е верите ничему, что он делает? -- спросила Люси.
     --  Тедди?  В  его  настоящие  чувства  --  не  верю.   Не
забывайте,  что  я знаю его с тех пор, как ему было десять лет.
Ему не обмануть меня дольше, чем на пять секунд.
     --  Мой  парикмахер,  --   сказала   Люси,   --   который,
причесывая,  поучает  меня,  говорит, что нужно прожать другому
человеку  три  недостатка.  Если  это  делать,  все   остальное
оказывается на удивление милым, так он говорит.
     -- Если простить Тэдди три недостатка, больше ничего, увы,
не останется.
     -- Почему?
     --  Потому что три его недостатка -- это тщеславие, эгоизм
и жалость к себе. И любой из них абсолютно непереносим.
     -- Уф! -- воскликнула Люси. -- Сдаюсь.
     Однако она простенькую маленькую свечку себе на  туалетный
столик и с удовольствием подумала об Эдварде Эйдриане.
     Как  бы  ей  хотелось  так  же  думать о своей любимой Бо,
которая все безумно усложняла, придя в  неописуемую  ярость  от
того,  что  Иннес  отказалась от Арлингхерста. Как поняла Люси,
дело почти дошло до ссоры, насколько это  было  возможно  между
двумя девушками, так привязанными друг к другу.
     --  Говорит,  что  не сможет чувствовать себя счастливой в
одежде мертвеца, -- пожаловалась Бо, сдаваясь,  но  по-прежнему
кипя  возмущением.  --  Можете  вы  вообразить что-нибудь более
смешное? Отвергнуть Арлингхерст, как будто это чашка чая. После
того, как, казалось, она вот-вот умрет от горя, потому  что  ей
его  не  отдали  первой. Ради Бога, мисс Пим, поговорите с ней,
заставьте  ее  одуматься,  пока  не  поздно.  Это   не   просто
Арлингхерст,  это  все  ее  будущее. Начинать с Арлингхерста --
значит  начинать  с  самой  вершины.  Уговорите   ее,   хорошо?
Уговорите отказаться от этой нелепой идеи!
     Люси стало казаться, что ее все время умоляют "поговорить"
с кемнибудь.  То  ей  следовало  быть  порцией  успокоительного
лекарства, то послужить уколом адреналина, а если не  то  и  не
другое, то просто прописанной всем ложкой соды.
     В  тех случаях, когда она не была deus ex machina [Deus ex
machina -- "бог из машины" (лат.). В античном театре  появление
с помощью механизма на сцене бога, который своим вмешательством
приводит    пьесу    к    развязке.],    дурным    толкователем
справедливости. Но Люси старалась не думать об этом.
     Конечно,  ей  нечего  было  сказать  Иннес.  Зато  сказали
другие.  Мисс Ходж воевала с ней долго и честно, обескураженная
отказом девушки, которой она не хотела первой отдать это место.
Теперь ей  некого  было  послать  в  Арлингхерст;  ей  придется
написать,  чтобы  они  искали кандидатку в другом месте. Весьма
вероятно, что, когда известие о несчастном случае просочится  в
академические  круги, в Арлингхерсте решат не обращаться в Лейс
в следующий раз, когда  им  потребуется  гимнастка.  Несчастные
случаи  не  должны  происходить  в  управляемых должным образом
гимнастических залах, тем более, случаи со смертельным исходом.
     Такова была и точка зрения полиции. Они были  очень  милы,
очень  вежливы,  очень тактичны. С пониманием отнеслись к тому,
какой вред  нанесет  заведению  нежелательная  огласка.  Однако
дознание,  конечно, должно состояться. А дознания, увы, связаны
с  прессой  и  открывают  возможность  неверного  истолкования.
Поверенный  Генриетты  побывал в редакции местной газеты, и ему
обещали не раздувать это дело, но кто знает,  а  вдруг  заметка
попадется  на  глаза  помощнику  редактора  в тот момент, когда
будет не хватать сенсаций? Что тогда?
     Люси хотела уехать  до  следствия,  уехать  от  постоянных
напоминаний  о  ее  вине перед Законом, но Генриетта просила ее
остаться. Люси никогда не могла отказать Генриетте,  тем  более
такой   страшно   постаревшей  Генриетте.  Люси  осталась.  Она
выполняла  небольшие  разного  рода  поручения   Генриетты,   в
основном,  чтобы  дать  той  возможность  разбираться  с  кучей
непривычных дел, свалившихся на нее.
     Но на дознание она, Люси, не пойдет.
     Она не сможет сидеть там, зная то, что  она  знает,  и  не
почувствовать  в  какой-то  момент  желание  встать, рассказать
правду и снять ответственность со своей души.
     Кто знает, что  могла  заподозрить  полиция?  Они  пришли,
осмотрели   зал,   что-то   замерили,   рассчитали   вес  бума,
расспросили всех и каждого, консультировались по этому поводу у
разных специалистов, все выслушивали и ничего не говорили.  Они
забрали  с  собой штырь, который был виноват во всем, -- может,
потому, что таков заведенный порядок, но кто знает? Кто  знает,
какие  подозрения могли зародиться в широкой груди полицейского
инспектора или прятаться за вежливой невозмутимостью его лица?
     Однако случилось так, что на дознании объявился совершенно
неожиданный  спаситель.  Спаситель  в  лице  Артура  Миддлхэма,
импортера   чая,   с  Вест  Ларборо  роуд,  59.  Иначе  говоря,
проживающий  в  одной  из  вилл,  расположенных  вдоль   шоссе,
соединяющего  Вест  Ларборо  с  въездом в Лейс. Мистер Миддлхэм
ничего не знал о колледже,  за  исключением  самого  факта  его
существования  и того, что в нем жили молодые женщины, которые,
весьма скупо одетые, гоняли  на  велосипедах  по  всей  округе.
Однако  мистер  Миддлхэм  слышал  о  несчастном  случае.  И ему
показалось крайне странным, что  штырь  в  гимнастическом  зале
вышел  из гнезда в то же самое утро и, весьма возможно, в то же
самое время, когда  створка  одного  из  окон  в  его  гостиной
вывалилась   от  сотрясения,  произведенного  колонной  танков,
возвращавшейся с учений в Саут Ларборо. Его  теория  фактически
повторяла  теорию  мисс Люкс: вибрация. Только теория мисс Люкс
была случайным выстрелом в темноту и потому на нее не  обратили
внимания,   а   теория  мистера  Миддлхэма  была  обоснована  и
подкреплена  вещественным  доказательством:  разбитой  створкой
окна.
     И,  как всегда, когда кто-то первым проложил путь, нашлись
добровольные  последователи.  (Если  бы   кто-нибудь   придумал
историю  о том, как он накануне вечером, в 5.30, увидел на небе
зеленого льва, и написал об этом  в  газету,  по  меньшей  мере
шесть  человек заявили бы, что видели то же самое раньше). Одна
взволнованная женщина,  услыхав  заявление  мистера  Миддлхэма,
поднялась  со  своего  места  в  зале и сказала, что кувшин для
пива, который служил ей многие годы, ни с того, ни с сего в  то
же самое время упал с маленького столика, стоявшего у окна.
     --  Где  вы живете, мадам? -- спросил следователь, вытащив
ее из толпы и записав как свидетеля.
     Она живет в  коттедже  между  Лейсом  и  Бидлингтоном.  На
шоссе? О да, у самого шоссе; летом от пыли можно задохнуться, и
машин много, ну, а танки... Нет, у нее нет кота. Нет, в комнате
никого не было. Она вошла туда после завтрака и нашла кувшин на
полу. Такого раньше никогда не случалось.
     Бедная  О'Доннелл очень нервничала, но показания дала ясно
и решительно: она крепила конец у стены, а  Роуз  устанавливала
подпорку  посередине.  "Устанавливать"  означало  поднять бум с
помощью троса на блоке и вставить  штырь  под  бум,  тем  самым
закрепив  его.  Таким  образом,  бум  поддерживался  и  тросом,
свисающий конец которого заворачивался вокруг клина на  стойке.
Нет, они не проверили снаряд перед тем, как уйти.
     Фрекен  на  вопрос  о  тросе,  который  не  смог  заменить
вышедший из строя штырь, ответила, что он был недостаточно туго
закручен, чтобы, когда штырь вылетел, предотвратить провисание.
Завернуть  трос  вокруг  клина  --  студентки  проделывали  это
автоматически,  и  ни  одна из них не думала о тросе как о мере
безопасности. Хотя в  действительности  это  было  именно  так.
Штырь  мог сломаться из-за какого-нибудь дефекта в металле, и в
этом случае трос принимал всю тяжесть на себя. Да, может  быть,
что  трос,  на  который обычно падал только вес бума, вытянулся
под внезапной дополнительной нагрузкой  в  десять  стоунов,  но
она,  фрекен,  этого  не  думает.  Тросы  в гимнастическом зале
проходили очень основательную проверку и имели гарантию.  Более
вероятно, что мисс Роуз плохо закрутила трос.
     И, похоже, все. Это был несчастный случай. Штырем, который
забрала   полиция,   пользовались   практически   все   в  день
Показательных выступлений, и абсолютно ничего не произошло.
     Это была очевидная Смерть от Несчастного случая.
     "Ну, вот и конец", -- подумала Люси, услышав новости.  Она
ждала, сидя в гостиной, глядя на сад под дождем, не в состоянии
поверить,  что  все  пройдет  хорошо.  Ни  одно преступление не
совершается без того, чтобы не допустить  где-то  промах;  Люси
читала достаточно криминальных историй, чтобы знать это.
     Один  промах  уже  был  допущен, когда маленькое украшение
оторвалось от туфли. Кто знает, что еще могла откопать полиция?
Но вот все кончилось, Иннес в безопасности. Теперь Люси поняла,
что она поставила себя под удар Закона ради Иннес. Она  думала,
что   ради   матери  Иннес,  ради  Генриетты,  ради  абсолютной
справедливости. Но в конце концов поступила она так потому, что
что бы ни сделала Иннес,  она  не  заслужила  того,  что  Закон
сделает  с  ней.  Иннес  прошла  через жесточайшие испытания, и
предел ее сил оказался  значительно  ниже  нормального.  Ей  не
хватило   какой-то   легирующей   добавки,  какого-то  хорошего
твердого укрепляющего вещества, которое помогло бы ей выдержать
напряжение, не сломавшись. Но она была слишком  высокой  пробы,
чтобы отбросить ее.
     Люси  с интересом следила за тем, как звучали приветствия,
которыми  наградили  Иннес,  когда  в  среду  утром  она  вышла
получать диплом. Крики, которыми встречали девушек, различались
не только громкостью, но и оттенками. Например, в тех, которыми
приветствовали  Дайкерс,  звучали  и смех, и теплота. Бо отдали
дань как  Главе  Старших,  это  были  поздравления  нижестоящих
Старосте,  пользующейся  очень большой популярностью. Но в том,
как приветствовали Иннес,  можно  было  услышать,  и  это  было
весьма   примечательно,   что-то   еще:   горячее   восхищение,
сочувствие,   добрые   пожелания;   никого    другого    такими
приветствиями  не  удостоили. Интересно, подумала Люси, было ли
это вызвано тем, что ее отказ принять назначение в  Арлингхерст
растрогал  их.  Тогда,  в  разговоре  с  Роуз и ее поведении на
экзамене,  Генриетта   сказала,   что   Иннес   не   пользуется
популярностью.  В  криках  девушек было нечто большее, чем дань
обычной популярности. Студентки  восхищались  Иннес.  Это  была
дань ее высоким качества.
     Выдача дипломов, которая из-за дознания была перенесена со
вторника  на  среду,  была  последним событием, на котором Люси
присутствовала в Лейсе. Двенадцатичасовым поездом она уезжала в
Лондон. В последние несколько  дней  ее  засыпали  бесконечными
маленькими  подарками,  которые  оставляли  у  нее в комнате, с
приложенными к ним записками. Люси  была  очень  тронута  этими
знаками  внимания. Почти каждый раз, когда она заходила к себе,
она находила что-нибудь еще. Мало кто делал ей  подарки  с  тех
пор,  как  она стала взрослой, и она сохранила детское ощущение
радости, когда ей что-то дарили, любую мелочь.  А  эти  подарки
были  выражением такой непосредственности, что у нее теплело на
душе; это не была складчина, не было мероприятие типа "шапка по
кругу"; каждая  девушка  дарила  ей  то,  что  сама  придумала.
Подношение  Апостолов  представляло  собой большой кусок белого
картона, на котором было написано:
     УДОСТОВЕРЯЕТСЯ ПРАВО
     мисс Люси Пим
     ПРИХОДИТЬ В КЛИНИКУ ЧЕТЫРЕХ АПОСТОЛОВ
     В МАНЧЕСТЕРЕ
     и получить
     КУРС ЛЕЧЕНИЯ
     любого вида
     в любое время
     Дэйкерс  принесла  ей  небольшой  неаккуратно   завязанный
пакет,  надпись  на котором гласила: "Вспоминайте каждое утро о
нашей первой встрече". Открыв пакет, Люси нашла в  нем  плоскую
губкулюфу,  чтобы  тереть  спину.  Действительно, как будто это
было в другой жизни, когда над перегородкой  в  ванной  комнате
появилось  это  забавное,  похожее  на  мордочку  пони  лицо  и
уставилось на нее, Люси. И в ванне тогда сидела  совсем  другая
Люси Пим.
     Верная  мисс  Моррис  соорудила для нее маленькую фетровую
сумочку -- один Господь Бог знает, как этот ребенок нашел время
сшить ее -- а на другой  чаше  весов  земного  великолепия  был
саквояж  из свиной кожи с ее, Люси, инициалами -- подарок Бо. К
нему была приложена записка: "У вас будет так много  прощальных
подарков,  что потребуется тара, куда сложить их". Даже Джидди,
с которым Люси провела как-то полчаса в беседе о ревматизме и о
крысах, прислал ей горшок с каким-то растением. Люси понятия не
имела, что это за растение -- оно  было  мясистое  и  выглядело
немного  неприлично  --  однако,  утешилась  тем,  что оно было
маленькое. Путешествие с  растением  в  горшке  вовсе  не  было
пределом ее мечтаний.
     Между  завтраком  и  выдачей  дипломов пришла Бо помочь ей
упаковать вещи, однако, самое основное Люси уже упаковала сама.
Другой вопрос, закроются ли чемоданы, когда в них будет уложено
все.
     -- Я еще вернусь перед утренней клиникой и посижу на  них,
-- заявила Бо. -- До этого часа мы свободны. Кроме клиники, нам
ничего больше не нужно делать до самой пятницы, когда мы поедем
домой.
     -- Вам жаль расставаться с Лейсом?
     -- Ужасно. Мне здесь было замечательно. Утешает только то,
что впереди летние каникулы.
     --  Иннес  не  так  давно говорила мне, что вы собираетесь
вместе в Норвегию.
     -- Да, собирались, -- сказала Бо, -- но не поедем.
     -- О!
     -- У Иннес другие планы.
     Было ясно, что взаимоотношения этой пары нарушились.
     -- Я, пожалуй, пойду посмотрю, чтобы Младшие не  захватили
все лучшие места при выдаче дипломов, -- произнесла Бо и ушла.
     Однако  существовала  другая пара, взаимоотношения которой
развивались прекрасно.
     Нат Тарт постучала в дверь  Люси  и  сказала,  что  пришла
подарить  дорогой  мисс  Пим  талисман, приносящий счастье. Она
вошла  в  комнату,   посмотрела   на   чемоданы,   из   которых
высовывались вещи, и произнесла со своей обычной прямотой:
     -- Вы не очень хорошо умеете укладываться, да? Я тоже. Это
талант пешеходов.
     Люси, которая за последние дни получила массу разного рода
талисманов, от обезьяны на палке от Вулворта до южноафриканской
монеты  в  пол-пенни,  с  некоторым  любопытством  ожидала, что
придумала Нат Тарт.
     Это оказалась синяя бусина.
     -- Ее нашли при раскопках в Центральной  Америке  сто  лет
назад,   она   почти   такая  же  древняя,  как  сам  мир.  Она
действительно приносит счастье.
     -- Но я не могу взять ее у вас, -- запротестовала Люси.
     -- О, у меня небольшой браслет из таких бусин. В раскопках
нашли браслет. А я вынула оттуда одну бусину для вас.  Осталось
пять,  этого  вполне  достаточно.  А  еще  я  хочу сообщить вам
новость. Я не вернусь в Бразилию.
     -- Правда?
     -- Я остаюсь Англии и выхожу замуж за Рика.
     Люси сказала, что очень рада слышать это.
     -- Мы собираемся пожениться в Лондоне в октябре, вы будете
там и придете на свадьбу, хорошо?
     Да, Люси с удовольствием придет на свадьбу.
     -- Я так рада  за  вас,  --  сказала  она.  После  событий
последних   дней  ей  просто  необходимо  было  прикоснуться  к
счастью.
     -- Да, все очень удачно. Мы кузены, но не очень близкие, и
разумно сделать так, чтобы  все  осталось  в  семье.  Я  всегда
хотела  выйти  замуж  за  англичанина, и Рик, безусловно, parti
[parti -- выгодная партия  (франц.).].  Он  старший  партнер  в
фирме,  хотя  он  еще так молод. Мои родители очень довольны. И
бабушка, конечно, тоже.
     -- Наверно, вы сами тоже  довольны?  --  произнесла  Люси,
слегка обескураженная таким прозаическим перечнем.
     -- О да. Рик -- единственный человек в мире, который может
заставить  меня  делать  то,  чего  я не хочу делать. Это будет
очень полезно для меня.
     Нат Тарт заметила, что на лице Люси  отразилось  некоторое
сомнение, и ее огромные глаза блеснули.
     -- И, конечно, он мне очень нравится, -- сказала она.
     После  раздачи дипломов Люси выпила кофе с преподавателями
и попрощалась с ними. Поскольку она уезжала в  первой  половине
дня,  все  были  заняты  и  никто  не  мог  поехать  на станцию
проводить ее. Генриетта поблагодарила ее за помощь, которую она
оказала, и на этот раз  у  нее  в  глазах  явно  стояли  слезы.
(Однако даже самое необузданное воображение не могло подсказать
Генриетте,  как  велика  была  эта помощь). Люси должна считать
Лейс своим домом, приезжать и жить здесь  в  любое  время,  как
только  ей  захочется, или, может быть, ей захочется поработать
лектором, или... или...
     И Люси пришлось промолчать и скрыть ото  всех,  что  Лейс,
где  она  была так счастлива, был единственным местом на земле,
куда она никогда не вернется. Местом, которое  она  хотела  бы,
если ей позволят собственная совесть и тень Роуз, вычеркнуть из
памяти.
     Преподаватели  отправились  выполнять  свои  разнообразные
обязанность, а Люси вернулась к себе в комнату, чтобы закончить
укладывать вещи. После того ужасного разговора утром в  субботу
она  ни  словом не перемолвилась с Иннес, практически не видела
ее, за исключением тех минут, когда Иннес  получала  диплом  из
рук мисс Ходж.
     Неужели перед отъездом Иннес не скажет ей ничего?
     Однако, вернувшись к себе, Люси нашла на столе письмо. Она
вскрыла конверт и прочла:
     Дорогая мисс Пим,
     Я  повторяю  все  в  письменном  виде.  Всю  жизнь  я буду
искупать то, чего не могу изменить. Я расплачиваюсь охотно. Моя
жизнь за ее.
     Мне очень жаль, что это испортило Вам пребывание в  Лейсе,
и  я  надеюсь, что Вы не будете сожалеть о том, что сделали для
меня. Обещаю доказать, что сделали это не напрасно. Быть может,
лет через десять вы приедете на Запад и посмотрите, что у  меня
получилось.  Я буду очень ждать этого дня. Это будет ориентир в
мире без ориентиров.
     А  пока,  и  навечно,   примите   мою   благодарность   --
благодарность, которую не выразить словами.
     Мэри Иннес.
     --  На  который  час  вы заказали такси? -- спросила Бо, и
вошла, предварительно постучавшись в комнату.
     -- На половину двенадцатого.
     -- Вот-вот придет.  Вы  сложили  все,  что  должны  взять?
Термос?  У  вас  его  нет.  Зонтик внизу? Нет зонтика. А как вы
обходитесь? Ждете в парадной, пока пройдет  дождь,  или  тащите
тот,  что  поближе?  У  меня была тетя, которая всегда покупала
самые дешевые зонты, какие только могла найти,  а  когда  дождь
кончался,  совала  их  в ближайший мусорный ящик. Больше денег,
чем ума,  как  говорила  моя  няня.  Ну,  ладно.  Все  сложили?
Хорошенько  подумайте, потому что если мы закроем эти чемоданы,
открыть их снова мы уже не сможем. В ящиках ничего не осталось?
Люди часто забывают вещи в глубине  ящиков.  --  Она  выдвинула
маленькие  ящики  стола  и  засунула  в  них  руки. -- Половина
разводов в Западном полушарии происходят из-за  того,  что  там
находят.
     Бо вытащила правую руку, и Люси увидела, что она держит на
ладони  маленькую  серебристую  розетку,  которая  оставалась в
глубине ящика, потому что Люси  не  могла  решить,  что  с  ней
делать.
     Бо повертела ее в пальцах.
     -- Это похоже на пуговку с моей туфли, -- проговорила она.
     -- С вашей туфли?
     --  Ну  да.  Черные  лакированные  туфли, которые носят на
уроках балета. Я люблю их, потому что в них очень удобно, когда
ноги устали. Как в перчатках. Мне до сих пор годятся те, что  я
носила,  когда мне было четырнадцать. У меня были огромные ноги
для моих лет, и,  поверьте,  слабым  утешением  было  постоянно
слышать, что я вырасту высокой. -- Внимание Бо снова обратилось
на  розетку,  которую она держала в руках. -- Значит, вот где я
ее потеряла, -- проговорила она. -- А я-то раздумывала, где  бы
это  могло  быть.  --  Бо  опустила