его солнца.
     Через десять минут появились просветы. Разбитый пирс справа напоминал о временах яхт - клуба. Но сейчас пирс и здания вокруг забросили. Тропинка слева уводила в чащу.
     Гвельвада остановил машину в тени под живой изгородью и свернул на тропинку. Он шел, тихонько насвистывая, минут двадцать, и вышел к поляне. На другом краю стояла развалившаяся лачуга, которую кто-то тщетно пытался выправить. Спереди веранда, прогнившая от времени и сезонных ураганов. И фигурка на её ступенях. Руки на коленях, плечи ссутулены, традиционная соломенная шляпа надвинута на глаза.
     Человек в беде. Гвельвада засвистел чуть громче. Из-под шляпы показалось лицо. Лицо Меллина.
     - Мистер Меллин, я думаю? Позвольте представиться. Меня зовут Эрнест Гвельвада - имя, хоть и выдающееся, но вам неизвестное. Вы кажетесь очень несчастным. Думаю, вам надо выпить.
     Гвельвада сунул руку в карман и извлек серебряную фляжку. Меллин сказал:
     - Большое спасибо, сэр. Я так давно не пил... - он подозрительно посмотрел на Гвельваду. - Может, вы насчет лодки?
     Гвельвада покачал головой.
     - Пейте, друг мой. Обещаю быть предельно честным. Я не интересуюсь лодкой. Напротив, - он мягко улыбнулся, - я хочу поговорить об убийстве. Думаю, это куда более интересно. А ты как думаешь, парень? - в голосе зазвучал металл.
     Меллин выглядел испуганным, но все же сделал большой глоток и вернул фляжку Гвельваде.
     Гвельвада вынул из нагрудного кармана носовой платок и аккуратно расстелил его на деревянных ступеньках возле Меллина. Сев, он глотнул рома и сказал:
     - Друг мой, ты меня выслушаешь, я имею в виду, именно выслушаешь. Не пропустишь ни единого звука. Не про-пус-тишь. Внимай каждому моему слову, потому что очень многое зависит от тебя - именно для тебя.
     - Что за дьявол - почему для меня?
     Меллин храбрился, подозрительно косясь на Гвельваду. А тот продолжал:
     - Ты был соучастником убийства некоего Сэндфорда. Не будешь же ты отрицать, Меллин, что слышал о Сэндфорде? Было бы крайне глупо. Не так давно этот Сэндфорд нанял лодку Мервина Джаквеса, чтобы дивной ночью половить акул. И ты тоже был в лодке. Перед отплытием ты заметил, что ремень одного из кресел износился или умышленно перетерт или перерезан. Приехал Сэндфорд. Сел в кресло. Ремни не проверил - возможно, был изрядно пьян - и потому когда Сэндфорд подцепил акулу, его выбросило за борт. И морское чудище его тут же слопало, верно? В том, что ремень был перетерт, сомнений нет, потому что ты, Меллин, сам по пьяной лавочке разболтал об этом.
     После происшествия вы вернулись на остров, Мервин Джаквес сообщил в полицию о несчастье. И все. Смерть признали несчастным случаем. В конце концов, и раньше такое бывало. Но если это не случайность, дорогой мистер Меллин, то это убийство, и ты соучастник.
     Меллин прохрипел:
     - Это ложь, черт вас побери! Я напарник, а не шкипер. Я сказал Джаквесу о ремнях. И не его вина, что Сэндфорд надрался. Охотник за акулами должен сам о себе заботиться.
     - Именно, - откликнулся Гвельвада. - Я согласен - ещё бы! Ты говоришь, Сэндфорд не должен был напиваться?
     - Вот и я об этом, - из разодранного нагрудного кармана замызганной рубашки Меллин вытащил пачку табака и бумагу и стал сворачивать самокрутку. Пальцы его тряслись.
     Гвельвада спросил:
     - Вы до этого рыбачили с Сэндфордом?
     Меллин кивнул.
     - В те разы он был пьян?
     - Ну, да, он всегда был немного навеселе. На острове он слишком много пил. Но никогда - как той ночью.
     - Говоря конкретно, друг мой, в ночь своей смерти он был небывало пьян. Верно? Пьянее, чем обычно; человек, который мог пить сутки напролет, был так пьян, что не соображал, что делает. Верно?
     - Ага... что-то вроде. Ну и что?
     Гвельвада беззаботно обронил:
     - Подозреваю, тебе никогда в голову не приходило, что Сэндфорд мог быть не пьян?
     - Какого черта?
     - Я объясню...Ты никогда не думал, что он мог быть накачан наркотиком? Что ему в стакан что-то подсыпали?
     Меллин выронил самокрутку.
     - Господь милосердный! ... Может быть, вы правы.
     - Почему вдруг? Осенило, да, парень?
     Меллин пояснил:
     - Когда бы он раньше ни ехал на рыбалку, у него всегда было виски. Он дул его непрерывно. Но никогда не забывал пристегнуться. Он умел о себе позаботиться. Но в последнюю ночь он пил кофе.
     Гвельвада ухмыльнулся.
     - Видишь... твои мозги заработали, - он протянул флягу. Глотни и слушай.
     Меллин взял фляжку и выпил. Гвельвада сунул её в карман.
     - Той ночью, перед тем, как явился Сэндфорд, ты сказал Джаквесу, что кресло опасно; что кто-то поработал над ремнями. Несмотря на это, Джаквес посадил Сэндфорда именно в это кресло, причем несмотря на кофе, Сэндфорд не додумался пристегнуться. Где ты был, когда он вывалился?
     - На носу...
     - Значит, ты фактически ничего не видел. Между тобой и кормой был тент. Ты могли видеть его в воде, но подсказываю, друг мой, ты не видел, как он вывалился из лодки.
     - Хорошо, я видел его в воде за бортом.
     - Вот именно, - кивнул Гвельвада. - Тогда ты не можешь поклясться, что руку не приложил Джаквес. Посмотри, друг мой. Акула заглатывает крючок. Сэндфорда рвануло вперед, но между ним и морем корма. Вполне возможно, что ему помогли вывалиться - неожиданный толчок! Понимаешь? - Гвельвада любезно улыбался. - Обдумай это. Со временем все вспомнится.
     - Какого дьявола вам это дает? Я мог сболтнуть спьяну, но это не доказательство. Я же был не в суде.
     Гвельвада пожал плечами.
     - Ничем не могу помочь. Меня волнует только один вопрос - что я расскажу полиции. Усек? Если я решу туда идти.
     Меллин спросил:
     - А что вам до этого?
     Гвельвада развел руками.
     - Да ничего... Разве что я заранее задумываюсь о мелочах и имею склонность совать нос в чужие дела.
     Он посмотрел на Меллина. Стальной взгляд шел вразрез с улыбкой на губах.
     - Вот я думаю, - сказал Гвельвада, - буду ли я впутывать тебя в это убийство? Видишь, в чем дело, парень? Повесят одного из вас или обоих?
     - Боже мой..., - прохрипел Меллин.
     Гвельвада сунул руку в карман пальто и вынул складной швейцарский морской нож. Ручка безупречно легла в ладонь. Меллин смотрел. Гвельвада левой рукой коснулся пружины, выскочило лезвие - четырехдюймовое, острое как бритва лезвие. Гвельвада небрежно положил нож на ладонь и внезапно швырнул. Нож перелетел поляну и задрожал в дереве в пятнадцати ярдах.
     - Хобби. Я не промахиваюсь, - небрежно бросил Гвельвада. Дорогой мой Меллин, давай зайдем в твою очаровательную хижину. Позволь пересказать тебе, что же случилось той ночью, заучи это, и повторишь, когда я потребую. Но никому не скажешь, иначе, прости Господи, будешь болтаться на собственных подтяжках. Тебе ясно?
     Меллин хмуро буркнул:
     - Да.
     Руки его тряслись.
     - Или, на выбор, - продолжал Гвельвада, - однажды ты можешь поскользнуться на пирсе и свалиться в море. Тебя может переехать тупой водитель, вроде меня. Все может случиться, мой дорогой Меллин, если ты не выполнишь приказ.
     Меллин промолчал. Гвельвада закурил. Прошло несколько минут. Потом он сказал:
     - Говори. Расскажи о твоем друге, шкипере Джаквесе. Ты помнишь, как он был тогда одет?
     - Это легко. Он всегда одет одинаково. Пару дней он носит цветастую шелковую рубашку. Пару дней - белую. Он щеголь. На нем всегда веревочные туфли без носков и черные габардиновые брюки с кожаным ремнем.
     - Что на голове?
     - Бейсболка. С длинным козырьком. Всегда цветная. У него их с полдюжины. Он их всегда теряет. Кладет кепку и забывает о ней. У него много кепок.
     - Превосходно. Теперь, дорогой мой Меллин, давай зайдем. Обсудим это по дружески... Мы ведь друзья, верно?
     - Ага... Думаю... Думаю, да.
     - Почему бы и нет? - сказал Гвельвада. - Полиции будет очень интересно узнать правду о смерти Сэндфорда. Может, это не понадобится. А может, да. Ради собственного блага, надеюсь, ты скажешь, что приказано. Кстати, как дела, Меллин? Как профессиональные успехи? - он кивнул на разрушенную хижину.
     - Да неважно...
     - А, наверно, у тебя не так много работы, как было с Джаквесом. Может, ты побаиваешься Джаквеса? Понимаю, он парень крутой. Может, он прослышал про твою пьяную болтовню. Может, он тебя недолюбливает? Скажи, дорогой Меллин, ты боишься Джаквеса?
     Меллин буркнул:
     - Если откровенно, он нехороший тип. И может быть жестоким.
     Гвельвада посмотрел на него и улыбнулся. Жутковато улыбнулся.
     - Но, мой дорогой Меллин, ты намного больше боишься меня, верно? Тебе лучше быть не с Джаквесом, а с мистером Гвельвадой, как ты думаешь? - голос зазвенел стальной струной.
     Меллин ответил:
     - Да... И я так думаю!
     Гвельвада сунул руку в карман пиджака и вытащил пачку банкнот.
     - Испанская пословица гласит, что хорошая собака заслуживает кости, - он протянул пачку. - Это - кость.
     Меллин забрал деньги и сунул в карман. Гвельвада сказал:
     - Ты забудешь о разговоре со мной. Даже надравшись, ты не назовешь моего имени. Меллин, иди принеси нож.
     Меллин встал, шатаясь, пересек поляну и вытащил нож. Вытащил с усилием. Потом вернулся и подал его Гвельваде. Гвельвада швырнул снова. И попал в то же дерево в ту же отметину. Он небрежно встал и вернулся с ножом.
     - Пошли, детка, - сказал он. - Поболтаем.
     Они зашли в хижину.
     Гвельвада ушел в темноте. Он поспешно вернулся к машине и развернулся. С милю он ехал без фар и включил их только на шоссе. Проехав через город, свернул на боковую дорогу, подъехал к черному ходу "Леопарда", поставил машину и зашел в бар. После двух коктейлей он вышел во двор покурить.
     Здесь было пустынно. Гвельвада тихо вышел через калитку на шоссе. Держась в тени пальм, отделявших пляж от дороги, он быстро двигался к причалу. Все словно вымерло. Большинство лодок вернулись и покачивались на швартовах. Некоторые снова готовились к выходу в море, кроме тех, что в полночь направятся за акулами.
     Гвельвада шагал вдоль причала. В ближайшей к берегу лодке он узнал по описанию Меллина лодку Джаквеса. Быстрый и бесшумный, как тень, через минуту он уже был в рубке, открыл дверь в каюту и с не правдоподобным профессионализмом и быстротой начал поиски.
     Он проверил все. На дне ящика под старыми бумагами и журналами он нашел, что искал. Три кепки от солнца - старые, помятые, смятые в комок, под пачкой газет из Майами. Он добродушно улыбнулся.
     Сунув их в карман, Гвельвада вышел, огляделся и спрыгнул на пирс. По теневой стороне дошел до дороги, вздохнул и закурил снова. Он шагал к отелю "Леопард" и напевал старую испанскую любовную песенку.

Глава седьмая

I

     Айлес нежился в ванной, безмятежно курил и думал, что классно быть под началом женщины, особенно такой, как Тельма Лайон.
     Расплавленное солнце пробивалось сквозь узоры стекла, рисуя забавные арабески на потолке и на стенах. Айлес смахнул пепел на пол. Сколько будет продолжаться эта лафа? Но забавно. Не так давно он был в Англии и сидел на мели. Теперь он в Майами, в роскошном доме, накормлен, напоен, с деньгами в кармане. Он делал все, что мог, для Джонни Вэллона, хоть результат и был невелик. Но это не его вина. Он не сомневался, что однажды Тельма заговорит.
     Интересно, что она скажет, и насколько честно. Он пожал плечами. Айлес никогда не понимал женских откровений. Иногда это правда. Иногда - расчет. Но какая разница?
     Он вылез из ванны, принял холодный душ, оделся и оглядел себя в зеркале. Неплохо. Свежевыбритый, в белом льняном костюме, шелковой рубашке и спокойной расцветки галстуке - по контрасту с пестрыми шейными платками щеголей-американцев. Можно косить под любого, - подумал он и усмехнулся, - даже под нечто отдаленно напоминающее джентльмена.
     Айлес закрыл за собой дверь и направился в комнаты Лайон. Дверь на стук открыла негритяночка.
     - Доброе утро, миста Айлес. Миссус в столовой. Вы к ней?
     - Да, Мэри - Энн.
     Он бодро оскалился и пошел в столовую.
     Тельма сидела за столом в бледно-зеленом шифоновом халате. В комнате было прохладно и тихо.
     - Доброе утро, Джулиан. Надеюсь, вчера хорошо провел время в городе. Повеселился?
     Он сел за столик.
     - Доброе утро. Не слишком повеселился и не слишком скучал, если вы меня понимаете. Держался окраин. Подумал, что сейчас это лучший выход.
     Она кивнула.
     - Возможно... хотя не думаю, что тебя разыскивает полиция.
     Она налила ему кофе. Айлес взял чашку.
     - Интересно, почему?
     Она ухмыльнулась.
     - В свое время скажу.
     Тельма встала, подошла к окну и отдернула прозрачную занавеску. За окном был цветник.
     - Думаю, ты гадаешь, почему мы ещё не поговорили...
     - Не особенно, - улыбнулся ей Айлес. - Я человек спокойный, вы же знаете, и, в конце концов, появился только пару дней назад. Может, вы хотите все обмозговать...
     Она повернулась.
     - Ты прав. Я думала. Большую часть времени я ломала голову, поверишь ли ты мне.
     - И вас это волновало? - он намазывал тост.
     Она улыбнулась.
     - Ужасно остроумно, да, Джулиан? Могу я спросить, почему ты думаешь, что мне все безразлично?
     - Да, - ответил Айлес бодро. - Знаете, за свою жизнь я много чего слышал от многих женщин... что-то правда, что-то нет... Но по большому счету это неважно, знаете ли, потому что никто не может долго успешно лгать, лгать постоянно, если вы понимаете.
     - Да, понимаю. Ну, - она снова улыбнулась, - допустим, я промолчу? Допустим, я позволю спрашивать? Так будет проще.
     Айлес налил ещё кофе.
     - Выходит, первоначальная история о миссис Николе Стейнинг и её гадкой дочери - не совсем правда? Наполовину правда, на четверть, но это не та причина, по которой вам понадобился кто-то на Черной Багаме, так? Это первое. Дальше, в самом деле вам был нужен Джон Вэллон, а не я, так? Но кто-то должен был ехать, и когда вы не заполучили его, пришлось остановиться на мне. Годится для начала?
     Она медленно прошлась мимо камина, достала сигарету, закурила.
     - Хочешь верь, хочешь нет, но в моих словах было достаточно правды. На острове живет Виола Стейнинг, и её мать - миссис Никола Стейнинг. Ты же думал, её не существует?
     Айлес пожал плечами.
     - Я думал, девчонка может быть вашей родственницей, и вы просто не хотите разглашать тайну.
     Она покачала головой.
     - Она мне не родственница. И, как я говорила, она крепкий орешек. Она слишком много пьет и, боюсь, порой потребляет всякую дурь. Девочка пошла по дурной дорожке...
     Айлес кивнул.
     - Я так и понял. И вы хотите, чтобы её увезли с Черной Багамы. Даже силой. А что, в другом месте она не станет пить и все такое прочее, или неприятностей у вас с её присутствием станет меньше?
     - В яблочко, - кивнула она. - И одновременно это ответ на второй вопрос; мне на самом деле нужен был здесь Джон Вэллон. И я скажу, почему. Пока я была на острове - до возвращения в Англию и встречи с вами - я была почти счастлива и, можно сказать, всем довольна. К несчастью, приехал мужчина. Я его долго знала, Джулиан. Он нехороший человек.
     - Понимаю. Он грубо обращался с вами или с ней?
     - Он мог быть очень грубым с нами обеими. Во-первых - это придется признать, Джулиан - он знает про меня пару очень неприятных вещей. У него есть несколько довольно глупых писем, которые не стоит оглашать. Пока я была на острове, миссис Стейнинг - мать Виолы - столкнулась в Лондоне с моей подругой, которая сказала, что я здесь. Понимаешь, в то время я даже не слышала о Виоле Стейнинг. Но её мать что-то прослышала и написала мне. Она писала, что девочка совсем одурела, и спрашивала, не могу ли я ей помочь. Я обещала.
     Я пошла к Виоле. Она мне понравилась, но в душе я понимала, что случай тяжелый. Она красива, молода, богата и упряма, и уже на той стадии, когда полупьяна весь день и пьяна мертвецки к шести вечера. Не слишком приятная ситуация.
     Айлес кивнул.
     - Для неё - да. Но вам-то что? Она не ваша дочь.
     Тельма возразила:
     - Значит это для меня очень много. Мужчина, о котором я говорила, стал заигрывать с Виолой. К несчастью, похоже, она влюбилась. Он неотразим, как черт. Возможно, она хочет найти с ком-нибудь опору. Зато вполне очевидно, что нужно ему. Ее деньги. Теперь ты понимаешь?
     Айлес кивнул с набитым ртом.
     - Старая история. Возможно, я смогу угадать финал. Вы пришли к своей новой подруге Виоле и рассказали, какой это мерзкий тип. Но она думает, что любит его. Поэтому она велела вам проваливать, полагая, что вы ревнуете. Думаю, он довольно красив. Должен быть красив...
     Она быстро спросила:
     - Почему?
     - Ну, должно же быть в нем что-то, раз вы когда-то в него втюрились, - он жизнерадостно ей улыбнулся.
     - Железная логика, Джулиан. Да, это правда. Она думала, что я ревную.
     - И, - продолжал Айлес, - вы решили с ним встретиться. Возможно, вы так и сделали. И какой неприятный сюрприз! Он велел вам не лезть не в свое дело. А если вы не перестанете вмешиваться и не уберетесь с дороги, он шепнет Виоле про вас пару слов. Может быть, он даже угрожал показать ей письма.
     Она кивнула.
     - Совершенно верно, Джулиан. Как ты и сказал, старая история: с женщинами вечно одно и то же, особенно с умными, вроде меня. Никак мы ничему не научимся.
     Айлес промолчал, прихлебывая кофе. Она продолжала:
     - Я решила, что пора отдохнуть от Черной Багамы, и вернулась в Англию. Вернулась в основном чтобы повидать мать Виолы - миссис Стейнинг. Почти правда, что она в больнице. Из-за доченьки нервы у неё в таком состоянии, что я не смогла сказать ей всего. Поэтому я передала мамочке кучу приветов от Виолы, с которой все хорошо; а я собираюсь на Черную Багаму, а через пару месяцев - обратно в Англию, и обещаю привезти Виолу со мной.
     Айлес протянул:
     - Ага... Теперь начинаю понимать.
     - Я так и думала, Джулиан. Я знала, что нет у меня шансов её привезти. Что к моему возвращению на Черную Багаму этот тип настроит Виолу против меня. И подумала, что лучше всего пойти к Джонни Вэллону; попросить его как-нибудь вернуть девчонку. Знаете, Джонни очень умен; очень умен и может быть очень упрям. Я подумала, что он справится там, где бессильны остальные. Думала, он сделает это для меня.
     Айлес усмехнулся.
     - Так я и думал. Скажите, Тельма, у вас с Джонни был роман? Из-за этого вы думали, что он возьмется?
     Она чуть печально улыбнулась.
     - Ты прав наполовину, Джулиан. Когда-то - очень давно - когда у Джонни ещё не было "Ченолт" - я надеялась, что мы поженимся. Мы встретились во время войны. Но, вернувшись, я узнала, что он женился на Магдалене Торн.
     Айлес сочувственно кивнул.
     - Так бывает, дорогая. Да, бывает.
     Она спросила:
     - Джулиан, ты мне веришь?
     Он встал, закурил, и зашагал по комнате.
     - Да, верю. Такое случается с женщинами вашего типа. Проблема в том, что вы чересчур красивы.
     - Это мне ничего не дает, Джулиан.
     Он осклабился.
     - А это редко кому дает. Красота - обоюдоострый меч. Я забыл, кто это сказал, может даже я? Итак, что же в итоге? Я работаю на Джонни Вэллона, или возвращаюсь и закрываю дело, или что?
     Он сел в кресло и вытянул длинные ноги.
     - И ещё пустячок...Не следует забывать, что меня подозревают в убийстве. Или нет? И мне не так просто вернуться на Черную Багаму, учитывая...
     - Учитывая что, Джулиан?
     - Учитывая ваши слова.
     - На твоем месте я бы не думала о подозрениях. Потому что я сама попрошу тебя вернуться.
     Он привстал.
     - А это становится интересным. Значит, мне возвращаться? А что, по-вашему, я смогу сделать на этом очаровательном и загадочном острове? Догадываюсь, что как только я суну туда нос, меня сунут за решетку, а мне это надоело. Не так давно я оттуда выбирался когтями и зубами. Не желаю возвращаться без надобности, - он улыбнулся. - Конечно, если этого хотите вы, я готов на все. "Ченолт Инвестигейшен" никогда