себя, им плевать на горе простых людей.
   Машикули осуждающе покачал головой и воскликнул:
   -  Женщина  -  это  цветок,  политики  же  -  шмели.  Вашим  нектаром
полакомятся, но меда не будет.
   Денисия растерялась:
   - Простите за глупость, но я не поняла ваших сложных аллегорий.
   - Не так уж они сложны. Политика делает женщин бесплодными и  пачкает
их. Вы же не станете утверждать, что Боровский ваш муж?
   - Нет, конечно. Он мой родственник, дальний.
   Будто не слыша ее, Машикули продолжил:
   - Раз Боровский  не  муж,  следовательно,  он  ваш  любовник.  А  вы,
абсолютнейшая  сирота  из  бедной  провинции,   получаете   великолепное
образование  и  мечтаете  о  невероятной  карьере.  Не   на   этого   ли
влиятельнейшего мужчину вы уповаете, залетая в самые эмпиреи амбиций?
   Денисия отшатнулась. Она была оскорблена таким грязным предположением
и гневно воскликнула:
   - Ну что вы! Как вы можете так говорить? В  университет  я  поступила
сама! Я всегда и везде пробивалась только своими мозгами  и  дальше  так
намерена жить.
   - А напрасно, - грустно вздохнул Машикули и мечтательно добавил:
   - Вагина в сочетании с хорошим портвейном творит чудеса.
   Денисия вскочила:
   - Что-то я не пойму, куда вы клоните? К чему этот пустой разговор?  Я
пришла к вам со своей бедой, вы обещали помощь...
   -  Присядьте,  крошка,  -  строго   прикрикнул   Машикули,   и   она,
испугавшись, присела.
   - Да, я обещал вам помощь, - неприязненно продолжил он, - и понять не
могу, чем заслужил ваш  укор.  Чем,  по-вашему,  я  занимаюсь,  если  не
пытаюсь вам помочь?
   Она молча пожала плечами, а он вдохновенно воскликнул:
   - Видимо, вы не  правильно  истолковали  мои  советы.  Вы  с  чего-то
решили, что я пожелал вам вреда, а на самом деле  я  всего  лишь  делюсь
тем, что добыл сам годами унижений, утрат, каторжного труда, страданий и
разочарований. Вы знаете, что ваши  кумиры,  Валев  и  Добрынина,  редко
бывают в России?
   - Да, - смущенно  кивнула  Денисия,  ругая  себя  в  душе  последними
словами.
   Как испорчена она, если посмела  плохо  подумать  об  этом  добром  и
мудром человеке, как неблагодарна.
   - О чем это вам говорит? - насмешливо поинтересовался Маши кули.
   - Не знаю, - пискнула она.
   - Прекрасно. Не знаете. А я знаю, - сказал он и - замолчал.
   Она виновато спросила:
   - О чем же?
   Машикули сменил гнев на  милость,  ласково  посмотрел  на  Денисию  и
сообщил:
   - Это говорит только о том, что настоящая политика делается здесь,  в
Европе. Ваше общество напоминает мне контурные карты,  которые  позабыли
раскрасить. В нем лишь черное и белое, добро и  зло,  нищие  и  богатые,
дураки и умные. Никаких полутонов и уж  тем  более  цветов.  У  вас  нет
главного компонента цивилизации -  настоящих  общественных  организаций,
которые действительно могли бы позаботиться о народе, а потому  были  бы
полезны  и  политикам,  и  чиновникам,  и  капиталистам.  Поэтому   ваши
общественные организации полезны только  Западу,  поэтому  защищают  все
ваши правозащитники только наши  интересы.  Кто  платит,  тот  и  музыку
заказывает. Вы наконец поняли,  крошка,  как  я  предлагаю  решить  вашу
проблему?
   Теперь уже Денисия вообще ничего не поняла, а потому спросила:
   - Разве вы можете знать, как решить мою проблему, если и сути ее  еще
не услышали?
   Старик  Машикули  тряхнул  своим  задорным   мальчишеским   чубом   и
воскликнул:
   - А плевать! Я предлагаю вам все проблемы оставить там.  Я  предлагаю
цивилизацию и карьеру, которых  вам  не  может  дать  покойный  господин
Воровский. Да, я старше, Боровский годился мне в  сыновья,  но  это  его
хватил удар, а я хоть и болезное ископаемое, но  умирать  не  собираюсь.
Так что, крошка? Идет?
   По рукам?
   Машикули с нежной улыбкой ожидал ответа, но  растерянная  Денисия  не
знала, что отвечать.
   - Простите, - смущенно сказала она, - я не поняла. Что - идет? В  чем
- по рукам?
   - Ну, крошка,  вы  меня  уморили,  -  со  смешком  досады  воскликнул
Машикули. - Битый час вам твержу, а вы все не понимаете. Теперь уж  и  я
не понимаю.  Вот  и  водись  после  этого  с  русскими  барышнями.  Моих
аллегорий она не приемлет,  несмотря  на  все  свое  образование.  Долго
загадывала мне заумные загадки, а как  я  простую  ей  загадал,  она  не
понимает.
   Что непонятного тут? Я вам помощь свою предлагаю!
   - Помощь или постель? - окончательно прозрела Денисия.
   Господин Машикули вскочил и засеменил вокруг стола.
   - Просто анекдот, - возмутился он. - Видимо, русским барышням  тонкий
намек отвратителен. Им "приходи на сеновал" гораздо понятней.
   Денисия, обезумев от унижения, тоже вскочила и бросилась  на  старика
Машикули.
   - Как вы посмели? - потрясая кулачками, закричала она. - Это у вас, в
загнившей цивилизации, все продажно  насквозь,  а  я  даже  под  угрозой
смерти не буду собой торговать!
   - И очень глупо, - отступая, не сдавался мудрец Машикули. - Вам бы  в
своих университетах новый предмет ввести: "Капитализм. Курс  выживания".
Вы, русские, напоминаете мне пловцов, которые учатся  плавать  в  пустом
бассейне.
   - Возможно, мы плавать и не научились, - воскликнула  Денисия,  -  но
зато мы умеем за себя постоять!
   - О, да! - забиваясь в угол, согласился Машикули. - Здесь вам  равных
нет. Бедный наш Наполеон!
   И, видимо, бедный я!
   Она наступала, он отступал. Неизвестно, чем  дело  кончилось  бы,  но
внезапно дверь кабинета без стука открылась и вбежал,  вернее,  вкатился
маленький кругленький человечек. Голосом, полным трагизма, он завопил:
   - Мсье, ваша жена! Ваша жена!
   Машикули, охваченный паникой, сгреб в охапку Денисию и, приговаривая:
"О боже! Моя жена!" - зачем-то потащил девушку в спальню.
   - Прячьтесь! Скорей прячьтесь! - закричал он.
   - Куда? - растерялась Денисия.
   В центре комнаты стояла разобранная кровать с балдахином,  по  стенам
выстроились в ряд  многочисленные  платяные  шкафы.  Машикули  распахнул
первую попавшуюся под руку створку.
   - Здесь прятаться некуда, - прошептала Денисия. - Одни полки.
   - Сам вижу, - плаксиво откликнулся Машикули, - я пропал, если она вас
увидит, мне...
   Продолжить он не успел - из покинутой ими комнаты раздался  кокетливо
дребезжащий женский голос:
   - Мой птенчик! Мой голубок! Где ты?
   - Я здесь, моя курочка, - патокой разлился Машикули  и,  дав  Денисии
хорошего тычка, неистово зашипел:
   - Дьявол! Прячьтесь скорей!
   - А что мне за это будет? - удивляясь самой себе, спросила она.
   - Что-о?!! - опешил Машикули.
   - Капитализм. Курс выживания, - невинно просветила она его и деловито
осведомилась:
   - Если спрячусь, вы мне поможете?
   Машикули дернулся и хотел было подальше девицу  послать,  но  в  этот
момент вновь раздался голос его жены.
   - Петушо-о-ок! - сладко пропела она из кабинета.
   Отступать было некуда.
   - Черт с вами, помогу, - согласился старик.
   - Бескорыстно?
   - Не бескорыстно, а за то, что вы хорошенько спрячетесь, - шепнул  он
и умчался к своей престарелой курочке.
   Денисия распахнула другую створку шкафа, здесь висели пальто.  В  них
она и забилась.
   - Где ты был? Что ты там делал? - бушевала курочка.
 
Глава 6 
 
   Денисия бесстрашно сидела в шкафу  и  с  интересом  прислушивалась  к
диалогу пожилых супругов.
   - Курочка моя, почему ты так рано вернулась?  -  упорно  хотел  знать
муж.
   - Неужели ты не в курсе? - эмоционально удивлялась  жена.  -  Фелиция
наконец умерла! Эта развратница! Эта старуха! Этот  грязный  разношенный
башмак! С детства ее ненавижу!
   - Непонятно за что.
   - Она отбила моего жениха!
   - Ну у тебя и память, - восхитился Машикули.
   - Бертран! Почему ты на меня так уставился?
   Умерла Фелиция! Ты что, не знал?
   - Да, знал я, знал, - удрученно промямлил он. - Об  этом  гудит  весь
Париж. Одного не пойму, неужели ты лишь из-за смерти Фелиции так  спешно
вернулась? Бросила отдых, лечение?
   - Да, мой петушок, а что тебя так удивляет?
   Я намереваюсь погулять на ее похоронах.
   - Не может быть! Что я слышу? Ты на похороны пойдешь? Ты  же  терпеть
ее не могла.
   - Я и теперь ее  ненавижу,  -  заявила  госпожа  Машикули,  -  но  на
похороны пойду. Мне очень к лицу черное. И потом,  мертвая  Фелиция  мне
значительно приятней, чем живая.
   - Как ты можешь так говорить? Ты, добрая католичка!
   - Погоди, петушок, ты что, мне не рад? - вдруг  заподозрила  неладное
госпожа Машикули и фурией кинулась в спальню супруга. - А-а! - закричала
она. - Разобранная постель! Так-то ты время проводишь в  ожидании  своей
курочки!
   - Дорогая, не надо сцен. Не делай трагедии из пустяка.
   - Все и так знают, что измена - пустяк для тебя!
   И нечего этим бравировать!
   Супруг испугался:
   - О чем ты? Я совсем о другом!
   - А я о постели разобранной! - заявила жена.
   - Да, я спал. Что ж тут такого?
   - Спал? Днем?
   - Ты же знаешь, я сильно болен.
   - Бертран! Не морочь мне голову! -  взвизгнула  госпожа  Машикули.  -
Знаю я, чем ты болен, старый развратник!
   Заглянув под кровать и никого там не обнаружив,  Курочка  кинулась  к
шкафам, гневно вопрошая:
   - Где она?! Где?! Бертран! Признавайся!
   Но признаний и не  понадобилось.  Госпожа  Машикули,  схватившись  за
ручку дверцы, зверски потянула ее  на  себя  и  получила  отпор:  дверца
приоткрылась и тут  же  закрылась,  потому  что  Денисия  изо  всех  сил
уцепилась побелевшими пальцами за вешалку, вкрученную с обратной стороны
створки. Госпожа Машикули  тянула  дверцу  на  себя,  Денисия  на  себя.
Какое-то время  они  боролись,  а  потом  озадаченная  госпожа  Машикули
завопила во все горло:
   - Бертран, помогай!
   Бертран  вздрогнул  и,  не  ведая,  что  творит,  бросился  выполнять
приказание.
   Силе  обоих  супругов  Денисия  противостоять  не  смогла  и  кубарем
выкатилась из шкафа, отчаянно  ругаясь,  впрочем,  по-русски  -  госпожа
Машикули так и не узнала, что она  старая  выдра,  крокодил  и  замшелая
истеричка. Но зато ей  без  всяких  вопросов  стало  очевидно,  что  эта
свиристелка, совратившая ее  старичка-муженька,  не  только  перед  ней,
перед законной супругой, не дрожит, не трепещет, но еще и гневается будь
здоров.
   - Ах ты дрянь! - завопила старушка, потрясая кулаками и  набрасываясь
на Денисию с юной бодростью.
   - Не смей меня бить, выдра облезлая! - закричала Денисия, хуже  репья
впиваясь в дорогую прическу мадам Машикули.
   Всю боль, весь ужас своих потерь она обратила в ярость  и  на  глазах
хозяина дома принялась разбирать на части его жену. Сначала она  стащила
с мадам Машикули парик, это было  проще  простого.  Потом  были  содраны
ресницы  и  брови,  за  ними  пошли  прочь  со  впалой  груди  подкладки
четвертого номера. И так далее, и таким же макаром...
   Тщетно старалась француженка Денисии соответствовать: все  получалось
у нее неубедительно,  вяло.  Зверски  она  только  злилась  да  поливала
ругательствами.., бедного мужа.
   - Что стоишь, болван! - вопила она. - Вызывай слуг! Охрану! Полицию!
   Однако  мсье  Машикули  не  двигался  с  места:  застыл   столбом   и
зачарованным взглядом следил за боем. Точнее, за тем, что проделывала  с
его злобной женой эта энергичная русская девушка, а проделывала она  как
раз то, что он всей душой и сам желал не раз  и  не  два  проделать,  да
храбрости не хватало. Унижаемый  годами,  господин  Машикули  совсем  не
хотел помогать жене. Более того, он пламенно болел за противника  и  так
вошел в раж, что едва не кричал: "Так ее! Так! Ату ее! Ату! Наподдай ей,
старой карге!"
   Впрочем, в подначивании Денисия не нуждалась  -  неплохо  справлялась
сама: от француженки только пух и перья летели. Когда же  она  добралась
до накладных бедер старой мумии, та взмолилась:
   - Бертран! Спаси! Все прощу!
   Машикули очнулся и понял: пора,  дальнейшее  бездействие  опасно  для
жизни хоть и вредной, но все же жены. И пришел  на  помощь.  С  огромным
трудом оттащив от добычи Денисию, он шепнул ей:
   - Молодчина, беги, я завтра тебе позвоню.
   И Денисия, поглядев на плоды своих рук, на  истерзанную  француженку,
опомнилась и осознала: здесь пахнет полицией. И умчалась, ног не жалея.
   А на следующее утро Бертран действительно сам позвонил, и  теперь  уж
разговор пошел совсем в других интонациях.
   - Вижу я, - усмехнулся он, - вы настоящий боец.
   - Просто не люблю, когда меня пытаются бить, -  аргументировала  свое
поведение Денисия.
   - И вам не стыдно? - удивился Бертран. - Вы  сами  побили  пожилую  и
больную женщину.
   - Она всеми силами старалась выглядеть молодой. Считайте,  что  я  ей
поверила.
   - Да, моя бедная Жозефина впала в маразм, - согласился Машикули. - Ей
хочется выглядеть на двадцать пять, но мы-то с вами догадываемся, что ей
значительно больше. Не знаю, были ли  вы  пионеркой,  но,  помнится,  их
учили, таким, как моя Жозефина,  уступать  место  в  метро  и  заботливо
переводить старушек через дорогу.
   Денисия гордо ответила:
   - Пионеркой я не была, но старушек не обижаю.
   И должна вам заметить, что наши старушки  без  нужды  не  кидаются  с
кулаками на приличных девиц.
   - Я знаю, - усмехнулся Машикули, - Россия  -  дикая  страна.  Так  вы
полагаете, что Жозефина кидалась на вас без нужды?
   - Мы же с вами просто беседовали, - напомнила Денисия.
   Он не согласился:
   - Нет, мы не просто беседовали, уж кто-кто, а моя жена  толк  в  этом
знает. Флюиды флирта она чует нутром и  с  огромного  расстояния.  Но  я
сдался и сегодня вам предлагаю в действительности деловой разговор.
   - А ваша жена? - насторожилась Денисия.
   - Барышня, не волнуйтесь, сегодня она нас не потревожит.
   - И все же хотелось бы знать, куда вы дели свою Жозефину? :
   - Она на кладбище, - с восторгом сообщил Машикули и ядовито добавил:
   - На похоронах,  но  не  радуйтесь,  не  на  своих.  Сегодня  хоронят
Фелицию, ее заклятую подругу, так что  раньше  ночи  Жозефина  домой  не
вернется. От жизни она привыкла брать все и сразу. А нам с вами грех  не
воспользоваться  ее  хорошей  привычкой,  поэтому  поспешите  собраться,
экипаж я уже за вами отправил.
   - Спасибо, - поблагодарила Денисия, - я тогда не прощаюсь.
   - Постойте, - спешно воскликнул Машикули,  -  не  вешайте  трубку,  я
забыл вам сказать...
   - Слушаю.
   - Все документы свои обязательно прихватите.
   Денисия оторопела:
   - Какие документы?
   - Ну те, что вы привезли из России.
   - Откуда вы знаете?
   - Ну, милая барышня, что ж тут не знать. Не с пустыми ж руками вы  ко
мне ехали, должны же быть у  вас  против  врагов  улики.  Иначе  как  вы
собрались бороться с ними?
   - Хорошо, прихвачу, - задумчиво ответила Денисия и,  повесив  трубку,
бросилась к чемодану.
   Папка с бумагами была на месте, но лежали они не  в  том  порядке,  в
каком она их оставила. Было очевидно, что в ее номере  побывал  чужой  и
его кто-то, вспугнул: или горничная, или она сама.
   "Но Машикули к этому не причастен, - рассудила Денисия.  -  Говоря  о
документах, старик всего лишь обнаружил свою проницательность.  Если  бы
он хотел мне вреда, то я спала бы сегодня не в своей  постели,  а  в  их
полицейском участке. Вчера он в два счета расколол меня  в  том,  что  я
приехала под чужим именем, так что обыск в номере явно  был  не  по  его
указке".
 
Глава 7 
 
   Денисия слегка недомогала и чувствовала себя чуть-чуть помятой, а вот
господин Машикули, несмотря на вчерашний скандал,  был  бодр  и  свеж  -
разумеется, настолько, насколько позволял его возраст.
   - Я рад вас видеть, - с воодушевлением сообщил  он,  и  это  не  было
дежурным приветствием.
   Он действительно был искренне рад гостье, которая ему  нравилась  все
больше и больше.
   - Как вы вчера называли мою жену? -  поинтересовался  он  со  скрытым
смешком.
   Денисия смутилась:
   - Простите, я была не в себе и лишнего наболтала. Я вообще вела  себя
некрасиво.
   - Некрасиво, - - согласился он, - вы верно охарактеризовали Жозефину.
Говорили практически правду, а что  может  быть  оскорбительней?  Выдра,
кажется, так вы сказали?
   - Вроде да, - краснея, кивнула Денисия.
   - Но это несправедливо, - шутливо погрозил  ей  пальцем  Машикули.  -
Выдра не только моя жена.
   Все самки -  выдры,  хоть  и  не  все  выдры  самки.  Поверьте  опыту
многострадального самца, - рассмеялся он и тут же строго добавил:
   - Но хватит шуток, перейдем к делу. Рассказывайте с нуля, что  там  у
вас стряслось. Полнейшую конфиденциальность я гарантирую.
   И Денисия, не таясь, рассказала и про то, что с ней произошло, и  про
гибель сестер,  и  про  догадки  Пыжика,  и  про  деятельность  холдинга
"Модекс".
   Машикули внимательно слушал и хмурился. Было видно, что о многом он и
не слыхивал, а кое-что знает и сам, но несколько с другой стороны.
   - А в прессу вы обращаться не пробовали? - спросил он, когда  Денисия
закончила свой рассказ. - Думаю, что ваше спасение в огласке.  В  России
появились хорошие журналисты, которых вполне может  заинтересовать  ваша
история.
   Она горестно покачала головой:
   - У нас очень неумная, истеричная пресса, и я подозреваю, что в  этом
повинны как раз некомпетентные журналисты, которых вы хвалите.
   - Нет, в этом повинны их хозяева, - просветил ее Машикули. -  У  нас,
при  всей  нашей  демократии,  примерно  то  же  самое.  СМИ  -  флюгер,
указывающий, куда дует ветер. Кто играет роль ветра, думаю, не надо  вам
пояснять. СМИ, барышня, если надо, убедят народ, что черное  -  белое  и
что покойник - живой, и наоборот. А  где  надо,  они  промолчат,  просто
вспомнить забудут.
   Денисия смотрела на него с непониманием, пытаясь сообразить, куда  он
клонит.
   Машикули усмехнулся:
   - Опять старика не туда понесло, думаете вы.
   А вот и нет, как раз туда. Я о  чем  вам  говорю?  О  вашем  Карлуше.
Думается мне, что он представляет военно-промышленную элиту.
   - С чего вы взяли?
   Машикули придвинул к себе папку с документами, принесенными Денисией,
но открывать ее не стал, лишь погладил кожаный верх рукой и сказал:
   - Вот судите, барышня, сами. Вы тут рассказывали мне о догадках своих
и вашей Ларисы. Из бумаг, мол, этих следует, что  банк  Воровского  имел
косвенные контакты с "Модексом", а  "Модекс"  купил  у  "Трансконтракта"
программное обеспечение на очень крупную сумму. Кстати,  "Трансконтракт"
я знаю. Солидная фирма и, по моим сведениям, ничем не запятнанная, что в
вашей стране большая редкость.
   - Именно, - подтвердила Денисия. - Такая фирма преступникам и  нужна.
Вы посмотрите на их платежки.  Суммы,  полученные  "Трансконтрактом"  от
сделки  с  "Модексом",  на  десять   процентов   меньше   тех,   которые
"Трансконтракт" переводил в  благотворительные  организации  в  качестве
спонсорской помощи. Знаете, что это значит?
   Машикули кивнул:
   - Догадываюсь. Вы хотите сказать, что на самом  деле  "Трансконтракт"
ничего не продавал, а  деньги  всего  лишь  проследовали  через  него  в
благотворительные фонды и другие общественные организации.
   А "Трансконтракт" за это получил десять процентов.
   -  Точно.  Все  шито  белыми  нитками,  но   придраться   невозможно.
Программное обеспечение -  скоропортящийся  продукт.  Его  вообще  могли
стереть, потерять. Что угодно. Подкопайся пойди.
   - А денежки между  тем  ушли  на  благотворительные  нужды,  -  хитро
заметил Машикули.
   Но мы отвлеклись.
   - Я политик и потому  болтлив,  меня  часто  на  менторство  заносит.
Давайте лучше вернемся к Карлуше, а то сам  себя  боюсь:  как  разойдусь
обличать ваши нравы, остановиться вряд ли скоро смогу.
   - Да-да,  конечно,  вернемся  к  Карлуше,  -  испугавшись,  поспешила
согласиться Денисия.
   - Так вот, о Карлуше. С  одной  стороны,  ваш  друг  Пыжик  пришел  к
выводу, что Карлуша связан с  торговлей  оружием.  Причем  вооружает  он
якобы вашу же Чечню, но  тогда  возникает  вопрос:  почему  так  стра