ю книгу -- "Мировая шахматная  доска". Единственное, чего не хватало
для  воплощения в жизнь идей этой книги -- одиннадцатого сентября. Он сделал
заказ и этот заказисполнился. Новые идеи потребуют новых жертв...
     -- И третье?
     --  Боюсь,  третье событие  выходит  за  рамки как моей,  так  и  любой
человеческой компетенции...
     -- Я вас не понял. Можете повторить?
     --  И  я здесь не  все  понимаю,  Коллинз. Речь идет,  я  бы  сказал, о
мистике...
     Снова  включился  трансляция  аэропорта.  Объявлялась посадка  на  рейс
Женева-Дубаи...
     -- Это  мой  рейс. -- Произнес русский. И  закончил фразу. -- Далеко не
все,  сенатор, зависит  от нас, людей.  Есть  еще что  то. С  одной  стороны
провидение, Божий промысел, С другой -- игры Диавола. Будет Знак...
     -- Знак?..
     -- Да, Знак. Поскольку не все поймут Слово.
     -- А вы сами верующий человек?
     Некоторое время Михеев молчал.
     --  Еще  некоторое  время назад это  был  сложный  для меня  вопрос, --
наконец заговорил он.  -- Думаю,  я относился к вере, как и  вы. Но сейчас я
отвечу вам утвердительно...
     -- И что это будет за Знак?
     -- Увы, я не знаю. Возможно, это  будет  явление  новой звезды,  может,
что-то  иное.  Сказано:  "И увидел  я отверстое небо, и  вот  конь  белый, и
сидящий  на  нем называется  Верный  и  Истинный,  Который  праведно судит и
воинствует"...
     --  "Он  имел  имя  написанное,  которого  никто  не  знал,  кроме  Его
Самого..."
 --   Закончил Коллинз.  --  Откровение Иоанна.
     -- На Афоне мне было сказано: "Три события совпадут  во времени. Два из
них назовешь сам, если познаешь суть. Третье событие от людей не зависит"...
     Шуршала в кассете пленка.  Тишина -- и на пленке, и в комнате. Щелкнула
клавиша магнитофона -- пленка стала.
     Сидящий  над  магнитофоном   человек  выпрямился.  Это  был  Вашингтон.
Некоторое  время  он молчал.  Слишком  многое  сейчас  проходило  перед  его
мысленным взором.
     Взлетали в последний рейс  самолеты. Возвращались из  небытия  ушедшие,
казалось, навсегда болезни. Вырывалась  из непрочных труб реакторов  ядерная
преисподняя. В лабораторной пробирке дергался неведомый  клон. Шла по дуге к
планете в белом сиянии пылающая комета...
     О чем он думал?  О том, что  не все на свете решается волей  людей,  их
решений, власти  и  денег. Есть  еще  что-то. Иначе почему столь  часто  все
ставшее  привычным,  обиходным,  в  какой-то   момент  может  сойти  с  ума,
обрушиться, восстать, обратиться  против  людей,  государств и правительств?
Иначе  почему нельзя  предотвратить всего этого?  Может, потому, что люди со
времен Вавилона так и не научились слышать и понимать друг друга?  Тогда что
сегодня может заставить их слышать и понимать?
     Каждому кажется, что  лишь  его  не слышат, не  понимают,  но только он
знает, как заставить мир жить правильно и счастливо.  Заставить -- поскольку
все остальное, кроме силы, почему-то представляется пустотой и миражем...

     -- Он  сказал, надо ждать беды. -- Произнес  Вашингтон. --  И это очень
похоже на правду. Вот только  какова роль самого этого человека? Кто он мне,
друг, или враг? Помогать ему  или  противодействовать? Шагнуть навстречу или
пройти мимо? Протянуть ему руку или убить?..