где мы и должны припереть его к стенке. Мальчик проводит все ночи с
какой-то женщиной.
   - Вот что ты задумал. - Драпер нервно пригладил волосы и посмотрел на
меня. В его взгляде сквозило тревожное ожидание. - Ты, значит, хочешь,
чтобы кто-то проник в квартиру, застал там его с поличным и путем шантажа
вынудил заплатить долги. Я тебя правильно понял?
   - Ну что ты... При чем тут шантаж?
   - Это настоящий шантаж, Драпер.
   - Триста тысяч за пленку, на которой будет запечатлен Нельсон,
застигнутый на месте преступления.
   Я положил разноцветные брошюрки и фотографию толстого парня на стол и
закурил сигарету.
   - Триста тысяч. Тони. Кроме тебя, это дельце никто не провернет. - Я
выпустил дым в потолок.
   - Мне не все здесь ясно. - Драпер удивленно поднял правую бровь. - Этот
парень весьма убедительно доказал, что он не дурак. Дело у него на мази,
под него не подкопаешься, прибыли огромные, налоги он не платит.
   Что для него значит такая мелочь, как четырнадцать миллионов, при
его-то доходах? Вместо того чтобы заплатить, он ведет себя как идиот,
предпочитает сражаться с банками, с кучей кредиторов, с адвокатами, с
таким тертым калачом, как ты, наконец. Проще было бы заплатить.
   Почему он не платит? Этого я не понимаю.
   - Ты в своем репертуаре. Тони... Откуда я знаю? Факт, что этот подонок
Нельсон не хочет платить, и наше дело его заставить. Остальное не должно
тебя волновать.
   Я продолжал пускать дым в потолок.
   - И все же это странно, Драпер, что бы ты ни говорил.
   Расскажи мне подробнее про эту Аделу Крусес. Что вам удалось узнать о
ней?
   - Не много. Мы больше занимались сыном. Кажется, она родом из Луго. На
Кубу уехала совсем ребенком с матерью и младшей сестрой. Мы не знаем, чем
они там занимались, но после победы революции они вернулись в Испанию,
судя по всему, при деньгах. Мы вышли на нее только после того, как
заинтересовались Нельсоном. Живет она в Майами, занимается финансовыми
операциями, капиталовложения и прочее. Иногда приезжает в Мадрид.
   - А вторая сестра?
   - Представления не имею. Наверно, тоже в Майами.
   - Меня волнуют два вопроса: почему он не платит... и вторая сестра.
   - Какого черта тебе далась вторая сестра? Нас интересует Нельсон. Если
удастся заснять мальчика с его курочкой, я тебе заплачу. Можешь не
сомневаться.
   - Мне нужен маленький, легкий в управлении фотоаппарат со вспышкой и
чувствительная пленка. Фотоаппарат можно взять напрокат, это все не
проблема. Кроме того, мне потребуется помощник, лучше всего подрядить
какого-нибудь "домушника" или "медвежатника", специалиста по открыванию
замков.
   - Прекрасно, Тони! Делай как знаешь.
   - Для этого мне потребуется еще сто тысяч, не считая пятидесяти тысяч
на фотоаппарат и прочее, плюс еще пятьдесят на накладные расходы. Итак,
всего это будет стоить тебе полмиллиона, Драпер.
   - Ты с ума сошел? Полмиллиона? Что ты такое плетешь? - Я встал.
Затянулся в последний раз и раздавил сигарету в хрустальной пепельнице.
Драпер тоже встал. - Погоди, куда ты? Не дури! Откуда я возьму тебе
полмиллиона? Сам подумай.
   - Мне надоело торговаться, я устал от всего этого.
   Твоя контора получает тридцать пять процентов от общей суммы долга, то
есть больше четырех миллионов. Если, конечно, ты сказал правду по поводу
четырнадцати миллионов. Лично я тебе не верю.
   - Сядь, Тони, пожалуйста, сядь.
   - Нет, я пошел обедать. Я устал от сидения с тобой.
   Он вышел из-за стола и обнял меня за плечи. Как я и ожидал, у него изо
рта несло тортильей из дохлых крыс.
   - Ладно, пусть будет полмиллиона. Не заводись.
   Слишком многим я должен платить, не забывай про адвокатов и прочих...
   - Сколько он задолжал в действительности, Драпер?
   Старик отступил нэ шзг. Лицо его побледнело, черты расплылись, как.
бу,~.то подул ледяной ветер. Потом прокашлялся и пожевал губами.
   - Двадцать два миллиона, - голос его звучал неуверенно.
   - Так. Мне нужны двадцать пять тысяч аванса. Своих денег у меня нет.
   - Конечно, конечно...
   - Наличными.
   Я стоял у дверей и сг.ютрел, как он копается в ящиках.
   Наконец он вынул конверт, отсчитал пять билетов по пять тысяч, вложил
их в конверт и нехотя протянул мне.
   Новенькие, хрустящие купюры. Я положил деньги во внутренний карман
пиджака.
   - Спасибо, Драпер. Теперь ты мне остался должен ровно полмиллиона.
Считай, что двадцать пять тысяч ты заплатил за то, что пытался навесить
мне лапшу на уши.
   По рукам?
   Он смотрел на меня, не моргая.
   - Ладно. Сколько времени тебе нужно?
   - Дай мне несколько дней. Я тебе сообщу.
   - Ты ведь сумеешь сработать это дельце. Тони, правда?
   - Да, - ответил я, открывая дверь.
   В коридоре никого не было.
   Драпер молча наблюдал за мной. Взгляд у него был какой-то странный.
   Он даже со мной не попрощался.


                                    21

   Супермаркет "Идеальный очаг" занимал весь угол площади Пуэрта-Серрада и
улицы Толедо. Огромные красные буквы были видны издали. По обе стороны от
входа висели увеличенные фотопортреты матери Кристины в полный рост. В
руках она держала хозяйственную сумку с продуктами компании Фуэнтес. В
глаза бросались яркие этикетки на банках мясных консервов. Сеньора
улыбалась. Одета она была как домашняя хозяйка, выскочившая из дому за
продуктами в ближайший магазин.
   Я толкнул двери с табличкой "Администрация". Столы стояли в два ряда,
как парты. За каждым столом виднелась голова, склонившаяся над бумагами.
Никто не обратил на меня никакого внимания.
   Я прошел в глубину, где за отдельным столом сидела женщина лет
пятидесяти с сильно накрашенным бледным и узким лицом. Она что-то быстро
печатала на машинке.
   На мой вопрос, могу ли я видеть Кристину Фуэнтес, она вообще не
отреагировала, даже головы не подняла.
   Спустя некоторое время женщина все же спросила:
   - Вы записаны?
   - Думаю, что да. Меня зовут Антонио Карпинтеро.
   Она открыла большой блокнот в красном переплете.
   - Извините, - тонкие губы, тронутые морщинками, презрительно
скривились, - вашей фамилии здесь нет.
   - Мы договорились о встрече. Сообщите, пожалуйста, сеньоре, что я жду.
   - Донью Кристину нельзя беспокоить. Она очень занята. Если вы по делу,
я могу вас выслушать.
   - Мне нужно поговорить с сеньорой лично. Она могла забыть о нашей
договоренности. Бывает, не правда ли?
   Женщина оглядела меня с ног до головы с явным неодобрением и
отвернулась, хотя я специально надел лучшее, что у меня было:
темно-коричневый пиджак, купленный за пять тыслч песет в последний день
распродажи, устроенной фирмой "Ариас" по случаю ликвидации магазина, брюки
цвета корицы и накрахмаленную белую рубашку с коричневым галстуком.
   - Зайдите в другой раз, - скрипучим голосом произнесла она и снова
положила пальцы на клавиши машинки. Пальцы ее были похожи на когти большой
хищной птицы, в которых зажата кость. - Я очень занята, извините, - и
принялась стучать на машинке еще быстрее, чем раньше. Я положил руку на
каретку.
   - Позвоните ей по внутреннему телефону. Если сеньора не захочет принять
меня, я тут же уйду. Хорошо?
   Бледное лицо женщины, покрытое густым слоем макияжа, стало пурпурным.
   - Вы не записаны на прием, сеньор... Вас сегодня не ждут. Немедленно
покиньте помещение или...
   В этот момент двери за спиной секретарши открылись. Из кабинета вышел
высокий атлетического сложения парень без пиджака, с черными вьющимися
волосами и смуглым жуликоватым лицом. В руках он держал какие-то бумаги и
делал вид, будто внимательно в них вчитывается.
   Мимо нас он прошел, не поднимая глаз.
   - Мы закончили, - произнес он отрывисто, выплевывая слова. На его
мелких зубах были следы помады. - Ваша очередь, проходите.
   - Спасибо, - улыбнулся я. - Вам бы почаще давать птичий корм, заливали
бы убедительней. В следующий раз принесу, посмотрим, что вы будете петь.
   Помахав ему рукой, я подошел к двери и постучал.
   Хрипловатый голос Кристины пригласил меня войти.
   Так и не услышав за спиной стука машинки, я прошел в кабинет мимо
застывшей секретарши.
   На Кристине была узкая бледно-сиреневая юбка с разрезами по бокам,
которую она с рассеянным видом разглаживала, стоя посреди кабинета.
   Лицо ее выразило удивление.
   - Тони, - сказала она. - Извини. Я совсем забыла, что мы условились на
сегодня. Как тебе удалось пройти?
   - Я подкупил твою секретаршу.
   Она направилась к большой черной софе в углу кабинета. Рядом стояли два
кресла и столик с множеством журналов. Взяла лежавший на софе легкий жакет
с подложенными плечами, встряхнула его и надела. Потом подошла к большому
письменному столу, села в откидывающееся кресло, закурила сигарету и
небрежно выпустила дым.
   Кабинет был очень большой, с высоким окном, затянутым белыми гардинами.
В одном углу стояла мягкая мебель, в другом - стенка из светлого дерева с
книгами, фотографиями в рамках и образцами раклаклы. Стены кабинета
украшали еще два портрета матери Кристины, на полу лежал серый палас.
   - В тот вечер у тебя дома я несколько перебрала. - Она откинулась в
кресле и посмотрела на меня невидящими глазами. - Понимаешь, я нервничала.
Все эти глупости, подозрения в связи со смертью Луиса... - Она сделала
жест рукой, как бы отгоняя надоевшую муху, - Фотографии... В общем, я вела
себя как девчонка. Слишком тяжелый был день, я потеряла контроль над собой.
   Меня нетрудно понять, не правда ли? До сих пор никак не могу
оправиться. Трудно свыкнуться с мыслью, что Луис покончил с собой.
   - Покончил с собой, Кристина?
   - Да, Тони. Он застрелился. Наш сын до сих пор ничего не знает. Он не
смог приехать на похороны. Мы отправили ему телеграммы в разные места,
где, по нашим расчетам, он мог в это время находиться, но до сих пор от
него ничего нет. Я очень скучаю по нему.
   - Вполне понятно, у вас такая дружная семья. Твоя мать рассказывала мне
об этом вчера вечером. Я виделся с ней и с вашим служащим Дельбо. В высшей
степени приятный человек.
   Она раздавила сигарету в пепельнице из горного хрусталя. На это у нее
ушло довольно много времени. Потом вздохнула.
   - Ты ведь знаешь, что такое мать. Она все еще опекает меня, как будто
мне пятнадцать лет. Я думаю, все матери одинаковы... В тот вечер, когда я
была у тебя, мне нельзя было оставаться одной, а тут подвернулся ты,
понимаешь? - Она улыбнулась и облизнула кончиком языка губы. Короткая
стрижка молодила ее и в то же время придавала ей какую-то твердость. - Но
я не раскаиваюсь.
   Знаешь, обычно у меня не бывает такого с первым встречным.
   - Понятно. Я был исключением. Минутный порыв.
   - Не надо иронизировать. Конечно, я должна была сама позвонить тебе, не
допустить, чтобы мама говорила с тобой вместо меня... но, понимаешь, после
смерти Луиса на меня свалилось столько дел. Ну да ладно, все утряслось. Я
позвоню тебе как-нибудь, и мы увидимся, хорошо? Но только без этого джина.
   Я бросил на стол трусики, которые лежали в кармане моего пиджака.
   Она взяла их кончиками пальцев и подняла над столом.
   - Ты забыла это у меня дома.
   - Вряд ли, я не ношу нижнего белья. - Резким и точным движением руки
она швырнула их в корзину для бумаги и снова откинулась в кресле. - У меня
много работы, извини... Я позвоню. - Улыбка не сходила с ее лица, но
взгляд стал намного холоднее. Кресло было откинуто, она полулежала, и мне
хорошо были видны мягкие очертания ее упругого тела с таким специфическим
запахом.
   Узкая юбка обтягивала бедра. Я медленно вытащил из другого кармана
толстый белый конверт и положил его на стол рядом с хрустальной
пепельницей.
   - Ты все-таки дурак. Тони.
   - Вполне допускаю.
   - Они тебе нужны. Возьми деньги.
   - Они мне не нужны. Я не нуждаюсь в подачках.
   - Ну что ты, право же... бери. Сменишь обивку на софе.
   - Я сменю обивку, когда сам этого захочу.
   - Ну... тогда купи шторы на балконные двери.
   - Я не люблю шторы.
   В дверь робко постучали два раза. Кристина прикусила губу, положила
руку на конверт и раздраженно крикнула:
   - Что там еще?
   Заискивающий голос за дверью произнес:
   - Извините, донья Кристина, но это срочно.
   - Входите!
   Дверь приоткрылась, и просунулась тщательно причесанная голова мужчины,
улыбавшегося во весь рот.
   - Ну что ж, Кристина, - сказал я.
   - Минуточку. Не уходи. Что у вас. Морено? - обратилась она к мужчине,
нерешительно топтавшемуся у дверей.
   - Ничего, донья Кристина... недоразумение улажено, я только хотел...
но, если я не вовремя, тогда лучше завтра... кхе-кхе-кхе... когда вы
сможете.
   - Да входите же, наконец!
   Мужчина был высокий, но заметно сутулился и казался ниже своего роста.
Отлично сшитый двубортный костюм из тонкой английской шерсти цвета маренго
скрадывал животик. Загар он явно приобрел, лежа под кварцевой лампой.
Густые черные волосы, покрытые лаком, были уложены столь тщательно, что
его мастер мог бы по праву получить первую премию на конкурсе парикмахеров
в мадридском салоне Сандоваля, где меня в молодости стригли бесплатно в
качестве модели. Он остановился на полпути между столом w мной. В руках у
него была папка из тисненой кожи. Улыбка как бы застыла на его загорелом
лице.
   - Сеньор Карпинтеро, друг нашей семьи. Сеньор Морено... отдел сбыта, -
представила нас Кристина.
   - Очень рад познакомиться с вами, сеньор Карпинтеро!
   Мы протянули друг другу руки. Его пожатие было слишком сильным. Положив
папку на стол, он обратился к Кристине.
   - Все улажено, донья Кристина.
   - Все улажено, все улажено! - Она небрежно листала папку, не сводя
негодующего взгляда с заведующего отделом сбыта. У него, по-видимому,
пересохло в горле. - Как вам это нравится! Все улажено!.. Да вы ни к черту
не годитесь. Морено... Только и знаете, что пить и загорать.
   Кретины! Бездельники!
   - Во всем виноват Нуньес, донья Кристина... кхе-кхекхе. Я уже принял
меры... Он не поставил меня в известность...
   - Я вам ясно сказала: никаких дел с платными колледжами. Наша продукция
предназначена для бедных. Ты что, слов не понимаешь? В чем, собственно,
заключается твоя работа? Что ты делаешь как заведующий отделом сбыта?
   - Я уже говорил, донья Кристина... это не моя вина...
   Нуньес...
   - Хватит кивать на Нуньеса... Заладил как попугай:
   Нуньес, Нуньес! Надоело! Конфликт улажен?
   - Все в полном порядке, донья Кристина... Мы выбрали школу для бедных
детей в пригороде Мадрида... восемьдесят учеников от семи до четырнадцати
лет и сто пятьдесят преподавателей... Я лично переговорил с директором.
Никому ничего нельзя поручить, вы ведь знаете. В пятницу приедут старшие
классы, и то не все, а только те, кого отобрали. Всего шестьдесят детей и
десять преподавателей во главе с директором и завучем...
   - Как ты намерен их доставить?
   - В туристском автобусе, донья Кристина, все обговорено... На фабрике в
курсе дела. Завтра все будет готово...
   кхе-кхе-кхе. Мы подготовили подарки для детей, каждый получит красивый
пакет, очень хорошо оформленный...
   банку мясных консервов, календарь, тетрадь с ручкой, все это из наших
супермаркетов. Преподавателям мы кладем сверх того нашу рекламную
зажигалку. У нас их полнымполно. Все предусмотрено до мельчайших деталей.
   - Я хочу, чтобы ты тоже был там и сам показал нашу фабрику. Ни на шаг
от них не отходи.
   - Конечно, донья Кристина.
   - Полдник пусть подадут рабочие, одень их в белые пиджаки с бабочкой...
Это впечатляет.
   - Прекрасная мысль, донья Кристина... Великолепно.
   Она отодвинула от себя папку, которую едва просмотрела.
   - Подумать только! Пригласить на фабрику католический колледж "черных
монахинь"... Очень остроумно!
   "Черные монахини" не покупают консервированное рубленое мясо! Можешь ты
это понять или нет. Морено?
   - Конечно, донья Кристина, но это не моя вина, я вам уже говорил...
   - Да, да, во всем виноват Нуньес... Можешь идти.
   Он снова пожал мне руку, на этот раз еще сильнее. Лицо его напоминало
маскарадную маску.
   - Очень приятно было познакомиться, сеньор Карпинтеро. Если вам
что-нибудь понадобится... всегда к вашим услугам.
   Он колебался, на решаясь подать руку Кристине. В конце концов решил не
подавать, поклонился и молча вышел.
   - Идиот, - произнесла она, как только закрылась дверь. - Как мне надоел
этот клоун.
   - Ладно, Кристина. У меня много дел.
   - Подожди, Тони. Не хочешь брать деньги, не надо. У меня есть другое
предложение, думаю, оно тебя заинтересует. - Встав из-за стола, она очень
близко подошла ко мне и остановилась, опершись рукой о спинку стула. - У
нас прекрасный отдел безопасности. Дельбо знает свое дело, но его на все
не хватает, слишком много работы...
   супермаркеты... фабрики... Мы имеем дело с большими суммами денег, и
поэтому нам нужен заместитель заведующего по оперативной работе, способный
и опытный человек. Ты самая подходящая кандидатура. Само собой разумеется,
ты не будешь носить форму с пистолетом, твое дело только руководить
работой. Дельбо неплохой человек, и вы поладите, вот увидишь. Он отличный
работник. Зарплата очень хорошая, тебе и не снилось получать столько
денег... двести тысяч в месяц. Ну, как?
   - Восхитительно. Возможно, я даже начну начесывать волосы и
пользоваться услугами лучших парикмахеров, совсем как этот тип, что только
что заходил сюда. Верно?
   - Тони, я хочу тебе помочь. Луис очень любил тебя.
   Нельзя так жить, как ты живешь.
   - Жаль, Кристина, что тебе не нравится мой образ жизни. Ты дажэ не
представляешь себе, как мне жаль.
   - Слушай, Тони, зайди ко мне в следующий понедельник. Я отвезу тебя в
главную контору, подпишем контракт, договорились?
   - Нет.
   Она взяла меня под руку. Ее прикосновение жгло сквозь рукаэ пиджака,
как горячие угли.
   - Тони!
   - Нет. Спасибо за предложение.
   -Луис попросил бы тебя об этом одолжении.
   - Но Луис мертв.
   Она сильно сжала мой локоть.
   - Да, он мертв, он покончил с собой! Он сам убил себя! Ты понял?
   Я освободился от ее руки. Моя рука горела.
   - Он не покончил с собой, Кристина. И ты это прекрасно знаешь.
   Я направился к двери. Она сделала несколько шагов вслед за мной, но
потом остановилась. Я слышал за спиной ее тяжелое дыхание, но
оборачиваться не стал.


                                    22

   На площади Пласа-Майор бритый наголо парень обнимался с девушкой. Ее
короткие, выкрашенные в красный цвет волосы торчали в разные стороны. Оба
были в черном, у девушки была ввинчена в нос жемчужина.
   - Дядя, подкинь немного деньжат. Поесть не на что, - обратился ко мне
парень. Ему было лет шестнадцать, не больше.
   Я очень не люблю, когда меня зовут "дядя".
   - На еду не подаю.
   Оба с удивлением уставились на меня.
   - Тогда дай на бутылочку пива, - сказала девушка.
   Она была красивой, стройной, с чистой эластичной кожей.
   - Двести песет хватит?
   - Годится, дядя.
   - Не зови меня дядей. Какой я тебе дядя?
   Я протянул ему монету в двести песет. Они улыбнулись. Какими глазами
эти двое смотрели на человека, которому недавно стукнуло сорок? На
человека, стоящего на пороге старости. Быть старым все равно что ехать с
ярмарки. Сорок лет. Старая телега.
   Девушка обвила руками шею парня и стала его целовать. Когда мне было
шестнадцать, мы не целовались на Пласа-Майор, да и вообще на улице. Это
было немыслимо. Разве что где-нибудь в безлюдном месте под покровом
темноты. Как-то раз в юности меня застал с девушкой охранник, стороживший
исторические развалины казармы Монтанья, где шли бои республиканцев с
франкистами. Он решил оштрафовать меня. Девушка расплакалась. А ведь мы
только целовались. Беги отсюда, сказал я девушке. Она мигом улетучилась.
Охранник уставился на меня злыми глазами, я, не мигая, смотрел на него. В
то время во мне было всего шестьдесят три килограмма, и я выступал как
любитель в легком весе под именем Кид Романо, двенадцать побед в
отборочных соревнованиях, две ничьих и пять поражений. Охраннику было
пр