что  ты
пока здесь поживешь...
     - С пингвином? - обрадовалась Соня.
     - Да, - довольно холодно сказал Виктор.
     - У нас вчера окна разбились... -  сказала  Соня.  -  И  стало  очень
холодно.
     - У вас дома? - спросил Виктор.
     - Да, - доверительно произнесла девочка. -  Так  громко  разбились...
Ба-бах!
     - Кушать хочешь? - спросил Виктор.
     - Да, только не кашу!
     - А у меня нет никакой каши, - признался хозяин. - Я сам мало ем.
     - Я тоже, - улыбнулась Соня. - А куда мы сегодня пойдем?
     - Пойдем?! - повторил Виктор и задумался. - Я не знаю...  А  куда  ты
хочешь?
     - В зоопарк, - призналась Соня.
     - Хорошо, - согласился Виктор. - Только я  сначала  поработаю  часика
два, а потом пойдем...



                                    25

     На обед Виктор дал пингвину рыбу, а себе и Соне поджарил картошки.
     - Я завтра куплю побольше еды! - пообещал Виктор Соне.
     - А я больше не съем, - сказала девочка,  придвигая  к  себе  большую
тарелку.
     Виктор усмехнулся. Первый раз жизнь столкнула его с чужим детством  и
он присматривался к этому детству с осторожностью и  любопытством,  словно
еще сам был ребенком. Непосредственность Сони,  ее  ответы  не  то,  чтобы
невпопад, но как-то по касательной заставляли Виктора улыбаться. Он  ел  и
искоса следил за девочкой, которая ела картошку скорее с интересом, чем  с
аппетитом, разглядывая внимательно каждый наколотый на вилку кусочек.  Она
сидела напротив, а между ее спиной и плитой стоял и  возился  возле  своей
миски пингвин Миша.
     В  какой-то  момент  Соня  повернулась  и  перенесла  вилкой  кусочек
поджаренной картошки в миску  пингвину.  Пингвин  удивленно  посмотрел  на
девочку и смешно склонил голову на бок.
     Соня рассмеялась. Миша, постояв со склоненной на бок  головой,  снова
повернулся к миске и съел положенный туда кусочек картошки.
     - Ему нравится! - обрадованно сообщила Виктору Соня.
     Допив чай, Виктор одел Соню и они поехали в зоопарк.
     На улице шел мелкий снег, было ветренно и ветер все время дул в лицо.
Когда они вышли из метро, Виктор укутал Соню шарфиком по самые глазки.
     За воротами зоопарка висело объявление о том, что в связи  с  зимними
условиями посетители могут увидеть только малую часть обитателей зоопарка.
     В зоопарке было малолюдно. Выбрав  указатель  "тигры",  Виктор  повел
Соню по заснеженной дорожке. Прошли мимо вольера, на котором висел большой
щит с нарисованной зеброй, а рядом трафаретными буквами было дано описание
животного и его привычек.
     - А где звери? - спросила, оглядываясь Соня.
     - Дальше, - ответил Виктор и улыбнулся девочке.
     Они  прошли  мимо  еще  нескольких   пустых   вольеров   со   щитами,
изображавшими их недавних обитателей. Впереди показался закрытый павильон.
     Там, в клетках, за толстой железной решеткой сидели два  тигра,  лев,
волк и еще какие-то хищники. Напротив входа висело  объявление:  "Животных
разрешается кормить только свежим мясом и хлебом." Ни того, ни  другого  у
Виктора и Сони с собой не было.
     Они прошли вдоль клеток, останавливаясь ненадолго у каждой.
     - А где здесь пингвины? - спросила Соня.
     - Наверно, тут нет... - проговорил Виктор. - Хотя,  давай  поищем,  а
вдруг найдем!
     Он попытался вспомнить, где он видел Мишу перед тем, как забрать  его
из зоопарка. Кажется, это было чуть дальше,  за  террариумом  и  цементной
берлогой бурых медведей.
     Они прошли туда и  увидели  за  решеткой  пустой  глубокий  вольер  с
замерзшим озером посредине. На щите, висевшем  на  решетке  вольера,  были
нарисованы пинвины.
     - Ну вот видишь, их тут нет... - сказал Виктор.
     - Жалко! - Соня тяжело вздохнула. - Можно было бы привести сюда Мишу,
чтобы он с другими пингвинами дружил...
     - Но видишь, других пингвинов нету! - повторил, наклонившись, Виктор.
     - А кто здесь еще живет? - спросила Соня.
     Они гуляли еще целый час. Посмотрели на рыб и змей, на двух  облезлых
коршунов и одинокую длинношеею ламу. Уже по дороге к выходу  Виктор  вдруг
увидел указатель "Научно-консультационный центр".
     - Соня, давай туда зайдем на минутку, - попросил он. - Может, там нам
про пингвинов расскажут?
     - Давай! - согласилась Соня.
     В одноэтажном домике они постучали в единственную дверь. Зашли.
     - Извините, - обратился Виктор к сидевшей  за  столом  седой,  но  не
старой женщине, читавшей какой-то журнал.
     - Да? - она оторвала взгляд от журнала. - Вы ко мне?
     - Понимаете, - заговорил Виктор. - Чуть больше года назад  я  взял  у
вас в зоопарке пингвина... У  вас,  случайно,  нет  никакой  литературы  о
пингвинах?..
     - Нет, - ответила женщина. - Пингвинами  у  нас  занимался  Пидпалый.
Когда их роздали - его уволили и он всю литературу унес с  собой.  Вредный
был старик...
     - Пидпалый? - повторил Виктор. - А как его найти?
     - Спросите в отделе кадров! - сказала женщина и пожала плечами.
     - Кстати, вам змеи не нужны? - спросила она с интересом  рассматривая
Соню. - Мы с января ликвидируем террариум...
     - Нет, спасибо, - ответил Виктор. - А где находится отдел кадров?
     - Слева от центрального входа, за туалетами.
     Попросив Соню подождать у выхода,  Виктор  зашел  в  отдел  кадров  и
упросил их дать ему адрес Пидпалого. Свернув  вдвое  листок  с  записанным
адресом и спрятав его в бумажник, Виктор взял Соню за ручку и направился с
ней к метро.



                                    26

     Следующим утром Виктор решил съездить к главному. Во-первых  -  давно
уже собирался отвезти новые тексты, а во-вторых - хотелось покаяться, даже
не то,  чтобы  покаяться,  а  просто  объяснить  главному,  что  и  почему
произошло с Якорницким.
     - Ты умеешь одна дома сидеть? - спросил он после завтрака Соню.
     - Да, меня папа учил, - сказала она. - Дверь никому не открывать и по
телефону ничего не говорить. К окнам не подходить. Правильно?
     - Правильно, - сказал Виктор и вздохнул. - Но к окнам сегодня  можешь
подходить.
     - Да? - обрадовалась Соня и  тут  же  подбежала  к  балконной  двери,
прильнула носом к стеклу.
     - Ну, что там видишь?
     - Зиму! - сказала девочка.
     - Я скоро приду, - пообещал Виктор.
     Три раза ему пришлось показать свою "корочку", прежде чем попал он  в
кабинет к главному.
     - Как жизнь? - спросил Игорь Львович.
     - Ничего... - не  совсем  уверенно  произнес  Виктор.  -  Вот,  новые
"крестики" принес...
     - Давай, - протянул руку главный. -  А  это  тебе  от  Федора,  -  он
протянул ему плотную папку.
     - Игорь,  -  набравшись  решимости  заговорил  Виктор.  -  У  меня...
Вообщем... Оказывается, я виноват в смерти Якорницкого...
     - Да ну! - ухмыльнулся главный. - Ты что же, думаешь,  что  ты  такой
крутой?
     Виктор посмотрел с недоумением на главного.
     - Не переживай, я все знаю... - сказал тот уже более дружелюбно.
     - Все? - переспросил Виктор.
     - Нет, не все.  Гораздо  больше.  Ну  а  Якорницкий  все  равно  туда
собирался... Так что не беспокойся! Конечно, было  бы  лучше,  если  б  ты
только своим делом занимался.
     Виктор ошарашенно смотрел  на  главного,  он  был  совершенно  смущен
словами шефа, что-то мешало ему их понять.
     - Так что, ничего страшного нет... - проговорил он наконец.
     - В чем? В том, что одним кланом с  выходом  на  правительство  стало
меньше? Успокойся. Ты здесь не при чем, а если при чем,  то  только  левым
боком. Давай лучше кофейку выпьем!
     Главный по телефону заказал у секретарши два кофе. Потом,  пожевав  в
задумчивости губы, снова посмотрел пристально на Виктора.
     - У тебя же ни жены, ни подруги нет? - спросил он.
     - Нет, сейчас нет... - признался Виктор.
     - Это  плохо,  -  полушутливо  покачал  головой  главный.  -  Женщины
укрепляют  нервную  систему  мужчин.  Тебе  самое  время  заняться  своими
нервами!.. Да ладно, шучу.
     Секретарша принесла кофе.
     Виктор положил полложечки сахара,  но  кофе  все  равно  был  слишком
крепким и горчил на языке. Горечь кофе опять напомнила о недавней  поездке
в Харьков.
     - А в Одессу мне надо будет ехать? - спросил вдруг Виктор, вспомнив о
разговоре с главным до Харькова.
     - Нет, не надо, - ответил шеф. - Кто-то  очень  не  хочет,  чтобы  мы
занимались провинцией... Ну у нас и тут дел хватит. Так что не  переживай!
У меня вон шофера недавно убили - и то я спокоен, как танк, видишь!  Жизнь
не такая штука, чтобы за нее бояться. Поверь мне.
     Виктор посмотрел на главного удивленно. Игорь Львович сидел  в  своем
директорском кресле, в роскошном  костюме,  французский  галстук,  тяжелая
золотая заколка на нем. "Это он не дорожит жизнью?" - засомневался Виктор.
     - Нам надо будет с тобой перед Новым Годом посидеть за бутылочкой, а?
Не против? - спросил он.
     - С удовольствием, - ответил Виктор.
     - Добро, - главный встал из-за стола. - Жди приглашения!



                                    27

     Степан Яковлевич Пидпалый жил на первом этаже серого сталинского дома
недалеко от метро  "Святошино".  Потоптавшись  перед  его  дверью,  Виктор
позвонил.
     Его долго разглядывали в глазок, потом дребезжащий  старческий  голос
спросил: "Вам кого?"
     - Мне нужен Степан Яковлевич, - ответил Виктор.
     - А вы кто?
     - Мне ваш адрес в зоопарке дали... - объяснил Виктор. - Я  по  поводу
пингвинов...
     Несмотря на то, что собственное объяснение  цели  прихода  показалось
Виктору совершенно идиотским, дверь открылась и небритый и с виду не такой
уж и старый мужчина в синем шерстяном спортивном костюме жестом  предложил
войти.
     Виктор прошел в просторную гостинную, посреди которой стоял старинный
круглый стол со стульями.
     - Садитесь! - не глядя на гостя, сказал хозяин.
     - Вас интересуют пингвины? - проговорил он, глядя в  лицо  Виктору  и
одновременно на ощупь убирая с грязной скатерти старый окурок.
     Он опустил руку с окурком под стол и снова положил ее перед собой  на
скатерь, но уже без окурка.
     - Извините, - заговорил Виктор. - Я хотел узнать, может  у  вас  есть
что-то из книг про пингвинов...
     - Книг? - огорченно переспросил Пидпалый. - Почему книг? У меня  есть
собственные труды, еще не изданные...  Я  больше  двадцати  лет  занимался
пингвинами...
     - Вы зоолог? - спросил как можно более вежливым голосом Виктор.
     - Скорее пингвинолог, но, конечно,  в  официальном  научном  регистре
специализаций такой специализации вы, пожалуй, не  найдете...  -  Пидпалый
смягчил тон. - А все-таки почему вас интересуют пингвины?
     - У меня дома живет один... - сказал Виктор. - Но я ничего о  них  не
знаю... Вдруг я что-то неправильно делаю...
     - Дома? Замечательно! - воскликнул хозяин. - А откуда он у вас?
     - Год назад в зоопарке взял... Когда они раздавали мелких животных...
     Пидпалый нахмурился.
     - А какой у вас вид?
     - Кажется, королевский. Зовут Миша, большой, ростом с этот стол...
     - Миша! - Пидпалый напряг губы, почесал  свою  щетину.  -  Из  нашего
зоопарка?
     - Да!
     - Ну вы, братец, даете! Что ж вы больного себе взяли? Там  же  особей
семь было, помню. Адель, Зайчик - те помоложе, здоровенькие...
     - А что с Мишей? - спросил Виктор.
     - У Миши депрессивный синдром и больное сердце. По-моему - врожденный
порок... Да, так вот куда Миша  делся...  -  проговорил  он  с  грустью  и
вздохнул.
     - А что с ним можно сделать? - спросил Виктор. - Лечить его можно?
     - Что вы! - рассмеялся Пидпалый. - Сейчас и людей-то не лечат,  а  вы
про пингвинов! Вы поймите, что наш климат вообще для обитателей Антарктики
губителен. Самое лучшее для него  -  это,  конечно,  жизнь  на  родине,  в
Антарктиде. Не  обижайтесь,  я  видимо  бред  сейчас  говорю,  но  будь  я
пингвином  и  окажись  я  в  наших  широтах  -  я  бы  повесился!  Вы   не
представляете, какое это мучение - иметь два жировых слоя  для  защиты  от
дичайших морозов, кроме этого -  сотни  специальных  кровеносных  сосудов,
функционирующих постоянно с той же целью, и жить при этом  в  стране,  где
летом доходит до плюс сорока, а зимой изредка опускается к десяти  мороза?
А? Вы поймите, его организм сгорает, он перегревается изнутри...  Почти  у
всех пингвинов, живущих в зоопарках, наблюдается  депрессивный  синдром...
Они мне говорили, что у пингвинов нет психологии! А я им  доказал!  И  вам
докажу! И сердце! Какое сердце выдержит такие перегревы?..
     Виктор внимательно слушал Пидпалого,  который  все  больше  и  больше
расходился и уже жестикулировал  руками  самому  себе  в  такт.  Время  от
времени он срывался на риторические вопросы и делал маленькую паузу, чтобы
вдохнуть воздуха и тут же продолжить. Виктор никогда не слышал так много о
пингвинах, о сроке инкубации, об устройстве организма  и  об  особенностях
брачных игр... В конце концов он почувствовал приближение  головной  боли.
Захотелось как-то остановить словоохотливого хозяина.
     - Извините, а можно попросить у  вас  прочитать  ваши  рукописи...  -
дождавшись  очередного  риторического  вопроса,  вставил  Виктор.  -   Про
пингвинов...
     - Конечно, можно, - медленно произнес Пидпалый. -  Но  обязательно  с
возвратом!
     Он пошел в  другую  комнату.  Через  дверной  проем  взгляду  Виктора
открылся кабинет. Пидпалый, наклонившись, стоял перед  широким  письменным
столом и рылся в одном из ящиков. Наконец он выпрямил спину и  повернулся.
В руках он держал толстую папку-скоросшиватель.
     - Вот, - подойдя и опустив папку на стол, сказал он. - Вам,  конечно,
далеко не все будет интересно. Но, если что-то окажется для вас полезным -
буду очень рад!
     - Может, я могу для  вас  тоже  что-то  сделать?  -  спросил  Виктор,
чувствуя необходимость отблагодарить пингвинолога, но не зная как и чем.
     - Знаете, - доверительно и негромко  сказал  Пидпалый.  -  Вы,  когда
будете возвращать рукопись - принесите пару килограмм картошки...



                                    28

     Прошло две недели. Соня привыкла к новой квартире и теперь  уже  реже
спрашивала о папе. Виктор привык к Соне, как раньше привык к пингвину.  Но
об ее отце он вспоминал часто, не зная: что с ним и жив ли он вообще.
     За окном длилась зима. Иногда вечером, когда на улице было уже  темно
и малолюдно, Виктор выходил с Соней и пингвином  Мишей  на  прогулку.  Они
гуляли по пустырю возле трех голубятен. Хрустел под ногами снег и иногда к
пингвину подбегали бродячие дворняжки, но они не  лаяли,  а  только  молча
внюхивались в странного зверя, который на них никак не реагировал. А  Соня
подбегала и отпугивала собак от Миши, выставляя  вперед  ручки  и  надувая
щеки. Собаки отбегали и Соня оставалась довольна.
     Рукопись Пидпалого Виктор уже дочитал. В ней было много  непонятного,
но все-таки что-то полезное в ней он обнаружил.
     Отметив самые важные страницы рукописи, Виктор снял с них  ксерокопии
в ближайшем книжном магазине, после чего  рукопись  положил  на  кухне  на
видное место, чтобы в ближайшее время возвратить ее автору.
     Работа тоже  двигалась.  Полученную  от  главного  папку  Виктор  уже
обработал - и двенадцать новых "крестиков" лежали теперь  на  подоконнике,
дожидаясь  своего  часа.  С  ними  пришлось   повозиться:   в   досье   на
потенциальных покойников было так много подчеркнуто главным, что  все  эти
факты  никак  не  вписывались  в  сам  жанр,  разработанный  и  отточенный
Виктором.  Пришлось  изменить  ритм,  сделать  его  более  "учащенным",  а
подчеркнутые факты подавать, как краткие био