но,  полулежал,  надвинув
шляпу на лоб. Изо рта торчала потухшая сигара.
     - Вы заметили, что Джимми взял с собой складной велосипед?
     - Да.
     - Он  собирается   оставить   "ягуар"   в   государственном   поместье,
переодеться и поездить по округу.
     - Он не боится?
     - Нет. Говорит, что это самый спокойный округ.
     - На карте слишком много красных и желтых флажков.
     - Я думаю, мы начнем  менять  их  на  зеленые  через  неделю  или  две.
Кампания только началась, юноша.
     Дженаро  привез  карту  и  флажки-указатели  в  субботу.  Художник   из
министерства  информации  синей  краской  обозначил  границы   избирательных
округов и,  следуя  иногда  противоположным  указаниям  Дженаро  и  Диокаду,
воткнул зеленые  флажки  в  округа,  поддерживающие  Акомоло,  красные  -  в
оппозицию, а желтыми отметил округа, где предстояла борьба за голоса.
     Зелени на карте оказалось немного. Шартелль размышлял над ней  чуть  ли
не  всю  субботу,  расспрашивая  Диокаду  и  Дженаро,  чем  заняты   местные
политические деятели. Потом я сочинил  для  них  письмо  за  подписью  вождя
Акомоло, который  призвал  своих  верных  сторонников  оторвать  задницы  от
стульев и начать ходить из дома в дом, агитируя за своего кандидата. Диокаду
позаботился о том, чтобы  письмо  перевели  на  соответствующие  диалекты  и
разослали адресатам.
     В воскресенье нам пришлось отказаться от жареных цыплят  и  орлеанского
плова. Весь день  мы  провели  на  телефоне.  Анна  и  вдова  Клод  готовили
сэндвичи, которые мы ели, пока доктор Диокаду и Дженаро  убеждали  партийных
боссов на местах не волноваться, втолковывали им,  что  предатели  -  мелкая
сошка, что они не знали  никаких  секретов  и  без  них  будет  даже  лучше.
Шартелль послал Уильяма на телефонную станцию с  конвертом  для  телефониста
Оджара, вложив в него пятифунтовую купюру.
     Положив трубку после последнего звонка, Дженаро повернулся к Шартеллю.
     - Они уже нервничают, а  ведь  кампания  официально  начинается  только
завтра.
     - Хорошо бы подкинуть им что-нибудь вещественное, к примеру  значки,  -
добавил Диокаду.
     Шартелль кивнул.
     - Их уже везут к нам.
     - И у них не  чувствуется  энтузиазма,  -  мрачно  заметил  Дженаро.  -
Апатичные бездельники.
     - Декко и вождь Акомоло их расшевелят.
     После очередного поворота я повернулся к Шартеллю.
     - У меня идея.
     - Хорошо.
     - О двух предателях,  как  мы  продолжаем  их  называть,  написали  все
газеты, даже те, что поддерживают Акомоло. Так?
     - Так.
     - Свою  роль  они  сыграли,  подтвердили,  что  мы  хотели   заполучить
специальные самолеты для вычерчивания слов в небе и дирижабль. Так?
     - Продолжайте.
     - Они публично покаются.
     Шартелль резко сел, сдвинув шляпу на затылок, широко улыбнулся.
     - Осознают свои ошибки. Вернутся на путь истинный. Возвращение  блудных
сыновей. Что ж, Пити, это неплохо. Когда они это сделают?
     Я на мгновение задумался.
     - Через две недели. Пусть  остаются  на  стороне  оппозиции  достаточно
долго, чтобы отработать полученные деньги и почерпнуть кое-какую информацию.
Она нам не помешает. Я напишу им покаянные речи. А  потом  мы  пошлем  их  с
выступлениями по стране.
     - Потрясающе! Кающиеся грешники! Да  мы  устроим  целую  серию  встреч.
Возвращение, пусть не в объятья Христа, но в лоно партии Акомоло. Вы делаете
успехи, юноша.
     - Я же учусь у мастера. Он меня вдохновляет.
     - Грешники, услышавшие слово господне, -  Шартелль  надвинул  шляпу  на
лоб. - Лучше не придумаешь!
     В воскресенье вертолеты припозднились, и вождю Акомоло и Декко пришлось
ждать в зале для гостей в аэропорту Убондо, где было жарче, чем под  прямыми
лучами солнца. Наконец они приземлились, но  у  одного  барахлил  двигатель.
Представившись, пилоты заверили нас, что быстро починят его,  и  провозились
три часа. Вождь Акомоло кипел от негодования. Декко сохранял спокойствие.
     - Не слишком благоприятное начало, мистер Шартелль, - недовольно бросил
вождь Акомоло.
     - Несомненно, вождь. Но я не думаю,  что  мы  должны  просто  стоять  и
сетовать на судьбу. Раз у нас есть время, давайте используем его с толком.
     - Как обычно, вы правы, мистер Шартелль, - пророкотал Декко.
     И пока пилоты возились с двигателем,  мы  обсуждали  намеченные  планы.
Декко легко схватывал основные принципы  ведения  кампании.  Ему  предстояло
выступать по десять раз в день и он повторял снова и снова, как нравится ему
написанная для него речь. Вождь Акомоло  называл  переданный  ему  текст  не
речью,  но  "документом  истины".  Тут  он,  конечно,  перегибал  палку,  но
ненамного. Речь ему досталась преотличная.
     А потом к нам подошел американский пилот, сорокачетырехлетний ветеран в
фуражке времен Второй мировой войны. Звали его Билл Виатт.
     - Кто летит с Виаттом? - спросил он.
     Вождь Акомоло, его переводчик, личный помощник и  один  из  сотрудников
Дженаро  последовали  за  пилотом,  предварительно  пожав   нам   руки.   Мы
расставались с вождем на три недели, но договорились, что он  будет  звонить
каждый вечер.
     Появился южноафриканец,  высокий,  тощий,  с  аккуратно  подстриженными
усиками, черноволосый, по фамилии Вейл. Декко со своей  командой  направился
ко второму вертолету. У лесенки  он  повернулся  и  помахал  нам  рукой.  Мы
помахали в ответ. Вождь Акомоло, перед тем как подняться в  вертолет,  также
обернулся и помахал нам. Золотая оправа его очков  блеснула  на  солнце.  Мы
подняли руки, прощаясь с ним, а Дженаро озабоченно взглянул на часы.
     - Они едва успели.
     Доктор Диокаду заметно нервничал.
     - Должен признаться, я не уверен, что они смогут справиться сами.
     - Ну что вы, док, они же кандидаты, - ответил Шартелль.  -  Эти  ребята
должны рассчитывать только на себя. Мы  можем  планировать  их  выступления,
писать им речи, обеспечивать транспорт и слушателей, но  не  подниматься  на
трибуну и произносить за них речи. Это они должны делать сами.
     - Они справятся, - уверенно заявил Дженаро.
     Специальная посылка с тысячью значков с надписью "Я ЗА АКО"  прибыла  в
среду  утром  из  Нью-Йорка  авиапочтой  первого  класса.  Пятьсот  штук  мы
пересыпали в пустую жестянку из-под бисквита, поехали в магазин вдовы  Клод,
завернули жестянку в бумагу и перевязали красивой лентой. Мы также  упросили
вдову продать нам ящик коньяка для Иля по оптовой цене.
     - С такой торговлей я не смогу содержать тебя,  дорогой,  -  улыбнулась
вдова.
     - Но, дорогая, ты же знаешь, что теперь я буду заботиться о тебе.
     - Авантюрист, - последовало в ответ.
     Шартелль нежно поцеловал ее, прижал к груди. Вдова просияла.
     Коньяк мы купили по совету  Дженаро:  "В  здешних  местах,  приезжая  в
гости, принято привозить подарок, как бы бедны вы ни были. Обычно  это  орех
кола, но вы должны привезти что-то особенное. К  примеру  значки,  а  коньяк
укажет на вашу высокую оценку его вкуса. Бог знает, что он даст вам  взамен,
может, пару девочек лет тринадцати. Или  мальчиков.  По  традиции,  ответный
подарок будет в три-четыре раза дороже. Скорее всего,  он  завалит  "хамбер"
пивом.
     Обахма мне не приглянулась. Дома и  хижины,  покрытые  ржавым  железом.
Шоссе петляло между ними, поворачивая направо и  налево  без  всякой  на  то
причины, если не считать, что кто-то нарочно строил дома на проезжей  части,
чтобы добавить лишний поворот. В  обе  стороны  уходили  пыльные,  немощеные
переулки. На крышах магазинов надрывались динамики "Радио Альбертии".  Люди,
одетые более небрежно, чем в Барканду или Убондо, занимались своими  делами.
Некоторые сидели на солнце и глазели  по  сторонам.  Другие  спали  в  тени,
свернувшись калачиком. Дженаро сбавил  скорость.  Несколько  молодых  парней
приветствовали его криком, он что-то прокричал в ответ  и  бросил  им  пачку
сигарет.
     Дворец Иля Обахмы находился на окраине города  и  тоже  не  представлял
собой ничего особенного, если не считать, что его окружала  высокая  красная
стена, протянувшаяся вдоль дороги на добрых два квартала. Ее  построили  еще
до прибытия португальцев.  "Ягуар"  въехал  в  открытые  ворота,  охраняемые
альбертийцами, одетыми  в  подобие  военной  формы.  Они  встретили  Дженаро
улыбками и приветственными взмахами рук. По  большому  двору  бродили  люди,
козы, куры. Дворец, одноэтажное здание с множеством пристроек,  находился  в
глубине. Вокруг дворца тянулась веранда. Крыша над ней покоилась  на  резных
столбах. Правда, кое-где вместо резных столбов стояли гладкие, а в некоторых
местах отсутствовали и таковые. Уильям поставил  машину  рядом  с  "ягуаром"
Дженаро. Тот кликнул какого-то парнишку, что-то ему сказал. Паренек поднял с
земли палку и прыгнул  в  "ягуар",  свирепо  оглядываясь  в  поисках  врага.
Дженаро дал ему шиллинг и подошел к нам.
     - Если повезет, к моему возвращению колеса будут на месте. Вы  обратили
внимание на снятые столбы?
     - Да.
     - Сыновья Иля. Продают их туристам. Народное  творчество.  Выручают  до
трехсот фунтов за каждый. А теперь крыша грозит  рухнуть.  Иль  предупредил,
что отрубит руку тому, кто посмеет украсть еще один столб.
     Уильям вытащил  из  багажника  ящик  коньяка  и  коробку  со  значками.
Уговорил одного из праздношатающихся помочь ему с коробкой.  Коньяк  он  нес
сам. Собравшаяся толпа ожидала, что же будет дальше. Все это напоминало  мне
маленький  город,  в  котором  наиболее  знаменательным  событием   являлось
прохождение грузового поезда в  четыре  часа  шестнадцать  минут  пополудни.
Каждый день он проскакивал город, не останавливаясь, но всегда был шанс, что
такое случится.
     Дженаро проталкивался сквозь толпу,  не  обращая  внимания  на  просьбы
мальчишек поделиться с ними одной-двумя монетками. Шартелль, однако,  раздал
всю мелочь. Дженаро вел нас сквозь лабиринт открытых дверей, окон, скучающих
рук,  лиц,  тел.  Толпа  следовала  на  почтительном  расстоянии,  все   еще
предвкушая  что-то  удивительное.   Затем   заговорили   барабаны.   Дженаро
остановился, огляделся, подозвал  к  себе  одного  из  бездельников.  Что-то
спросил, внимательно выслушал  ответ.  Барабаны  не  смолкали.  Дженаро  дал
бездельнику шиллинг и повернулся к нам.
     - Я спросил его о  барабанах.  Я  же  не  получил  такого  музыкального
образования, как Диокаду. Барабаны говорят: "Они прибыли  из  Убондо,  вождь
Слова и два его Белых друга. Они прибыли, чтобы засвидетельствовать почтение
Илю Обахмы, могущественнейшему из правителей", и так далее.  Реклама  Илю  и
приказ оставить в покое наши машины.
     Дженаро двинулся дальше под  взглядом  Шартелля  "Ого-го!"  и  "Однако,
Пит", и вскоре мы оказались у двери, рядом с  которой  за  маленьким  столом
сидел высокий юноша. Дженаро приветствовал его по-английски.
     - Привет, принц.
     - Привет, Джимми.
     - Старик нас ждет?
     - Проходите. У него два просителя, но он с ними скоро закончит.
     - Принц Арондо... Мистер Шартелль и мистер Апшоу.
     Мы пожали руку принцу, одетому в белую рубашку, брюки из легкой ткани и
сандалии на босу ногу. Создавалось впечатление, что ему совсем и  не  жарко.
Он оглядел нас и сказал, что рад  познакомиться.  Мы  прошли  в  комнату  за
дверью. Уильям и носильщик коробки -  следом  за  нами.  Носильщик  поставил
коробку на пол и улизнул. Уильям распростерся на полу, выставив перед  собой
ящик коньяка. Дженаро вздохнул, расстелил носовой платок, опустился на  него
коленями,  одновременно  коснувшись  лбом  пола.  Шартелль  снял  шляпу.   Я
улыбнулся.
     Иль сидел на стуле с высокой спинкой за письменным столом на  небольшом
возвышении, таком же, как и в банкетном зале Акомоло. Важно кивнув  нам,  он
вновь обратил внимание на двух мужчин, лежащих на полу у стола. Он был в той
же соломенной шляпе, что и в Убондо, но, похоже, сменил перо. Дженаро встал,
сложил платок, вытер лицо.
     - Они спорят из-за скота. Кто-то украл пару коров.
     Иль вынес решение. Говорил он тихо, мне показалось, скучал. Двое быстро
поднялись, попятились от стола, едва не столкнувшись с нами.  Дженаро  ногой
толкнул Уильяма. Наш шофер вскочил и вслед за двумя просителями  вылетел  за
дверь. Старик, что шел в Убондо с золотым посохом,  клевал  носом  на  стуле
справа от стола. Позади Иля, на скамье, сидели мальчишки в  белых  одеяниях.
Они  молчали,  но  ерзали  и  переглядывались,  совсем   как   посыльные   в
американском сенате в скучный августовский день.
     Комната была больше, чем показалось мне с первого взгляда. Но до Иля мы
дошли  быстрее,  чем  до  сэра  Чарльза  Блэкуэлдера.  Вдоль   стен   сидели
старики-альбертийцы и смотрели на нас в надежде, что кто-нибудь споткнется и
упадет, и им будет о чем посудачить.
     Иль указал нам на три стула перед столом. Рукопожатий протокол  встречи
не предусматривал.
     - Добро пожаловать, вождь Дженаро. Надеюсь, вы в полном здравии.  Желаю
того же мистеру Шартеллю и мистеру Апшоу.
     - Я уверен, что Иль Обахмы не может пожаловаться на здоровье,  так  же,
как и мои друзья, - ответил Дженаро.
     - Так что вы мне принесли? - Иль говорил с сильным акцентом,  медленно,
словно переводил с диалекта на английский.
     - Сущие пустяки, Иль Обахмы. Нам стыдно предлагать их, но  они  в  двух
коробках на полу.
     Иль поднял руку и указал на коробки.  Мальчишки  сорвались  со  скамьи,
бросились к коробкам, перенесли их на стол.
     - Откройте их. - приказал Иль.
     Первым делом  они  занялись  ящиком  коньяка.  Разорвали  бумагу.  Ящик
оказался деревянным, поэтому им пришлось искать молоток, чтобы вскрыть  его.
Наконец, они  достали  одну  бутылку  и  передали  Илю.  Тот  надел  очки  и
внимательно изучил этикетку.
     - Вы очень добры, - кивнул он.
     Вскрыли жестянку. Иль взял значок, осмотрел его. Снова улыбнулся. В тот
день он был в синей ordana. Он закрепил значок на груди. "Оооох,  аааах",  -
вздохнули мальчишки. Иль дал  по  значку  каждому,  и  они  умчались,  чтобы
похвастаться перед остальными. Иль что-то сказал старику с золотым  посохом.
Тот на мгновение проснулся, стукнул посохом об пол, прокричал какие-то слова
сидящим у стен. Те потянулись к Илю, один за другим падали  перед  ним  ниц,
получали значок из его рук. Кто-то перевел надпись "Я ЗА АКО". Улыбаясь, они
вновь расселись вдоль стен, ожидая продолжения спектакля.
     Иль поднял руку и рядом возник мальчишка. Получил короткое  указание  и
выбежал из зала.
     - Мистер Шартелль, вы  намерены  поселиться  в  Альбертии  навсегда?  -
спросил Иль.
     - Я  думал  об  этом,  Иль,  -  солгал  старый  лис.  -   Альбертия   -
притягательная страна.
     - Притягательная, как Америка?
     - Некоторые районы Альбертии, в которых я побывал,  куда  лучше  многих
мест в Америке.
     - Но другие?
     - Я полагаю, нет двух одинаковых городов или деревень.
     Иль кивнул, довольный ответом. Мальчишка принес три бутылки  пива.  Иль
дал ему открывалку, приваренную к железному  пруту  длиной  в  три  фута.  -
Странно, не правда ли? - он указал на открывалку.
     - Я часто  угощаю  пивом.  Но  мои  гости  постоянно  уносили  с  собой
открывалки. На них уходило столько денег, что один из моих сыновей предложил
приварить ее к железному пруту. А в прошлом году мы лишились только двух.
     Пиво мы пили из бутылок. Иль наблюдал за нами.
     - Мистер Апшоу,  мне  сказали,  что  вы  живете  в  Англии.  Но  вы  же
американец.
     - Иногда приходится работать там, где больше платят, - ответил я.
     - Англичане платят больше американцев? Мне кажется, это не так.
     - Я работаю у американца.
     - А у кого работает он?
     - Он возглавляет всю фирму.
     - В Англии?
     - Да.
     - Он мог бы заработать на жизнь в Америке?
     - Он получает больше денег,  применяя  в  Англии  опыт,  накопленный  в
Америке.
     Иль вздохнул.
     - Мне это непонятно. В этом доме я родился, прожил  больше  шестидесяти
пяти лет и никогда не уезжал дальше Барканду. Это было четыре года назад. Во
время визита королевы, - он помолчал. Мы также не раскрывали рта.
     - Эти американцы работают хорошо, вождь Дженаро?
     - Великолепно, Иль Обахмы.
     - Несколько  ночей  звучат  барабаны.  Они  повторяют  фразу  с   этого
медальона. Люди начинают говорить об этом. Барабаны предложили американцы?
     - Да.
     - Одна и та же фраза надоедает.
     - Они будут часто меняться.
     - А Акомоло, он в добром здравии?
     - Очень добром.
     - А Декко, он здоров? - уже с большим интересом спросил старик.
     - Он тоже прекрасно себя чувствует.
     - Это хорошо, - Иль на мгновение задумался. - Ты у  нас  самый  хитрый,
Джим-Джим. Кто победит на выборах?
     - Наши шансы растут с каждым днем, Иль Обахмы.
     - То есть у нас есть шанс?
     - Есть.
     - Хороший шанс или так себе?
     - Хороший.
     - Вы согласны, мистер Шартелль?
     - Абсолютно согласен, сэр.
     Иль вновь задумался. Веки прикрыли глаза. Голос звучал глухо.
     - Ты не слышал о возможных неприятностях, Джим-Джим?
     - Нет.
     - Никакой скрытой опасности?
     - Мне ничего неизвестно.
     - Никакой угрозы?
     - Нет, Иль Обахмы. Новости достигают ваших ушей  гораздо  быстрее,  чем
приходят к мудрейшему из нас. Вы что-то слышали и хотите, чтобы мы знали  об
этом?
     Глаза Иля закрылись. Он откинулся на спину стула.
     - Смерть полицейского пришлась некстати. Я не знаю, связана  ли  она  с
выборами. Но я хочу сказать не о том, что слышал, вождь Дженаро,  а  о  том,
что чувствую. Ближайшие недели не обойдутся  без  жертв.  Так  было  всегда,
когда людям разрешали голосовать. Но я чувствую что-то еще. И пока  не  могу
определить, что именно. Очень похожее на замирание воздуха перед  грозой,  -
Иль открыл глаза, по очереди посмотрел на каждого из нас. -  Если  возникает
опасность, приезжайте сюда. Никто не решится ворваться в этот  дворец.  Я  с
радостью приму вас.
     Он встал. Аудиенция подошла к концу. Поднялись и мы.
     - В вашей машине, господа, вы найдете маленький знак внимания. Но он не
равен  вашему  дару.  Мистер  Шартелль,  я  слышал,   что   вы   восхищались
автомобилем, на котором я приезжал к вождю Акомоло  на  прошлой  неделе.  Он
ваш. Его доставят к вашему дому сегодня вечером.
     Мне  уже  доводилось  видеть,  как  Шартелль  с  легкостью  выходил  из
щекотливых ситуаций, но щедрость Иля потрясла и его.
     - Я не могу...
     - Не спорьте, - прошипел Дженаро.
     - Это великий дар. Я недостоин, - Шартелль пришел в себя.
     - Он старый. У меня есть несколько  других.  Однако  он  мне  нравился.
Скажите, смогу я купить другой "ласалль" в Соединенных Штатах?
     - Боюсь, их там уже не изготовляют.
     - Жаль, - Иль коротко кивнул, повернулся и вышел из комнаты.
     Шартелль надел шляпу, сунул в рот сигарету, изумленно покачал  головой.
Мы направились к двери, попрощались с принцем, сидевшим за тем же столом,  и
пошли к машинам.
     - Ну, друзья, я еду в буш, - напомнил нам Дженаро.
     - Джимми, этот милый старичок действительно хочет  подарить  мне  такой
красивый автомобиль?
     - Он ваш. Едва ли на нем проехали больше девяти тысяч миль.
     - Он бы оскорбился, откажись я от подарка?
     - До глубины души.
     Шартелль кивнул.
     - У вас есть еще минута? По пути сюда Питу пришла в голову идея,  -  он
рассказал о моем предложении. Глаза Дженаро сверкнули.
     - Они будут ездить из города в город и публично каяться?
     - Совершенно верно.
     - Этакие странствующие проповедники?
     - Именно.
     - Предоставьте это мне. Я позвоню в министерство и обо всем договорюсь.
Нам нужен переносной навес, грузовики с громкоговорителями и  все  такое.  У
меня это есть.
     - В министерстве информации? А как же с оплатой?
     Дженаро пожал плечами.
     - Если мы победим, беспокоиться будет не о чем. Если нет,  мы