ективном романе, "задача с  неизвестными  в
замкнутом круге".
   Прежде всего я попытался установить, когда было совершено преступление...
Это могло произойти только в то время, когда я находился в каюте  и  смотрел
фильм. Примерно между половиной одиннадцатого и одиннадцатью. В эти  полчаса
на "Онеге" находился весь  экипаж,  кроме  Маврухина,  и  еще  гости:  Карен
Забелина и ее сестра Мария,  она  же  Машутка.  Алфавитный  список  лиц,  не
имеющих абсолютного алиби, выглядел бы так:
   1. Валера Петровский. Выходил из каюты и отсутствовал примерно в  течение
четырех-пяти минут.
   2. Карен. Никто не знает, действительно ли она была в кладовке, где стоит
холодильник.
   3. Иван Захарович. Оставался в  каюте  один,  когда  Карен  спустилась  в
холодильник, а Машутка убежала к лодке.
 
   4. Леша Крученых. Якобы был в машинном отделении, но увидели  его  только
во время "аврала" когда Карен спустила лодку.
   5. Ленчик. Нет достоверных свидетельств, что он сидел  в  рубке  все  эти
полчаса.
   6. Вася Ложко. Находился в своей каюте, но мог оставить  ее  на  одну-две
минуты.
   7.  Машутка.  Вышла  на  палубу  одна,  как  только  Карен  спустилась  к
холодильнику.
   8. Стасик Прошкус.  Не  известно,  действительно  ли  все  это  время  он
ремонтировал душ.
   9. Я. Оставался в каюте один, пока отсутствовал  Валера  Петровский.  Мог
выйти и вернуться незамеченным.
   Из этого идиотского списка я тут же исключил несколько  лиц.  Себя  -  на
основании  полного  доверия  к  показаниям.  Ивана  Захаровича   -   в   его
распоряжении было слишком мало времени, не более двух минут.  Даже  спринтер
не успел бы добежать до "Ладоги" и вернуться обратно. По этой же  причине  я
высвободил из суживающегося "замкнутого круга" Васю Ложко. В  течение  всего
вечера он самоотверженно крутил приемник и мог покинуть каюту не  более  чем
на минуту. Карен и Машутку также следовало исключить - ни та, ни  другая  не
могли бы нанести такого сильного удара.
   Эти доводы о непричастности  могло  бы  разрушить  только  одно:  сговор.
Предположим, Машутка отправилась крутить приемник, а механик с нашим Кэпом и
его свояченицей двинулись  навстречу  Маврухину...  Но  прежде  чем  принять
всерьез такую версию, следовало подписать самому себе  путевку  в  то  самое
учреждение,  где  чиновник  Поприщин  был   окончательно   признан   королем
Фердинандом VIII.
   В списке оставались четверо. Валера, Крученых, Ленчик и Боцман Прошкус. У
каждого было достаточно времени, чтобы  встретить  Маврухина  у  "Ладоги"  и
вернуться. Но... все они были славными ребятами, честными, открытыми...
   Я перевернул пластинку - теперь звучало  скерцо  -  и  закурил  еще  одну
сигарету. Шиковец спрашивал, не заметил ли я чего-либо подозрительного в  те
злополучные полчаса. Я ответил "нет", потому что не хотел болтать  обо  всех
мимолетных впечатлениях, как  старушка,  которую  призвали  в  свидетельницы
коммунальной ссоры.
   Задним числом многое может  показаться  подозрительным.  Но  про  себя  я
отметил три детали. Во-первых, Карен незадолго до убийства говорила  о  злых
предчувствиях; во-вторых, Боцман неожиданно взялся починять душ и  вышел  на
палубу мокрым, как будто только что  искупался  в  заливе;  в-третьих,  Леша
Крученых  провел  весь  вечер  в  машинном  отделении  вместо  того,   чтобы
отправиться, скажем, в Клуб моряка на танцы.
   Впрочем, поведение  "подозреваемых"  можно  было  объяснить  без  особого
труда: Карен отличалась обостренным  восприятием,  а  парапсихология,  наука
серьезная,  не  отрицает  предчувствия;  Стасик   Прошкус   одержим   манией
искоренения недостатков-  к  счастью,  только  в  масштабах  теплохода;  что
касается славного Леши, то он на днях  пережил  личную  драму,  его  девушка
увлеклась подводником в черной пилотке, и поммеху не с  кем  было  танцевать
калипсо...
   Я выключил проигрыватель. Кабинетное  расследование  явно  не  удавалось.
Нужно было отправляться на "Онегу". Нет, я стремился да  теплоход  вовсе  не
для того, чтобы поскорее проверить все предположения.  Просто  не  терпелось
увидеть ребят. Мне не хватало общества  "подозреваемых".  Странно  иной  раз
складываются у работника угрозыска отношения с миром!
   4
   "Онега" встретила меня тишиной и светом. Горели  все  огни  на  палубе  -
запоздалая реакция на ночную  трагедию.  Команда  собралась  в  прикамбузной
комнатушке, которая носила громкое название "кают-компания". Ужинали. Стасик
Прошкус в белой куртке, свободно висевшей на его  костлявых  плечах,  стоял,
опершись о косяк, и держал в руке уполовник, как гетманскую булаву. Это была
обычная поза Боцмана -  он  внимательно  следил  за  выражением  наших  лиц:
нравится ли, вкусно ли?
   Сегодня все тарелки оставались нетронутыми, но Боцман не ворчал.  Ленчик,
насупившись, уткнулся в стол. Валера сердито посматривал на него сквозь свои
телескопы. Видно, я прервал какой-то напряженный разговор.
   - О чем вы? - спросил я у Валеры.
   - Да вот... Ленчик! Если бы стоял на вахте как  следует,  может,  заметил
бы, как свалился Маврухин.
   - Лодырь Ленчик! - поддержал Валеру Леша Крученых. Леша, как всегда,  был
в белой рубашке, повязанной галстуком,  удивительно  вежливый  и  собранный.
"Мальчик из коробки с тортом" - так сказала однажды Карен.
   Обвинения в адрес Ленчика были напрасными, потому что  вахтенный  не  мог
видеть из рубки корму,  где  находилась  надстройка  с  каютами  и  машинное
отделение. Надстройка заслоняла и "Ладогу". Да и что мог  увидеть  Ленчик  в
темноте?
   Наверно, ребята понимали это, но человек уж так устроен, что  при  каждом
бедствии ищет жертвенного козла.
   - Неужели ты ничего не слышал? - спросил Ложко.
   - Услышишь, когда ты крутишь свои джазы, - ответил Ленчик.  -  А  наверху
Карен и Машутка стрекочут.
   - Прекратить болтовню, - сказал Кэп. - Милиция достаточно  расспрашивала.
Сказано: несчастный случай произошел по вине самого Маврухина. Мне, что  ли,
не жаль парня? Но пальцем не тыкаю ни в кого.
   Экипаж "Онеги" примолк, однако сам Ленчик решил перейти в наступление:
   - Мне не видно было, что за кормой, а у вас там из каюты кто-то  выходил:
дверь хлопнула, и свет мелькнул. Почему же он ничего  не  заметил?  "Ладога"
ближе к корме.
   - Кто "он"? - спросил Леша.
   - Я, наверно, - сказал Боцман. - Выходил в  душ,  а  там  труба  лопнула,
пришлось изоляцией об' матывать. Но Маврухина не видно было и не слышно.
   У Боцмана в минуту волнения еще резче обозначился  литовский  акцент.  Он
нервно помахивал уполовником.
   - Кстати, почему сломался душ? - спросил я.
   - Нашел о чем, - сказал Леша. - Душ его волнует.
   - Судьба человеческая, - капитан вздохнул и погладил темя. -  Не  знаешь,
где упадешь.
   Разговор принимал философское направление. Ребята не  хотели  расходиться
по каютам, страшась одиночества и темных мыслей.
   - Вот уж три дня прошло, а не верится, что его нет, -  сказал  Боцман.  -
Как же так?
   Вася Ложко согласно кивнул головой. Лихой  чуб  коснулся  стола.  Вася  -
"простой русский Аполлон", как однажды определила острая на язычок Карен.  У
механика классическая внешность первого ухажера. Эдакий ясноглазый малый,  в
меру добродушный, в меру хитрый, с клоком русых волос, словно  у  кукольного
гармониста, с чуть вздернутым носом. Вдобавок ко всему Вася  истый  волгарь,
он окал и сыпал пословицами.
   - От смерти не посторонишься, косую не обойдешь, - сказал Вася. - Что  уж
тут... А я его как раз встретил накануне на площади  Марата.  Стоит,  газету
читает. Тронул его за плечо: чего, мол, тут? Так, говорит, гуляю по городу.
   - Так, говорит, гуляю, - повторил, как эхо, Валера.
   - У него на площади Марата  знакомая  жила  какая-то.  Люда,  что  ли,  -
вмешался я в разговор. Разумеется, никакой Люды я не знал.
   - Да нет, - тут же возразил Леша. - Не Люда, а Клава,  и  не  на  площади
Марата, а на улице Самоварникова. В том районе у Маврухина не  было  никаких
знакомых.
   Разговор  получался  любопытный.  Однако  мыслитель   Валера   неожиданно
вернулся к общей философской теме.
   - Первый же час нашей жизни укоротил ее, - сказал он, цитируя кого-то  из
стоиков.
   Боцман приоткрыл рот, и я понял, что сейчас последует "все там будем" или
"от судьбы никто не уйдет".
   Требовалось незаметно, но решительно повернуть беседу в нужное русло.
   - Недаром Карен говорила в тот вечер, что у нее  плохие  предчувствия,  -
сказал я. - Бывает так перед несчастьем! То собака воет, то еще  что-нибудь.
За день до того, как Маврухину свалиться, и тоже около одиннадцати -  я  как
раз на палубе был - вдруг слышу: словно кто-то зовет. Тоненько:
   "Маврухин, а Маврухин!" Сверху, с  мостика.  Я  посветил  -  никого  нет.
Только выключил, снова: "Маврухин, а Маврухин!"
   Все оцепенели. Признаюсь, и мне стало жутко от  собственной  выдумки.  Но
нужно было расшевелить ребят,  вызвать  поток  воспоминаний  обо  всем,  что
происходило  в  последние  дни  и  могло  показаться  необычным,   странным.
Преступник не оставил следов, совершая убийство. Ну, а если  он  оставил  их
до? Ведь был же период подготовки!
   Первым прервал тяжелое молчание Кэп.
   - Бабьи выдумки. Лишь бы поболтать... Боцман, однако, поддержал меня:
   - Нет, почему же? У нас  в  деревне  бывало  -  в  день,  когда  помереть
человеку, вдруг кто-то приходит и зовет. У нас говорили - это Мажанкис.
   - Какой еще Мажанкис? - грозно спросил Кэп. Боцман развел руками.
   - Не знаю. Никто его не видел. Мажанкис, и все. Приходит!
   Неожиданно Леша Крученых, который не верил ни в домовых, ни в бога, ни  в
черта, пришел на помощь Боцману.
   - А  что!  -  сказал  он,  поправляя  галстук.  -  В  этом  что-то  есть.
Рассказать?
   Он посмотрел на Васю  Ложко.  Механик  пожал  плечами:  мол,  ерунда,  но
любопытная. Валяй.
   - Ты же сам, Вася, рассказывал, - продолжал поммех. - Ночью по  машинному
отделению кто-то ходил. И сжатый воздух вдруг зашипел,  как  будто  давление
стравливали.
   -. Пустое, чего там! - махнул рукой Вася, явно смущаясь.
   - Да не пустое. Ведь было же? Было. Ты и сам обратил внимание.
   Ивану Захаровичу, который смотрел на мир ясно и  просто,  не  понравились
мистические толки.
   -Наверно, штуцер неплотно завинтили, - сказал он. - Вот и шипело. Следите
за двигателем, механики!
   - Дело в том, -мягко сказал Вася, - что все штуцера в  трубопроводе  были
завинчены крепко,  можете  проверить.  Но  давление  действительно  стравили
ночью.
   - Хочешь сказать, у нас орудуют привидения?- спросил Кэп. - Кто стоял  на
вахте?
   - Маврухин.
   - Нда... Это когда бочка с "обтиркой" загорелась на берегу?
   - Верно.
   Я тотчас вспомнил волнения той ночи. Теплоход стоял  на  втором  причале,
под самым фортом, там, где докеры складывают всякий мусор.  Ночью  вспыхнула
одна из бочек с  "обтиркой"  -  промасленным  тряпьем.  Очевидно,  произошло
самовозгорание. Над бочкой возник  двухметровый  огненный  столб.  Маврухин,
напуганный близостью огня, разбудил капитана, и тот отвел теплоход подальше,
на восьмой причал, где мы  и  остались.  Тем  временем  Валера,  Ложко  и  я
справились с пожаром, закрыв бочку брезентом.
   - А ведь действительно давление в ресивере было стравлено, - сказал  Кэп.
- Пневмостартер у нас берет с первого оборота,  а  в  тот  раз  дизелек  еле
завелся.
   - Знаю, - хмуро сказал Ложко. -  Я  утром  спустился  в  машинное.  Около
сорока атмосфер вместо  пятидесяти.  Проверил  штуцер  -  свинчен  на  шесть
витков.
 
   - На свете есть много, друг  Горацио...  -  начал  было  Валера,  но  Кэп
раздраженно перебил его:
   - Хватит. До чертей договоримся. Предчувствия, штуцера, голоса с мостика!
   Ребята нехотя разошлись по каютам.
   Этой ночью Леша нес вахту...
   Он поднялся на мостик, поставил шезлонг. Лицо его от раскуриваемой трубки
озарилось красным светом.
   "Мальчик из коробки с тортом". Язвительная Карен, этот мальчик  не  такой
уж приторно-сладкий. Не надо верить чистенькому личику, блеску  бриллиантина
и безукоризненно вежливому тону. Лешенька Крученых провел три года в колонии
для  несовершеннолетних.  У  него  особые  причины  носить  в  будний   день
открахмаленную рубашку и аккуратно повязанный галстук.
   Он старательно бережет & себе чистенького, отутюженного пай-мальчика, так
не похожего на того "урку", который однажды ночью убежал от пьяного отчима.
   Я поднялся на мостик и присел на скамейку рядом с шезлонгом Леши.
   - Ты выдумал насчет штуцера? Это был первый пришедший в голову  вопрос  -
завязка разговора.
   -Нет, не выдумал.
   - Странная история. Как ты  ее  объясняешь?  Зачем  кому-то  понадобилось
свинчивать штуцер?
   Замечательная пенковая трубочка гасла.  Леша,  отчаянно  пыхтя,  придавил
большим пальцем табак.
   - Кто его знает... Сейчас все мы не в себе, ищем чего-то. Нелепо вышло  с
Маврухиным, как нелепо! Случайность...
   Рядом с "Онегой" прогудел мощным мотором катер. Нас качнуло,  стукнуло  о
пирс, и теперь свет лампочки, горевшей в рубке, падал  прямо  на  лицо  Леши
Крученых, я же оставался в тени.
   - Просто я смолчал на камбузе, - сказал я.  -  Такое  знаю,  что  все  бы
ахнули.
   Я  внимательно  наблюдал   за   ним.   Чуть-чуть   излишне   подчеркнутое
безразличие, чуть-чуть убыстренная реакция -  здесь  все  зависит  от  этого
"чуть-чуть". Я взял его за  руку  -  как  бы  по-дружески,  желая  полностью
довериться. Мои пальцы ощущали и малейшее  движение  мышц  и  биение  крови.
Человек может научиться владеть мимикой, но мышцы руки и пульс всегда выдают
волнение. Этот принцип использован и в "детекторе лжи".
   Леша поднял бровь и спросил довольно иронически:
   - Ты видел привидение, которое скрутило штуцер?
   - Нет. я в самом деле знаю. В тот же вечер догадался обо всем.
   Конечно, это был детский, наивный блеф. За такие штучки меня следовало бы
дисквалифицировать с последующим недопущением к оперативной работе сроком на
двадцать лет (за двадцать лет подрастет  более  толковое  поколение).  Но  я
делал ставку на атмосферу тревоги. Леша, как и все,  был  взбудоражен  после
разговора за ужином. Если бы мое предостережение попало на больное место,  я
сразу почувствовал бы это.
   Но реакция поммеха выражалась в  простом  любопытстве.  Никакого  испуга,
настороженности:
   - Да ты рассказывай, не тяни!
   Тогда я наклонился к нему и шепнул на ухо:
   - Машутка влюблена в механика.
   - Фу ты, черт! - сказал Леша  Крученых.  -  Кто  же  не  знает?  Об  этом
сигнальщики флажками пишут. Старый анекдот рассказываешь!
   Он хлопнул меня по плечу, по-дружески прощая туповатость.
   "Ерунда, ерунда и еще раз ерунда! - сказал я себе, спустившись с  мостика
и стукнув кулаком о твердый обод спасательного круга. - Эти четверо  ни  при
чем. Что ты суетишься и  устраиваешь  дурацкие  экзамены,  от  которых  душе
тошно?"
   Я прошел в душевую. На стоянках, когда дизель не работал, нам приходилось
довольствоваться холодным душем. "Прочищает мозговые извилины", -  говаривал
Кэп.
   Действительно, прочищало. Душ  был  жестким,  как  терка,  и  сразу  снял
усталость.
   Я провел ладонью по  изогнутой  водопроводной  трубе  и  нащупал  плотное
кольцо  изоляционной  ленты.  Из-под  нее  били  тоненькие   струйки   воды.
Вездесущий работяга Прошкус в самом деле поработал в душевой.
   К черту, сказал я. Верю тебе, Боцман. И  тебе,  лодырь  Ленчик,  и  тебе,
мудрый философ Марк Валерий Петровский. Верю всем четверым.
   Очевидно, это решение и было вторым, моральным душем; исчезла  никотинная
горечь, оставшаяся после разговора с Лешей.  Все  стало  просто  и  ясно.  Я
постучал в каюту Боцмана и вошел к  нему  не  как  "сыщик",  нарядившийся  в
тельняшку и полный профессионального любопытства, а как  человек,,  жаждущий
дружеского разговора.
   Боцман лежал на верхней койке и пришивал пуговицы к кителю механика.
   Увидев меня, он заулыбался.
   - Хорошо, что зашел. Одному  плохо.  Хочешь  покушать?  Может,  холодного
компота?
   - Ты как нянька, - сказал я. - Расскажи что-нибудь о своей деревне.
   - Тебе в самом деле интересно про мою деревню? -  обрадовавшись,  спросил
Боцман.
   - Правда.
   Я закрыл глаза, слушая монотонный голос Стасика. У каждого  из  нас  есть
"своя деревня", о которой можно рассказывать бесконечно. Своя деревня -  где
все первое.  Первый  шаг  по  скрипучей  половице,  первое  падение,  первый
шлепок... У меня тоже есть такая деревня - Колодин. Патриархальный и добрый.
В нем живет Ленка. Красивая, озорная  и...  патриархальная  в  своей  слепой
преданности и самопожертвовании. Но если б  не  было  слепой  привязанности,
готовности к отказу от себя, беззаветного служения другому, что стало бы  со
всеми сирыми, слабыми, споткнувшимися, ждущими милосердия и ласки?
   Вот Боцман. Я посмотрел на  его  худое  некрасивое  лицо.  Он  из  породы
неудачников. Он  полон  доброты,  участия  и  желания  служить  другим.  Мне
кажется, "Онега" смогла бы обойтись без Кэпа, но без Боцмана  вряд  ли.  Без
него она попросту стала бы другим кораблем. Боцман наделен талантом  доброты
и веры. Есть ли у меня хоть крупица этого дара? Нет ничего страшнее в  нашей
профессии, чем человек, полный недоверия и подозрительности.
   - Знаешь, моя жизнь не очень хорошо сложилась,  -  рассказывал  Боцман  с
заметным литовским акцентом. - Сначала немцы наш дом разорили. Потом бандиты
- "зеленые". Меня били. Голова до сих  пор  болит.  И  мне  сильно  хотелось
культурную жизнь иметь. Но учиться мало  времени  было.  Работал.  А  сейчас
хорошо. Ребята помогают учиться. Матери деньги высылаю. Хорошо...
   Я вышел на палубу. Была теплая августовская ночь. Ветер очистил  порт  от
испарений солярки и принес запах листвы. В такую ночь трудно  заснуть,  даже
если не работаешь в угрозыске.
   Три фигуры были едва различимы в полумраке. На берегу  стояла  Машутка  в
белом платье, тоненькая как свечка. Валера, наклонившийся  к  ней  с  борта,
казался  каменной  глыбой.  И  над  ними,  на  крыле  мостика,  парил,   как
Мефистофель, Леша Крученых, бросая время  от  времени  иронические  реплики.
Поммех знал, что Валере очень нравится Машутка.
   - Вы скоро уходите в рейс? - спросила Машутка.
   - Через три дня, - ответил Валера. Он поглаживал леер от волнения.
   - Скажи что-нибудь о погоде, - свистящим шепотом  посоветовал  поммех.  -
Или афоризм выдай.
   Валера показал Леше кулак.
   - Я знаю, чего ты пришла,  -  глухо  сказал  он.-  Твой  Вася  дурак.  Он
ревнует, что ты в театре с мичманом была.
   - Господи, - тихо ответила Машутка. - Так это ж наши подшефные с эсминца.
И не один мичман, а трое.
   - Понял? - торжествующе спросил поммех. - Всего лишь трое!
   Валера молча вошел в каюту Васи Ложко. Я не мог не оценить его  мужества.
Жаль, что не этот парень нравился Машутке.
   Разговор его с механиком длился недолго.  Вася,  перемахнув  через  леер,
оказался рядом с девушкой. Они медленно пошли  вдоль  пирса,  в  сторону  от
"Онеги".
   За что ж она наказана, скажи?..
   Откуда явились эти строчки? Память  у  меня  как  фамильная  шкатулка,  в
которой вместе с какими-то нужными, жизненно  важными  документами  хранятся
малозначительные, неизвестно когда и  как  попавшие  бумаги...  Разрозненные
сведения,   даты,   параграфы   давно   устаревших    инструкций,    обрывки
стихотворений,  имена  случайно  встреченных   людей,   музыкальные   фразы,
вырванные из забытых пьес, - все это таится в подсознании, и вдруг  какой-то
всплеск, протуберанец  нервной  энергии  выбрасывает  из  хаоса  неожиданную
деталь, и она овладевает мыслями.
   Наверно, это результат бессистемных  занятий  по  собственному  "особому"
методу - готовясь к  работе  в  угрозыске,  я  усиленно  тренировал  память,
заучивая бесчисленное множество стихов и мелодий.
   За что ж она наказана, скажи? Казнить любовью-нет страшнее муки...
   Вспомнил! В Иркутске, на литературном концерте, зае