задания  нам
понадобится человек сто.
     Дженаро восхищенно покачал головой.
     - Из этого может выйти толк, Клинт. Есть же  у  нас  сексуальные  табу.
Конечно, мы найдем нужных людей, собственно, они уже есть, верные сторонники
партии, которым ваше предложение очень понравится. От них же не  потребуется
ничего другого, кроме как пить пиво да молоть языком, в этом они  доки.  Так
уж получилось, но двумя месяцами раньше  я  заказал  сотню  "фольксвагенов".
Похоже, он будут весьма кстати.
     Доктор Диокаду показал на свой опустевший бокал.
     - Как вы думаете, я могу попросить  джина  с  соком?  Очень  освежающий
напиток.
     Я кликнул Самюэля, и тот наполнил наши бокалы.
     - Это, разумеется, ложь, - Диокаду повернулся к Шартеллю. -  Самолетный
дым совершенно безвреден.
     - Безвреден, док. В выхлопные газы добавляют химикалии или сырую нефть.
Именно об этом и будут говорить наши посланцы: они, мол, не верят  слухам  о
том, что дым вызывает  импотенцию  и  бесплодие.  Но  вы  правы.  Это  ложь.
Заведомая, сознательная ложь. Вы думаете, нам не следует прибегать  к  таким
приемам?
     Диокаду вздохнул.
     - Лидеру это не понравится. Декко будет против.
     - Я не собираюсь посвящать их в наши планы.  Они  не  должны  знать  об
этом. Их дело - выступать перед народом. А в грязной канаве  работать  будем
мы.
     - Этого мало, Клинт, - заметил  я.  -  Нельзя  рассчитывать  только  на
секретные телеграммы.
     Шартелль кивнул, вновь зашагал по комнате.
     - Нам нужны два человека,  -  он  взглянул  на  Дженаро.  -  Занимающие
довольно высокое положение в партии. С безупречной репутацией. И готовые  на
жертвы.
     Он замолчал. Дженаро и Диокаду переглянулись.
     - Продолжайте, - сказал Дженаро.
     - Я хочу, чтобы они стали предателями. Перебежали к оппозиции. Один - к
сэру Алакаду, второй - в лагерь доктора Колого. Естественно,  не  с  пустыми
руками. Они принесут с собой информацию, главным образом правдивую,  которую
можно проверить, а также, и это самое важное,  подтверждение  того,  что  мы
делаем ставку на небесные письмена и гудйировский дирижабль. Они должны быть
хорошими актерами. У вас есть такая пара?
     - Перестаньте смотреть на меня, - не выдержал Дженаро. - Я ни за что не
стану предателем.
     - О вас и речи нет. Нам нужны молодые, честолюбивые, умные  парни.  Вам
придется воззвать к их патриотизму, верности партии, жажде приключений.
     - Скорее, к их кошелькам, - бросил Диокаду. - Я подумал о двоих,  -  он
назвал ничего не говорящие мне фамилии, посмотрел на Дженаро. Помедлив,  тот
кивнул.
     - Один  -  адвокат,  другой  -  чиновник.  Оба  связаны  с  партией   и
выдвигаются на все более заметные роли. Говорить они умеют... могут  создать
впечатление, что вхожи во все кабинеты, - Дженаро вновь кивнул.  -  Они  нам
подойдут.
     - Кто с ними свяжется? - спросил Шартелль.
     - Диокаду. Он теоретик партии. Они подумают, что я хочу их надуть.
     Шартелль взглянул на Диокаду.
     - Хорошо, - в его голосе не слышалось радости.  -  Я  поговорю  с  ними
сегодня вечером. Они оба в Убондо.
     - Обычные поводы для предательства...  -  начал  Шартелль,  но  Диокаду
оставил его.
     - В прошлом у нас  хватало  предателей,  мистер  Шартелль.  Поводы  мне
известны.
     Джимми Дженаро встал, взмахнул воображаемой клюшкой для гольфа.
     - А что они должны говорить о дирижабле? Если-таки будет дирижабль?
     - Это  просто.  Они  не  могут  поверить,  что  в  дирижабле   спрятана
американская атомная бомба.
     - Бум-бомба, как говорят в глубинке, - вставил Дженаро.
     - А барабаны будут нагнетать страхи  перед  импотенцией  и  смертью,  -
добавил Диокаду. Два самых сильных страха, мистер  Шартелль.  Но,  допустим,
оппозиция будет все отрицать?
     - Спросите эксперта  по  общественным  отношениям,  -  Шартелль  махнул
сигарой в мою сторону.
     - Они  не  смогут  отрицать  слух,  иначе  они   подтвердят,   что   он
соответствует действительности. И не смогут перестать славить в небе старину
Алхейджи.  Ибо,  если  самолеты  перестанут  летать,  наши  мальчики   будут
утверждать, что спасли мужчин Альбертии от  импотенции.  Они  проигрывают  в
любом  случае,  если  только  клюнут  на  приманку.  То  же  с   дирижаблем.
Прекращение  его  полетов  будет  трактоваться   как   результат   протестов
общественности. Допустим, они будут отрицать наличие бомбы.  Но  почему  они
должны отрицать то, чего нет? Представьте себе такое заявление  для  прессы:
"Джонни X. Джонс назвал сегодня лживыми широко  распространившиеся  слухи  о
том, что он - мошенник".
     Диокаду покачал головой.
     - Но мы не  можем  рассчитывать,  что  выиграем  на  этом  предвыборную
кампанию. Это лишь хитрость, обман, ложь, в конце концов.
     Шартелль кивнул.
     - Если люди проголосуют за вождя Акомоло,  значит,  они  поддержат  его
программу. Если они захотят проголосовать против двух других партий,  у  них
не останется иного выхода, как примкнуть к лагерю Акомоло. Вы  знаете,  док,
что у него нет голосов, и я не уверен, что они появятся, даже если он  будет
выступать по двадцать четыре часа в  сутки  до  самых  выборов.  Но  я  хочу
направить оппозицию по ложному пути, запрограммировать их ошибки. Пусть  они
тратят время попусту. Занимаются ненужным делом. Я хочу посеять  разногласия
в их штаб-квартирах и панику в их  сердцах.  А  когда  создается  стрессовая
ситуация, паника вспыхивает мгновенно.
     - Я готов вам  помогать,  Клинт,  -  Дженаро  повернулся  к  Диокаду  и
произнес короткую фразу на диалекте. - Диокаду согласно кивнул. - Я  сказал,
что руки наших врагов в крови. В прошлом они не раз обделывали свои  делишки
за наш счет.  Идея  Клинта  не  кажется  мне  предосудительной.  Хитрость  и
коварство нам не помеха. Если его замысел удастся, у нас будут голоса, много
голосов.
     - Я согласен, но Лидер не должен знать  подробности,  Диокаду  печально
улыбнулся. - Мистер Шартелль, я узнаю  много  нового  об  оборотной  стороне
политики. Похоже, именно там приобретаются и теряются голоса.
     Шартелль улыбнулся в ответ.
     - Голоса приобретаются и теряются на обеих сторонах, док. Я  лишь  хочу
предусмотреть все, что возможно. Кстати, Джимми, как там наши профсоюзы?
     - Я поговорил с этим типом. Он готов  на  сделку,  но  не  согласен  на
всеобщую забастовку. Все, кроме этого.
     - И что он нам обещает?
     - Один профсоюз, очень дисциплинированный. Они не  приступят  к  работе
без его прямого указания.
     - Какой же?
     - Тот,  что  вызывает  наибольшую   вонь,   -   Дженаро   хохотнул.   -
"Объединенная федерация альбертийских золотарей".


Глава 18

     Диокаду ушел с теми же бумагами, зажатыми под левой рукой.
     - Вы заняты сегодня вечером? - спросил Дженаро, не поднимаясь со стула.
     Шартелль взглянул на меня.
     - Я свободен.
     - Нам не  хватает  двух  партнеров  для  покера.  Не  хотите  составить
компанию? Играть будем у меня.
     - Не знаю, как Пит, но я с удовольствием перекинулся бы бы в картишки.
     - И я не против, Клинт.
     - Вот и отлично. Когда начало?
     - В девять.
     - Пит?
     - Я готов.
     - Вы берете чеки?
     - Конечно.
     - Кто еще будет играть?
     - Я.  Два  постоянных  секретаря,  англичане.  И  Йан  Дункан,   личный
секретарь губернатора. Вы  с  ним  знакомы.  Между  прочим,  он  женился  на
деньгах, поэтому играет азартно.
     Двухэтажный  особняк  Дженаро,  с  просторным  гаражом,  где   свободно
разместились его "ягуар", новый фургон "форд" и "ровер", находился в миле от
нашего дома. Он  встретил  нас  у  дверей  и  представил  жене,  симпатичной
негритянке со светло-шоколадной кожей и  безупречным  английским  выговором.
Она была в слаксах и свитере. Дженаро называл ее  "Мама".  Затем  познакомил
нас с пятью или шестью детьми.
     Следующим прибыл Йан Дункан, затем тощий рыжеволосый Уильям  Хардкастл,
постоянный  секретарь  министерства  экономического  развития,  и  последним
Брайан Карпентер, постоянный секретарь министерства внутренних  дел.  Миссис
Дженаро проследила,  чтобы  каждому  из  нас  принесли  бокал  с  каким-либо
напитком, извинилась и пошла укладывать детей спать.
     - Кто хочет сыграть в покер? - задал Дженаро риторический вопрос.
     Он пригласил нас в комнату, предназначенную только  для  этой  цели.  В
центре  стоял  семигранный  стол,  затянутый  зеленым  сукном  с  небольшими
выемками, куда игроки могли складывать фишки. С потолка свисала  300-ваттная
лампа под зеленым абажуром. Удобные стулья с подлокотниками  ждали  игроков.
На буфете стояли бокалы, бутылки с виски, джином, содовой, тоником, пивом  и
ведерко со льдом. Кондиционер обеспечивал приемлемые двадцать один градус по
Цельсию.  Создавалось  впечатление,  что  в  этой  комнате  выигрывались  и,
соответственно, спускались крупные суммы.
     Дженаро принес фишки и шесть запечатанных карточных колод. Мы  сели.  Я
оказался между  Хардкастлом  и  Карпентером.  Шартелль  -  между  Дженаро  и
Дунканом.
     - Я повторяю некоторые правила для наших  американских  гостей.  Каждый
может поднять ставку не более четырех раз. Играем без джокера. С напитками -
полное самообслуживание.
     Он снял обертку с одной из колод, перетасовал  карты  и  бросил  их  на
зеленое сукно.
     - Разыграем, кто сдает, - пока мы тянули карты, он  раздал  нам  синие,
красные и белые фишки. - Каждый начинает с пятидесяти фунтов. Белая фишка  -
шиллинг, красная - десять шиллингов,  синяя  -  фунт,  -  он  взял  карту  и
перевернул. Девятка червей.
     Сдавать выпало Дункану. Он вытащил даму бубен.
     Неспешная игра продолжалась два часа. Я пять раз снял  банк  и  остался
при своих. Шартелль был в большом плюсе. Играл он превосходно. Выросла кучка
фишек и перед Дженаро. Дункан полагался на наитие, и  почти  все  его  фишки
перекочевали к более удачливым партнерам. Хардкастлу и Карпентеру  частенько
везло. Я решил, что когда-нибудь они крепко пролетят.
     В одиннадцать часов Дженаро объявил перерыв, и стюард принес нам  блюдо
с сэндвичами. Я запил мой пивом.
     - Каким представляется вам исход выборов, мистер  Шартелль?  -  спросил
Карпентер, прожевав кусок ростбифа.
     - Наши шансы растут. Но  вы  знаете  об  этом  лучше  меня,  работая  в
министерстве внутренних дел.
     - В нашем ведении полиция, пожарная охрана,  почтовая  служба,  да  еще
разная мелочевка. А политику мы оставляем таким, как вы.
     - Вы уедете  до  или  после  провозглашения  независимости?  -  спросил
Шартелль Карпентера.
     - Я пробуду здесь  еще  шесть  месяцев.  Министр  потребовал,  чтобы  я
задержался как минимум на такой срок. Он говорит, что только я понимаю,  как
функционирует почтовая служба. Он,  разумеется,  ошибается.  Молодой  Обаджи
прогрессирует с  каждым  днем.  Ему  надо  больше  доверять.  Интеллигентный
молодой человек.
     - Они руководят министерствами  гораздо  лучше,  чем  играют  в  покер,
Клинт, - заметил Дженаро.
     - Сколько лет мы играем вместе? - спросил Карпентер.
     - Уже пять, - ответил Дженаро. -  И  мне  они  обошлись  в  кругленькую
сумму, хотя я не имею ничего против.
     - Апшоу, - обратился ко мне Хардкастл, - не находите ли вы, что  у  вас
довольно  странное  занятие?   Приехать   в   незнакомую   страну,   оценить
политическую ситуацию, а затем попытаться,  образно  говоря,  за  одну  ночь
изменить настроение избирателей?
     - Я бы назвал его не странным, но отличным от многих, -  ответил  я.  -
Причем в это дело вовлекается все больше людей. В Англии или США кандидат не
позволит себе высморкаться на публике,  не  проконсультировавшись  со  своим
советником по общественным отношениям.
     - И вы действительно верите, что обеспечение контакта с публикой  стало
одной из разновидностей коммерческой деятельности?
     - Конечно. Я знаю, что это так.
     - Но это и профессия?
     - Как доктор или адвокат, или бухгалтер?
     - Совершенно верно.
     - Нет. Это призвание. Все равно, что услышать глас божий. Вам не  нужно
ни специальной подготовки, ни обучения. Вы просто слышите  зов,  объявляете,
что вы - эксперт по общественным отношениям, и с этого момента  вы  в  деле.
Но, чтобы  добиться  больших  успехов,  нужно  быть  наполовину  шарлатаном,
наполовину мессией. Эти же качества необходимы хорошему учителю или хорошему
члену парламента, или хорошему американскому  сенатору.  А  вообще  с  таким
набором можно продвинуться очень далеко в любой области. К примеру, возьмите
Шартелля.
     - Отношения с публикой не по  вашей  части,  не  так  ли,  Шартелль?  -
спросил Карпентер.
     - Нет, сэр. Упаси бог. Я занимаюсь политикой, потому что  это  приятный
способ зарабатывать на жизнь, не таская по вечерам домой тяжелый портфель  с
бумагами. И мне не нужно спешить по утрам  к  электричке,  чтобы  попасть  в
контору к назначенному  часу.  Я  мог  стать  профессиональным  картежником,
разведчиком нефтяных месторождений или организатором предвыборных  кампаний.
Один человек предложил мне три этих вида деятельности. Я выбрал политику,  и
знаете, что он мне сказал?
     - Что же? - спросил его верный помощник, Питер Апшоу.
     - Он сказал: "Юноша, вы, вероятно, сделали правильный выбор. Но  только
не пытайтесь убедить себя, что вы лучше или умнее ваших  кандидатов,  потому
что у них хватило ума и нашлись деньги, чтобы нанять вас, а вы  недостаточно
богаты, чтобы нанимать их. И никогда не пытайтесь баллотироваться  куда-либо
сами, потому что как кандидата вас  рано  или  поздно  поймают  на  лжи".  Я
последовал его совету и не могу сказать, что сожалею об этом.
     Хардкастл раскурил сигару.
     - Более всего меня беспокоит то обстоятельство, что американцы не  дают
простому человеку занять выборную должность, и не только у себя дома. Вот  и
на выборы в Альбертии будут затрачены немалые средства. Взять хотя бы веера,
которые вы, Джимми, заказали через наше министерство. На какие деньги?  Хотя
я не думаю, что вы дадите мне честный ответ.
     Лицо Дженаро расплылось в улыбке.
     - Но я отвечу, господин постоянный секретарь. Это народные деньги.
     Хардкастл хмыкнул.
     - Неплохая идея, между прочим. Использовать местную  рабочую  силу  для
изготовления вееров. Я ее сразу поддержал, хотя пришлось убеждать  министра,
что его деревня не сможет выполнить такой  большой  заказ.  Если  придумаете
что-то похожее, милости просим к нам.
     Минут через десять или пятнадцать мы  вновь  сели  за  стол.  Хардкастл
раздал карты, мы сделали первые  ставки,  но  внезапно  распахнулась  дверь,
стюард подбежал к Дженаро и что-то сказал на диалекте.
     Дженаро вскочил, бросил "извините меня" и исчез  за  дверью.  Карты  он
унес с собой. Мы сидели и ждали. Он вернулся три минуты  спустя  и  подозвал
Карпентера, постоянного секретаря министерства внутренних дел.
     - Это по вашей части.
     Карпентер, не задавая вопросов, вышел из комнаты.
     - Что случилось? - спросил Дункан. - Ваш стюард говорил так быстро, что
я не разобрал ни слова.
     Дженаро положил карты на стол.
     - Игра закончена. Убит капитан полиции, -  он  посмотрел  на  Шартелля,
затем на меня. - Около вашего дома.
     Появился Карпентер.
     - К сожалению, это Читвуд. Я только что говорил с  двумя  полицейскими,
которые опознали его, - он повернулся к Шартеллю. -  Его  нашел  ваш  ночной
сторож. Множество ножевых ран.
     Трое англичан смотрели на Дженаро.
     - Приказывайте, министр, - в голосе Дункана слышалась поддержка,  но  и
почтение. Они  -  чиновники,  он  -  министр.  Они  воспитали  его,  выучили
искусству управлять и теперь от  него  ждали  действий.  Он  был  их  лучшим
учеником, и они хотели, чтобы он в полной  мере  проявил  свои  достоинства.
Дженаро не заставил просить себя дважды.
     - Кто заместитель Читвуда? - спросил он Карпентера.
     - Лейтенант Ослако.
     - Позвоните министру и скажите, чтобы он  назначил  Ослако  исполняющим
обязанности капитана полиции. Разъясните Бернардо, что капитаном тот  должен
стать сегодня вечером, а не завтра. То  есть  Бернардо  придется  поехать  в
министерство. Если он будет возражать, попросите его перезвонить мне.  А  вы
пока подготовьте бумаги, Брайан.
     - Хорошо. Я только позвоню Ослако, чтобы он возглавил расследование.
     - Йан, - Дженаро повернулся к Дункану, - я понимаю, что это не входит в
ваши обязанности, но не могли бы вы позвонить моему  постоянному  секретарю?
Скажите, что я прошу его поехать в министерство и  подготовить  сообщение  о
смерти Читвуда. За подписью премьера.
     - Конечно, позвоню, - кивнул Дункан. - Что-нибудь еще?
     - Нет. Я скоро подъеду сам. Он знает, что делать, - Дженаро взглянул на
Хардкастла. - Вы хорошо знали Читвуда? -  Хардкастл  кивнул.  -  Вы  сможете
позаботиться  о  семье...  миссис  Читвуд,  детях?  Привезти  доктора,  если
потребуется... сообщить о смерти? Я прошу вас о самом трудном.
     - Ничего, Джимми. Я все сделаю.
     - Благодарю, - англичане ушли, и Дженаро  повернулся  к  нам.  -  А  мы
поедем туда. Я - первым, вы - следом, чтобы я мог предупредить о вас до того
как они начнут стрелять.
     Милю, разделявшую наши дома, мы преодолели за минуту с  небольшим.  Нас
уже ждали три полицейские машины. Дженаро подозвал  сержанта.  Тот  подошел,
вытянулся в струнку, отдал честь.
     - Са!
     - Давно вы здесь?
     - Пять минут, са. Не больше.
     - На вас  возлагается  руководство  операцией  до  прибытия  лейтенанта
Ослако. Обеспечьте порядок. Не подпускайте любопытных. Ничего не трогайте.
     - Са! - рявкнул сержант, вновь отдал честь. У дороги  собирались  слуги
из соседних домов. Сайлекс, наш ночной сторож, отчаянно жестикулируя, уже  в
который раз рассказывал о том, как  обнаружил  тело  и  тут  же  позвонил  в
полицию и вождю Дженаро.
     Фары полицейской машины освещали тело Читвуда, распростертое на грязи и
гравии подъездной дорожки. В левой руке он сжимал  половину  трости,  вторая
валялась в  нескольких  футах.  Я  подумал,  что  он  ударил  ею  одного  из
нападавших. Рубашка  на  спине  потемнела  от  крови,  кровь  темным  пятном
выделялась на гравии. Шартелль и я подошли к телу.
     - Полагаю, он хотел что-то сказать нам?
     Я пожал плечами.
     - Взгляните,  -  продолжил  Шартелль.  -  Около  его  правой  руки,   -
указательный палец правой руки Читвуда вычертил в грязи какую-то  букву.  То
ли "Ц" то ли "Ч".
     - Похоже на "Ц", - заметил я.
     - Уж не ЦРУ ли его убило?
     - Возможно. Но хорошо бы знать наверняка.
     К нам присоединился Дженаро.
     - У вас есть виски?
     - Конечно.
     - Пару глотков мне не повредят. Лейтенант приедет через  десять  минут.
Мне нет смысла изображать инспектора Дженаро.
     В доме Шартелль разлил виски по бокалам, дал один  Дженаро.  Тот  жадно
выпил.
     - Мы,  знаете  ли,  унаследовали  некоторые  британские   традиции.   В
частности, убийство полицейского воспринимается у нас крайне неодобрительно.
Читвуд жил здесь давно. Знал многих людей.
     - Много врагов? - спросил я.
     - Как у всякого полицейского. Он был честен. Даже безупречно честен. Вы
с ним знакомы, не так ли?
     - Он заходил к нам. Хотел познакомиться с новыми соседями.
     - Мы похороним его завтра.
     - Мне  представляется,  что  мы  не  настолько  близкие  друзья,  чтобы
присутствовать на похоронах, - заметил я.
     В дверь постучал среднего роста  альбертиец,  в  полицейской  форме,  с
лейтенантскими знаками различия.
     - Вождь Дженаро, извините, что я так поздно.
     Дженаро представил нам лейтенанта Ослако.
     - Вам сообщили, что теперь вы исполняете обязанности капитана полиции?
     - Да, сэр.
     - Убийцу или убийц надо найти, лейтенант.
     - Да, сэр. Я считал капитана Читвуда моим другом.
     - Приступайте к расследованию.
     - Позвольте задать вопрос, сэр.
     - Я слуша