погоде понеслись из окон всех келий, окружавших двор, но  никто
не  выглянул:  встать было так кошмарно трудно, что этот момент
оттягивали до последнего.
     Люси решила одеться и выйти, окунуться  в  серое  росистое
утро, прохладное, сырое, целительное. Она пойдет посмотрит, как
выглядят  лютики  без  солнца.  Люси кое-как умылась, надела на
себя все теплое, что у нее было, накинула на плечи плащ,  вышла
в пустынный коридор и спустилась по безлюдной лестнице. У двери
во  двор  она  остановилась почитать объявления на студенческой
доске; среди них были и таинственные, и загадочные, и понятные.
"Студенткам  напоминают,  что  родителей  и  посетителей  можно
проводить  в  спальное  крыло  и  клинику, но нельзя в фасадную
часть дома". "Младшим напоминают, что в их  обязанность  входит
обслуживать  гостей,  во  время  чая  и  помогать  прислуге". И
совершенно отдельно, заглавными буквами:
     ДИПЛОМЫ БУДУТ ВЫДАВАТЬСЯ
     ВО ВТОРНИК УТРОМ В 9 ЧАСОВ
     Идя к крытому переходу, Люси представляла себе  дипломы  в
виде  пергаментных  свитков,  перевязанных  лентами,  но  потом
вспомнила, что и в этом колледж не подчинялся никаким  законам.
Диплом   Лейса  представлял  собой  значок,  прикреплявшийся  к
платью; серебряный кружок с эмалью, приколотый с левой  стороны
груди,  расскажет  всем,  где  провела  его обладательница свои
студенческие годы и как закончила.
     Люси вступила в крытый переход и пошла  к  гимнастическому
залу.  Джидди  давно  закончил  уборку -- перед тем, как выйти,
Люси видела из окна своей комнаты, как он возится  с  розами  в
дальнем  конце  лужайки  -- и Роуз, наверно, завершила уже свои
утренние занятия, (легкие влажные следы ее кроссовок  виднелись
на  бетонной  дорожке) так что зал, по-видимому, был пуст. Люси
остановилась у поворота и вошла в открытую дверь. Как  ипподром
выглядит  более драматично до того, как толпа заполнит его, или
стадион до того, как машины исчертят его следами своих шин, так
и  большой  зал,  замерший  в  ожидании,  зачаровал  мисс  Пим.
Пустота, тишина, зеленовато, как под водой, освещение придавали
ему  достоинство  и  таинственность,  которых  у него не было в
течение  рабочего  дня.  Бум,  на  котором   занималась   Роуз,
оставался   в   тени,   а  в  зеркалах  под  галереей  дрожали,
многократно повторяясь, отражения проникающего сверху света.
     Люси захотелось крикнуть, чтобы услышать собственный голос
в этом пустом пространстве, или влезть на  шведскую  стенку  --
проверить, сможет ли она совершить это, не ощутив сердцебиения.
Однако  она  довольствовалась  тем, что стояла и смотрела. В ее
возрасте этого достаточно, и это она умела делать.
     Что-то сверкнуло на полу  на  пол-пути  от  Люси  к  буму;
что-то   очень   маленькое   и  блестящее.  Шляпка  гвоздя  или
что-нибудь вроде этого, подумала Люси; но тут же  спохватилась,
что в полу гимнастического зала гвоздей быть не может. Ей стало
любопытно,  что  бы  это  могло  быть,  и она подошла и подняла
блестящий предмет.  Это  была  маленькая  филигранная  розетка,
плоская,  из  серебристого  металла.  Люси опустила ее в карман
своего жакета и,  улыбнувшись,  повернулась,  чтобы  продолжить
свой  путь.  Если  холодок  внутри  сегодня утром напомнил ей о
школьных днях, то этот маленький металлический кружок еще яснее
говорил о праздниках ее детства. Раньше даже, чем  она  поняла,
что это такое, ее подсознание перенесло ее в атмосферу печенья,
желе  и белых шелковых платьиц, а на ногах -- пара лакированных
туфелек с резинкой крест-накрест  вокруг  лодыжки  и  крошечной
серебряной  розеткой  у выреза. Спускаясь по дорожке к калитке,
Люси вынула ее из кармана и снова  улыбнулась,  вспоминая.  Она
совсем  забыла  эти бронзового цвета лакированные туфельки; они
могли  быть  и  черными,  но  все  франтихи  носили  бронзовые.
Интересно,  подумала  Люси, у кого в колледже сохранилась такая
пара. На  уроках  танцев  студентки  носили  балетные  туфли  с
укрепленным  носком  или  без него, а гимнастические туфли были
кожаными, с рантом и полоской резины на подъеме.  Люси  никогда
ни на ком в колледже не видела лакированных туфелек с маленьким
украшением у выреза.
     Может  быть,  Роуз  надела  их  утром,  чтобы  добежать до
гимнастического  зала.  Украшение,  несомненно,  было  потеряно
сегодня,  потому  что  пылесос  в руках Джидди убрал бы из зала
все, что не прибито.
     Люси постояла немного у  калитки,  но  озябла  и  испытала
разочарование:   деревьев   в  тумане  не  было  видно,  лютики
выглядели на сером  лугу  просто  как  ржавые  пятна,  а  живые
изгороди   были   похожи   на  грязный  снег.  Ей  не  хотелось
возвращаться в дом до завтрака, поэтому она пошла  к  теннисным
кортам,  где  Младшие  чинили сетки -- они сказали, что сегодня
все делают все, единственный день в году, когда  энергия  всего
колледжа   собирается   воедино  --  и  Люси  осталась  с  ними
поболтать; она немного помогла им, а потом они вместе  пошли  в
дом  завтракать.  Все  девочки  удивлялись  тому,  как рано она
встала, и маленькая мисс Моррис  высказала  предположение,  что
Люси  надоело  есть  холодные  тосты  у себя в комнате; однако,
когда она призналась, что не могла спать  от  возбуждения,  они
были  довольны,  что  не  только  у  них в груди живут подобные
эмоции,  и  обещали,  что   действительность   превзойдет   все
ожидания. Ведь, наверно, мисс Пим еще ничего не видела.
     Люси сменила промокшие туфли на сухие, вытерпела дружеские
насмешки   преподавателей   по   поводу  неожиданного  приступа
активности и спустилась вместе с ними к завтраку.
     Повернувшись посмотреть, как выглядит сегодня  Иннес,  она
увидела  брешь  в  рядах  студенческих голов. Люси не настолько
знала размещение девушек, чтобы понять, кого  нет,  однако,  за
одним  из  столов, несомненно, было свободное место. Интересно,
подумала Люси, видит ли Генриетта. Усевшись за стол,  Генриетта
привычно  обвела  взглядом  комнату,  но  поскольку  все в этот
момент усаживались,  рисунок  был  смазан  и  обнаружить  брешь
немедленно было невозможно.
     Поспешно,  на  случай,  если  Генриетта  не  заметила этой
бреши, Люси отвела  глаза  и  не  стала  заниматься  дальнейшим
расследованием.  Ей ни в коем случае не хотелось навлекать кару
на кого-то из студенток, как бы та ни провинилась.
     Мисс Ходж, быстро проглотив свой пирог с  рыбой,  положила
вилку и подняла на студенток свои маленькие слоновьи глазки.
     --  Мисс  Рагг,  --  произнесла она, -- попросите мисс Нэш
подойти ко мне.
     Нэш поднялась со своего места во главе ближайшего стола  и
подошла.
     -- Это мисс Роуз не хватает за столом мисс Стюарт?
     -- Да, мисс Ходж.
     -- Почему она не пришла к завтраку?
     -- Не знаю, мисс Ходж.
     --   Пошлите  кого-нибудь  из  Младших  к  ней  в  комнату
спросить, почему ее нет здесь.
     -- Хорошо, мисс Ходж.
     Туповатая услужливая студентка из Младших по фамилии Татл,
которая обычно всегда убирала посуду, была  отправлена  с  этой
миссией  и,  вернувшись,  доложила, что Роуз в комнате нет; это
известие Бо передала главному столу.
     -- Где вы видели мисс Роуз последний раз?
     -- Не могу вспомнить, видела ли я ее сегодня вообще,  мисс
Ходж.  Мы все были дома и занимались самыми разными делами. Это
не то, что сидеть в классе или находиться в зале.
     --  Кто-нибудь  знает,  где  мисс  Роуз?   --   обратилась
Генриетта к студенткам.
     Похоже, никто не знал.
     -- Кто-нибудь видел ее сегодня утром?
     Оказывается, никто не видел.
     Генриетта,  которая успела проглотить два тоста, пока Татл
ходила наверх, проговорила:
     -- Достаточно, мисс Нэш.
     Бо вернулась на свое место. Генриетта сложила  салфетку  и
взглянула  на  фрекен,  но фрекен уже поднималась из-за стола с
обеспокоенным выражением на лице.
     -- Мы с вами  пойдем  в  гимнастический  зал,  фрекен,  --
сказала  Генриетта,  и  они обе вышли; остальные последовали за
ними, но в зал не пошли. Люси отправилась к себе наверх,  чтобы
убрать  постель, и только по пути сообразила: "Мне бы следовало
сказать, что ее не было в зале. Как глупо, что я не подумала об
этом раньше". Она  привела  в  порядок  комнату  --  студенткам
полагалось   выполнять   эту   обязанность,   и   она   считала
справедливым, если и она будет делать это  сама  --  все  время
раздумывая,  куда  могла  исчезнуть Роуз. И почему. Вдруг опять
сегодня утром она не могла выполнить это простое упражнение  на
буме,  вдруг  опять  crise  de nerfs [crise de nerfs -- нервный
срыв (франц.)]? Это было единственное объяснение тому странному
факту, что кто-то из студенток колледжа не пришел на завтрак.
     Люси  прошла  в  "старый  дом",  спустилась  по   парадной
лестнице  и  вышла в сад. Из кабинета доносился голос Генриетты
-- она с кем-то  взволнованно  говорила  по  телефону,  и  Люси
решила не мешать ей. До молитвы оставалось еще больше получаса,
и  это  время  она  проведет в саду, разбирая свою почту; туман
быстро поднимался, и  в  воздухе,  который  до  того  оставался
мертвенно    серым,   появились   мерцающие   проблески.   Люси
направилась к своей любимой  скамейке  в  дальнем  конце  сада,
откуда  был виден окружающий пейзаж, и в дом вернулась только в
девять часов. Теперь можно было не сомневаться в  погоде:  день
будет  прекрасным.  "Трагедии", которой опасалась Генриетта, не
случится.
     Когда Люси огибала угол дома, от парадного входа  отъехала
машина  "скорой помощи" и двинулась по подъездной аллее. Люси с
удивлением посмотрела ей вслед, однако сочла, что здесь  карета
"скорой  помощи"  не  должна  наводить  страх, как это бывает в
обычной жизни. Быть может, что-то, связанное с клиникой.
донизу. На самом деле у нее не было  необходимости  растягивать
гостиной  преподавателей в полном сборе, однако, там находилась
только мисс Люкс.
     -- Роуз нашлась? -- спросила Люси.
     -- Да.
     -- Где?
     -- В гимнастическом зале, с переломом основания черепа.
     Даже в момент шока, который она испытала,  Люси  заметила,
как типична для Люкс эта сжатая фраза.
     -- Как? Что случилось?
     -- Штырь, который удерживал бум, был плохо вставлен. Когда
она вспрыгивала на бум, он упал ей на голову.
     --  Господи  Боже!  -- Люси будто почувствовала, как тупое
бревно  обрушивается  на  ее  собственную  голову;  она  всегда
ненавидела бумы.
     --  Фрекен  уехала  с  ней в машине "скорой помощи" в Вест
Ларборо.
     -- Хорошо, что так быстро.
     Да. Вест  Ларборо  недалеко,  утром,  к  счастью,  "скорая
помощь" была еще на месте, и когда она ехала сюда, на дороге не
было движения, которое бы ее задержало.
     -- Какое несчастье! В день Показательных выступлений!
     --   Да.   Мы  попытались  скрыть  это  от  студенток,  но
безнадежно, конечно. Так что мы можем только свести к  минимуму
шок.
     -- Как вы думаете, насколько это серьезно?
     -- Никто не знает. Мисс Ходж телеграфировала ее родным.
     -- Они не приедут к Показу?
     --  Похоже,  не  собирались.  Родителей  у нее нет, только
тетка и дядя, которые ее вырастили. Как подумаешь, --  добавила
мисс Люкс, минутку помолчав, -- она и была похожа на бездомную.
-- Она даже не заметила, что употребила прошедшее время.
     -- Это получилось по вине самой Роуз, полагаю? -- спросила
Люси.
     -- Или студентки, помогавшей ей установить эту штуку вчера
вечером.
     -- А кто это был?
     --  Кажется,  О'Доннелл.  Мисс  Ходж послала за ней, хочет
расспросить.
     В этот момент вошла  сама  Генриетта,  и  смутная  досада,
которую  в  последние  дни испытывала Люси по отношению к своей
подруге, испарилась без  следа:  она  увидела  лицо  Генриетты.
Генриетта,  казалось,  постарела лет на десять и даже похудела,
по меньшей мере, на целый стоун.
     -- Телефон у них  как  будто  есть,  --  проговорила  она,
продолжая  единственную тему, которая занимала ее мысли. -- Так
что  я  смогу  поговорить  с  ними  раньше,  чем  они   получат
телеграмму.  Я  заказала  междугородный  разговор.  Наверно,  к
вечеру они приедут сюда. Я не могу отойти от телефона, так  что
проведите,  пожалуйста,  молитву,  мисс  Люкс. Фрекен не успеет
вернуться. -- Фрекен, как старшая преподавательница гимнастики,
была второй по рангу после мисс Ходж. -- Мисс Рагг, наверно, не
будет на молитве; она приводит в  порядок  гимнастический  зал.
Мадам будет, и Люси окажет вам поддержку.
     -- Конечно, конечно, -- подтвердила Люси. -- Может, я могу
еще чтонибудь сделать?
     В дверь постучали, и вошла О'Доннелл.
     -- Мисс Ходж, вы хотели меня видеть?
     -- О, у меня в кабинете, мисс О'Доннелл.
     -- Вас там не было, вот я и...
     --  Это не имеет значения, раз уж вы здесь. Скажите, когда
вечером вы устанавливали бум с мисс Роуз...  ведь  вы  помогали
ей?
     -- Да, мисс Ходж.
     --  Когда  вы  с ней устанавливали бум, какой его конец вы
крепили?
     На мгновение воцарилось напряженное  молчание.  О'Доннелл,
совершенно  очевидно,  не  знала,  какой  конец  сорвался, и не
знала, будет ли то, что она сейчас скажет, для  нее  проклятием
или  спасением.  Однако,  когда  она  заговорила,  в  голосе ее
прозвучала отчаянная решимость, свидетельствовавшая,  что  все,
что она скажет, будет правдой.
     -- Тот, что у стены, мисс Ходж.
     --  Вы  вставляли  штырь  в  стойку, которая прикреплена к
стене?
     -- Да.
     -- А мисс Роуз занималась стойкой посредине?
     -- Да, мисс Ходж.
     -- У вас нет сомнений в том, какой конец вы крепили?
     -- Никаких.
     -- Почему вы так уверены?
     -- Потому что я всегда крепила тот конец, что у стены.
     -- А почему так?
     -- Роуз выше ростом, чем  я,  и  могла  поднимать  бум  на
большую  высоту.  Поэтому  я всегда бралась за тот конец, что у
стены, чтобы можно было встать на перекладину шведской  стенки,
когда вставляла штырь.
     --  Понимаю. Очень хорошо. Спасибо, мисс О'Доннелл за вашу
прямоту.
     О'Доннелл  повернулась,  чтобы  идти,   но   потом   снова
обернулась.
     -- А какая стойка сорвалась, мисс Ходж?
     --  Та,  что  посредине,  --  ответила мисс Ходж, глядя на
девушку почти с любовью, хотя всего минуту  назад  готова  была
отпустить   ее,   оставив  в  неизвестности,  снято  ли  с  нее
подозрение.
     Краска прихлынула к обычно бледному лицу О'Доннелл.
     -- О, спасибо! -- прошептала она и вышла, почти  выбежала,
из комнаты.
     --  Бедняжка, -- посочувствовала Люкс, -- это были для нее
ужасные минуты.
     -- Небрежность в обращении со снарядами  так  непохожа  на
мисс Роуз, -- задумчиво произнесла Генриетта.
     -- Вы же не думаете, что О'Доннелл сказала неправду?
     --  Нет, нет. Она, сказала, несомненно, правду. Совершенно
естественно, что она крепила конец у стены, где ей могла помочь
шведская стенка. Но я все никак не могу себе  представить,  как
это  случилось.  Помимо того, что мисс Роуз обычно всегда очень
внимательна, штырь должен был быть  плохо  вставлен,  чтобы  он
вылетел  и  бум  мог опуститься. И трос должен был быть слишком
слабо натянут, чтобы бум упал почти на три фута!
     -- А Джидди не мог что-нибудь случайно повредить?
     -- Не  знаю,  что  он  мог  там  сделать.  Чтобы  изменить
положение  вставленного штыря на такой высоте, нужно специально
дотянуться до него. Джидди не мог задеть его  своим  пылесосом.
Да  и  как  бы  он  ни гордился его мощностью, ее недостаточно,
чтобы вытащить штырь из стойки.
     -- Да. -- Люкс немного подумала. -- Расшатать штырь  могла
бы только вибрация. Какое-нибудь колебание. Но ничего такого не
было.
     --  Конечно,  ничего такого в гимнастическом зале не было.
Мисс Роуз заперла его, как обычно, вчера вечером и отдала  ключ
Джидди, а он открыл зал сегодня утром после первого звонка.
     --  Значит, остается только предположить, что мисс Роуз на
сей раз была слишком беспечна. Она ушла  из  зала  последней  и
вернулась  первой  --  так рано туда никого не загонишь, если в
том нет жестокой необходимости, так что винить следует Роуз.  И
скажем  спасибо  за это. Все и так достаточно плохо, но было бы
много хуже, если бы оказалось, что небрежность проявила другая,
и теперь ее будет угнетать мысль, что она виновата в...
     Прозвонил колокол на молитву, и одновременно  истерически,
как обычно, внизу затрещал телефон.
     --  Фрекен  не вернулась? -- спросила появившаяся в дверях
мадам. -- Ну ладно, пойдемте. Жизнь  должна  продолжаться,  вот
сентенция, подходящая к данному моменту. И будем надеяться, что
утренняя порция духовной пищи не окажется уж слишком подходящей
к  случаю.  Священное  Писание  имеет  ужасное обыкновение быть
подходящим к случаю.
     Люси в очередной раз пожелала мадам  Лефевр  оказаться  на
необитаемом острове где-нибудь в районе Австралии.
     Собравшиеся в ожидании преподавателей студентки подавленно
молчали,   и  молитва  прошла  в  атмосфере  уныния  --  случай
непривычный и беспримерный.  Только  к  моменту,  когда  запели
гимн,  все  немного  пришли  в  себя.  Гимн был на слова Блейка
[Уильям   Блейк   (1757-1827)    --    выдающийся    английский
писательромантик.  Здесь  приведена цитата из его стихотворения
"Иерусалим" в переводе С.  Я.  Маршака,  ставшего  впоследствии
религиозным  гимном.],  имел возвышенно-воинственный дух, и они
пропели его с чувством. Люси тоже.
     "Мой дух в  борьбе  несокрушим,  незримый  меч  всегда  со
мной", пела она, вкладывая в слова всю душу. И вдруг замолчала,
потому что у нее перехватило дыхание.
     Перехватило   дыхание   от  мысли,  которая  заставила  ее
онеметь.
     Она вспомнила. Вспомнила, почему была уверена, что Роуз не
найдут в гимнастическом зале. Она видела влажные следы Роуз  на
бетонной  дорожке  и  потому  сочла, что Роуз уже ушла. Но Роуз
туда еще не приходила. Роуз пришла позже, вспрыгнула  на  плохо
закрепленный  бум  и  лежала там, пока ее не стали искать после
завтрака.
     Тогда -- чьи это были следы?

     XVII

     --  Студентки,  --  обратилась  к  девушкам   мисс   Ходж,
подымаясь  со  своего  места  после  ленча  и  показывая жестом
остальным преподавателям, чтобы они оставались  сидеть,  --  вы
все знаете о несчастном случае, который произошел сегодня утром
-- полностью из-за небрежности самой пострадавшей. Первое, чему
учат  гимнастку  -- внимательно осмотреть снаряд перед тем, как
пользоваться  им.  То,  что  такая  ответственная,   и   вообще
прекрасная  студентка, как мисс Роуз, пренебрегла этой простой,
самой основной обязанностью, -- предостережение всем  вам.  Это
первое.  Второе. Сегодня мы принимаем гостей. То, что случилось
утром -- не секрет, мы не могли бы скрыть  это,  даже  если  бы
захотели  -- но я прошу вас не говорить на эту тему. Наши гости
приедут, чтобы хорошо провести  время;  известие,  что  сегодня
утром  имел  место  достаточно  серьезный  несчастный случай, в
результате которого одна из наших студенток попала в  больницу,
несомненно   испортит   им   удовольствие;  возможно,  наблюдая
гимнастические  упражнения,  они  будут  испытывать  совершенно
ненужный  страх. Так что если у кого-нибудь из вас есть желание
драматизировать сегодняшнее происшествие, пожалуйста, обуздайте
его. Ваше дело -- позаботиться, чтобы гости  уехали  довольные,
не  беспокоясь  и не сожалея ни о чем. Я надеюсь на ваш здравый
смысл.
     Это   утро   прошло   под   знаком   приспосабливания   --
физического,   умственного,   духовного.  Фрекен  вернулась  из
госпиталя  в  Вест  Ларборо  и  стала  работать  со   Старшими,
переделывая  их  выступление так, чтобы не было заметно, что их
стало на одну меньше. Невозмутимое спокойствие  фрекен  помогло
девушкам  воспринять  изменения  и  саму  необходимость  в  них
достаточно хладнокровно, хотя фрекен и говорила, что по крайней
мере одна из трех шарахалась в сторону как пугливый  жеребенок,
когда  ей  нужно  было  работать  на  переднем  кон