ешалки полотенце и, завернувшись в него, поспешил к  выходу
из спортзала.
   "Все это очень странно", - встревоженно думал Джо.
   Он подошел к парадному и распахнул дверь. На пороге стоял щуплый  человек
в форме почтового служащего и неторопливо жевал резинку.
   - Почему вы не прочли ее по телефону? Ведь еще очень рано...
   - Там было сказано -  отдать  лично  в  руки.  Мне  пришлось  ехать  сюда
пятнадцать миль, мистер Кардионе. У нас круглосуточная служба доставки.
   Кардоун расписался на бланке, который протянул ему почтальон.
   - Почему пятнадцать миль? У Западного союза есть отделение в Ридж-парке.
   - Мы не из Западного союза, мистер. Телеграмма пришла из Европы.
   Кардоун взял из рук почтальона конверт.
   - Подождите минутку.
   Он не хотел показывать, что взволнован, и поэтому не спеша  направился  в
гостиную, где, как он помнил, на крышке рояля лежал кошелек Бетти.  Он  взял
оттуда два долларовых банкнота и вернулся к двери.
   - Пожалуйста. Извините за беспокойство.
   Захлопнув дверь, он быстро разорвал конверт.
   "L'uomo bruno palido non e amico del  Italiano.  Guarda  bene  vicini  di
questa maniera. Proteciate per la fina della settimana. Da Vinci".
   Кардоун прошел в кухню, взял с телефонной полки карандаш и сел  к  столу.
На обложке журнала он написал перевод:
   "Светлокожий человек не любит итальянцев. Остерегайся таких соседей. Будь
особенно осторожен в конце недели.
   Да Винчи".
   Что это могло значить? Светлокожие соседи? Но в Сэддл-Вэлли  нет  негров.
Послание казалось бессмысленным.
   Внезапно Джо Кардоун похолодел. Светлокожим соседом мог быть только  Джон
Таннер. Конец недели - пятница... В пятницу приезжают  Остерманы.  Некто  из
Европы сообщал ему, что следует остерегаться Джона Таннера и приближающегося
уик-энда.
   Он схватил телеграмму и взглянул на обратный адрес: Цюрих.
   О  Боже!  Цюрих!  Кто-то  в  Цюрихе,   назвавшийся   именем   да   Винчи,
предупреждает его! Ему известно  настоящее  имя  Кардоуна,  он  знает  Джона
Таннера...
   Кардоун невидящим взглядом смотрел в окно на внутренний двор.  Да  Винчи.
Да Винчи!
   При чем тут Леонардо?
   Художник, ученый, военный инженер... Бессмыслица.
   Джо похолодел - может быть, телеграмма имеет  отношение  к  его  делам  с
итальянскими мафиози? Боже! Но кто же? Кто же?  Кастеллано?  Бателла?  Может
быть, Латроне?
   Кто из них разгневался на него? И почему? Он ведь был другом...
   Дрожащими руками Кардоун расправил на столе телеграмму и еще раз вчитался
в текст. Каждая следующая фраза, казалось, таила в себе все более угрожающий
смысл.
   Таннер! Наверное, Таннер что-то пронюхал. Но что?
   И почему телеграмма прислана из Цюриха?
   Какое отношение к Цюриху могут иметь итальянские кланы?
   А может быть, Остерманы?
   Что же стало известно Таннеру? Что он  собирается  предпринять?  Один  из
людей Бателлы, помнится, как-то странно назвал Таннера... но как?
   "Volturno!"  Ястреб,  "...не  любит  итальянцев...  Остерегайся...   Будь
осторожен..."
   Чего он должен остерегаться? О какой осторожности  идет  печь?  Он,  Джон
Кардоун, не был членом синдиката. Что он мог знать?
   Но сообщение да Винчи пришло из Швейцарии. И это делало  возможным  самое
страшное - то, о чем он боялся даже подумать. "Коза ностра" узнала о Цюрихе!
Они используют это против него. Чтобы спасти себя, он должен  выполнить  то,
чего они от него  требуют,  -  обезвредить  "светлокожего  человека",  врага
итальянцев. Он должен предотвратить то, что задумал Джон Таннер,  иначе  дни
его сочтены.
   Цюрих! Остерманы!
   Он сделал то, что считал нужным сделать, чтобы  выжить.  Остерман  уверил
его в полной безопасности этого шага. Но теперь все оказалось в чужих руках.
Теперь рассчитывать на Берни нельзя.
   Джо Кардоун вышел из кухни и вернулся в спортзал. Не надевая перчаток, он
стал молотить кулаками по груше. Быстрее, быстрее. Сильнее. Резче... В мозгу
его зловеще ухало:
   "Цюрих! Цюрих! Цюрих!"
 
*** 
 
   В шесть пятнадцать Вирджиния Тримейн услышала, как муж встал  с  постели.
Она сразу поняла - что-то случилось. Он редко просыпался так рано.
   Она подождала несколько минут, но муж не возвращался, и  Джинни,  накинув
махровый халат, спустилась вниз. Он стоял в нише у окна в гостиной и  курил,
держа в другой руке небольшой листок бумаги.
   - Что ты делаешь?
   - Смотрю вот на это, - тихо ответил он.
   - На что? - Она взяла лист из его рук.
   "Остерегайтесь своего приятеля-журналиста. Его дружеские  чувства  лживы.
Он не тот, за кого себя выдает. Возможно, нам придется взять на заметку  его
гостей из Калифорнии.
   Блэкстоун".
   - Что это такое? Откуда ты это взял? - Я услышал странный шум под  окнами
минут двадцать назад. Потом заработал мотор автомобиля: тише - громче,  тише
- громче... Я думал, ты тоже слышишь - ты натянула на голову одеяло.
   - Да, кажется, слышала, но не обратила внимания.
   - Я спустился и открыл дверь. Прямо передо мной на коврике лежал конверт.
   - Что это может значить?
   - Пока не знаю.
   - Кто такой Блэкстоун?
   - Скорее всего, что никто. Просто вымышленная фамилия,  чтобы  письмо  не
выглядело анонимкой. - Ричард Тримейн опустился в кресло и аккуратно затушил
в  пепельнице  недокуренную  сигарету.  -  Подожди,  пожалуйста.   Дай   мне
подумать... .  Вирджиния  Тримейн  снова  взглянула  на  лист  с  загадочным
текстом.
   - "Приятеля-журналиста..." О ком это?
   - Вероятно, Таннер снова что-то раскопал, и тот, кто писал  эту  записку,
испугался. Теперь они, очевидно, хотят, чтобы я тоже запаниковал.
   - Зачем?
   - Не знаю. Может быть, они рассчитывают, что я могу помочь им. И угрожают
на случай, если я откажусь. Угрожают всем нам Цюрихом.
   - О Господи! Они узнали! Кто-то разнюхал.
   - Похоже на то.
   - Ты думаешь, что Берни мог испугаться и рассказать обо всем?
   У Тримейна дернулось веко.
   - Он еще не сошел с ума. Сделать это - значит подписать себе приговор.  И
здесь и там. Нет, только не это...
   - Тогда что?
   - Тот, кто написал эту записку, либо мой бывший клиент, либо один из тех,
кому я отказал. А может быть, он как  раз  тот,  с  кем  я  сейчас  работаю.
Возможно, папка с его делом сейчас лежит у меня на столе... Очевидно, Таннер
узнал что-то и собирается поднять шум. Они хотят,  чтобы  я  остановил  его.
Если я этого не  сделаю,  меня  уничтожат.  До  того,  как  я  смогу  что-то
предпринять... До того, как Цюрих сможет прийти нам на помощь.
   - Они не посмеют тебя тронуть! - в отчаянии воскликнула Джинни.
   - Ну-ну, дорогая. Не будем себя  обманывать.  Для  широкой  публики  я  -
преуспевающий адвокат, специалист по экономическим вопросам,  для  правления
корпораций - просто толковый маклер. Всем прекрасно известно, что  время  от
времени заключаются крупные незаконные сделки. Незаконные. Или фиктивные.
   - У тебя неприятности?
   - Да нет... Я всегда могу сказать, что  был  не  правильно  информирован.
Судьи меня любят.
   - Тебя уважают! Ты работаешь больше их всех! Ты самый лучший  адвокат  на
свете!
   - Хотелось бы так думать.
   - Это так и есть!
   Ричард Тримейн задумчиво смотрел в окно на лужайку перед домом.
   - Забавно... - Он усмехнулся. - Но ты, пожалуй,  права.  Я  действительно
один из лучших в системе, которую  презираю...  В  системе,  которую  Таннер
разнес бы в пух и прах в первой же своей программе, если  бы  только  узнал,
какой механизм приводит ее в действие. Вот о чем сказано в этой записке...
   - Я думаю, что ты не прав. Наверное,  писал  кто-то  из  тех,  кто  хочет
свести с тобой счеты. Тебя просто запугивают.
   - И надо признаться, не безуспешно. То, чем  я  занимаюсь,  действительно
ставит нас с Таннером по разные стороны баррикад. Во всяком случае,  он  так
считал бы, если... если бы знал всю правду... - Тримейн  перевел  взгляд  на
жену и вымученно улыбнулся. - Правду знают в Цюрихе, но  это  не  мешает  им
относиться ко мне с доверием.
 
Вторник, половина десятого утра по калифорнийскому времени 
 
   Остерман  бесцельно  слонялся  по  съемочному  павильону,   стараясь   не
вспоминать о звонке. Однако это ему плохо удавалось.
   До утра ни он, ни Лейла больше уже не смогли заснуть и  пытались  понять,
что все это может значить. Когда  все  возможные  варианты  были  исчерпаны,
возникли и другие вопросы. Почему позвонили именно ему?  Кому  и  зачем  это
могло понадобиться?  Может  быть,  Таннера  преследуют  за  какое-нибудь  из
сделанных им сенсационных разоблачений? Но если так, тогда какое отношение к
этому имеет он, Берни Остерман?
   Таннер никогда не говорил с ним  о  конкретных  проблемах  своей  работы.
Разговор, если он заходил, касался каких-то общих положений.  У  Джона  была
своя точка зрения на проблемы несправедливости. Их мнения о том,  что  можно
считать честной игрой на рынке, часто расходились, потому  они  предпочитали
попросту не обсуждать этих вопросов.
   В глазах Берни Таннер всегда  был  счастливчиком,  которому  не  довелось
хлебнуть в жизни горя. Ему не приходилось видеть,  как,  возвращаясь  домой,
отец объявляет, что потерял работу. Или  как  мать  до  полуночи  перешивает
обноски, чтобы сыну было в чем утром идти в школу. Таннер мог позволить себе
праведный гнев - ведь свое дело он всегда делал достойно. Но многого он  был
просто не способен понять. Именно поэтому Берни никогда не заговаривал с ним
о Цюрихе.
   - Эй, Берни! Постой-ка! - Эд Памфрет, толстый суетливый продюсер  средних
лет, поравнялся с ним и зашагал рядом.
   - Привет, Эдди! Как дела?
   - Прекрасно! Я звонил тебе в офис, но девушка ответила, что ты вышел.
   - Сегодня нет работы.
   - Мне все передали. Тебе, наверное, тоже? Рад буду поработать с тобой.
   - Да?.. Я ничего не слышал. Над чем мы работаем?
   - Ты что? Шутишь?  -  В  глазах  Памфрета  сверкнула  обида:  ему  всегда
казалось, что им пренебрегают как неудачником.
   - Какие шутки? Я все заканчиваю здесь на этой неделе. Что еще за  работа?
О чем ты говоришь? Кто тебе передал?
   - Ну, этот новенький... из секретариата позвонил  мне  сегодня  утром.  Я
забираю половину сериала о перехватчиках. Он сказал, что ты  делаешь  четыре
серии. Идея мне понравилась.
   - Какая идея?
   - Ну, план сценария...  Три  человека  проворачивают  выгодное  дельце  в
Швейцарии. Сюжет прямо-таки захватывающий...
   Остерман резко остановился и сверху вниз посмотрел на Памфрета.
   - Кто подослал тебя?
   - Как подослал?
   - Нет никаких четырех серий. И никаких сценариев. Никаких сделок.  Говори
прямо, что тебе надо?
   Глаза Памфрета забегали.
   - О чем ты? Стал бы я  шутить  с  такими  китами,  как  вы  с  Лейлой.  Я
обрадовался до смерти... правда... А потом этот тип велел позвонить  тебе  и
попросить сценарий.
   - С кем ты говорил?
   - С этим, как  его...  Ну,  с  новым  редактором,  которого  привезли  из
Нью-Йорка...
   - Как его зовут?
   - Он назвал свое  имя...  Подожди...  Таннер!  Да,  точно.  Таннер.  Джим
Таннер, Джон Таннер!
   - Джон Таннер здесь не работает! Отвечай, кто подослал  тебя  ко  мне?  -
Берни схватил Памфрета за плечи. - Отвечай, сукин сын!
   - Отпусти меня, ты что, спятил!
   Остерман понял свою ошибку.  Памфрет  был  просто  посыльным.  Он  разжал
пальцы.
   - Прости, Эдди! Извини... Сам не знаю, что это на меня нашло.
   -  Ладно,  ладно...  Ты  просто  переутомился  и   все.   Слишком   много
работаешь...
   - Ты сказал, что этот парень - Таннер - звонил тебе сегодня утром?
   - Около двух часов назад. Сказать по правде, я не знаю, кто он такой...
   - Слушай. Это просто-напросто чья-то шутка.  Дурацкая  шутка,  понимаешь?
Никакого сериала я не делаю, поверь мне... Забудем об этом, ладно?
   ( Шутка?
   - Даю тебе слово... Знаешь что, нам с Лейлой предлагают  здесь  еще  одну
работу - новый  сценарий.  Я  буду  настаивать,  чтобы  продюсером  был  ты,
хорошо?
   - Гм... спасибо!
   - Не стоит... и пусть та шутка останется между нами, идет?
   Остерман оставил очумевшего от счастья Памфрета и поспешил вниз по  улице
к тому месту, где стояла его машина. Он торопился домой, к Лейле.
   На переднем сиденье его машины сидел дюжий малый в шоферской форме. Когда
Берни приблизился, он вылез из машины и услужливо распахнул перед ним заднюю
дверцу.
   - Мистер Остерман?
   - Кто вы такой? Что вы делаете в...
   - Меня просили вам передать...
   - Я не хочу ничего слушать! Я хочу знать, что вы делали и моей машине?
   - Остерегайтесь вашего друга Джона Таннера. Будьте осторожны в разговорах
с ним.
   - Что за чушь вы несете? Шофер пожал плечами.
   - Я просто передаю вам то, что  меня  просили,  мистер  Остерман.  Вы  не
хотите, чтобы я отвез вас домой?
   - Разумеется, нет! Я вас не знаю. И я не понимаю, зачем...
   Задняя дверца мягко закрылась.
   - Как хотите, сэр. Я просто хотел услужить.
   Вежливо откланявшись, он повернулся и зашагал прочь.
   Берни стоял неподвижно и смотрел ему вслед.
 
Вторник, десять утра 
 
   - Со "средиземноморскими" счетами все в порядке? ? спросил Джо Кардоун.
   Его партнер, Сэм Беннет, повернулся  на  своем  стуле,  чтобы  проверить,
закрыта  ли  дверь.  "Средиземноморские"  -  на  звание,  которое   партнеры
употребляли применительно к выгодным, но опасным вкладчикам.
   - По-моему, да, - пожал плечами Сэм. - А почему ты спрашиваешь? Случилось
что-нибудь?
   - Так, ничего определенного... а может быть, вообще w чего.
   - Ты из-за этого вернулся раньше срока?
   - Нет, не только. - Кардоун  понимал,  что  даже  Бенни  не  стоит  всего
объяснять. Сэм ничего не знал о Цюрихе, и этому Джо колебался. - Но  отчасти
- да. Я провел некоторое время на Монреальской бирже.
   - И что там услышал?
   -  По  распоряжению   генерального   прокурора   совет   фондовой   биржи
перетряхивает клиентуру. Все подозреваемые в связях с мафией  вкладчики,  на
счетах которых больше ее ни тысяч, находятся под наблюдением.
   - Это не новость...
   - Не знаю, как тебе, а мне не нравится, когда я слышу разговоры  о  таких
вещах за восемьсот миль от своего офиса. Не  могу  же  я  просто  так  снять
трубку и спросить своего  компаньона,  не  угодил  ли  кто-нибудь  из  наших
клиентов под суд... Телефонные разговоры, как  тебе  должно  быть  известно,
прослушиваются.
   -  О  Господи!  -  Беннет  рассмеялся.  -  У  тебя   просто   разыгралось
воображение.
   - Хорошо, если бы это было так.
   - Ты прекрасно знаешь, что я сразу связался бы с тобой, если бы  возникла
хоть малейшая опасность. Не  верю,  что  ты  прервал  свой  отдых  по  столь
ничтожному поводу. В чем все-таки дело?
   Кардоун, избегая встречаться взглядом с глазами  партнера,  сел  за  свой
рабочий стол.
   - О?кей. Не стану лгать. Есть одна причина... Но я  уверен,  что  она  не
имеет никакого отношения ни к тебе, ни к делам фирмы.  Если  выяснится,  что
это не так, я сразу приду к тебе, хорошо?
   Беннет поднялся со своего стула и кивнул. За годы  совместной  работы  он
научился  не  задавать  Джо   лишних   вопросов.   Несмотря   на   кажущуюся
общительность,   Джо   Кардоун   был   очень   скрытным    человеком.    Его
капиталовложения в их общее дело были весьма существенны, но он не  требовал
больше полагавшейся ему по договору доли. Это устраивало Беннета.
   Сэм направился к двери, посмеиваясь.
   - И когда ты перестанешь бегать от призрака Южной Филадельфии?
   Кардоун ответил вслед ему с грустной улыбкой:
   - Когда он перестанет гоняться за мной.
   Беннет закрыл за собой дверь, и Джо вернулся к  разбору  накопившейся  за
десять дней его отсутствия почты. Ничего, что могло  бы  иметь  отношение  к
"средиземноморской" проблеме, в ней не было. Ничего, что хоть  как-то  могло
свидетельствовать о конфликте мафиозных группировок. И все же за эти  десять
дней что-то случилось, и к этому как-то причастен Таннер.
   Он поднял трубку телефона и нажал на кнопку вызова секретаря.
   - Это все? Больше никаких писем не было?
   - Ничего существенного. Я всем  говорила,  что  вас  не  будет  до  конца
недели.  Некоторые  обещали  позвонить  сразу,  как  вы  вернетесь,   другие
предпочли подождать до понедельника.
   - Пусть все так и останется. Если будут звонить, скажите, что я вернусь в
понедельник.
   Джо положил трубку на рычаг и  отпер  ящик  стола,  в  котором  хранилась
металлическая коробка с картотекой "средиземноморской" клиентуры.
   Кардоун поставил коробку перед собой и стал быстро  перебирать  карточки.
Может  быть,  чье-то  имя  наведет  его   на   мысль,   заставит   вспомнить
какую-нибудь, на первый взгляд  малозначащую,  деталь,  которая  на  поверку
окажется важной...
   Зазвонил его личный телефон. По этому номеру ему  звонила  только  Бетти,
больше его никто не знал. Джо любил свою жену, но его  раздражало,  что  она
постоянно звонит ему по пустякам в то время, когда он хочет сосредоточиться.
   - Да, дорогая? В трубке молчали.
   - Что случилось, Бетти? Я сейчас очень занят.
   Жена не отвечала.
   Кардоун похолодел от страха.
   - Бетти! Ответь мне!
   Незнакомый голос в трубке громко и внятно произнес:
   - Джон Таннер летал вчера в Вашингтон. Мистер да  Винчи  очень  озабочен.
Возможно, ваши друзья из Калифорнии предали вас. Они находятся в контакте  с
Таннером.
   Джо Кардоун услышал щелчок - неизвестный повесил трубку.
   Господи! О Господи! Значит, все-таки  Остерманы...  Но  зачем?  Ведь  это
просто абсурд! Какое отношение имеет Цюрих к мафии? Между ними расстояние  в
тысячу световых лет! Или он ошибается?
   Кардоун попытался взять себя  в  руки,  но  это  ему  не  удалось.  Он  с
удивлением обнаружил, что скомкал несколько карточек.
   Что теперь делать? С кем он может поговорить?
   С самим Таннером? О Боже, конечно нет!
   Остерманы? Берни? Нет, черт возьми! Во всяком случае, не сейчас.
   Тримейны? Дик Тримейн! Он должен связаться с Тримейном.
 
Вторник, десять минут одиннадцатого 
 
   Тримейн был слишком взбудоражен, чтобы отправиться в Нью-Йорк как  обычно
на экспрессе. Оставив дома проездной, он вывел из гаража машину.
   Когда его автомобиль, набрав скорость,  мчался  к  мосту  Вашингтона,  он
заметил в зеркале заднего вида светло-голубой "кадиллак". Тогда Тримейн взял
немного влево, вырвавшись вперед других автомобилей, и "кадиллак" последовал
за ним. Потом Тримейн вернулся в правый ряд, втиснувшись  в  поток  медленно
идущих машин, - "кадиллак" проделал то же самое.
   У поста сбора дорожной пошлины Тримейн увидел, что "кадиллак"  поравнялся
с ним и идет по параллельной полосе.
   Дик попытался разглядеть, кто сидит за рулем.
   "Кадиллак" вела женщина. И хотя лица он не смог рассмотреть, в ее  облике
ему почудилось что-то знакомое.
   Набрав скорость,  "кадиллак"  скрылся.  Тримейн  так  и  не  увидел  лица
женщины. Движение по мосту было интенсивным, и пытаться  догнать  машину  не
имело смысла. Тримейн не сомневался, что "кадиллак" преследовал именно  его.
Это было так же очевидно, как и то, что женщина-водитель не хотела, чтобы ее
узнали.
   Почему? Кто она такая? Может быть, эта женщина и есть Блэкстоун?
 
*** 
 
   На работе Дику никак не удавалось сосредоточиться. Он  отменил  несколько
назначенных встреч, а сам занялся  просмотром  документов  по  корпоративным
объединениям, которые в последнее время выиграли свои дела в суде.  Особенно
его заинтересовала папка "шерстяные изделия" Кэмерона.  Несколько  поколений
семейства Кэмерон владели тремя ткацкими  фабриками  в  одном  из  небольших
городков штата Массачусетс. Старший сын Кэмеронов частенько играл на  бирже.
Шантажом и угрозами его  вынудили  продать  свою  долю  нью-йоркской  фирме,
специализировавшейся на продаже одежды.
   Новые владельцы немного погодя заявили о желании получить фирменный  знак
корпорации "Кэмерон".
   Получив, что хотели, они закрыли  фабрики,  и  городок  захирел.  Тримейн
представлял интересы этой торговой фирмы в бостонском суде.
   В семействе Кэмерон