цо его выражало полную растерянность.
     - Как? - удивленно переспросил Сергей. - Как все... трагически...
     - А почему она должна уйти с вами? - спросил  Виктор  после  недолгой
паузы, давшей ему возможность навести порядок в своих мыслях.
     - Я был его другом... -  ответил  гость.  -  Это  моя  обязанность  -
позаботиться о ней.
     Виктор  отрицательно  покачал  головой,  глядя  перед  собой.   Гость
удивленно уставился на него.
     - Нет, - произнес Виктор голосом, неожиданно набравшим  твердости.  -
Миша просил меня позаботиться о ней...
     - Послушай, - заговорил гость  уставшим  голосом.  -  При  всем  моем
уважении к твоей "крыше", ты не прав. Да и как ты можешь доказать,  о  чем
тебя просил Миша?
     - У меня  есть  его  записка,  -  спокойно  ответил  Виктор.  -  Могу
показать.
     - Ну, покажи!
     Виктор пошел в гостиную, Среди пачки бумаг на подоконнике разыскал ту
самую записку, в которой Миша обещал  появиться,  "когда  уляжется  пыль".
Обернулся на Соню, вместе  с  пингвином  внимательно  смотревшую  фигурное
катание, и вдруг услышал, как хлопнула входная  дверь.  Вышел  в  коридор,
заглянул на кухню. Гость ушел, не  попрощавшись.  Оставив  на  столе  свой
собственный некролог, написанный Виктором.
     Через пару минут с улицы  донесся  звук  завевшегося  мотора.  Виктор
выглянул в окно и увидел в свете уличного  фонаря  длинную  машину,  точно
такую же, какая была у Миши-непингвина.
     - Зачем дядя приходил? - спросила, заглянув на кухню, Соня.
     - За тобой... - прошептал, не оборачиваясь, Виктор.
     - Зачем? - переспросила, не услышав, девочка.
     - Так просто, поговорить... - сказал Виктор.
     Соня вернулась к телевизору, а  Виктор  уселся  за  кухонный  стол  и
задумался. Задумался о своей жизни, в которой  Соня  уже  играла  какую-то
роль. Роль вроде бы малозаметную, но все-таки обязывающую его заботиться о
ней, думать о ней. Но ведь вся его забота об этой  девочке  ограничивалась
едой и редкими разговорами. Она как-бы лишь присутствовала  в  его  жизни,
как присутствовал в его квартире пингвин Миша. Но в то же время, появление
человека, собиравшегося увести ее вызвало у Виктора страх, страх, родивший
в нем неожиданную решительность. И снова - разговор о какой-то  защите,  о
какой-то "крыше", неведомой самому Виктору. Все это словно раздваивало его
жизнь, одну половину которой он знал, а вторая  половина  его  собственной
жизни оставалась ему неизвестной. Что было в этой половине?  Из  чего  она
состояла?  Виктор  прикусил  нижнюю  губу.  Ему  меньше   всего   хотелось
заниматься  догадками.  Главный  редактор  приучил   его   своим   красным
карандашом к основным фактам, от которых может отталкиваться любой  текст,
любая мысль. В  этот  вечер  Виктору  трудно  было  определить,  какая  из
пляшущих в голове мыслей при  записи  на  бумагу  была  достойна  красного
карандаша.



                                    41

     Странно, но через пару дней Виктор уже не вспоминал о  визите  Сергея
Чекалина. Он был  полностью  поглощен  работой  -  особенно  после  звонка
главного,  который  вежливо  торопил  его.  В  коротких  перерывах   между
"крестиками" он пил чай и думал о том, что надо бы больше внимания уделять
Соне, надо бы пойти с ней в кукольный театр или еще  куда-нибудь.  Но  все
эти "надо бы" пока откладывались на более свободное  время.  Единственное,
чем  ему  удавалось  порадовать  девочку  -  это  мороженным   и   прочими
сладостями, которые он покупал теперь в больших количествах. Его выходы за
покупками  были  единственными  возможностями  подышать  свежим   морозным
воздухом. Чем чаще он выходил, тем больше радовались Соня и пингвин  Миша.
Соня радовалась громко, в отличие от пингвина. Все чаще она  называла  его
"дядь Витя" и это ему нравилось. Но главное - она не обижалась на то,  что
ей приходилось большую часть времени сидеть  дома.  А  когда  вечером  они
сидели перед телевизором и смотрели очередной мексиканский сериал, Виктор,
не задумываясь о тот, что он  смотрел,  просто  чувствовал  себя  уютно  и
спокойно. Ему нравилась эта зима. Плохое быстро забывалось за работой  или
телевизором.
     - Дядь Витя, - Соня ткнула пальчиком в экран телевизора. - А почему у
Алехандры есть няня?
     - Наверно потому, что у нее богатые родители, - ответил Виктор.
     - А ты богатый? - спросила Соня.
     Виктор пожал плечами.
     - Не очень...
     - А я?
     Виктор повернулся к девочке.
     - Я - богатая? - снова спросила она.
     - Да, - кивнул Виктор. - Ты даже богаче меня...
     Этот разговор Виктор вспомнил на следующий день во  время  очередного
"чайного" перерыва. Он не знал, сколько стоит няня, но мысль  о  том,  что
можно нанять няню для Сони в этот день показалась ему открытием.
     Вечером к нему зашел друг-участковый с бутылкой  красного  вина.  Они
сидели на кухне. За окном  шел  мокрый  снег  и  его  хлопья  прилипали  к
оконному стеклу.
     Сергей был немного взволнован.
     - Знаешь, - говорил он. -  Мне  предложили  поработать  участковым  в
Москве... Платят в десять раз больше, чем здесь. Бесплатная квартира...
     Виктор пожал плечами.
     - Ты же знаешь,  что  там  за  жизнь...  -  сказал  он.  -  Стрельба,
взрывы...
     - У нас тоже самое, - ответил Сергей. - Но я  же  не  в  ОМОН  иду...
таким же участковым... Не знаю, может поехать на годик, чтобы заработать?
     - Твое дело...
     - Да, мое... -  Сергей  вздохнул.  -  Ну  а  твои  неприятности  как,
кончились?
     - Кажется, да, - сказал Виктор.
     - Дай бог, - Сергей кивнул.
     - Слушай, - Виктор вопросительно посмотрел в глаза  другу.  -  Ты  не
знаешь какой-нибудь нормальной девчонки - я  ищу  няню  для  Сони...  Так,
чтобы надежная и недорого?
     Сергей задумался.
     - У меня племянница есть... ей  двадцать  лет,  без  работы  сидит...
Давай, я ее спрошу?
     Виктор кивнул.
     - Ну а сколько ты ей в месяц положишь?
     - Долларов пятьдесят? - предположил Виктор.
     - Добро, - сказал Сергей.



                                    42

     На следующий день неожиданно позвонил старик-пингвинолог.
     - Это Пидпалый, - говорил он слабым голосом. - Виктор! Это ты?
     - Да. Я.
     - Приедь пожалуйста, - попросил Пидпалый. - Мне нехорошо...
     Отложив работу, Виктор поехал в Святошино.
     Старик был бледен, руки его дрожали. Под впалыми глазами - желтизна.
     - Заходи-заходи! - обрадовался Пидпалый Виктору.
     Виктор прошел в комнату. Там было тепло и душно.
     - Что с вами? - спросил Виктор.
     - Не знаю... Живот болит - уже  три  дня  не  сплю...  -  пожаловался
старик, присаживаясь за стол.
     - А врача вызывали?
     - Нет, - Пидпалый махнул рукой. - Зачем? Кто я им? Что с меня взять?
     Виктор подошел к телефону, вызвал скорую.
     - Это зря! - старик снова махнул рукой.  -  Приедут  и  уедут,  я  их
знаю...
     - Сидите, я чай сделаю! - скомандовал Виктор и пошел на кухню.
     Стол на кухне  был  завален  грязной  посудой,  объедками.  В  чашках
отмокали окурки. Виктор взял две чашки, набрал в них воды и слил ее вместе
с окурками в раковину. Сполоснул чашки, потом поставил на плиту чайник.
     Время шло. Уже и чай был готов,  и  сидели  они  молча  за  столом  в
комнате. Не разговаривая, в ожидании. На лице старика блуждала ироническая
полуулыбка. Он посматривал время от времени на Виктора.
     - Я тебе говорил, что я застал лучшее, что было  в  этой  жизни...  -
назидательно проговорил он слабым сиплым голосом.
     Виктор не ответил.
     Наконец в дверь позвонили. Зашли фельдшер и санитар.
     - Кто больной? - спросил фельдшер, пальцами правой руки  "выкручивая"
горелый табак из только что потушенной сигареты.
     - Он! - Виктор кивнул на старика.
     - Что болит? - спросил фельдшер, присматриваясь к лицу Пидпалого.
     - Живот... вот тут, - старик показал рукой.
     - Ношпу дать? - спросил фельдшер, оглядываясь на санитара, бродившего
кислым взглядом по стенам комнаты.
     - Не надо, не поможет, - проговорил Пидпалый. - Уже принимал...
     - Ну у нас больше ничего нет, - развел руками фельдшер. - Поехали!  -
он махнул рукой санитару, поворачиваясь к выходу.
     - Постойте! - сказал Виктор и фельдшер уперся в  него  вопросительным
взглядом.
     - Чего? - спросил он.
     - А в больницу вы его отвезти можете?
     - Отвезти можем,  да  кто  его  примет?  -  фельдшер  почти  искренне
вздохнул.
     Виктор достал из кармана пятьдесят долларов, протянул фельдшеру.
     - Может, все-таки примут? - спросил Виктор.
     Фельдшер замялся, еще раз, словно прицениваясь, посмотрел на старика.
     - Может, в Октябрьскую примут... - сказал он и пожал плечами.
     Потом, приблизившись к Виктору как-то боком,  неуклюже  взял  зеленую
купюру и сунул в карман грязного халата.
     Виктор наклонился над столом, нашел карандаш и кусок бумаги.  Написал
свой номер телефона.
     - На, - протянул он бумажку фельдшеру. - Позвонишь, скажешь как он  и
где...
     Фельдшер кивнул.
     - Пошли! - бросил он старику.
     Старик засуетился, неуверенной походкой зашел на  кухню,  вернулся  -
что-то звякнуло в его дрожащей руке.
     - Витя, - сказал он. - Возьми ключи, закроешь потом...
     Фельдшер и санитар терпеливо подождали, пока Пидпалый оденется. Потом
увели его, словно он был не больным, а заключенным.
     Оставшись один в чужой квартире, Виктор долго сидел за столом,  дышал
спертым пыльным воздухом, в  котором  носился  раздражающий  запах  теплой
сырости. Было как-то не по себе.
     Наконец он поднялся, но уходить из  квартиры  не  хотелось.  Квартира
казалась ему какими-то родными руинами, что-то было в ней, что вызывало  в
нем искреннюю жалость. Беспомощность хозяина видимо передалась стенам  его
жилища и все здесь отдавало беспомощностью, какой-то сиротливостью.
     Перед тем, как  уйти,  Виктор  перемыл  посуду  на  кухне  и  немного
прибрал. "Пусть вернется и хоть пару  дней  поживет  среди  относительного
порядка..." - подумал он, закрывая за собой дверь квартиры на ключ.
     Вечером безымянный фельдшер позвонил Виктору.
     - Старик долго не протянет, у него рак... - сказал он.
     - А где он лежит?
     - Октябрьская больница, онкология, пятая палата.
     - Спасибо, - сказал Виктор и положил трубку на место.
     Ему было грустно. Он оглянулся на Соню.
     Соня поймала его взгляд и спросила:
     - А мы пойдем сегодня на пустырь погулять?
     - Сначала поужинаем, - сказал Виктор и направился на кухню.



                                    43

     Прошло пару дней и курьер привез от главного редактора новую папку  с
досье. Просмотрев бумаги, Виктор понял, что в этот раз ему придется  иметь
дело с военными, притом с высшими  чинами.  "Претендовали"  на  "крестики"
человек двадцать. Во всех характеристиках плавно  объединялись  ностальгия
по прошлому и торговля оружием. Ну а дальше - уже кто во что горазд -  тут
и переброска нелегальных эмигрантов через  украинско-польскую  границу  на
военных вертолетах, и сдача в безвозвратную аренду транспортных самолетов.
Дальше - веселее. Но что-то отличало эту когорту от  предыдущих  "героев".
Виктор,  отложив  бумаги,  задумался.  Посмотрел  на  окно,   за   которым
продолжалась зима. Снова взял бумаги в руки - точно! - Все  эти  генералы,
полковники и майоры были морально устойчивы, все были хорошими  мужьями  и
отцами.
     Перечитав  еще  раз  характеристики,  Виктор  настроился  на  работу.
Поставил на огонь чайник. Вытащил из-под стола пишмашинку.
     Работал он часа два, пока его не  отвлек  телефонный  звонок.  Звонил
Сергей-участковый.
     - Слушай, - сказал он. - Я с племянницей поговорил  -  она  согласна!
Если не против, я с ней через полчасика подъеду...
     - Давай! - согласился Виктор.
     Уже темнело. Ранний зимний вечер опускался на город.
     Отложив работу, Виктор присел в гостиной. Соня играла со своей Барби.
     - А где Миша? - спросил Виктор.
     - В той комнате, - сказала Соня.
     - Соня, - заговорил Виктор. - К нам сейчас  приедет  тетя...  молодая
тетя, которая будет твоей няней...
     Виктор на минутку замолчал, почувствовав неуклюжесть своих слов.
     - Дядь Витя, - нарушила паузу Соня. - А играть она со мной будет?
     - Да. - Виктор кивнул. - Обязательно будет.
     - А как ее зовут? - спросила девочка.
     - Не знаю... - признался Виктор. -  Она  племянница  дяди  Сергея,  у
которого мы Новый Год праздновали...
     Звонок в двери прозвучал неожиданно. Поднимаясь, Виктор посмотрел  на
часы и подумал, что вроде бы еще рановато для Сергея. Но это были они.
     - Это Нина! - кивнул на свою племянницу Сергей, когда они уже снимали
куртки в коридоре.
     Виктор представился. Взял у Нины куртку, повесил на вешалку.
     - Это Соня, - показал он Нине, когда они уже расселись в гостиной.
     Нина улыбнулась девочке.
     - А это Нина, - сказал Виктор, глядя на Соню  и  показывая  рукой  на
девушку.
     Опять ощущение неуклюжести ситуации заставило его  замолчать.  Словно
он ожидал, что теперь две представленные друг другу  девочки-девушки  сами
заговорят и его присутствие будет излишним. Но Соня и Нина  смотрели  друг
на друга и молчали.
     А Виктор смотрел на Нину. У нее было  кругленькое  личико,  недлинные
каштановые волосы. На  вид  ей  было  лет  семнадцать.  Джинсы  в  обтяжку
подчеркивали ее относительную упитанность, а синий свитерок мягко  облегал
маленькую грудь. В Нине  было  что-то  подростковое,  может  быть  улыбка,
которую Нина явно контролировала. Виктор  быстро  понял  причину  этого  -
девушка прятала свои зубы, покрытые желтизной. "Наверно, курит", - подумал
Виктор.
     - Я могу начинать уже завтра... - сказала вдруг Нина.
     - А что мы будем делать? - спросила Соня.
     Нина полуулыбнулась.
     - А что ты хочешь?
     - Хочу на санках кататься!
     - А у тебя есть санки? - спросила Нина.
     - Дядь Витя, у меня есть санки? - Соня посмотрела на  Виктора  широко
раскрытыми игривыми глазками.
     - Нет, - признался Виктор.
     - Ничего, я привезу, - быстро проговорила Нина, словно упреждая любые
слова Виктора. - Я живу на Подоле, транспорт сейчас хорошо  ходит...  -  и
она пожала плечами.
     Виктор кивнул.
     Договорились, что Нина  будет  приезжать  к  десяти  и  заниматься  с
девочкой до пяти вечера.
     Закрыв дверь за Сергеем и его племянницей, Виктор вздохнул с  двойным
облегчением. К его радости "деловой" разговор прошел не очень по-деловому,
а кроме того у Сони  появилась  няня.  Виктор  заранее  почувствовал  себя
уютнее и расслабленнее.
     - Ну как, - спросил он у Сони, вернувшись в  гостиную.  -  Тебе  Нина
понравилась?
     - Ничего, - весело ответила девочка. - Посмотрим, как она  понравится
Мише!



                                    44

     Появление Нины как бы освободило Виктора. И не то, что б он до  этого
уделял много времени Соне - нет, он и теперь уделял ей столько же времени,
сколько и раньше - то же дружное вечернее сидение  за  телевизором,  ужин,
завтрак. И все равно его не покидало ощущение, будто у него стало  намного
больше времени, не обязательно свободного, а просто времени  -  он  просто
стал меньше корить себя, меньше думать  о  Соне  и  совсем  перестал  себя
обвинять в том, что он не занимается девочкой. Нина теперь с утра забирала
Соню и они отправлялись неизвестно-куда, для того, чтобы вечером  уставшая
за день Соня похвасталась: "А мы гуляли по Гидропарку!" или "А мы  были  в
Пуще-Водице!".
     Виктор был  доволен.  Работа  по-тихоньку  двигалась.  Зима  слабела.
Пингвин снова бродил ночами по квартире. Однажды он напугал Соню так,  что
она закричала. Она спала  на  диване,  откинув  руку  в  сторону,  а  Миша
наткнулся на ее руку и прижался к ней.
     Соне  вероятно  что-то  снилось   и   ощущение   физического   тепла,
вторгшегося в сновидение, вызвало реакцию кошмара.
     Закончив с военными, Виктор решил сделать себе  выходной  и  пока  не
звонить главному по поводу следующих досье. День был солнечный.  За  окном
звенели капли оттепели, уже не первой, но еще и не последней,  за  которой
наступает весна.
     Соня с  Ниной  опять  пошли  куда-то  гулять.  Пингвин  Миша,  плотно
позавтракав, вернулся в комнату и стал возле балконной двери  -  там  было
достаточно прохладно.
     Виктор решил проведать старика Пидпалого.
     Пока добрался до Октябрьской больницы - несколько раз упал.  Оттепель
сыграла злую шутку, покрыв гололедом все тротуары.  Последний  раз  Виктор
посколзнулся уже на ступеньках онкологического отделения.
     Никого не спрашивая, Виктор сам  отыскал  пятую  палату  -  большущее
помещение, напомнившее ему школьный спортзал. Чем-то оно было похоже и  на
армейскую казарму - наверно строгим чередованием кроватей и  тумбочек.  Ни
одной медсестры. Кислый медицинский запах. Некоторые кровати были отделены
от других ширмами.
     Осмотревшись, Виктор заметил Пидпалого. Он лежал на кровати  у  окна.
Лежал  и  смотрел  в  потолок.  Виктору  показалось,  что  голова  старика
уменьшилась.
     Виктор, подхватив тяжелую  табуретку,  стоявшую  у  входа  в  палату,
подошел и уселся у изголовья пингвинолога. Тот не заметил.
     - Добрый день, - произнес Виктор.
     Пидпалый повернул голову,  посмотрел  на  посетителя.  Слабая  улыбка
растянула его тонкие бледные губы.
     - Привет... - сказал он.
     - Ну как? - спросил Виктор. - Лечат?
     В ответ на это старик улыбнулся.
     - Я ничего не захватил... -  виновато  произнес  Виктор,  заметив  на
тумбочке соседа два апельсина. - Как-то не додумался...
     - Ничего... Хорошо, что пришел...  -  старик  вытащил  из-под  серого
"шинельного" одеяла руку, поднес к своему лицу, провел пальцами по  шетине
на дряблых щеках. - Знаешь, тут парикмахер приходит  раз  в  неделю...  по
пятницам. У него только два часа оплаченных. Никак до меня не дойдет...
     - Вы хотите постричься? - удивился Виктор,  глядя  на  редкие  волосы
Пидпалого.
     - Побриться, - сказал старик, все еще поглаживая свою щетину.  -  Мне
бывший сосед, - старик кивнул на кровать справа, - станок  подарил.  Целый
набор. Там и помазок... А я и побриться сам не могу...
     - Вас побрить? - осторожно предложил Виктор.
     - Пожалуйста! - попросил старик.
     Виктор достал из прикроватной тумбочки Пидпалого бритву,  помазок  и,
видимо тоже входивший в набор, широкий пластмассовый стаканчик.
     - Я сейчас, только воды принесу, - сказал, поднимаясь, Виктор.
     Он два раза прошелся по коридору в поисках медсестры или врача, но не
нашел. Отыскал туалет, но из крана бежала только холодная вода. Наконец он
спросил одного больного и тот отправил его на кухню этажом ниже.  Старушка
в синем халате нашла на кухне поллитровую банку и налила ему туда  горячей
воды из титана.
     Само бритье заняло не меньше часа - и лезвие  было  тупое,  и  станок
старый. Виктор видел, что на щеках старика остаются порезы,  но  кровь  не
выступала. Наконец, добрив, Виктор взял  у  соседей  по  палате  одеколон,
вылил немного себе в ладонь и провел по щекам старика.
     Пидпалый застонал.
     - Извините, - автоматически проговорил Виктор.
     - Ничего, ничего, - просипел старик. - Если больно - значит жив.
     - А что врач говорит? - спросил Виктор.
     - Врач говорит, что если я ему  отдам  квартиру  -  проживу  еще  три
месяца... - старик снова улыбнулся. - А зачем мне три месяца? У  меня  нет
неоконченных дел...
     Виктор встрепенулся, словно очнулся  после  дремы.  Внезапная  злость
родилась у него внутри. Пальцы правой руки сами сжались в кулак.
     - Они что, лекарств вам не дают? - спросил он.
     - Нет лекарств. Тем, кто с собой принес - дают. А остальным лекарство
- покой и постельный режим.
     Виктор замолчал, пережидая свою злость. Он знал, что здесь злостью не
поможешь.
     - А что тот врач предлаг