вительство будет
действовать в рамках, определенных основным законом? Я думаю, что нет, тем
более что в Собрании Республики будут представлены те же самые четыре
партии большинства, что и в Учредительном собрании. Разумеется, с
трудностями будет сталкиваться любое правительство, но эти трудности
всегда можно преодолеть благодаря стремлению достигнуть великих
национальных целей.
   В о п р о с: Что будет, если правительство сформируют консервативные
силы?
   Поскольку конституция неприкосновенна - это гарантирует устойчивость
институтов в течение четырехлетнего периода, - не будет ли это сопряжено с
риском возникновения нового периода неустойчивости институтов?
   О т в е т: Институты созданы для осуществления определенной общей
политики. Я сказал бы, что конституция - это основной закон, в то время
как правительства - это ее дополнительный механизм. Наша задача,
несомненно, заключается в том, чтобы создать механизмы, стабилизирующие
демократию. Эта стабильность позволит нам без всяких потрясений идти к
режиму, справедливому в социальном, экономическом и политическом
отношениях. Введение четырехлетнего периода, в течение которого
конституция не может быть изменена, на мой взгляд, имеет исключительную
важность для достижения этой цели.
   В о п р о с: Некоторые политические руководители утверждают, будто
новая конституция носит марксистский характер. Другие говорят, что она
является одной из "самых прогрессивных в капиталистическом мире". Каково
ваше мнение?
   О т в е т: Я считаю ее политически передовой конституцией по сравнению
с другими документами того же рода, конституцией, направленной на
достижение прогрессивных целей. Я не стану применять к ней строгой
классификации или сравнивать ее с другими конституциями
"капиталистического мира". Наша революция и ее эволюционный процесс были
очень специфическими, и принятая конституция частично отражает ту
действительность, в которой мы живем.
   В о п р о с: Независимо от полномочий Революционного Совета,
являющегося гарантом конституции, какова будет в дальнейшем миссия
вооруженных сил и их роль в политической жизни страны?
   О т в е т: Задача вооруженных сил определена в самом тексте
конституции. Что касается роли военных в политической жизни, то она будет
постепенно ослабевать по мере укрепления институтов до тех пор, пока не
отпадет необходимость в их участии.
   Уже достаточно говорилось о том, что военные не претендуют на власть.
Их миссия - помимо задач, общих для всех вооруженных сил, - состоит в том,
чтобы гарантировать соблюдение конституции и обеспечивать условия мирного
и плюралистического перехода нашего общества к демократии и социализму.
   В о п р о с: Могут ли результаты парламентских выборов отразиться на
составе Революционного Совета?
   О т в е т: В конституции лишь предусмотрено, что в случае кончины или
отставки одного из членов, назначенных тремя видами вооруженных сил, или
же в случае его постоянной неспособности участвовать в работе совета,
вакантное место займет деятель, выдвинутый соответствующим видом
вооруженных сил. Следовательно, не предусмотрено никакого изменения его
состава, помимо этих случаев.
   В о п р о с: Что вы думаете о "необратимости основных завоеваний
революции"?
   О т в е т: Конституция предусматривает неприкосновенность основных
завоеваний нашей революции. Что касается людей, избранных в соответствии с
конституцией, то мне кажется, что они лишний раз доказали, что их позиции
совпадают с интересами народа, который они представляют в Собрании.
   В самом деле, было бы бессмысленно ликвидировать завоевания, которые за
последние два года материально воплощали собой путь свободного,
демократического, справедливого общества, идущего к прогрессу. Поставить
под вопрос эти завоевания - значит предать революцию, предать народ,
который содействовал им, связал с ними свои надежды и отдал им свои силы.
   Секретарь "народных монархистов" Телеш не прошел в Ассамблею. До сего
дня он был единственным представителем ПНМ - членом кабинета министров.
   - Что бы вы сделали, если бы были военным, господин Телеш?
   Он вздохнул:
   - Ушел бы в казармы.
   Ему придется идти несколько дальше - народ отказал в доверии "народной"
партии.
   Как это у Авраама Линкольна? Можно довольно долго обманывать часть
народа, можно короткое время обманывать весь народ, но нельзя в течение
долгого времени обманывать всю страну (цитирую на память - поэтому без
кавычек). Прекрасные слова великого американца!
   Конечно же, МРПП оказалась верна себе. Грохнула заявление:
   - Немедленно и до конца разоблачим возмутительный избирательный фарс,
устроенный ревизионистскими заправилами! (Чувствуете стиль?) Избирательная
машина - это машина обмана и лжи. При диктатуре буржуазии по-другому быть
не может. (В Португалии?)
   Хорошо известна смертельная борьба, которую нам пришлось вести для
выдвижения рабочей кандидатуры. Еще до окончания избирательной кампании
(Браво! Быстро!)
   наша партия уже начала разоблачать возможную фальсификацию результатов
выборов, так как подсчет результатов был поручен фирме "Норма",
контролируемой коммунистами. (Ого! Пропадает дар Жюля Верна, МРПП!) Выборы
свидетельствуют о фальсификации. В руки коммунистов попало мощное оружие,
с помощью, которого они смогли усилить свои позиции и подтасовать
результаты, достигнутые нашей партией, прибегнув к сложным манипуляциям на
счетно-решающих устройствах фирмы "Норма".
   (Эк, мерзавцы, запугивают народ жупелом "наука в руках злодеев". Расчет
на темноту.) К нам поступило огромное число телефонограмм и телеграмм, в
которых выражалось возмущение масс этим маневром коммунистов. (Ну что
можно сказать в ответ? И надо ли? Пожалуй, надо.)
   Май 1950 года. Лиссабонский суд. При закрытых дверях слушается дело по
обвинению гражданина Португалии в "национальной измене", терроризме и
предательстве интересов народа.
   С у д ь я: Вы знаете в чем вас обвиняют?
   О б в и н я е м ы й: Да.
   С у д ь я: У вас есть что сказать в свою защиту?
   О б в и н я е м ы й: Да. С момента моего заключения, то есть уже более
года, меня содержат в "режиме строжайшей изоляции". Я не преувеличу, если
скажу, что этот новый "режим" является одной из форм жесточайших пыток. Во
время моего первого ареста в 1937 году я узнал, что такое пытка садистов
ПИДЕ. Пыткам я был подвергнут сразу после того, как отказался отвечать на
вопросы следователей. На меня были надеты наручники, я был брошен в тесный
круг агентов ПИДЕ, и они начали бить меня, перебрасывая от одного к
другому. Потом они начали бить меня об стену. После этого, поскольку я
по-прежнему молчал, они взялись за резиновые дубинки и канаты. Когда и это
не помогло, меня повалили и начали бить ногами.
   Затем меня разули и обрушили страшные удары на ступни. Агенты ПИДЕ
долго били меня, до потной усталости, а потом подняли, поставили на
вспухшие ноги и заставили идти по камере. Я шел под градом их ударов. Так
продолжалось много часов подряд - до тех пор, пока я не потерял сознание.
Я не приходил в себя пять суток.
   На этот раз меня не били. Однако я могу свидетельствовать, что "режим
строжайшей изоляции" так же страшен, как и пытки. Я был счастлив узнать,
что мои товарищи по заключению - София Ферейра и Милитон, - подвергнутые
таким же, как и я, пыткам, так же не произнесли ни одного слова, которое
могло бы причинить вред тому делу, которое мы представляем.
   Теперь я перейду к пунктам обвинения. Меня обвиняют в том, что мы - не
самостоятельная политическая партия, а некий "глаз Москвы", что мы
"проводники решений и приказов из-за рубежа". В этом обвиняют не только
нас, португальских коммунистов, но и наших французских, испанских и
итальянских товарищей. Эта ложь потребовалась для того, чтобы бросить тень
на сугубо национальный, патриотический характер борьбы португальских
коммунистов. Это сделано - в который раз уже - для того, чтобы оторвать
нас от колеблющихся демократов; для того, чтобы оклеветать нас в глазах
широких масс. Обвинение построено по спасительному фашистскому принципу,
когда вор кричит: "Держи вора!" В то время, когда иностранные монополии
превратили нынешних руководителей нашей страны в своих слуг, которые
безропотно выполняют все приказы из-за рубежа, было бы антипатриотичным и
антинациональным поступком уклоняться от борьбы за честь и национальную
независимость Португалии. И мы пошли на борьбу за свободу первыми!
   Итак, за национальную независимость и свободу последовательнее всего
выступают те силы, которые стоят на позициях интернационализма, ибо ничто
так не способствует порабощению страны, как торжество духа национализма.
Только тот, кто обманут, или те, которые хотят обмануть, решатся отрицать
очевидный факт:
   большинство нашего национального богатства продано крупной
португальской буржуазией иностранному империализму. К несчастью для нашей
родины, мы можем привести сотни примеров, показывающих, какая пропасть
лежит между словом "независимость" и самой независимостью. Правящие
страной силы, которые не устают клясться в своем национализме и
приверженности независимости, поступают на деле совсем наоборот. Разве
могут поступать "борцы за независимость" так, как поступают сейчас те, кто
нами правит?! Вино "порту" не могут продать за границу, а виски и коньяк,
тем не менее, покупают, нанося этим огромный ущерб экономике.
   Не могут продать смолы, зато покупают спирт. Не могут продать пробку,
зато покупают пластмассы. Кому это выгодно? Португалии?! В отличие от
националистов, именно мы требуем, чтобы экономика нашей страны была
истинно п о р т у г а л ь с к о й!
   Далее. Справедливо утверждение, что тот, "кто обманывает, всегда
находит того, кто позволяет себя обмануть". Несмотря на лживые,
унизительные сетования некоторых наших проповедников о "постоянной
португальской нищете", анализ национальной экономики позволяет утверждать:
правильное использование природных ресурсов гарантирует нашему народу
зажиточную жизнь - уютный очаг, духовные и культурные ценности. Нынешние
фашистские правители не могут ответить на наши вопросы:
   - Почему закрываются заводы, почему на улицу выгоняют рабочих, когда
лишь увеличение производства дает повышение благосостояния?
   - Почему мы видим массовую безработицу среди крестьян, хотя в стране
есть два миллиона гектаров необрабатываемой земли?
   - Почему разоряют мелких промышленников, фермеров, владельцев
магазинов, предпринимателей в сфере обслуживания? Почему потребовалось
облагать этих людей ростовщическими налогами?
   - Почему люди ютятся в бараках, а государство поощряет строительство
дорогостоящих роскошных домов?
   - Почему растет смертность - особенно детская?
   - Почему поощряется безграмотность? Почему ведутся гонения на ученых,
писателей, художников?
   Что же, принимать существующее, как должное? В наивыгодном положении
часто оказывается проповедник покорности. Однако покорность не есть наша
идеология.
   Возникает вопрос: могут ли чаяния португальских демократов
независимость, мир, благосостояние народа - быть гарантированы современным
режимом? Нет, не могут.
   Каков выход? Возврат к временам республики 1910 года? Главная слабость
республики заключалась в отсутствии единства народно-демократического
движения с истинным национально-освободительным движением. Если
представить себе возврат к той республике - которая, конечно же, есть
освобождение народа от фашизма - то вывод, тем не менее, будет плачевным:
повторение прошлых ошибок, прошлая разъединенность, может сейчас привести
к правому перевороту и установлению диктатуры. Я, однако, убежден, что
настанет день, когда не будет больших разногласий между нами,
коммунистами, и другими демократами, включая старых и благородных
республиканцев, которые невзирая на четвертьвековой гнет и свой преклонный
возраст, продолжают быть преданными своей мужественной идее, включая
католиков, сохраняющих верность христианству. Для того, однако, чтобы
демократическая республика была жизнеспособной, необходимо главное: народ
должен видеть в ней свою собственную республику, а в избранном им
правительстве он действительно должен видеть свое правительство. До тех
пор, пока наш народ живет у себя дома, как на враждебной территории,
участие его в политической жизни, его волеизъявление невозможно. Каков же
выход? Мы стремимся к мирному решению политических проблем в Португалии.
Поэтому уже давно основным нашим требованием является проведение свободных
выборов в Учредительное собрание. Более того, несмотря на
антидемократичность нынешней конституции, несмотря на то, что наша
национальная Ассамблея имеет слабое сходство с парламентом любой страны
буржуазной демократии, несмотря на то, что нынешний закон устанавливает
ограничения для избирателей, несмотря на все это, мы готовы были принимать
участие в "изъявлении народной воли" на выборах в национальную Ассамблею в
ноябре 1945 года и на выборах президента в 1949 году, мы требовали одного
лишь:
   чтобы соблюдались хоть эти, действующие законы. Что же получилось? Как
на первых, так и на вторых выборах правительство продемонстрировало полное
неуважение к законам, сочиненным им же самим. Следовательно, ввиду того,
что в стране нельзя провести свободные выборы для изменения режима,
следует сменить режим - во имя того, чтобы провести свободные выборы.
   Нас обвиняют в терроризме. Какой вздор! Разве наша концепция - есть
концепция заговорщиков и террористов?
   Мы всегда выступали, выступаем и будем выступать против террора, ибо
террор вызывает в массах представление, будто маленькая группка
решительных людей может сменить режим, тогда все остальные должны сидеть и
ждать, сложив руки, исхода этой борьбы одиночек. Терроризм отталкивает
народ от борьбы, мы же, наоборот, зовем народ к политической борьбе.
   Я остановился на некоторых основных пунктах обвинения. Я говорю это в
застенке, но не как представитель побежденной партии, а как представитель
великой партии народа. Я знаю, что мы будем осуждены, несмотря на всю
вздорность предъявленных обвинений. Я счастлив, однако, поскольку знаю,
что народ требует суда над национальными изменниками и террористами. Народ
посадит на скамью подсудимых изменников и террористов - фашистов, правящих
Португалией, их фюрера Салазара!
   Одиннадцать лет провел в одиночке тот человек, который так блистательно
дал анализ португальской ситуации.
   Потом был побег - неслыханный по отваге и дерзости, побег смертельного
риска, побег борьбы - во имя свободы народа.
   Имя этого человека - Куньял. И против этого-то человека призывают
бороться "ура-революционеры" из наемной МРПП!
   "Лиссабон. Семенов: Литгазета.
   Приняла по телефону Карасева.
   На двери табличка: "Товарищ, в целях безопасности проверь, надежно ли
ты закрыл дверь!" Это - в ЦО португальской коммунистической партии
"Аванте". Вся редакция размещена в пяти комнатах; кабинет главного
редактора, члена политкомиссии ЦК ПКП товарища Антониу Диаша Лоренсо - от
силы десять метров - троим довольно трудно поворачиваться, особенно когда
на столе редактора множество типографских оттисков с портретами
коммунистических депутатов, выбранных в Ассамблею республики.
   Лоренсо особым, ласкающим, что ли, движением пальцев прикасается к
портретам товарищей:
   - Это Жозе Марго, он просидел у Салазара больше двадцати лет, это он
устроил побег из тюрьмы Пенише на броневике диктатора - нетронутая еще
писателями тема... А это Жоржетта Ферейра, мы с ней познакомились в
тридцатых годах, я тогда контролировал ее работу - она только-только
начинала борьбу, а это Жоакин Гомес, он был стекольщиком, потом пришел к
нам, начал работать в типографии:
   работа в газете была как бы кандидатским стажем для коммуниста - самый
опасный участок. Он тоже провел в тюрьмах много лет. А вот с Алваро
Куньялом я познакомился - в отличие от многих других депутатов Ассамблеи -
не в тюрьме, а в Лиссабоне, в редакции нашего легального еженедельника
"Дьявол". Куньял был душой нашей газеты: он выступал как публицист,
литературный критик, эссеист, философ.
   Денег не было, мы работали впятером - вся редакция в одной комнате. А
тираж был - по тем временам - огромный: тридцать пять тысяч экземпляров.
Если и сейчас в Португалии каждый третий человек неграмотен, то в те годы
из десяти человек только один умел читать и писать. Мы восхищались
талантом и работоспособностью Куньяла, но никто из нас не знал, что в нем
- помимо дара революционера (а это дар, это врожденный дар!), помимо
таланта писателя, историка и философа, - сокрыто великолепное умение
видеть мир глазами живописца.
   Диаш Лоренсо показывает мне фотографию: сквозь узкую деревянную щель -
сантиметров десять - видно шесть домиков; вернее даже не домиков, а их
части - от цоколя до первого этажа. Это то, что Алваро Куньял мог видеть
из своей камеры, где он провел многие годы заключения. Он не мог видеть
человеческую фигуру - лишь ноги. Впрочем, он мог видеть малышей. Им,
верно, он и посвящал свою живопись.
   (Когда вы открываете альбом рисунков Куньяла, сделанных им в застенках,
видите памятку: "Весь гонорар от издания этих рисунков передан автором в
фонд Португальской коммунистической партии".
   О себе Лоренсо не говорит. А ведь и его судьба поразительна. Я хочу
рассказать лишь об одном эпизоде из его жизни. Это случилось в
Лиссабонском суде в феврале 1965 года.
   С у д ь я: Правда ли, что вы вновь вступили в коммунистическую партию в
1954 году - после побега из крепости Пенише?
   Д и а ш Л о р е н с о: Вопросы, касающиеся конкретной деятельности и
затрагивающие безопасность моей партии, я не намерен обсуждать. Что же
касается вопросов, обращенных лично ко мне, я готов ответить. Так вот:
"вновь вступает" в партию лишь тот, кто выбывал из нее. А я горд тем, что
стал на сторону коммунизма шестнадцатилетним юношей, продолжал быть
коммунистом в ваших одиночках, был коммунистом, вырвавшись на свободу, и
продолжаю быть коммунистом сейчас, здесь, перед вами. Следовательно, ваш
вопрос, который по нынешним законам есть форма обвинения, я отвергаю: я
никогда не переставал быть членом коммунистической партии Португалии.
   С у д ь я: Правда ли, что вы являетесть членом совета Секретариата
партии?
   Л о р е н с о: Этим вопросом вы хотите усугубить меру моей вины? Могу
сказать, что Секретариат ЦК состоит из преданных, честных людей, истинных
патриотов Португалии, и возглавляет их замечательный борец за Португалию
Алваро Куньял.
   С у д ь я: Правда ли, что вы являлись главным редактором центрального
органа партии, газеты "Аванте"?
   Л о р е н с о: Могу сказать лишь то, что коммунистическая пресса - это
единственно свободная пресса Португалии. Мы боремся, несмотря на
полицейский произвол и цензуру, несмотря на отсутствие какого бы то ни
было подобия свободы слова. Хороша себе свобода слова, если здесь, в этой
судебной камере, португальскую "прессу" представляет агент ПИДЕ!
   (Лоренсо указывает на человека, сидящего в ложе прессы. Судья прерывает
обвиняемого.)
   С у д ь я: Правда ли то, что вы отвечали за кассу партии?
   Л о р е н с о: На этот вопрос я отвечать не буду. Могу лишь заметить,
что касса коммунистической партии создана не ценою вымогательства, взлома
или мошенничества, хотя создана она из тех же источников, которые
пополняют сейфы крупных монополистов. Но те грабят рабочий класс, а наша
партия существует и действует благодаря добровольным пожертвованиям
угнетенных.
   С у д ь я: Правда ли, что вы руководили совещанием политической,
организационной и редакционной комиссий ЦК?
   Л о р е н с о: Я отказываюсь отвечать на этот вопрос. Не могу только не
заметить, что вы напрасно стараетесь превратить меня в единственную
политическую опору партии. Для того лишь, чтобы восстановить правду,
замечу, что партией руководит коллектив, мы - сторонники коллективного
руководства, при котором централизм сочетается с самой широкой демократией.
   С