х ярдах от него
шел автомобиль. Таннер быстро свернул с  дороги  в  перелесок,  начинавшийся
сразу у обочины, и, отбежав на несколько шагов, лег плашмя прямо на  грязную
землю.
   Машина медленно двигалась мимо. Это  был  тот  самый  черный  автомобиль,
который едва не сбил его на Вэлли-роуд. Лица водителя он не увидел. Опознать
кого бы то ни было в такой темноте было просто невозможно.
   Когда машина скрылась из виду, Таннер вернулся на дорогу. Он  хотел  было
пойти лесом, однако  это  оказалось  слишком  трудно  для  него.  По  ровной
местности он доберется быстрее. Он шел, сильно припадая на ушибленную  ногу,
прикидывая.  может  ли  черный  автомобиль   принадлежать   кому-нибудь   из
полицейских, дежуривших сейчас на Орчед-Драйв, двадцать два. Если да, то  за
рулем, вероятно, сидит Остерман.
   Джон прошел около полумили, когда огни фар показались снова. На этот  раз
впереди него. Он нырнул в кусты, моля Бога, чтобы его не заметили, и лег  на
землю, сняв с предохранителя пистолет.
   Автомобиль приближался с огромной скоростью. Тот,  кто  сидел  за  рулем,
очевидно, спешил назад, разыскивая кого-то.
   Может быть, его?
   Или Лейлу Остерман?
   А может быть, он мчался к Кардоуну, у которого не было умирающего отца  в
Филадельфии? Или к Тримейну, который не поехал в мотель аэропорта Кеннеди?
   Таннер поднялся и снова двинулся в путь. Ногу  разрывало  от  нестерпимой
боли. Он шел из последних сил.
   Дорога резко  свернула  влево,  и  сразу  же  показалась  полуразрушенная
станция. Площадь перед ней освещалась единственным тусклым фонарем.  Вход  в
вокзал был заколочен. Из трещин  в  прогнивших  досках  торчали  похожие  на
водоросли сорняки. Отвратительные мелкие растения  проросли  и  у  основания
фундамента.
   Ветер стих. Таннер прислушался. Ни звука, только после грозы мерно падали
капли с веток и листьев.
   Он стоял  у  заросшей  травой  автостоянки,  пытаясь  решить,  где  лучше
спрятаться. Было уже  около  двух  часов,  и  с  выбором  укрытия  следовало
поторопиться. Может быть, само здание вокзала?  Надо  попытаться  проникнуть
внутрь...
   Яркий свет на мгновение ослепил его. Таннер инстинктивно бросился  вперед
и покатился по земле. Сильно ударившись  раненым  плечом  о  камень,  он  не
почувствовал боли. Мощный луч, похожий  на  луч  прожектора,  снова  пронзил
темноту, и в тишине загремели выстрелы. Пули ударялись о землю вокруг него и
свистели над головой. Джон почувствовал, как левую руку обожгла боль.
   Докатившись до края просевшего гравия, он поднял пистолет,  направив  его
на слепящий свет, и несколько раз выстрелил  в  невидимого  врага.  Раздался
хлопок, прожектор погас, и тут же послышался вскрик. Таннер  продолжал  жать
на спусковой крючок, пока не  опустела  обойма.  Он  попытался  левой  рукой
вынуть из кармана вторую - рука не слушалась его.
   Снова повисла тишина. Джон положил пистолет на землю  и  достал  запасную
обойму правой рукой. Затем перевернул пистолет и, зажав горячий ствол зубами
и обжигая губы, вставил новую обойму.
   Таннер ждал,  когда  противник  зашевелится.  Время  шло,  однако  вокруг
по-прежнему было тихо.
   Тогда Джон медленно поднялся. Левая рука теперь совсем не  двигалась.  Он
держал палец на спусковом крючке, готовый выстрелить на любой шорох.
   Тишина.
   Таннер, хромая, очень медленно, боясь споткнуться о  невидимую  преграду,
направился к зданию вокзала, держа в вытянутой руке пистолет. Он  знал,  что
не сумеет открыть дверь в вокзал, если она наглухо забита гвоздями. Его тело
не подчинялось ему, силы были на исходе.
   И все же,  когда  он  налег  на  дверь  спиной,  она  с  громким  скрипом
приоткрылась. Таннер оглянулся - щель была не более трех или четырех  дюймов
в ширину. Он просунул плечо в образовавшийся проход и поднажал еще.  Верхняя
часть двери слетела с петель, и Таннер упал в  темноту,  на  прогнивший  пол
заброшенного вокзала.
   Несколько секунд он лежал неподвижно. Тусклый свет уличного фонаря  мягко
струился в дверной проем и через дыры в крыше.
   Внезапно Таннер услышал позади себя тихий скрип - кто-то осторожно шел по
полусгнившему полу. Джон попытался повернуться. Подняться... но было поздно.
Сильный удар обрушился на его затылок. И уже сквозь пелену  беспамятства  он
увидел сначала ногу, замотанную в бинты, а потом, подняв глаза, и лицо.
   Это был Лоренс Фоссет.
 
*** 
 
   Таннер не знал, сколько времени он пролежал  без  сознания.  Пять  минут?
Час? Сутки? Он лежал уткнувшись лицом в прогнившие доски  полупровалившегося
пола,  чувствуя,  как  из  Раны  на  руке  медленно  сочится  кровь.  Голова
раскалывалась.
   Фоссет! Так вот кто манипулировал им все это время! Фоссет. "Омега".
   В его сознании вдруг пронеслись обрывки фраз их  первого  разговора:  "Вы
должны зайти к нам в гости... наши жены друг другу понравятся..."
   Но жену Лоренса Фоссета убили в Восточном Берлине. Господи,  как  просто,
почему он раньше ничего не замечал!
   Кажется, было что-то еще... Что-то связанное с программой Вудворта... Да!
С его передачей о ЦРУ, прозвучавшей в эфире год назад.
   "...Тогда я был в Штатах... Мне удалось ее  посмотреть..."  Во  время  их
первого разговора в Вашингтоне Фоссет сказал ему, что год назад он находился
на  албанской  границе.  "...Сорок  пять  дней  непрерывных  переговоров..."
Двойной агент. Так вот зачем  ему  понадобился  Джон  Таннер  -  репортер  с
безупречной   репутацией,   директор   информационной    службы    известной
телекомпании. Прекрасная кандидатура на роль резидента вражеской разведки.
   Таннер вспомнил и о других несовпадениях - немногочисленных  и  не  таких
заметных. И все же они были. Теперь все это ему ни к  чему.  Он  никогда  не
выберется из полуразрушенного вокзала на станции Лесситер.
   Он повернул голову и увидел стоявшего над ним Фоссета.
   - Мы вам очень  обязаны,  мистер  Таннер,  -  с  едва  заметной  усмешкой
проговорил он. - Если вы в самом деле такой хороший стрелок, как я думаю, то
вы  помогли  нам  сегодня  сотворить  прекрасный  образ  идейного  мученика.
Погибший герой... Даже если он только ранен, то  все  равно  скоро  умрет...
немного печально - ведь он часть нашей организации. Но он  и  сам  понял  бы
огромное значение такой жертвы. Видите, я не солгал вам. Мы -  фанатики.  Мы
должны ими быть.
   - Что вы намерены делать?
   - Подождем остальных. Кто-нибудь из ваших приятелей наверняка появится. И
на этом покончим и с вами и с ними... Увы! Вашингтон  должен  получить  свою
"Омегу". И тогда небезызвестный вам Фоссет получит очередную благодарность и
повышение по службе. Не исключено, что в порыве ликования его даже  назначат
начальником оперативного отдела.
   - Вы предатель...
   Правой рукой Таннер нащупал в  темноте  что-то  твердое.  Это  был  кусок
половой доски длиной фута два и толщиной около дюйма.  Преодолевая  боль  во
всем теле, Джон неловко сел, незаметно подтянув его под себя.
   - С моей  точки  зрения  -  нет.  Отступник...  -  Фоссет  был  не  прочь
поговорить. - Но не предатель. И давайте не будем об этом. Вы все  равно  не
сможете понять тех мотивов, которые движут мною. По-моему, это вы предатели.
Вы все. Посмотрите вокруг...
   Не дослушав, Таннер резко поднял с пола обломок  доски  и  изо  всех  сил
ударил им по забинтованной ноге Фоссета. Фоссет покачнулся. Таннер  рванулся
вперед и пнул его в пах. Фоссет согнулся и взвыл от боли.  Таннер  попытался
вырвать пистолет из его руки, но она намертво  прилипла  к  рукоятке.  Тогда
Джон, навалившись на разведчика всем телом, оттеснил его  к  стене  и  начал
яростно топтать ногами раненую ступню Фоссета, не обращая  внимания  на  его
дикие вопли.
   Наконец Джону удалось выбить у Фоссета пистолет, и тот со стуком  отлетел
к открытой двери. Фоссет повалился на пол у стены.
   Джон подобрал пистолет и крепко сжал в руке.
   Преодолевая мучительную боль во всем теле, Таннер поднялся на ноги. После
этой короткой схватки рана на левой руке стала сильно кровоточить.
   Фоссет корчился на полу. Таннер знал: надо, чтобы  этот  человек  остался
жив. Но вспомнив ужас на лицах детей  и  Элис  -  тогда,  в  подвале,  -  он
тщательно прицелился и выстрелил. Он выстрелил дважды - в кровавое месиво на
ступне Фоссета и в коленную чашечку той же ноги.
   Шатаясь, Таннер шагнул к двери и  обессиленно  прислонился  к  косяку.  С
трудом подняв руку, он взглянул на часы:  два  тридцать  семь.  Прошло  семь
минут после назначенного срока.
   Никто больше не придет. Вся "Омега" уже здесь: одна ее половина  истекает
кровью в полуразрушенном здании вокзала, другая лежит где-то  там  в  мокрой
траве, за бывшей автостоянкой. Кто это? Тримейн? Кардоун? Остерман?
   Джон оторвал кусок рукава от рубашки и попытался обмотать его вокруг раны
на руке. Если бы ему удалось  хоть  ненадолго  остановить  кровь...  В  этом
случае он, возможно, сумел бы через автостоянку дойти до того места,  откуда
светил прожектор.
   Однако его старания оказались напрасными, он потерял  Равновесие  и  упал
навзничь на прогнивший пол. Он, как  и  Фоссет,  обречен.  Они  оба  сдохнут
здесь, в заброшенном старом вокзале.
   Откуда-то издалека донесся высокий ноющий звук. Сначала  Таннер  подумал,
что это шумит у него в голове, но нет, звук был  реальным.  Вой  сирены.  Он
становился все громче и громче.
   Затем Таннер услышал шум моторов, скрип тормозов,  шаги  по  лужам  и  по
мокрому гравию.
   Таннер с трудом приподнялся на локте. Он собрал все силы, чтобы встать, -
хотя бы на четвереньки. Этого будет достаточно,  чтобы  доползти  до  двери.
Лучи фонарей и прожекторов заскользили по стенам  вокзала,  проникая  внутрь
сквозь провалы и проломы в штукатурке. Один из огней замер на проеме входной
двери. Затем раздался усиленный мегафоном голос:
   - Полиция! С нами представители федеральных  властей!  Если  у  вас  есть
оружие, бросайте его и выходите с  поднятыми  руками!..  Если  вы  захватили
заложником Таннера, немедленно освободите его! Вы окружены!  Все  подходы  к
станции перекрыты!
   Таннер попытался ответить, ползком добираясь до двери, но не успел. Снова
зазвучал тот же голос:
   - Повторяю! Бросайте оружие и... Его перебил другой голос:
   - Смотрите! Дайте свет сюда!.. Он там, в траве, за автомобилем!
   Кто-то обнаружил вторую часть "Омеги".
   - Таннер! Джон Таннер! Вы здесь? Вы слышите нас?
   Таннер добрался до двери и, цепляясь за косяк, привстал, чтобы попасть  в
полосу света.
   - Вот он! Господи, что с ним?
   Рука  Таннера  сорвалась,  и  он  рухнул  на  землю  лицом  вниз.   Через
автостоянку к нему бежал Дженкинс.
 
*** 
 
   - Ну вот мистер Таннер, мы перевязали вас. Сейчас сюда  подъедет  "скорая
помощь"... Вы сможете идти? - Дженкинс обхватил Таннера за пояс и помог  ему
подняться на ноги. Двое других полицейских выносили Фоссета.
   - Это он... Это "Омега".
   - Мы знаем. Вы  удивительный  человек.  Вы  сделали  то,  что  никому  не
удавалось сделать в течение пяти лет. Вы взяли для нас "Омегу".
   - Там был кто-то еще... Тот, в траве... Фоссет сказал,  что  он  член  их
организации.
   - Мы нашли его. Он мертв. Он все еще там. Хотите посмотреть, кто это?
   Таннер взглянул на Дженкинса и быстро кивнул.
   - Да, да. Хочу. Я должен знать...
   Вдвоем они пошли по мокрому гравию туда, где в высокой траве лежал убитый
Таннером человек. Джон боялся увидеть его лицо. Он чувствовал, что  Дженкинс
понимает его состояние.
   Крах дружбы и конец любви.
   Дик. Джо. Берни.
   Несколько человек осматривали черный автомобиль с разбитыми фарами.  Труп
лежал лицом вниз у раскрытой  дверцы  машины.  В  темноте  Таннер  разглядел
только то, что это очень крупный мужчина.
   Дженкинс включил карманный фонарик и пинком перевернул  тело.  Луч  света
скользнул по лицу убитого.
   Таннер похолодел.
   Перед ним лежал изрешеченный пулями капитан полиции Алберт Маколифф.
   Таннер не заметил, как к ним приблизился полицейский и,  остановившись  у
края автостоянки, обратился к Дженкинсу:
   - Они хотят подойти...
   - Пусть идут. - Дженкинс презрительно пожал плечами. -  Опасности  больше
нет. Они могут делать, что хотят.
   - Идите! - Макдермотт махнул рукой каким-то людям,  стоявшим  в  тени  по
другую сторону автостоянки.
   Таннер увидел, как  три  высокие  фигуры  зашагали  по  гравию.  Они  шли
медленно, словно через силу.
   Берни Остерман. Джо Кардоун. Дик Тримейн.
   С помощью Дженкинса Таннер выбрался из травы на  мокрый  гравий.  Четверо
друзей сошлись лицом к лицу. Они стояли молча. Им нечего было сказать.
   - Пойдемте, - повернулся Таннер к Дженкинсу.
   - Извините, джентльмены...
 
Часть четвертая 
 
ВОСКРЕСЕНЬЕ, ДНЕМ 
 
   И снова в городе Сэддл-Вэлли наступило воскресное  утро.  Две  патрульные
машины, как обычно, курсировали по городу - на этот раз  не  спеша  объезжая
тенистые  улицы.  Водители  улыбались  детям,   приветливо   помахивали   их
родителям, занятым привычными воскресными делами. В небольших автомобилях  с
откидывающимся верхом и в сверкающих лимузинах лежали  сумки  для  гольфа  и
теннисные ракетки. Ярко светило солнце, деревья  и  лужайки  сверкали  яркой
зеленью, омытой вчерашним летним ливнем.
   Сэддл-Вэлли  проснулся  и  готовился  к  великолепному  воскресному  дню.
Звонили телефоны. Кое-кто извинялся за неподобающее поведение  на  вчерашней
вечеринке. Извинения встречали смехом: о чем  вы  говорите?  Вчера  же  была
суббота! В Сэддл-Вэлли субботние проступки легко и быстро прощались.
   Последней модели темно-синий седан с белыми ободами мягко подкатил к дому
Таннера. Сидевший в гостиной хозяин поднялся с дивана и,  морщась  от  боли,
подошел к окну. Верхняя часть груди у него и вся левая  рука  были  замотаны
бинтами, Левая нога от бедра до колена туго забинтована.
   Таннер выглянул в окно. По тропинке к дому шли два человека. В одном  он,
хотя  и  не  сразу,  узнал  Дженкинса.  Сняв  полицейскую  форму,   Дженкинс
преобразился. Теперь он выглядел как респектабельный  горожанин  -  служащий
банка или рекламного бюро. Его  спутника  Таннер  не  знал.  Он  никогда  не
встречался с ним раньше.
   - Они приехали, - крикнул Таннер, повернувшись в сторону кухни.
   В дверях гостиной  показалась  Элис.  Она  была  одета  как  обычно  -  в
свободные домашние брюки и рубашку, но взгляд ее глаз был тревожен.
   - Я думаю, мы должны закончить с этим сейчас, -  сказала  она,  -  Дженет
гуляет с няней. Рей в клубе... Верни и Лей-па  наверное,  уже  добрались  до
аэропорта.
   Если успели... Они должны были дать показания, подписать протоколы... Дик
выступает в роли общего адвоката.
   В прихожей раздался звонок, и Элис пошла открывать, говоря мужу:
   - Садись, дорогой. Тебе нельзя много двигаться, так сказал доктор.
   - О?кей.
   Вошли Дженкинс и его спутник. Элис принесла кофе, и вчетвером они уселись
друг против друга - Таннеры на  диване,  Дженкинс  и  мужчина,  которого  он
представил как Грувера, в креслах.
   - Кажется, это с вами я говорил по телефону в Нью-Йорке,  да?  -  спросил
Джон.
   - Да, со мной. Я - сотрудник Центрального  разведывательного  управления.
Между прочим, и Дженкинс тоже. Он был послан сюда полтора года назад.
   - Вы очень убедительно  играли  роль  полицейского,  мистер  Дженкинс,  -
сказала Элис.
   - Это было нетрудно. Прекрасное место, приятные люди...
   - А я думал, тут у нас шпионское гнездо, -  съязвил  Таннер,  не  скрывая
враждебности. Настало время для объяснений. Он потребует их.
   - Отчасти и так, - мягко добавил Дженкинс.
   - Тогда давайте лучше побеседуем об этом.
   - Прекрасно,  -  сказал  Грувер.  -  Знаете,  каков  был  девиз  Фоссета?
"Разделяй и убивай". Узнаете тактику "Омеги"?
   - Так значит, все-таки Фоссет? То есть я хочу сказать, что это  было  его
настоящее имя?
   - Да, разумеется. В течение десяти лет Лоренс Фоссет был одним из  лучших
оперативников нашего управления. Прекрасный послужной список,  награды...  А
потом с ним стали происходить непонятные вещи...
   - Он сделался предателем.
   - Это все не так просто, - вступил в разговор Дженкинс. - Точнее  сказать
- у него изменились взгляды. Изменились  коренным  образом,  радикально.  Он
стал врагом.
   - И вы об этом не знали?
   Грувер помедлил, прежде чем  ответить.  Казалось,  он  подыскивает  более
мягкие слова.
   - Мы знали... Мы убеждались в этом постепенно в течение  нескольких  лет.
Изменников такого ранга, как Фоссет, невозможно разоблачить  за  одну  ночь.
Это долгий процесс: подозреваемому дается серия  заданий  с  противоречивыми
целями. В конце концов истинная картина начинает вырисовываться. И тут важно
не упустить момент... так мы и действовали.
   - Что-то слишком сложно и запутанно.
   - Нет, наоборот, все предельно ясно. Фоссетом манипулировали так же,  как
он вами и вашими друзьями. Фоссет был привлечен  к  операции  по  ликвидации
"Омеги", его служебное положение создавало для этого прекрасные предпосылки.
Он был блестящим тактиком, а ситуация становилась угрожающей...  У  шпионажа
свои законы. Мы предположили - как оказалось, справедливо, -  что  противник
возложит  на  Фоссета  обязанность  сохранить  "Омегу",  не   допустить   ее
разоблачения. Таким  образом,  он  становился  одновременно  и  атакующим  и
защитником. Все было  хорошо  продумано,  поверьте...  Теперь  вы  начинаете
понимать?
   - Да, - едва слышно произнес Таннер.
   - "Разделяй и убивай". "Омега" на самом деле существовала. "Кусок кожи" -
это действительно  Сэддл-Вэлли.  Проверка  жителей  города  выявила  наличие
счетов в швейцарских банках у Кардоунов и Тримейнов.  Когда  в  поле  зрения
появился Остерман, оказалось, что и у него есть счет в Цюрихе.  Для  Фоссета
обстоятельства  складывались  как  нельзя  более  удачно.   Он   нашел   три
супружеские  пары,  связанные  друг  с  другом  не  только  дружбой,  но   и
незаконными - или, по  крайней  мере,  весьма  сомнительными  -  финансовыми
операциями в Швейцарии.
   - Цюрих... итак, вот почему их всех так пугало это слов. Кардоун, услышав
его, просто цепенел.
   - У него были основания для страха. И  у  него,  и  у  Тримейна.  Один  -
совладелец брокерской конторы,  которую  использовала  для  отмывания  своих
денег мафия, другой - ведущий адвокат фирмы, специализирующейся по  оказанию
услуг  сомнительного  характера  крупным  корпорациям.  Для  них   публичное
разбирательство стало бы крахом. Остерман терял меньше всех, но и для него -
человека причастного к миру телевидения - передача дела в суд могла бы иметь
печальные последствия. Вам  лучше  нас  известно,  как  чутко  реагируют  на
подобные события средства массовой информации.
   - Да, - кивнул Таннер и глубоко вздохнул.
   - Если в течение одного вечера Фоссету удалось  посеять  недоверие  между
друзьями и разобщить их настолько, что они стали бросать друг другу  в  лицо
обвинения, то следующим шагом вполне могло стать насилие. Создав  для  этого
нужные условия, настоящая "Омега" намеревалась убить по крайней мере две  из
четырех пар, которые Фоссет затем  представил  бы  как  побежденного  врага,
заявив об уничтожении "Омеги". Кто смог бы оспорить это? Ведь  те,  кого  он
собирался выдать за "Омегу", были бы мертвы... План действительно блестящий.
   Преодолевая боль, Таннер поднялся с дивана и, хромая, подошел  к  камину.
Он в гневе хлопнул ладонью по каминной полке.
   - Я рад, что теперь вы можете сидеть здесь и  рассуждать  о  достоинствах
этого плана! - Он резко повернулся к разведчикам. - Но вы не имели права! Не
имели права! Мою жену, моих детей едва не убили! Где в это время  были  ваши
люди,  которых  поставили  охранять  нас?  Что  случилось  с   оборудованием
крупнейшей разведывательной службы мира? Почему вы ничего не  слышали,  если
по всему дому были расставлены  подслушивающие  устройства?  Где  были  ваши
умники? Нас оставили одних и фактически обрекли  на  смерть!  Нас  чудом  не
рас