с должной осмотрительностью,  Делли.  Когда  ты
уходила, я и впрямь садился ужинать. Однако в десять часов мы  подъехали
к дому Эми... Мне хотелось бы задать вам обеим один вопрос. Предположим,
что Эми в самом деле отправилась в контору к  Дану  и  застрелила  этого
сукина кота, так как не могла больше терпеть его частых измен. Она этого
не делала, но предположим на минутку, что именно она убила Дана. На чьей
стороне...
   - Но она не могла застрелить Джексона. Где бы она достала револьвер?
   - Повторяю: она этого не делала, но  предположим  все-таки,  что  все
произошло именно так. На чьей стороне вы обе  в  этом  случае  оказались
бы?
   Захотели бы вы, чтобы Эми арестовали, судили и вынесли ей приговор?
   Обе сестры не сводили с Саммиса глаз.
   - Я бы не захотела, - твердо заявила Делия.
   - И я тоже, - поддержала ее Клара.
   - Я не совсем понимаю тебя, Лем... - вступила Эвелин.
   - Замолчи, Эва. Я не говорю ничего лишнего, чего уже не знает Бейкер.
Итак, девочки, как я понял, вы обе на  нашей  стороне,  и  я  вам  верю,
потому что хорошо вас изучил и, кроме того, вы дочери Чарли Бранда...  А
теперь об известных Бейкеру фактах. Два  человека,  независимо  друг  от
друга, сообщили ему, что видели, как во вторник  вечером,  без  четверти
десять, из двери, ведущей в контору Дана, вышла Эми, и они  не  солгали.
Уходя из дома, Дан предупредил жену, что ему нужно в  контору,  но  Эми,
заподозрив обман, решила проверить и поехала на Халли-стрит.  Поднявшись
по лестнице и убедившись, что кругом темно и тихо, она, не заглядывая  в
кабинет, спустилась вниз и ушла.
   Вот как это было... Где я присоединился к ней - не суть важно...  Эми
позвонила мне, и мы встретились. - На мгновение Саммис свирепо  выдвинул
вперед нижнюю челюсть, но тут  же  взял  себя  в  руки  и  ровным  тоном
продолжал:
   - Эд Бейкер буквально жаждет  допросить  Эми  и  причинить  нам  кучу
неприятностей. Он никогда не сумеет объяснить  толком,  где  и  как  Эми
достала револьвер и сумочку, принадлежавшие Делли, но тем  не  менее  он
вполне может арестовать ее и даже  устроить  судебный  процесс.  Ему  не
терпится скомпрометировать Саммисов в глазах жителей штата Вайоминг. Для
обоснования мотива убийства Бейкер  намеревается  вытащить  на  всеобщее
обозрение многочисленные  любовные  похождения  Дана  с  женщинами.  Вот
почему я спросил вас обеих, на чьей вы стороне.
   Прежде всего это  относится,  Клара,  к  тебе.  Дан  вел  себя  очень
осторожно и почти не оставлял следов.
   Я неоднократно пытался поймать его с поличным,  и  он  это  прекрасно
знал. Десятки раз я порывался спросить тебя, Клара, о телефонных звонках
и письмах, поступавших для него в контору, но у  меня  не  хватало  духа
превратить дочь Чарли Бранда в заурядную шпионку и поручить тебе следить
за этим бабником. Но  Эд  Бейкер  не  будет  деликатничать.  Он  отлично
понимает, что ты, Клара, - лучший  и,  возможно,  единственный  источник
нужной ему информации. Он ждет тебя сегодня в десять  часов,  не  правда
ли?
   - Верно, - кивнула Клара. - Но откуда...
   - Откуда мне об  этом  известно,  хочешь  ты  спросить?  У  меня  еще
осталось несколько друзей в канцелярии прокурора и  здании  суда.  Когда
эта история закончится, у меня их будет больше, чем у  Бейкера,  или  не
останется вовсе. Помнишь, как я его приструнил,  когда  он  приготовился
допрашивать тебя  вчера  утром?  Даже  будучи  уверенным,  что  Джексона
застрелила Делли, он не переставал копаться в грязном белье,  а  теперь,
после разговора с губернатором, и совсем распоясался, и я уже не в силах
его  остановить.  А   посему   я   вынужден   принять   некоторые   меры
предосторожности.  Прежде  всего  это  касается  тебя,  Клара.   Работая
секретарем у Джексона, ты невольно много видела  и  слышала.  И  я  хочу
попросить тебя не разговаривать с Бейкером. Даже не ходить к нему. Прошу
ради меня и Эми. Ты исполнишь мою просьбу?
   - Конечно, - просто ответила Клара.
   - Откажись встречаться с ним. Если Бейкер  явится  сюда,  не  впускай
его. А если он все-таки каким-то образом проникнет в дом, не отвечай  на
его вопросы.
   Возможно, Бейкер решит задержать  тебя,  в  таком  случае  немедленно
звони Харви Ансону.
   - Но силы небесные... за что он может меня задержать?
   Как важного свидетеля. Ничего страшного.
   Судья определит величину залога,  и  через  пять  минут  Харви  Ансон
вызволит тебя. Ты готова помочь мне?
   - Да, готова.
   - Я не сомневался, - с довольным видом кивнул  Саммис.  -  Вы  обе  -
прекрасные девушки. Но ты, Клара, должна до конца  сознавать,  что  тебя
ожидает. Если тебя арестуют, а потом освободят под залог, то  не  только
наш округ, но  весь  штат  Вайоминг  загудит,  как  потревоженный  улей,
наполнится самыми невероятными слухами. Ничего не поделаешь,  такова  уж
природа людей. Это ты прекрасно знаешь сама, несмотря на  юный  возраст.
Вспомни, какие только истории не рассказывали о вашей покойной матери  и
проповеднике Тоуле. Всей этой смердящей братии следовало  бы  повырывать
языки.
   Вы можете себе легко представить, на какие гадости они способны,  как
могут оговорить Эми, вас, да и любого  человека,  если  не  постеснялись
утверждать, будто Люси Бранд прокралась в хижину Харли и собственноручно
застрелила своего мужа?
   Я не... В чем дело?
   С широко раскрытыми глазами и  разинутым  ртом  Делия  как  ужаленная
вскочила с кресла. Клара тоже уставилась  на  Саммиса,  не  в  состоянии
произнести ни слова.
   - В чем дело? - повторил он.
   - Что вы сказали? - спросила, задыхаясь, Клара. - Кто-то  утверждает,
будто...
   - Будто ваша мать убила вашего отца? Да, такие сплетни ходят. Хотя  я
напрасно упомянул об этом.
   Мне бы следовало  знать,  что  никто  не  станет  говорить  на  столь
щекотливую тему в вашем присутствии. И тем не менее люди болтают,  будто
Люси убила мужа - раз уж я начал, то выскажу все до конца, - потому  что
заподозрила его в любовной  связи  с  Эми.  И  деньги  забрала  себе,  а
детективов нанимала только для отвода глаз. А преподобный Тоул  каким-то
образом все разнюхал и стал обрабатывать ее,  давить  на  совесть,  и  в
припадке  раскаяния  Люси  покончила  жизнь  самоубийством.   Они   даже
говорят...
   - Попридержи язык, Лем, - скомандовала Эвелин.
   Делия, по-прежнему с широко раскрытыми глазами, медленно опустилась в
кресло и судорожно сжала подлокотники. Тихим, полным отчаяния и  неверия
голосом, ошеломленная Клара прошептала:
   - Но ведь это... ужасно!
   - Порой ты  бываешь  настолько  глуп,  что  просто  диву  даешься!  -
воскликнула Эвелин с досадой, поднимаясь. -  К  чему  тебе  понадобилось
повторять отвратительные сплетни, даже если бы они  и  доходили  до  них
раньше? - Переваливаясь, она подошла к Кларе и потрепала ее за плечо:
   - Забудь об этом, девочка. В горах немало койотов.  Пошли,  Лем!  Уже
почти десять часов, а нам еще нужно побывать у Эми.
   - Я не поеду к Эми, мне необходимо повидать...
   - Ну а я все-таки съезжу, и ты должен отвезти меня к ней. Пойдем  же,
пока ты не сморозил еще какую-нибудь ерунду.
   Направляясь к выходу, Лем задержался перед Кларой:
   - Так могу ли я положиться на тебя?
   - Да, вы можете вполне на меня положиться.
   - Спасибо... И мне очень жаль, если  я...  ах,  чтоб  их  всех  черти
взяли!
   - Не переживайте! Все в порядке. Я провожу вас.
   Делия не помнила, ответила ли  она  на  пожелания  доброй  ночи.  Она
слышала, как трое шаркали ногами  в  передней,  как  открылась  и  снова
захлопнулась входная дверь, видела, как сестра  вернулась  в  комнату  и
остановилась рядом.
   - Итак, что теперь? - подняла Делия глаза на Клару.
   Та промолчала.
   - Когда Руфус Тоул посещал тебя... последние две недели... он говорил
что-нибудь в этом роде?
   - Нет, - покачала головой Клара и, круто повернувшись, направилась  в
переднюю.
   Через секунду Делия последовала за ней. Клара как раз  накидывала  на
плечи взятый с вешалки платок.
   - Ты куда? - спросила Делия.
   - Хочу повидать Тоула.
   - И я с тобой.
   - Нет, сестренка. Ты  останешься  дома,  -  твердо  возразила  Клара,
закутываясь поплотнее в платок. - Я старшая. И  настаиваю...  умоляю,  в
конце концов. Сама  знаешь,  как  легко  ты  возбуждаешься.  Пожалуйста,
сестричка, прошу тебя! Я только все разузнаю и тотчас же назад...  Очень
тебя прошу!
   - Хорошо, - согласилась Делия и, выйдя  на  крыльцо,  крикнула  вслед
исчезавшей во мраке Кларе:
   - Возвращайся поскорей!
   Делия подождала, пока автомобиль Клары не выехал на  улицу,  и  затем
вернулась в дом. Уже  в  гостиной  она  вспомнила,  что  забыла  закрыть
наружную дверь, однако это упущение показалось  ей  таким  пустячным  на
фоне других событий последнего времени, что она даже не  попыталась  его
исправить. Вместо этого она. упала ничком на кушетку и горько  зарыдала,
хотя не плакала даже в тюремной камере.
   Скоро  рыдания  затихли,  плечи  перестали  вздрагивать,   но   Делия
продолжала лежать, уткнувшись лицом в подушку. Она вспоминала, как  там,
на тюремной койке, у нее вдруг появилась уверенность,  что  она  наконец
постигла суть явлений и вещей.
   И вот теперь вся  ее  вновь  обретенная,  такая,  казалось,  стройная
система взглядов на мир рухнула!
   Люди ее родного города, где жил и  работал  отец,  в  котором  она  и
сестра родились, ходили в школу и на танцы, приглашали к себе гостей,  -
эти люди не постеснялись утверждать, что  их  мать  убила  своего  мужа.
Развеялись последние иллюзии; предстояло многое заново переосмыслить, но
в голове царила полная неразбериха. В первую очередь требовалось решить,
как быть дальше.
   Когда  зазвонил  телефон,  Делия,  желая  избавиться  от  назойливого
трезвона, сняла трубку, надеясь, что на другом конце провода сестра  или
Тай, но беспокоили от окружного прокурора и спрашивали Клару.  Не  зная,
стоит ли полностью раскрывать карты, Делия ответила, что Клара вышла  из
дома двадцать минут тому назад. Повесив трубку, она взглянула  на  часы:
шел уже одиннадцатый час. Доехать на машине  до  дома  священника  можно
было  за  каких-нибудь  пять  минут,  и  Клара,  видимо,  скоро   должна
вернуться. Делия снова прилегла на кушетку.
   Она обещала Таю лечь в постель и постараться уснуть, а в  тюрьме  она
дала себе слово впредь неукоснительно  выполнять  собственные  обещания,
однако до возвращения Клары нечего было и мечтать о сне.
   Делия  стала  размышлять  о  том,  как  поступить  им  в  сложившейся
ситуации. Она и Клара, конечно, уедут из Вайоминга. Здесь  их  ничто  не
держит. Ну а Тай?
   Как быть с ним? Как он в действительности относится  к  ней  и  какие
чувства она испытывает к нему?
   Знает ли он, что судачат о ее матери? А если знает, почему раньше  не
поставил их в  известность?  Разве  мужчина  не  обязан  быть  предельно
откровенным с любимой девушкой?
   Но вот остановилась какая-то автомашина, не то возле их  крыльца,  не
то у соседей? Может, Клара?
   Нет, она поставила бы машину в гараж. Значит - у соседей. Итак, разве
не обязан мужчина быть... однако кто-то поднимается на  крыльцо,  и  это
определенно не Клара: уж больно тяжела поступь. Делия решила нипочем  не
открывать, сколько бы ни звонили. Ей бы следовало раньше выключить свет.
   Боже  мой!  Она  ведь   оставила   входную   дверь   открытой!   Шаги
приближались. Делия рывком поднялась и опустила ноги на пол.  Неожиданно
в  комнату  вошел  Руфус  Тоул,  без  обычной   вкрадчивой   улыбки   на
мертвенно-бледном лице.
 
Глава 14 
 
   Нетвердой походкой, с трудом переставляя ноги, Руфус Тоул приближался
к Делии Бранд. У кресла перед кушеткой, в котором совсем  недавно  сидел
Лем  Саммис,  он,  ухватившись  рукой  за  спинку,  остановился.  Затем,
осторожно  двигаясь,  обошел  кресло  и  медленно  опустился  на  мягкое
сиденье. Делия хотела встать, но колени сделались у нее ватными, и  она,
отказавшись от первоначального  намерения,  осталась  сидеть  и  лишь  с
удивлением молча смотрела на священника.
   Не звонким и мелодичным, как обычно,  а  каким-то  глухим,  скрипучим
голосом он спросил:
   - Клара?
   Делия энергично затрясла головой:
   - Ее здесь нет.
   - Нет?
   Делия снова покачала головой.
   Руфус Тоул прижал правую ладонь с растопыренными пальцами к груди.
   Войдя в дом, он не сказал, как обычно: "Хвала Господу!", и  речь  его
казалась такой же неуверенной  и  непривычной,  как  и  все  движения  и
выражение бледного лица.
   Мне нельзя много говорить, прохрипел он. - Я чувствую, как при каждом
вздохе, внутри, льется кровь... Я ранен... В меня стреляли... Я  заткнул
рану носовым платком, чтобы кровь не  выплескивалась  наружу...  Если  я
умру... Где ваша сестра?
   - Ее нет дома, - повторила, холодея от ужаса, Делия.
   Горящие  религиозным  фанатизмом  глаза  священника  впились  в  лицо
девушки.
   - Могу ли я довериться вам? Вы признаете карающую десницу человека?
   - Кто... - начала Делия и на мгновение запнулась.  -  Кто  стрелял  в
вас?
   Вы признаете карающую десницу человека, дитя мое? - снова спросил он,
игнорируя ее вопрос. - Я, кажется, умираю, ответьте мне.
   Это была одна из тех проблем, над которыми Делия много  размышляла  в
тюрьме, и, очевидно, она решила ее для себя окончательно и бесповоротно,
потому что ответила без колебаний:
   - Я не признаю карающую десницу человека.  Но  если  вы  ранены...  Я
должна...
   - Подождите! - Его голос и глаза удержали ее на кушетке. -  Сперва  о
главном, потом все остальное. Вы должны узнать правду... Если я смогу...
- Гримаса боли исказила лицо Руфуса Тоула; он медленно,  с  трудом  стал
втягивать воздух, но на  середине  задержал  дыхание.  -  Я  намеревался
когда-нибудь рассказать вам... вам и вашей сестре, стоя на коленях перед
алтарем... как с вашей матерью.
   И вот теперь без святой  молитвы...  я  умоляю  вас:  полагайтесь  на
Провидение.  Факты  неопровержимы,  но  пусть  Господь  направляет  ваши
помыслы и поступки!
   - Какие факты?
   - О вашем отце.  Упокой,  Господи,  его  душу.  Он  не  был  набожным
человеком, но очень порядочным и добрым. Когда он отправился  в  роковую
поездку два года тому назад, то имел при себе большую  сумму  мирских  и
немного Христовых денег от меня.
   Они принадлежали  церкви.  Я  вручил  ему  десять  двадцатидолларовых
банкнотов, и на каждом в уголке вывел чернилами две  буквы:  "Р.Т."  Ваш
отец обещал передать их достойному старателю с условием,  что  найденные
им в горах сокровища поступят в мою церковь  во  славу  Господа  нашего,
сотворившего и эти горы, и все сокровища земли. Но его убили  и  забрали
все деньги: и мирские и Божьи.
   Руфус Тоул замолчал, чтобы  перевести  дух,  ладонью  он  по-прежнему
зажимал рану на груди, губы у него вздрагивали.
   - Деньги взял у вашего отца тот, кто убил его, -  возобновил  рассказ
смертельно раненный священник. - Я никогда никому не  говорил  о  Божьих
деньгах: не хотел подливать масла в огонь людской ненависти. Но я  всего
лишь слабый человек. Мне не часто приходится  видеть  двадцатидолларовые
купюры: ведь жертвуют обычно более мелкие деньги.
   И когда мне попадается двадцатидолларовый банкнот, я  осматриваю  его
со всех сторон. И вот однажды, к моему ужасу, увидел у себя в руках одну
из тех купюр, которые дал вашему отцу. На ней в уголке стояли упомянутые
две буквы, которые я собственноручно написал за двадцать один  месяц  до
этого. И я точно знал, от кого получил ее. Учитывая все  обстоятельства,
не могло быть никаких... сомнений.
   Руфус Тоул опять замолчал, ему становилось все труднее дышать,  и  по
его лицу было видно, каких усилий ему стоило продолжать разговор. Теперь
он зажимал рану на груди уже обеими руками.
   - Мне... нужно закончить... Кровь внутри... душит меня. Банкнот взяли
у меня... там, где ранили меня... пока я лежал, притворившись мертвым...
чтобы спастись от верной смерти. - Он  порывисто  дышал,  ловя  открытым
ртом воздух и раскачиваясь в кресле.  Парализованная  ужасом,  Делия  не
могла шевельнуть ни рукой,  ни  ногой.  -  Хвала  Господу!  -  прошептал
священник горячо. - Я должен передать вам... миссию, возложенную на меня
Всевышним! Я сейчас закончу!
   Виновный должен раскаяться и принять наказание, но не от человека,  а
от Господа нашего! Обратитесь... к Богу! Помоги мне,  Господи!  -  Локти
Руфуса Тоула соскользнули с ручки кресла, и он начал заваливаться набок.
- Хвала Господу! - прохрипел он и замер, перегнувшись через подлокотник,
как недавно Дан Джексон; руки священника безжизненно  свисали  почти  до
самого пола.
   - Нет! - закричала Делия. - Нет! - Не спуская глаз  с  мертвеца,  она
поднялась и стала медленно пятиться. - Нет, - прошептала она.
   У нее, обычно хладнокровно и основательно обдумывающей свои поступки,
возникло непреодолимое желание с громким  воплем  кинуться  прочь;  быть
может, кто-то ее услышит. Ах да, нужно поскорее вызвать доктора. Но  где
Клара?
   Зазвонил  телефон.  Стряхнув  оцепенение,   Делия   уверенным   шагом
приблизилась к маленькому столику и сняла трубку.
   - Это резиденция семьи Бранд?
   - Да. У аппарата Делия Бранд.
   - Ваша сестра дома? Клара Бранд?
   - Нет, она вышла.
   - Не вешайте трубку, пожалуйста. Окружной прокурор хочет...
   Подождите, - проговорила Делия четко и ясно.  -  Немедленно  пришлите
сюда доктора. Здесь лежит человек, в  него  стреляли,  и  он,  вероятно,
умирает. Пришлите также...
   - Что?! Стреляли? Кто?..
   Но  Делия  уже  положила  трубку.  Дрожащими   пальцами   она   стала
перелистывать страницы телефонной книги и,  найдя  нужный  номер,  снова
сняла трубку.
   Ожидая ответа, она стояла, повернувшись к кушетке и креслу спиной.
   - Это дом священника Руфуса Тоула? - спросила Делия.
   - Да, сударыня. У аппарата его экономка.
   - С вами говорит Делия Бранд. Скажите, моя сестра Клара у вас?
   - Нет, мадемуазель. Она уже ушла.
   - Как давно?
   - Минут пять или десять тому  назад.  Я  пустила  ее  в  церковь:  ей
показалось там удобнее дожидаться священника. Через некоторое время  она
вернулась и, предупредив меня, что не может больше ждать, удалилась.
   - Благодарю вас.
   Не кладя трубки, Делия набрала следующий номер; на  этот  раз  ей  не
потребовалось  заглядывать  в  телефонный  справочник:  номер   телефона
квартиры Тайлера Диллона на Бич-стрит она знала наизусть.
   На другом конце никто не отвечал. В этот момент Делия услышала, как к
дому подъехала автомашина и проследовала  в  гараж;  вскоре  в  передней
раздались шаги, и когда в дверях появилась  Клара,  она  мягко  опустила
трубку на рычаги.
   - Я его не застала, - произнесла Клара. - Почему ты не в  постели?  Я
прождала битый  час,  но  миссис  Боннер  не  знала...  -  Она  замерла,
уставившись мимо плеча сестры в ту часть комнаты, где стояли  кушетка  и
кресло. - Дел! Боже мой,  что  это?  -  Клара  подбежала  к  священнику,
нагнулась над ним и тут же выпрямилась. - Дел! Ради всего святого...
   - Ты ошибаешься! - горячо и резко воскликнула Делия. -  Он  пришел...
сел в кресло и заявил, что в него стреляли и он умирает... И я подумала:
это ты... А теперь то же самое ты подумала обо мне...
   Мы обе приняли друг друга за...
   Делия внезапно  громко  расхохоталась.  Она  стояла  и  как  безумная
смеялась, плечи у нее вздрагивали, голова тряслась. Клара кинулась к ней
и, схватив за руки, силой усадила на стул.
   - Сестренка! Ради бога, перестань! Я ничего такого вовсе  не  думала!
Дел, дорогая, не надо... ты не должна...
   - Они обе здесь, - донесся с порога голос Эда Бейкера.
   Клара похолодела, Делия хихикнула.
   - Пожалуйста, доктор, сюда, к креслу, - продолжал окружной  прокурор,
входя в комнату. - Если он  мертв,  не  трогайте  его,  пока  я  сам  не
осмотрю. Пригласи ребят, Франк. Здесь всем хватит работы.
 
Глава 15 
 
   Средний ежедневный тираж  газеты  "Таймс  стар"  из  года  в  год  не
превышал дев