ал за квартиру? Лекарства? -  снова,  но  уже
более спокойно спросил Виктор.
     - Какие-то американские уколы... - старик дотронулся рукой  до  своей
выбритой щеки. - Знаешь, я тебя  попросить  хотел...  -  и  он  подался  к
Виктору, с трудом повернулся на бок. - Наклонись пониже!
     Виктор наклонился.
     - У тебя же ключи от моей квартиры есть? - зашептал Пидпалый.
     - Есть, - тоже шепотом ответил Виктор.
     - Слушай, когда я умру  -  обязательно  подожги  квартиру,  -  шептал
старик. - Очень прошу! Я не хочу, чтобы кто-то сидел на моем стуле,  рылся
в бумагах, а потом выбрасывал все в мусорник. Понимаешь? Это мои вещи... Я
с ними сжился и не хочу их оставлять здесь... Ты понимаешь?
     Виктор кивнул.
     - Обещай мне, что сожжешь все,  когда  я  умру,  -  старик  уставился
вопросительно-умоляющим взлядом в глаза Виктору.
     - Обещаю, - прошептал Виктор.
     - Вот и хорошо, - старик опять улыбнулся бескровными губами. - Я тебе
говорил, что застал лучшее время?
     Пидпалый снова лег на спину. Тяжело вздохнул.
     - Ну иди, иди! - просипел он Виктору. - Спасибо,  что  побрил!  А  то
лежишь тут небритый, как покойник! -  и  он  показал  рукой  на  ближайшую
ширму.
     - Там что, покойник? -  шепотом  спросил  Виктор,  ощутив  боязненную
дрожь в своем теле.
     - Раз закрыли ширмой - завтра в морг! - прошептал старик. -  Ну  иди,
иди!
     Виктор поднялся, постоял  минуту  над  Пидпалым.  Но  старик  уже  не
смотрел на него - он смотрел в потолок и его тонкие губы шевелились, будто
он выговаривал ими  какие-то  внутренние  слова,  никому,  кроме  него  не
слышимые.



                                    45

     Следующий день начался как обычно. В окно светило  солнце.  Виктор  и
Соня сидели на кухне и завтракали. Яичница и чай. Пингвин  был  с  утра  в
плохом расположении духа и как его ни приглашали, а в кухню он не пошел.
     Соня жадно посматривала на будильник, стоявший  на  подоконнике.  Она
словно взглядом подгоняла минутную стрелку.
     Без двадцати десять в дверь позвонили и Соня сорвалась с места,  чуть
не опрокинув табуретку, на которой сидела.
     Пришла Нина - из  коридора  донесся  радостный  обмен  приветствиями.
Потом Нина, не раздеваясь, заглянула на кухню, поздоровалась.
     - Куда вы сегодня? - спросил Виктор.
     - На Сырец, - сказала Нина. - Погуляем в лесу, потом заедем ко мне на
Подол пообедать...
     - Осторожнее, на улице гололед,  -  предупредил  Виктор.  -  Я  вчера
несколько раз упал.
     - Хорошо, - послушно кивнула Нина и полуулыбнулась, пряча свои зубы.
     - Так, где твоя курточка? - доносился из коридора игривый голос Нины,
одевавшей Соню. - А теперь ботиночки...
     Минут через пять Нина снова заглянула на кухню.
     - Мы пошли! - сказала она и снова полуулыбнулась.
     Хлопнула дверь. Стало  тихо  в  квартире.  И  только  какой-то  шорох
доносился из гостиной. Скрипнула, открываясь, дверь и в  коридор  выглянул
пингвин Миша. Словно  удостоверившись,  что  в  коридоре  никого  нет,  он
подошел к двери на кухню и толкнул ее.  Остановился  в  проеме,  глядя  на
хозяина. Потом подошел к нему и уперся  белой  грудкой  в  колено.  Виктор
погладил Мишу.
     Постояв несколько минут рядом с хозяином, Миша отошел к своей миске и
оглянулся. Виктор достал из морозильника две небольшие  камбалки,  порезал
их ножом на кусочки и положил перед пингвином. Потом добавил  себе  чая  и
возвратился на свое место.
     Относительная тишина,  в  которой  только  завтракающий  пингвин  был
слышен, вернула Виктора в то время, когда жили они здесь вдвоем  с  Мишей,
спокойно и молчаливо, без ощущения сильной привязанности, но  с  ощущением
взаимозависимости, которая создавала между ними  чуть  ли  не  родственную
связь,  словно  эабота  при  отсутствии  любви.  Родственников   ведь   не
обязательно любят, о них заботятся, волнуются, но  чувства  и  эмоции  при
этом оказываются делом второстепенным и необязательным. Лишь бы с ними все
было хорошо...
     Пингвин, быстро справившись с завтраком,  снова  подошел  к  хозяину.
Виктору показалось необычным нежное поведение своего питомца. Он  погладил
его.
     И тут же ощутил, как пингвин еще сильнее прижался своим телом  к  его
ноге.
     - Тебе нехорошо? - негромко спросил Виктор, глядя на Мишу.
     - Да, - думал Виктор. - Мы, кажется, тебя забросили...  Извини.  Соня
поменяла тебя сначала на телевизор, потом на Нину. А я все думал, что  она
с тобой играется... Извини...
     Не желая тревожить прижавшегося к  ноге  пингвина,  Виктор  сидел  за
кухонным столом еще минут двадцать, размышляя о недавнем прошлом и думая о
будущем.  Жизнь  ему  казалась  ровной,  не  смотря,   на   промелькнувшие
опасности, которые он переждал на новогодней  даче.  Все  у  него  было  в
порядке, или таковым казалось. У каждого времени  -  своя  "нормальность",
думал он. То, что казалось  раньше  страшным,  теперь  было  обыденным,  а
значит люди, чтобы лишний раз не волноваться, приняли это за норму жизни и
продолжили жить. Ведь для них, да и для Виктора, главным было и оставалось
ЖИТЬ, во что бы то ни стало, но ЖИТЬ.
     За окном продолжалась оттепель.
     Около двух часов дня в дверь позвонили. Виктор, открывая, думал,  что
вернулись Нина с Соней. Но это был Игорь Львович. Он зашел в коридор,  сам
захлопнул за собой дверь. Снял пальто и, не разуваясь, прошел в кухню.
     Виктор заметил, что главный был не в себе,  бледный,  под  глазами  -
мешки.
     - Кофе сделай! - попросил он, усевшись на любимое место Виктора.
     Виктор  достал  жезлу,  молотый  кофе.  Оглянулся  на  главного.  Ему
показалось, что главный дрожит и словно эта дрожь на мгновение  передалась
ему. Он посмотрел на свою руку. Зажег  комфорку,  насыпал  в  жезлу  кофе,
налил воды и поставил на огонь.
     - Ничего, ничего... - сам себе проговорил главный, о чем-то думая.
     - Что-то случилось? - спросил Виктор.
     - Да... - произнес, не глядя на  Виктора,  Игорь  Львович.  -  Что-то
случилось... Сейчас... согреюсь...
     Снова в кухне возникла  тишина.  Виктор  следил  за  кофе,  стоя  над
плитой. Когда пенка поднялась,  он  снял  жезлу  с  комфорки,  отставил  в
сторону. Достал чашечки и разлил кофе.
     Главный обнял ладонями горячую чашку и посмотрел на Виктора.
     - Спасибо, - сказал он.
     Виктор тоже присел.
     - Знаешь, я тебе лучше не буду ничего рассказывать... - сказал  вдруг
Игорь Львович. - Тебе оно надо? Помнишь, тебе пришлось на  несколько  дней
спрятаться?
     Виктор кивнул.
     - Ну вот, - главный горько улыбнулся. -  Теперь  моя  очередь...  Это
только несколько дней, пока ребята не расчистят дорогу... А там - снова за
работу...
     - Я  с  военными  закончил,  -  проговорил  Виктор.  -  Вон  там,  на
подоконнике готовые тексты!
     Игорь Львович махнул рукой. Ему было не до "крестиков".
     Выпив кофе, он закурил. Поискал глазами пепельницу и,  не  найдя  ее,
стал струшивать пепел прямо на стол, в  одно  место.  Посидел  в  раздумьи
минут пять.
     - Знаешь, тяжело, когда тебя подставляют свои же... - произнес  он  и
вздохнул. - Очень тяжело... Ты сейчас не занят?
     - Нет.
     - Сделай доброе дело, - главный уставился в глаза Виктору, - съезди в
редакцию... Я позвоню секретарше, чтобы  она  открыла  тебе  мой  кабинет.
Возьмешь из сейфа коричневый портфель и привезешь сюда... Ключ от сейфа  я
тебе дам. Если заметишь, что за тобой следят - незаметно выбросишь ключ  и
погуляешь по городу до вечера...
     Виктору стало страшно. Он  глотнул  кофе  и  снова  поднял  глаза  на
главного. И встретился с его твердым взглядом. Этот  взгляд  словно  грубо
оборвал его мысли и поставил точку на всех возможных сомнениях.
     - Когда надо ехать? - обреченно спросил Виктор.
     - Сейчас.
     Игорь Львович вытащил из кармана бумажник, из бумажника достал  ключ.
Протянул его Виктору.
     - Подожди, я сначала позвоню, - остановил  поднявшегося  из-за  стола
Виктора главный.
     Он снова сходил в гостиную. Возвратился.
     - Можешь ехать.
     На улице не смотря  на  оттепель  было  морозно.  Может,  этот  холод
чувствовал только Виктор, неспеша идя к троллейбусной остановке. Он уже не
ощущал страха. Ощущал только холод во всем теле и в голове.
     Через час он вошел в здание редакции. Три  раза  пришлось  показывать
свою "корочку" дежурившим омоновцам,  пока  он,  наконец,  не  оказался  в
приемной главного. Бледная секретарша кивнула ему и, не сказав  ни  слова,
открыла ключом кабинет. Виктор зашел, закрыл за собой двери  и  ощутил  во
всем теле дрожь. Ему внезапно стало страшно - он вспомнил, что  по  дороге
сюда ни разу не оглянулся и не проверил: следили за ним или нет.
     Чтобы как-то унять дрожь, он подошел к столу, сел на кресло главного.
Слева от него  стоял  на  тумбочке  сейф.  Виктор  достал  ключ.  Помедлив
несколько минут, открыл сейф и сразу увидел на его нижней полке коричневый
кожаный портфель. Вытащил его и положил перед собой на стол.  Снова  дрожь
остановила его мысли. Ему не хотелось вставать,  не  хотелось  уходить  из
этого кабинета, словно он точно знал, что там, за  стенами  кабинета,  его
поджидает опасность... Хотелось тянуть время. Он снова повернулся к сейфу.
Увидел на верхней полке папку, на которой сверху лежали отдельные листки с
отпечатанным текстом. Машинально протянул руку и взял верхний лист.  Сразу
узнал один из своих недавних "крестиков" - на директора завода "Арматура".
В  верхнем  левом  углу  стояла  резолюция:  "Одобряю.  На  14.02.96."   и
размашистая подпись. Виктор уставился на эту резолюцию. Что-то в  ней  его
удивило и это удивление постепенно  освободило  его  от  дрожи  и  страха.
"Сегодня же только третье февраля..."  -  подумал  Виктор.  Он  просмотрел
другие листки - тоже его недавние "крестики", и на каждом  из  них  увидел
резолюцию с будущей датой. Снова повернувшись к сейфу, он осторожно снял с
верхней полки папку, на которой лежали эти листки. Развязал тесемки. В ней
тоже  лежали  "крестики".  Сверху  более  или  менее   недавние,   все   с
резолюциями. На одном в резолюции было  написано  "на  3.02.96"  и  та  же
размашистая подпись. "На сегодня?" -  подумал  Виктор,  вытаскивая  наугад
несколько листков из середины. На верхнем из вытащенных "крестиков"  кроме
резолюции с уже прошедшей датой другим почерком было написано "отработан".
     В голове  Виктора  все  перемешалось,  перепуталось.  Он  смотрел  на
коричневый портфель, на все эти тексты, на открытый сейф. Во рту  возникло
ощущение горечи. Взгляд упал на какие-то бумаги, лежавшие на столе. Виктор
взял одну из них в руки - неотправленное письмо в типографию газеты.  Все,
кроме подписи, отпечатано на компьютере. Виктор поднес  письмо  поближе  к
глазам, всмотрелся в подпись. Нет, это  не  главный  ставил  резолюции  на
"крестиках". Подпись главного была намного проще, она просто повторяла его
фамилию, его подпись прочитывалась, в  отличие  от  той,  размашистой.  Но
что-то все-таки показалось знакомым в  подписи  главного  и  он,  переведя
взгляд на старый некролог, вытащенный из середины пачки, увидел  такие  же
нетвердые,  словно  дрожащие  от  холода  буквы,  которыми  было  написано
"отработан".
     Вдруг зазвонил телефон на столе и Виктор дернулся, словно его застали
врасплох. Он смотрел на телефон, но тот не умолкал. И страх снова  охватил
Виктора. Он оглянулся по сторонам, словно проверяя - не следит ли  за  ним
кто-нибудь, и вдруг остановил свой взгляд на оптическом дуле  видеокамеры,
направленном на него из-под потолка.  Она  была  укреплена  на  кронштейне
прямо над дверью.
     Виктор поспешно сложил крестики обратно в папку. Положил ее на  место
в сейф, а сверху - другие "крестики". Закрыл сейф ключом и снова оглянулся
на видеокамеру.
     Телефон уже молчал, но тишина, вернувшаяся в кабинет, пугала  Виктора
не меньше. Он, стараясь не нарушить эту тишину, осторожно встал с  кресла,
взял портфель в руку и вышел из кабинета.
     Секретарша обернулась к нему -  она  сидела  за  своим  столом  перед
компьютером.  На  мониторе  застыла   какая-то   нарисованная   погоня   -
компьютерная игра.
     - Вы уже? - спросила она, глядя напряженным взглядом на Виктора.
     - Да, - едва выдавил из себя Виктор. - До свидания...



                                    46

     Домой он возвращался не видя города, не оглядываясь.  Рука  судорожно
сжимала ручку портфеля. Ноги сами знали дорогу.
     Уже  подойдя  к  своей  двери,  Виктор  понял,  что  его   пристально
рассматривал сидевший на скамеечке под парадным парень  в  спорткостюме  и
лыжной шапочке.
     Открыл дверь и, прежде чем войти, прислушался. В парадном было  тихо.
Виктор аккуратно закрыл за собой дверь.
     - Ну как? - главный встретил его в коридоре.
     Увидев свой портфель, он улыбнулся. Взял портфель и ушел на кухню.
     Когда Виктор, разувшись и сняв куртку, тоже  зашел  на  кухню,  Игорь
Львович уже "сортировал" на  столе  содержимое  портфеля.  Отдельно  лежал
зеленый диппаспорт с выдавленным на корочке трезубцем, рядом с паспортом -
две кредитные карточки, записная книжка, какие-то квитанции.
     - Там, возле парадного, какой-то парень сидит... -  произнес  Виктор,
остановившись перед столом.
     - Я знаю. - Главный, не поднимая головы, кивнул. - Это из наших...  У
тебя еда какая-нибудь есть? Я, кажется, проголодался...
     Виктор посмотрел на главного - перед  ним  сидел  уже  прежний  Игорь
Львович, спокойный и уверенный, без дрожи, без страха.
     Виктор открыл холодильник, вытащил сардельки, масло, горчицу.
     Не поворачиваясь к главному, отошел к плите. Ощутил на языке табачный
привкус.
     Зажигая огонь, услышал, как главный встал и ушел в гостиную.
     Вода уже закипала в ковшике. Из гостиной  доносился  невнятный  голос
Игоря Львовича - он с кем-то говорил по телефону. А  Виктору  не  хотелось
оборачиваться, хотелось стоять ко всему происходящему спиной.  Так,  чтобы
все осталось неувиденным,  происшедшим  где-то  вне  его  жизни,  вне  его
самого.
     Снова скрипнула дверь.  Шаги.  Стук  передвигаемой  табуретки  -  это
главный снова сел за стол.
     Сардельки уже плавали в кипящей воде.
     - У тебя наличные баксы есть? - спросил главный.
     - Есть, - не оборачиваясь, ответил Виктор.
     - Одолжишь восемьсот.
     Потом они молча обедали. Виктор посматривал на  старый  будильник  на
подоконнике - время приближалось к четырем. Скоро Нина  привезет  Соню.  И
что дальше?  Что  собирается  делать  Игорь  Львович?  Собирается  у  него
прятаться? Как долго? И чем это может закончиться?
     Виктор макал кружки порезанной  сардельки  в  горчицу  и  механически
жевал. В какое-то мгновение  ему  показалось,  что  на  столе  чего-то  не
хватает. Понял чего - хлеба. Но напротив сидел главный и так  же  спокойно
без хлеба жевал сардельки. В отличие от Виктора он не макал их в горчицу -
каждым наколотым на вилку кружком он придавливал таявшее  масло  и  только
потом отправлял кружочек в рот.
     - Сделай чай! - скомандовал главный, отодвигая  от  себя  уже  пустую
тарелку.
     Виктор заварил чаю. Они снова сидели молча за  столом  друг  напротив
друга. Главный был занят своими мыслями, а Виктор смотрел на него и  думал
о своих  "крестиках",  украшенных  чьими-то  резолюциями.  Очень  хотелось
узнать - кто и что скрывались за этими "Одобряю". Но  он  был  более,  чем
уверен, что главный ничего ему не скажет.  Отделается  каким-нибудь  своим
"Оно тебе надо!" и все.
     Виктор вздохнул. Главный  отвлекся  от  своих  мыслей,  посмотрел  на
Виктора пристально.
     - Еще одно дело! - сказал  он.  -  Сьездишь  сейчас  в  авиакассы  на
площадь Победы. В двенадцатом окошке выкупишь мой билет.  Возьми  с  собой
восемьсот баксов - потом отдам. Номер заказа - 503.
     Виктор посмотрел на улицу  -  уже  темнело.  Ему  не  хотелось  снова
уходить, но он понимал, что все равно придется ехать за этим билетом.
     - Хорошо, - произнес Виктор, но видимо произнес с опозданием, так как
главный глянул на него удивленно, потом усталая улыбка вытеснила удивление
с его лица.
     Виктор  оделся.  Вышел  из   парадного,   отметив   боковым   зрением
присутствие все того же "спортсмена" в вязанной лыжной шапочке.
     В  авиакассах  было  пусто.  Единственный   посетитель   -   с   виду
азербайджанец - уныло изучал расписание полетов.
     Виктор подошел к двенадцатому окошку - там сидела женщина лет  сорока
с крашеными синеседыми волосами, взбитыми в высокую прическу.
     - Заказ 503, - произнес Виктор.
     - Паспорт, - не глядя спросила  кассирша,  набирая  номер  заказа  на
клавиатуре компьютера.
     Виктор оторопел. Главный не дал ему паспорта.
     - А! - вдруг выдохнула женщина за окошком. - Не надо паспорт. Тут все
есть. Семьсот пятьдесят долларов по курсу или восемьсот наличными в кассу.
- сказала она и, не глядя на Виктора, показала рукой в сторону кассы.
     Виктор протянул в кассу восемь стодолларовых бумажек. Молодая девушка
в синей униформе пересчитала их, пропустила  через  машинку,  проверяя  их
подлинность. Потом, обернувшись, крикнула "Вера! Оплачено!"
     - Идите к двенадцатому, - сказала она уже Виктору.
     В   двенадцатом   Виктор    получил    билет.    Раскрыл.    Прочитал
"Киев-Ларнака-Рим". Сложил билет и положил во внутренний карман куртки.
     Вернулся домой  около  шести.  Нины  и  Сони  еще  не  было.  Главный
по-прежнему сидел на кухне. Видно десятью  минутами  раньше  он  сам  себе
сварил кофе и теперь спокойненько его пил.
     Взяв билет у Виктора, он внимательно его изучил и спрятал в бумажник.
     - Никто не приходил? - спросил Виктор.
     - А кого ты ждешь?
     - Няня должна Соню привести... - ответил Виктор.
     - Нет. Никого не было... - задумчиво произнес главный.  -  Я  б  тебе
советовал попросить няню взять девочку  на  одну  ночь  к  себе.  -  И  он
назидательно кивнул, добавляя значимости своим словам.
     Нина  привела  Соню  в  полседьмого  и  сразу  стала  извиняться   за
опоздание.
     - Я надеюсь, вы не волновались! - тараторила она, стоя в коридоре.  -
Ради бога извините... Мы на вокзале задержались - Сережу провожали...
     - Да нет, я не волновался, - сказал Виктор. - Нина, Соня может у  вас
одну ночь переночевать?
     Нина удивленно посмотрела на Виктора. Соня, уже сама  разувшаяся,  но
еще в курточке, тоже обернулась, но на ее личике было больше  любопытства,
чем удивления.
     - Да, можно... - оторопело произнесла Нина.
     - Подождите, - Виктор сходил в спальню и вернулся со ста долларами.
     - Вот, - он протянул купюру Нине. - Это зарплата и за неудобства...
     - А когда ее привести? - спросила Нина.
     - Завтра... к вечеру...
     Оставшись один в коридоре, Виктор вздохнул. Заметил на линолеуме пола
следы от обуви и лужицы растаявшего снега. Взял в туалете тряпку  и  вытер
пол. Потом вернулся на кухню.
     - Посидишь со мной до полвторого ночи, - мягко попросил главный. - За
мной машина заедет. Я устал - могу заснуть... У тебя карты есть?
     Время тянулось удивительно медленно. На улице уже  давно  стемнело  и
городская  жизнь  затихла.  Виктор  и  Игорь  Львович  записывали  пулю  с
болванчиком.  Виктор  проигрывал.  Главный   играл   с   улыбкой,   иногда
посматривая на будильник. Время от времени он закуривал очередную сигарету
и горка пепла с левого края  стола  росла.  Он  ее  подравнивал  пальцами,
словно пытался "вылепить" из пепла маленькую пирамидку.
     Ровно в полвторого к парадному подъехала машина. Главный  выглянул  в
окно. Потом произвел рассчеты по игре.
     - С тебя девяносто пять баксов, - сказал он  и  усмехнулся.  -  Потом
отыграешся!
     Встал, оделся.
     - Пока можешь отдыхать, - сказал он, готовясь выйти. - Пыль  уляжется
- появлюсь и продолжим работать...
     - Игорь, - остановил его Виктор.  -  А  в  чем  все-таки  смысл  моей
работ