Хуан Мадрид
(c) Juan Madrid. 1986.

                                  ПОДАРОК
                                   ФИРМЫ



   Лоле Сальвадор Мальдонадо,
   Розе Монтеро и Кармеле
   Мадрид, трем сильным и
   решительным девушкам
   Жизнь как лестница в курятнике:
   коротка и полна дерьма.

   (Из разговора в мужском туалете на площади Пуэрта-дель Соль в Мадриде!


                                     1

   В тот теплый солнечный день, в самом начале осени, я сидел на скамейке
на площади Дос-де- Майо, наслаждаясь неожиданно хорошей погодой. Она села
рядом.
   Худенькая девчушка с чувственным ртом и слишком большой грудью, к
которой она прижимала синюю полиэтиленовую папку.
   Внимательно посмотрела на меня и улыбнулась, обнажив зубы. Двух
передних не хватало.
   - Я люблю тебя, - заявила она вдруг.
   Я резко повернулся и положил руки на истертую спинку скамейки.
Полуденное солнце светило ей прямо в лицо, глаза блестели.
   - Люблю тебя, - повторила девушка. - Очень люблю тебя. Тебя. Да-да,
тебя.
   Я оглянулся. Старушка в темно-сиреневом шерстяном пальто кормила
голубей крошками хлеба. Больше никого поблизости не было. Прием хорошо
известный: девушка отвлекает вас под любым предлогом, а сзади кто-то
упирает вам нож в шею и отбирает бумажник и часы. Я невольно сжал и разжал
кулаки. У нее тоже мог быть нож.
   Если она захочет им воспользоваться, я успею, вероятно, схватить ее за
запястье. Хуже, если у нее пистолет. Вроде не похоже. Когда девица
разгуливает с пистолетом, она не пытается подцепить типа вроде меня,
греющегося в полдень на солнышке. Впрочем, все может быть.
   - Сигареты у меня кончились, мелочи на метро нет, разговаривать мне не
хочется, - предупредил я ее.
   - Мне ничего не надо. Я только хочу тебя любить. Ты знаешь, что такое
любовь?
   Я снова незаметно оглянулся. Старушка по-прежнему кормила голубей,
приговаривая ласковые слова. Мимо прошел мужчина в синем комбинезоне с
сумкой, из которой торчали инструменты. Он спугнул голубей.
   - Не по адресу обратилась, крошка. Я пустой, совершенно пустой, без
гроша в кармане. Понимаешь?
   Она снова улыбнулась. Протянула руку, сжала мои пальцы и стала гладить
мою ладонь, как гладят маленького зверька. Рука ее была горячей и мягкой.
   - Я у тебя ничего не прошу. Мне нужны не деньги, а любовь. Мне хочется
обнять тебя... приласкать. В мире так не хватает любви. Мы больше любим
животных, чем людей. Разве мы не ласкаем собак, не целуем детей? Все
должны любить и целовать друг друга. Все люди - ты, я, все. Не важно, кто.
   - И давно ты так любишь людей?
   Она энергично кивнула.
   - Мир был бы другим, если бы мы любили друг друга, как учил Иисус
Христос. Не так, как учит церковь, а по-настоящему, лаская друг друга.
Разве ты не ласкаешь собак?
   - Про собак ты уже говорила.
   - Можешь положить голову мне на грудь. Я сделаю все, что ты захочешь.
Честное слово. Если у тебя горе, расскажи мне. Я тебе помогу. Если у тебя
нет дома и нечего есть, пойдем со мной в наш Дом, и там ты обретешь
любовь, еду и кров.
   - Рекламируешь какой-нибудь не совсем обычный отель?
   - Не совсем обычный?
   - Ну... ты понимаешь, что я хочу сказать.
   Она убрала руку и откинула волосы. Ей от силы было лет двадцать. А
может, и того меньше.
   - Нет, это ты меня не понимаешь. Ведь я не прошу, чтобы ты любил меня.
Я хочу, чтобы ты позволил любить себя. Я реализуюсь только в любви.
   - И давно ты так реализуешься?
   - Уже три месяца. И счастлива, очень счастлива. Для счастья только и
нужно, что уметь любить. По-настоящему, без притворства и жеманства. Как
велел Бог.
   - Прекрасно, но у меня нет желания. Просто сижу и греюсь на солнышке. Я
полагал, за это платить не надо, но, как видно, ошибался.
   Девушка тряхнула головой, как бы отгоняя дурные мысли. Лицо ее выражало
досаду. Она вытащила из папки и молча протянула мне брошюру, напечатанную
на розовой бумаге. На обложке было написано: "Я тебя люблю".
   Вверху нарисовано огромное солнце, лучи которого освещали слова: "Свет
Мира".
   - Что это такое?
   - Почитай, тебе будет полезно. "Свет Мира" откроет тебе истину.
Почитаешь, а потом, может, и позволишь любить себя.
   - Почему бы тебе не сделать воистину благое дело и не оставить меня в
покое? Уходи, это будет доказательством твоей бесконечной любви к ближнему.
   Она встала и разгладила юбку. Сейчас она казалась еще моложе, совсем
девочка.
   - Извините, - голосок у нее стал тоненьким и дрожащим. - Можете
оставить себе наш журнал. Прочитайте его, пожалуйста. Захотите позвонить,
там есть телефон нашего Дома. Попросите Марию, меня позовут.
   Я заглянул в журнал. "Любовь - единственная живая субстанция
мироздания..." - прочитал я и протянул ей брошюру.
   - Отдай лучше кому-нибудь еще, Мария, может, ему пригодится.
   - Нет, оставьте себе. И простите за беспокойство.
   - Сколько это стоит? - спросил я и тут же пожалел.
   - Ему нет цены. Не хотите платить, можете взять так.
   Ну а если...
   Я вынул монету в сто песет, подержал ее какое-то мгновение в руке,
ласково поглаживая, а потом все же протянул девушке. Она быстро спрятала
деньги.
   - Выпей кофейку.
   - Спасибо, - сказала она и ушла.
   Я смотрел, как она шла через площадь, прижимая к груди папку. Легкий
ветерок шевелил ее распущенные волосы. Потом она скрылась на улице Даоис.
   Брошюру я скомкал и выбросил. Желание погреться на солнышке пропало. Я
закурил и пошел домой. Что еще можно было делать при полном отсутствии
денег?
   Это .произошло в конце сентября. Был на редкость солнечный день. А
потом погода в Мадриде испортилась.


                                     2

   Бывают истории, о которых не скажешь точно, когда они начались и когда
закончились, если они вообще когда-нибудь кончаются. Эта, возможно,
началась примерно через месяц после того, как начальник службы
безопасности компании "Транссегур" вызвал меня и объявил, что очень
доволен моей службой и обязательно позвонит, когда у них снова появится
вакансия.
   Всего три месяца я носил хорошо отглаженную синюю форму с дешевым
пистолетом системы "габилондо" калибра 9 мм на поясе. Наша группа
охранников имела в своем распоряжении машину типа "фургон", на которой мы
объезжали в конце дня десятка полтора небольших фирм, забирали у них
дневную выручку и развозили по банкам. Моей зарплаты хватало на еду и даже
на уплату кое-каких старых долгов.
   Вот почему, собственно говоря, в тот день, когда в половине
двенадцатого раздался звонок в дверь, я еще лежал в постели.
   Накинув старый шелковый халат времен моей боксерской молодости, я
отправился открывать.
   Он вошел и крепко меня обнял. Волнистые, как и прежде, каштановые
волосы, широкая улыбка, отличный костюм.
   - Тони, старик! Сколько лет!..
   Следом за ним молча переступил порог какой-то тип, медленно закрывший
за собой дверь. Худой, жилистый, одетый с продуманной элегантностью,
свидетельствующей о наличии собственного портного. Ему было лет
шестьдесят. Бледное лицо казалось напудренным фиолетовым тальком и
светилось каким-то фосфорическим мертвым светом, придававшим ему выражение
ледяного спокойствия.
   Другой все еще обнимал меня за плечи.
   - Ты прекрасно выглядишь, старик. Как я рад нашей встрече! Ну-ка, дай
посмотреть на тебя!
   Красивое загорелое лицо без единой морщины, довольная улыбка, немного
напоминающая домашнего кота, закормленного цыплятами.
   - Луисито Роблес, - наконец произнес я.
   - Тони! - повторял он, хлопая меня по спине. - Совсем не изменился,
дружище... разве что чуть-чуть располнел. Не следишь за собой, а? Что же
мы стоим! Можно войти?
   - Ты уже вошел.
   Он выпустил меня и огляделся,
   - Твоя квартира? Неплохо, совсем неплохо. Небольшая, конечно, но
уютная. Мне нравится, правда-правда, очень нравится. Может, предложишь нам
чашечку кофе?
   Если, конечно, мы не помешали...
   - Не помешали. Пора вставать.
   - Дон Луис... - произнес незнакомый тип хриплым голосом. - Надеюсь, мы
не опоздаем на Совет? - Он все еще стоял в дверях и оглядывался. На меня
он смотрел так, как будто хотел спросить, что я тут делаю.
   - Я, кажется, вас не представил?
   Я отрицательно покачал головой.
   Мужчина вперил в меня глазки, похожие на обсосанные ледышки.
   - Дельбо... мой друг Антонио Карпинтеро. - Он похлопал меня по плечу. -
Отличный парень.
   Мужчина слегка наклонил голову, я сделал то же самое.
   - Зови меня Тони Романо, Луис.
   - Ха-ха-ха! Ну да! - Он снова похлопал меня по плечу. - Конечно, я буду
тебя так звать! Совсем забыл...Тони Романо!
   - Дон Луис, простите, но я вынужден напомнить, что мы не можем
опаздывать на заседание Совета акционеров. - Он взглянул на часы. - Через
двадцать минут начало.
   - Десять минут, Дельбо. Всего десять минут на чашечку кофе, идет?
   - Я тебе его сварю за четыре минуты.
   - Вот видишь, Дельбо? Не будь вредным, поезжай сам... Скажи хозяйке,
что я скоро подъеду, это займет совсем немного времени. Кроме того, они
всегда чуть-чуть запаздывают, ты же знаешь.
   Мужчина по имени Дельбо внимательно посмотрел на Луиса
глазами-ледышками и кивнул.
   Он вышел, не попрощавшись, так же бесшумно, как вошел. Резким движением
я откинул кровать, превратив ее в софу. Луис спокойно сел и закурил,
мурлыкая себе под нос старую мелодию.
   Я пошел на кухню варить кофе.
   - Кто он, этот твой приятель? - крикнул я оттуда.
   - Дельбо? - Казалось, он задумался на мгновение. - Шеф нашего отдела
безопасности... очень компетентный человек... тупица, каких мало... иногда
он воображает себя моей нянькой. - Вдруг он громко спросил: - Слушай, как
давно мы не виделись?
   - Больше двадцати лет.
   - Я много думаю о нас... о том времени... Надо встречаться почаще... Ты
должен прийти к нам поужинать, я тебя познакомлю с женой. - Я кивнул. Он
откинулся на софе и снизу посмотрел на меня: - А ты как живешь?
   - Сам видишь: постарел, пополнел.
   - Животик отрастил.
   Я пощупал свой живот через халат. Вот уж не предполагал, что это так
заметно.
   Вода вскипела, я вылил ее в кофейник. Потом поставил поднос с чашками и
сахарницей на столик и сел в единственное в моем доме кресло.
   Кофе мы выпили молча.
   - Знаешь, кого я часто встречаю в последнее время? - вдруг спросил он,
усмехаясь. - Паулино.
   Помнишь его? Совсем не изменился, такой же, как прежде... Тебя он
уважает. Все еще не забыл, как ты однажды спас его от гауптвахты.
   - Паулино... - я напряг память. - Паулино...
   - Ну, старик, постарайся вспомнить...
   - А волосы у него выросли?
   Он рассмеялся.
   - Так и знал, что ты вспомнишь. Да нет, по-прежнему тратит уйму денег на
докторов, лечится от облысения...
   Надо бы почаще встречаться. Тони... Иногда мы с ним бываем в баре
"Рудольф" на улице Пелайос... Собственно говоря, только там и встречаемся.
   Я развел руками и молча кивнул. Кофе был выпит. Воцарилась мертвая
тишина, как в аквариуме.
   - У тебя найдется что-нибудь покрепче? - неожиданно спросил он.
   - Джин. Будешь?
   - Пожалуй. Один глоточек, не больше.
   Я принес бутылку и чистый стакан. Он опрокинул его залпом без льда,
даже не поморщившись. Только языком прищелкнул.
   - Прекрасный джин.
   - Как-нибудь расскажу, где я его беру. Не хуже английского.
   Он снова откинулся на софе. Надо же, совсем не изменился. Если и
изменился чуть-чуть, то в лучшую сторону.
   Когда мы были молодыми, девушки оглядывались ему вслед, даже когда он
носил форму. Сейчас Луис и вовсе напоминал красавца с рекламы
косметического кабинета для мужчин.
   Он расслабился, взгляд блуждал где-то далеко. Внезапно он заговорил.
   - Мне бы хотелось, чтобы ты познакомился с моим сыном. Тони... Ему
сейчас столько, сколько нам было в ту пору... Только он другой, понимаешь?
Я хочу сказать, что он... ну как бы это лучше выразиться... он не похож на
нашу семью... Сейчас он в Калифорнии... путешествует... хочет стать
художником, человеком искусства. Его не интересуют деньги и вся эта
ерунда. - Глаза моего друга светились странным светом, что-то среднее
между надеждой и любовью. - Он очень независимый и культурный парень с
прогрессивными взглядами... Прости, Тони, тебе скучно?
   - Нет.
   - Мне тяжело, я очень скучаю по нему. Взял и уехал, как бы ушел из
дома... Ему было противно, понимаешь?
   Деньги его не интересуют.
   - Это я понял. Когда он уехал?
   - Три месяца назад, - произнес он упавшим голосом.
   - Рано или поздно дети уходят из дома, не надо так переживать.
   - Конечно... Ну а ты так и не женился? Детей у тебя нет?
   - Насколько я знаю, нет.
   Он рассмеялся.
   - Уже прошло десять минут. Тебя будут ругать, - сказал я в шутку.
   Его как пружиной подбросило. Он взглянул на часы и ужаснулся.
   - Бог мой! И правда... мне так хорошо у тебя.
   Потом направился к двери и открыл ее. Я шел следом.
   - Мне нужно много чего рассказать тебе. Тони. Много разных вещей.
   - Мне тоже, но в другой раз. У тебя ведь совещание...
   - Пошли они со своим совещанием и со своим Советом акционеров... Лучше
защищайся, старик!
   Он выставил вперед левую ногу, слегка наклонился и поставил руки, как я
его когда-то учил. Потом начал наносить мне удары в голову и в печень.
Отражать его атаку было трудно. Двигался он хорошо, раскачиваясь и
пританцовывая в стиле Касиуса Клея. Глаза у него блестели.
   - Давай, давай... прикрывайся.
   - Спокойно, Луис, спокойно... - Я отступил к софе. - Мне не хочется
причинить тебе боль.
   Отступив к софе, я сделал обманный выпад, наклонился, как бы готовясь к
апперкоту левой, известный прием Перико Фернандеса, а сам нанес короткий и
не очень сильный удар правой в солнечное сплетение. Он замычал и сел на
пол.
   - Ох, черт возьми! - Пощупал грудь и начал с шумом вдыхать и выдыхать
воздух. На его красивых губах застыла гримаса боли. - Ты достал меня,
старик.
   - Прости, Луис, не люблю, когда меня бьют.
   Он легко вскочил на ноги и привел в порядок свой костюм.
   - Не сердись, пожалуйста.
   - Да что ты, Луис.
   - Ты не обиделся?
   - Нет.
   - Правда?
   Он широко улыбнулся и похлопал меня по спине.
   - Очень рад, что мы повидались. Теперь будем встречаться чаще. Я уже
говорил, что должен многое рассказать тебе. Позвоню на днях, идет?
   - Договорились, только телефон запиши.
   Он вынул ручку с золотым пером и записную книжку из натуральной
крокодиловой кожи, и я продиктовал номер своего телефона.
   Прежде чем уйти, Луис снова похлопал меня по спине.
   Я стоял и слушал, как затихают на лестнице его шаги.
   Потом закрыл дверь и прошелся по комнате. Пустые чашки, сигаретные
окурки. Призрак, вернувшийся из двадцатилетней разлуки. Потом пощупал свой
живот.
   Значит, я стал старым и толстым.
   Прежде чем выйти из дома, я тридцать раз отжался и почувствовал, как
заныли мышцы брюшного пресса.
   Когда мы с Луисом были друзьями, я отжимался по восемьдесят раз подряд
   Несколько дней спустя я проснулся ночью от каких-то странных зеленых
сполохов, отражавшихся в стеклах балконных дверей Сев в кровати, я сильно
потер глаза.
   Склонность к мистике и галлюцинациям за мной не водится, но зеленые
огни то зажигались, то гасли, как будто кто-то посылал мне тайные
кодированные сигналы.
   Я подошел к балкону и открыл двери. На углу площади Пуэрта-дель-Соль на
крыше высокого дома, того. где находится кондитерская "Пастелерия
Мальоркина", монтировали новую неоновую рекламу: длинный ряд зеленых
огней, а над ними лицо женщины, улыбавшейся мне через определенные
промежутки времени. Женщина была красивой - короткие черные волосы,
обворожительная белозубая улыбка. В руках она что-то держала, но я не
понял, что именно, в том месте еще не подключили огни.
   Я закрыл балконную дверь. Кодированные сигналы внезапно прекратились.
   Луис Роблес так мне ничего и не рассказал. Он не позвонил.


                                     3

   Старик Драпер когда-то имел частное сыскное агентство в одном из
престижных районов Мадрида и временами давал мне подработать. Но агентство
разорилось, и он стал хозяином конторы по взыскиванию невыплаченных долгов
и кредитов. В конторе работали сам старик, его сын Херардо, уже более
десяти лет пытавшийся получить диплом юриста, и секретарша по имени
Пурита, которая в конце концов вышла замуж за сына хозяина. Контора
находилась на улице Конде-де-Хиксена в старой квартире, принадлежавшей
раньше двоюродной бабушке хозяина.
   На вид Драпер был упитанным старикашкой с аккуратно зачесанными назад
волосами и претензией на элегантность. Но стоять рядом с ним было
совершенно невозможно, потому что у него изо рта вечно несло какой-то
тухлятиной. Он уволился в свое время из полиции в должности старшего
комиссара одного из полицейских участков Барселоны. Поговаривали о
какой-то грязной истории, связанной с четырнадцатилетней девочкой. Историю
так и не удалось полностью распутать.
   Старик сидел в своем кабинете за письменным столом под красное дерево и
поигрывал перочинным ножиком.
   - Сейчас с работой туго. Тони, сам знаешь. Люди предпочитают не
взыскивать долги, лишь бы не ввязываться в тяжбу. Врожденная леность
испанцев, вот как я это расцениваю. В нашей стране теперь никого не сажают
в тюрьму. Нам не хватает духа свободного предпринимательства, в
современном смысле слова, а без этого страна но может развиваться. Хочешь,
я тебе скажу одну вещь?
   Мы перепутали возврат к свободе с развратом.
   - Интересная мысль, Драпер, сказал я. Благо дарю за лекцию.
Какая-нибудь работа для меня найдется?
   - Какая-нибудь работа всегда найдется, но в штат я тебя взять не могу,
слишком дорого обходятся социальные выплаты.
   - Я не прошусь к тебе в штат, Драпер. Мне нужна работа.
   - Понимаю... Давай посмотрим, может, что-нибудь и найдем.
   Он порылся в бумагах, наваленных на столе, и извлек пачку счетов.
Внимательно полистал их и сказал:
   - Только ты сможешь провернуть это дело.
   - Что за дело?
   - Некая Мария Луиса Санчес не выплатила семь взносов за шикарный
кухонный гарнитур последней модели, купленный в рассрочку два года назад в
магазине фирмы "Эладио". Она оправдывается тем, что муж остался без
работы, но ты же понимаешь, компанию это мало волнует. Ну а раз компанию
это не волнует, то конторе Драпера тем более наплевать. Сложность
заключается в том, что эта дамочка знает назубок все законы, и нам ничего
не удается выжать из нее. Херардо уже пытался, - старик вздохнул. - Не
могу же я его бросить только на это дело.
   Знаешь, он... - Драпер замялся, - он скорее законник, ну а ты...
   - Сколько задолжала сеньора?
   - Двести тысяч.
   - Разве бывают кухонные гарнитуры в такую цену?
   - Ты как с луны свалился, право же, Тони... за двести кусков сейчас
купишь разве что дровяную плиту. Этой дамочке гарнитур обошелся в
полмиллиона, сумма немалая, но зато туда входят холодильник, морозилка,
электроплита, полный набор мебели, подвесные полки... Если бы ты знал,
сколько мой сын заплатил недавно за микроволновую печь... - Он тяжело
вздохнул.
   - Микроволновая печь - другое дело, без нее не обойтись. Ладно, сколько
с этого дела буду иметь я?
   - Десять процентов, как всегда. Но ты должен выбить из нее не меньше
ста тысяч, иначе мне невыгодно. Запомни: не меньше ста тысяч.
   - Согласен.
   - Твои расходы я не оплачиваю.
   - Я сказал, что согласен. Где она живет?
   - Район Сиудад-де-лос-Анхелес, квартал "Г", улица Уррутия, 22, третий
этаж, квартира "Ф". Как ты намерен действовать?
   - Подумаю по дороге. - Я записал адрес. - Можешь дать мне тысячу песет
аванса?
   Какое-то время его одолевали сомнения, но потом он все же решился.
Открыл ящик стола, вытащил металлическую коробку, извлек из нее зеленую
купюру с изображением поэта и политического деятеля Эчегарая и протянул ее
мне с таким отвращением, как будто это была живая крыса, вместе с пачкой
счетов, аккуратно разложенных по месяцам.
   - Я ценю тебя. Тони, и всегда относился к тебе, как