жал...
   Я шагал по узкой ухабистой лесной дороге, то и  дело  наступая  на  сухие
шишки. Странное дело: раньше я их не замечал, а теперь каждая из них норовит
побольнее впиться в пятку. Выбитая  повозками  колея  виляла  среди  вековых
елей. Здесь было тенисто и прохладно, только  изредка  попадались  солнечные
пятна и узкие яркие полоски света.
   Эх, кружку бы чистой прохладной водицы! Сколько ее у нас во дворе - целый
колодец. А я не ценил. Напьюсь - и остатки на землю без всякого сожаления. А
сейчас бы пил, пил безостановочно, до последней капли.
   Я твердо решил больше не отдыхать,  не  поддаваться  никаким  искушениям.
Жажда - ну и что? Верблюд вон сколько может шагать через пустыню без  глотка
воды, а тут всего каких-нибудь семь верст осталось. Да где там  семь  -  уже
большая часть пути позади. Ну, шире шаг!
   Ноги послушались, зато стала донимать боль в руках. Веревка  все  сильнее
врезалась в сведенные судорогой пальцы.
   Дальше по дороге ни реки, ни озера, ни даже болотца. Нечего было думать о
том, чтобы хоть  немного  освежиться.  Я  пропотел  насквозь.  Рыбьи  слезы,
просачиваясь каким-то образом сквозь плотную бумажную прокладку под крышкой,
капали на штаны. Вероятно, селедочный дух привлек оводов:  они  преследовали
меня целым роем. Я отмахивался от них.
   Деревья поредели. Все ближе опушка. Отсюда уже видны усадебные постройки.
У самого большого здания - черепичная крыша, широкие окна с  белыми  рамами.
Здесь живет хозяин. На южной стороне -  фруктовый  сад  с  беседкой,  увитой
диким виноградом. А неподалеку от сада, на краю хозяйского двора, приткнулся
маленький бревенчатый домик, крытый толстым слоем тростника.  Крыша  поросла
мхом, посреди стены подслеповатым глазком отсвечивает на солнце единственное
оконце с треснутыми стеклами. В этом домишке и живет дядя Андрис.
   Я облегченно вздохнул.
   - Ну, теперь совсем  близко,  -  произнес  вслух,  помахивая  занемевшими
пальцами.
   Я  семенил  меленькими  шажками,  весь  изогнувшись,  словно  кривобокий,
откинув свободную руку в сторону наподобие крыла. Пройти больше десяти шагов
без того, чтобы не опустить банку с рассолом и не сменить руку, было  просто
невозможно.
   Вот так, чуть ли не волоча банку по пыльной дороге, и втащился в  изрытый
курами и поросятами двор. Дядя Андрис как раз запрягал свою клячу.
   - Принес, значит? Молодцом, молодцом! Я не сел, а рухнул  на  вышарканный
порог; банка с рассолом брякнулась между ног.
   - Смотри-ка, где  ж  ты  это  выкупался  во  всей  одежде?  -  услышал  я
удивленный дядин голос.
   Наверное, я спал, потому что когда поднял голову, то увидел  перед  собой
женщину в белом платочке. Дядина жена. Сует мне в руку кружку молока:
   - Пей! Пей же, ты заслужил!
   А дядя Андрис стоял рядом и обрадованно улыбался:
   - Я ж сказал, что он сможет. Не так уж и трудно было, верно?
   Не трудно?! Я оторвался на миг от небывало вкусного, прохладного  молока,
посмотрел на его сияющее лицо и подтвердил:
   - Ага...
   НА ЯРМАРКЕ
   Вот и пришел долгожданный  день:  сегодня  у  нас  в  местечке  ежегодная
ярмарка.
   Стыдно признаться - я проспал. Схватился, лишь когда услышал  шаги  возле
самой кровати. Август!
   - Все спишь? А брат твой давно уже на ярмарке.
   - Как же так? - Я озадаченно тер кулаком глаза.  -  Вот  только  что  все
здесь спали: и отец, и Густав. Как же так?
   - Не беда, - утешил меня друг, - пусть себе носится там сколько влезет. А
вот мы с тобой попробуем подкатиться  к  Игнацию  Скуе.  Говорят,  он  снова
закупает большую партию быков. И тогда - шагом марш прямо  в  Псков!  Я  там
дважды был, - не удержался он от того, чтобы лишний раз не напомнить, - и  в
третий пойду. Тебя с собой могу взять - чесслово! А чего не взять? Парень ты
бойкий, ноги у тебя крепкие, быстрые.
   Я вскочил с кровати:
   - Ой, Августынь, дружок, никого другого не бери,  слышишь,  только  меня!
Заработаю - куплю тебе новый нож. Точно такой же, как его... фи... фи...
   - Фискар.
   - Во-во!
   - Ладно, там видно будет.
   - Нет, правда куплю! Даже еще лучше, чем тот. Не  веришь?  Вот  тебе  моя
рука...
   Счастье-то, счастье какое - с Августом в Псков, в большой  русский  город
Псков! Мне казалось, я все еще сплю и вижу диковинный сон. Нет, не в Псков я
иду со стадом быков, а качу по небу в солнечной колеснице, и со всех  сторон
сыплются на меня блестящие серебряные рубли. Много  рублей,  целых  три  или
даже четыре. Чего только на них не купишь! Августу новый нож - это уж точно.
Себе тоже. Отцу трубку и табак.  Матери  красивый  цветастый  платок,  брату
какую-нибудь хорошую книгу.
   Август ушел. Я разыскал на  плите  еду,  мигом  проглотил  и  ринулся  на
ярмарку.
   Уже с нашей улицы видны ряды белых палаток.  Незаделанные  края  полотнищ
плещутся на ветру. А людей! А  повозок!  Оглобли  подняты  вверх,  лошади  с
торбами на мордах мерно жуют овес, гоняя хвостом назойливых мух. На повозках
изделия деревенских умельцев. И дуги,  и  горшки,  и  новенькие,  сверкающие
желтизной колеса, и плетеные корзины - белые, цветные, с ярко  раскрашенными
боками.
   По соседству скотный рынок. Коровы, быки, свиньи  -  за  год  столько  не
увидишь. Визжат поросята, растерянно блеют овцы...
   Все здесь перемешалось, на ярмарке! Сразу и глазом не охватишь -  столько
всяких богатств. Мешки туго набиты мукой,  кругом  белым-бело  от  нее  -  и
повозки, и одежда на продавцах, и лица, и даже бороды. Тут же, на  повозках,
лежат в ожидании покупателей огромные караваи, похожие на жирных  коричневых
поросят. Ряды бидонов с молоком выстроились  словно  солдаты  на  параде.  А
напротив такие же  ряды  пузатых  крынок.  Густая  сметана  тягучим  сиропом
стекает с деревянных ложек  -  сил  никаких  нет  смотреть,  так  и  хочется
подставить рот.
   Да, ярмарка - это не шуточки. Чего тут только нет! И  ульи,  и  плуги,  и
бороны... Даже веялки - не фабричные, а собственного  изготовления;  есть  у
нас в местечке мастера. Одни замысловатые  деревянные  рукоятки  на  веялках
чего стоят - куда  до  них  фабричным!  А  покрашены  как:  синие,  зеленые,
красные. Не машины - загляденье!
   - Что уставился на веялку? - услышал я над самым ухом голос Августа. - Уж
не надумал ли купить?
   - Нет, я...
   Но он не слушал моих объяснений.
   - Бежим-ка лучше к цирку!
   Глаза у Августа блестели, как у кошки,  заприметившей  мышь.  Он  схватил
меня за руку и потащил через скопление повозок,  лошадей"  скота  в  сторону
балагана, откуда неслись веселые звуки шарманки.
   - Скорей, скорей! Сейчас фокусник будет глотать огонь!
   Да, тут чудеса невиданные! Здоровенный полуголый дядька с длинными усами.
На плече у него маленькая юркая обезьянка. Прыгает, верещит без конца, скаля
зубы. Смеется, что ли, над нами?
   На помост перед балаганом вышел странный человек. Лицо черное,  на  носу,
лбу, щеках белые полосы.  Губы  красные-красные,  а  зубы  так  и  сверкают.
Длинные кучерявые волосы, черные и блестящие, словно вымазанные дегтем, руки
тоже черные.
   Дядька с обезьянкой подошел к черному, что-то поднес к ярко-красному рту,
и оттуда в нашу сторону как пыхнет огнем. Настоящее пламя,  как  на  большом
костре.
   - Вот дьявол, огнем плюется! - восхищенно произнес кто-то рядом со мной.
   А маленький мальчик неподалеку как закричит:
   - Черт! Это черт! Огнем дышит! Боюсь! Боюсь!  Я-то  не  очень  испугался.
Понятное дело - какой-нибудь фокус. Но все равно здорово.
   - Вот бы попасть внутрь! - Август был в  восторге.  Мы  пробились  сквозь
толпу поближе к двери и попытались проскочить вместе со взрослыми. Не тут-то
было! Дядька с обезьянкой на плече без  билета  не  пропускал  никого  -  ни
больших, ни маленьких. Молча повернул нас и дал пинка. Но, пока он воевал  с
нами, я успел  подглядеть,  что  происходит  в  балагане.  Огромный  медведь
боролся там с полуобнаженным силачом.
   Это подхлестнуло нас еще больше. Нет, во что бы то ни стало попасть туда,
в балаган!
   - Знаешь что, - пришла мне в голову блестящая мысль, - давай поищем Скую.
Может, он задаток даст?
   Скупщика скота нашли довольно  быстро.  Мужчина  приметный:  здоровенный,
черноусый, в серой широкополой  шляпе,  на  большом  животе  пляшет  кошель,
подвешенный к шее на длинном шнурке. Он как раз покупал  быка.  Одной  рукой
ощупывал его, пальцами другой показывал крестьянину,  хозяину  быка,  сумму,
которую может предложить.
   - Что же, господин, - нерешительно чесал тот у себя в затылке, - накиньте
еще чуток - и отдам.
   - Вот разбойник! - весело шумел скупщик,  и  кошель  подскакивал  в  такт
словам. - Да за такую падаль никто другой тебе даже половины не даст!
   Мы  стояли  в  сторонке,  выжидая  благоприятного  момента.  Если  сделка
состоится - самое время подойти.
   Нам повезло. Крестьянин  пересчитал  деньги,  отошел;  скупщик,  довольно
улыбаясь, звонко шлепнул по загривку приобретенного  быка.  Август,  оставив
меня в сторонке, смело направился прямо к Скуе. Что-то спросил; я напряженно
наблюдал за выражением лица скупщика. Тот сразу посерьезнел, приложил  палец
к виску, словно обдумывая. На какое-то  мгновение  мне  показалось,  что  он
отрицательно покачал головой. Но затем скупщик повеселел, хлопнул Августа по
плечу, как только что хлопал быка. Сунул  пальцы  в  кошель,  выгреб  оттуда
пригоршню  серебра.  Стал  медленно  отсчитывать  деньги,  перебирая  каждую
монетку. Я впился взглядом в его толстые, как колбаски, пальцы.
   А если Скуя наймет одного только Августа? Нет, нет, не может этого  быть!
Хоть я и на год-полтора моложе Августа, зато бегаю чуть  ли  не  лучше  всех
сверстников. Это хорошо известно мальчишкам  нашего  местечка,  и  наверняка
Скуе тоже: должен же скупщик скота знать, кого нанимать в погонщики.
   И вдруг Август указал на меня пальцем; я почувствовал, как кровь  хлынула
к щекам. Выпрямился и даже  поднялся  на  цыпочки,  чтобы  казаться  больше.
Скупщик кинул на меня беглый взгляд и скривил рот. Меня опять бросило в  жар
и в холод. Все кончено?
   - Да знаете, как он носится наперегонки! - продолжал  громко  уговаривать
Август.
   И вот уже Скуя согласно мотнул головой, сунул в протянутую  руку  Августа
еще несколько монет. Повернулся ко мне, поманил пальцем:
   - Иди, иди сюда!.. Сможешь пройти без остановки сто верст?
   - Хоть тысячу! - выпалил я.
   Он расхохотался...
   Обрадованные, мы побежали к балагану.
   - Сколько он дал? - спросил я Августа.
   - Каждому по двадцать копеек.
   Да это же огромнейшие деньги - целых двадцать копеек! Я  чувствовал  себя
богачом, мне казалось, что я могу купить пол-ярмарки.

   Не добежав до  цирка,  оба  разом,  словно  по  команде,  остановились  у
палатки, где торговали горячими колбасками. Так  здесь  чудесно  пахло,  что
просто нельзя было не остановиться. А колбасник, словно нарочно, вытащил  из
кипящего котла дымящуюся  блестящую  цепочку.  Отрывал  по  штуке,  надрезал
большим ножом, смазывал горчицей.
   Колбаска с калачом стоила пять копеек. Мы  смотрели  с  вожделением,  как
крестьяне, облизывая пальцы, уплетают за обе щеки аппетитные дужки.
   - А если и нам взять? - предложил я. Август противиться не стал.
   - А, куда ни шло - давай по одной!
   Еще через несколько мгновений в руке у каждого из  нас  было  по  горячей
колбаске. Вкусно - не знаю, с чем сравнить!  Август  тоже  чавкал  вовсю,  а
потом, расправившись с колбаской, принялся слизывать жир с пальцев.
   Съели мы с ним по колбаске, посмотрели друг на друга - и вс„  поняли  без
слов. Взяли по второй...
   От наших денег осталась ровно половина.
   Пошли дальше,  твердо  решив  больше  ни  копейки  не  тратить.  Но  куда
денешься,  если  вокруг  столько  сладостей!  Сладкие  соломки  в  красочной
упаковке,  с  бумажными  султанами  на  концах  заманчиво  покачиваются  над
прилавками. Конфеты в разноцветных обертках и без оберток,  круглые,  яркие,
как красивые огромные пахучие ягоды. Вот бы  попробовать!  Хоть  одну,  хоть
половинку! Хоть половинку половинки!
   Дважды мы проходили мимо и дважды  возвращались  -  словцо  магнитом  нас
тащило обратно.
   -  Тебе,  наверное,  здорово  хочется?  -  Август  смотрел  на   меня   с
сочувствием.
   - Терпеть можно... - Я облизнулся. - Но вот эту, круглую, красную,  ох  и
охота попробовать! Только эту одну.
   Я, конечно, кривил душой. Мне хотелось и эту, и эту, и ту тоже  -  и  так
без конца.
   И опять мы купили - на  пять  копеек.  Посасывая  конфеты,  ублаженные  и
счастливые, направились к цирку.
   В балагане раздавались взрывы хохота. Кто-то кричал:
   - Медведь сильнее!
   Потом на секунду стало тихо, а затем послышался женский вопль:
   - Он его задушит!
   - Пойдем, пойдем же скорее! - Я тянул Августа за рукав.
   Но он не шевелился, стоял с каменным лицом, и я сообразил: на цирк нам не
хватит денег, слишком много потрачено на лакомства.
   Чтобы хоть как-то утешить его и себя, я легкомысленно хмыкнул:
   - А, лучше уж съесть еще по колбаске, чем смотреть эту ерунду! Никакой от
нее животу пользы.
   - Да, зато глазам...
   Август был прав. Что мы скажем брату, друзьям? Ведь  нас  засмеют.  Иметь
деньги и проесть их, вместо того чтобы пойти в цирк! Этого не  понял  бы  ни
один мальчишка.
   - Знаешь что, Август, - придумал я, - купи билет и иди в балаган.
   - А ты? - сразу возразил он.
   - Погоди... Войти постарайся так, чтобы билет не надорвали. А потом через
низ передашь мне...
   В нетерпении я стал ждать, что будет. Приятель мой курил билет, дождался,
когда ко входу повалит  народ,  и,  держа  билет  в  высоко  поднятой  руке,
протиснулся в середину потока.
   Дядька с обезьянкой на. плече протянул руку, чтобы  оторвать  уголок,  но
Август ловко пригнулся и проскочил внутрь балагана.
   Я осторожно пробрался к условленному  месту.  Долго  ждать  не  пришлось.
Брезент снизу приподнялся, и показались пальцы с билетом. Я от радости  чуть
не запрыгал.
   Дальше уже было проще. Потолкался  немного  у  кассы,  вроде  бы  покупаю
билет, а потом вместе с другими  зрителями  на  вполне  законных  основаниях
прошел в балаган.
   Выступал силач. Он гнул подковы и кулаком забивал гвозди в  доску.  Мы  с
Августом прижались друг к другу и затаив дыхание наблюдали  за  всеми  этими
чудесами.
   Счастливый денек! Меня наняли погонщиком. Я наелся колбасок, сладостей. И
в довершение всего попал в цирк.
   Нет, чудесно все-таки жить на белом свете!
   ПОГОНЩИКИ СКОТА
   Кончилась  ярмарка,  торговцы  и  покупатели  стали  разъезжаться.  Сотни
лошадиных копыт и колес  подняли  тучи  пыли  на  улицах.  Хмельные  возницы
кричали, размахивали кнутами, погоняли лошадей, не желая уступать дорогу,  и
устраивали  настоящие  соревнования.   Палаточные   будки,   ларьки   быстро
разобрали, непроданные товары упаковали в ящики.
   Неяркое осеннее солнце скользило по небу,  скупо  освещая  косыми  лучами
замусоренную базарную площадь. Здесь  уже  хозяйничали  жены  работников  из
поместья, собирая в кучи отбросы и бумагу.
   Нанятые Скуей люди свели купленный скот  в  загон.  Там  сразу  поднялась
суматоха. Быки  ревели  и  бодались.  Огромный  симменталец  с  такой  силой
придавил к изрытой земле голову другого быка, что у того с треском обломился
рог. Драчун, предвкушая победу, пришел в неистовство  и  попробовал  боднуть
своего более слабого противника в бок. Тогда в середину стада кинулись  двое
мужчин, набросили веревочную петлю на рога взбешенного великана  и  накрепко
привязали его к толстому столбу...
   У нас с Августом за плечами уже были дорожные сумки. Пока еще  наш  черед
не настал, мы стояли в стороне и восхищенно наблюдали, как смелые  и  ловкие
работники  запросто,  без  всякой  опаски,  хозяйничают  в  стаде,   укрощая
строптивых животных. Самым беспокойным они пригибали головы, опутывали  рога
и связывали их с ногами.
   Скоро,  скоро  начнется  первая  моя  дальняя  дорога!  Во  мне  боролись
разноречивые  чувства.  Когда  смотрел  на   огромных   свирепых   животных,
становилось не по  себе.  Но  стоило  только  взглянуть  на  друга,  на  его
скуластое, полное решимости лицо, упрямо сдвинутые брови, хоть и не высокую,
но крепко сбитую фигуру, как сразу же исчезали  неуверенность  и  колебания.
Чего это я? Ведь не одному же идти - рядом  Август.  А  он  не  какой-нибудь
новичок - бывалый погонщик.
   И все-таки выдержу ли? Должен! Что я, маменькин сынок? Не  я  ли  исходил
все леса, все до последней окрестные рощицы? Не я ли тут все овраги излазил,
через  все  трясины  прошел  по  едва  приметным  тропкам?..  Нет,  выдержу,
обязательно выдержу! Нельзя не выдержать - засмеют мальчишки, если, струсив,
вернусь домой.
   Чтобы приободриться, стал думать о том, что ожидает меня  в  конце  пути.
Вот  останутся  за  плечами  каких-нибудь  сто  пять  верст,  и   я   своими
собственными глазами увижу большой город. Интересно,  как  же  он  выглядит,
этот знаменитый Псков? Столько о нем разговоров среди наших мальчишек!
   Подошел Скуя, в руке у него был кнут.
   - На, парень, держи! Твой рабочий инструмент. Я принял кнут, крепко  сжал
губы, чтобы  выглядеть  решительным  и  смелым.  Скупщик  коротко  хохотнул,
хлопнул по плечу;
   - Не бойся, все будет хорошо!
   Откуда он взял, что я боюсь?
   Пощелкивая кнутом, я побежал к воротам загона - оттуда уже выводили скот.
Быки,  освобожденные  от  пут,  вспрыгивали  друг  на  друга,  бодались.   Я
размахнулся, протянул одного из забияк. Помогло!
   Первые полтора десятка верст мы шли не  одни  -  еще  с  двумя  взрослыми
погонщиками. Неспокойное стадо норовило разбежаться в разные стороны.

   Первое испытание пришло неожиданно: бегущий бык  наступил  мне  на  ногу.
Хорошо еще, что на песке, а не на мостовой. Я старался не обращать  внимания
на боль, бегал, бегал без устали, направляя скот по дороге.
   Поднялась такая пыль, что невозможно было  разглядеть,  где  Август,  где
другие погонщики. Коровы мычали, быки ревели земля гудела под ногами бегущих
животных. Несколько верст стадо так мчалось вперед - только поспевай.
   Представляю, какой у меня был  вид!  Пот,  смешиваясь  с  пылью,  лил  по
грязному лицу. То и дело сплевывая  черную  слюну,  я  бегал  вдоль  дороги,
перепрыгивал через канавы заворачивал оторвавшихся от  стада  животных.  Уже
закрадывалось малодушное сомнение - ох, наверное, не выдержу! Но я брал себя
в руки и, отчаянно размахивая кнутом, продолжал делать свое дело. На третьей
версте, когда мы гнали стадо по берегу озера, все наше  четвероногое  войско
сбежалось к воде и  жадно  пило,  утоляя  жажду.  Я  тоже  сделал  несколько
глотков, вымыл руки потное лицо.
   Дальше пошло легче. Пыли стало меньше, я мог следить за работой  Августа.
Он делал то же, что и я, не  давал  скотине  разбредаться  и  отставать.  Но
Август меньше  суетился,  меньше  бегал,  а  порядка  на  его  стороне  было
почему-то больше.
   На первых порах работу сильно облегчали  местечковые  мальчишки,  которые
помогали нам. Просто так, без всякой корысти, в надежде,  что  потом  мы  им
многое порасскажем.
   Когда же стадо успокоилось и взрослые погонщики решили,  что  дальше  уже
можно пускать нас  одних,  друзья  пожелали  нам  счастливого  пути  и  тоже
повернули обратно.
   И вот уже двадцать верст позади. Животные шли медленно и спокойно, свесив
головы. Настроение у меня быстро улучшалось, перестала мучить боль  в  ноге.
Приобрел я и кое-какой опыт. Главное, не бегать без толку. Есть же  кнут,  и
пусть его длинный хвост побегает вместо меня.
   Теперь мы с Августом могли идти позади стада и разговаривать.
   - Сколько сделаем сегодня? - спросил я.
   - Сколько сможем - мы и они тоже. А вообще хорошо бы дойти  до  Лавров  -
это местечко такое. Пусть хоть в темноте.
   - Далеко до него?
   - Да верст тридцать пять.
   Ого! Тридцать пять верст! И это, наверное,  если  считать  по  прямой.  А
сколько еще побегаешь вдоль стада!..
   На окрестны