значит споткнуться?.. Виктор не
только не понял предостережения Антона, он отмахнулся от  него, он
не желал его.  Виктор был настолько уверен в себе,  в  Люсе, в своей
любви,  что Люсе позвонил только через  три  дня,  считая, что  она,
как и он,  должна опомниться,  придти в себя  после такого чудесного
потрясения.
Надо представить  себе,  как он,  еле сдерживая радостную улыб-
ку, набрал ее номер, как услышал ее голос:
- Слушаю вас... Алло!.. Вас не слышно...
- Здравствуй,  Люся, - наконец хрипло сказал Виктор и откашлял-
ся. - Здравствуй, это я - Виктор.
- Здравствуйте,  Виктор, - приветливо, но вежливо сказала  Люся.
Виктор замер от неожиданности,  ему не то, что не поверилось, он
представить себе не мог,  что их разговор - всего лишь  светская беседа
двух воспитанных, случайно встретившихся в чьем-то доме людей. Но
тут же острая догадка осенила его:
- Ты...  Ты не можешь говорить?  - торопливо и  приглушая  голос,
спросил он. - Ты не одна?
- Почему же? - также ровно ответила Люся. - Михаил на работе.
Дениска в садике.
Виктора больно резануло имя человека,  имеющего право касаться
ее,  быть  с  нею близким,  владеть ею - Михаил,  но еще  сильнее оша-
рашило ее равнодушие.
- А почему ты так официальна? - переспросил он с иронией,  но
сам уже чувствуя неотвратимо надвигающуюся  беду.  И  ляпнул  не-
сусветную глупость:
- Мы же вроде пили на брудершафт...
- Правда?.. - деланно-удивленно протянула Люся.
Виктора понесло дальше.  Тем же шутливым тоном он продол-
жил:
- И не только пили...
- Что же еще? - со спокойным интересом спросила Люся.
Виктор растерялся и разозлился,  руки у него тряслись, он  бес-
смысленно уставился  в телефонный диск и на два рычажка,  на  кото-
рые достаточно положить телефонную трубку и весь  этот бред  пре-
рвется, будто  его  и  не было...  Разве скажешь человеку: "А  помнишь,
ты мне говорила, что любишь?.."
- Ну...  У нас же есть тайна... Наша тайна... - уже с отчаянием в
голосе замялся Виктор.  - Мы же договорились, что мой  дом - это твой
дом,  твой угол,  где и радость твоя вдвойне,  и  горе твое пополам...
- А, так вы об этом? - рассмеялась Люся. - Господи, какая  ерунда!
И вы поверили всерьез во всю эту чепуху?  Да, было красиво, хоро-
ший,  приятный вечер: слайды, песни Антона, ваши маски, музыка...
Повеселились от души - и хватит.
Казалось, что  Люся была даже удивлена горячностью Виктора,
его настойчивостью.  Он же,  совершенно потеряв себя,  стал  выгова-
ривать ей, как обиженный мальчик:
- Какая же это чепуха?..  Ты же сама говорила, что веришь  в лю-
бовь  с  первого  взгляда,  что  сама предпочитаешь жить по  принципу:
раз - и все!  Что же мне делать, если я тебя увидел -  и все?
- Да перестаньте вы,  не выдумывайте, пожалуйста. Не знаю  я,
что  вам делать...  Вы же отвечаете за свои слова,  взрослый  человек
как ни как.
- Я-то  отвечаю за свои слова,  а вот вы...  - обида захлестнула
горло Виктору,  он задохнулся. - Я хочу тебя видеть, я  должен тебе
объясниться...
- Да смешно все это,  оставьте, - ледяным голосом сказала  Люся. -
Глупо...
- Как же так?  - уже с глухой безнадежностью спросил Виктор. -
Вот тебе и раз...
- ... и все! - звонко сказала Люся и повесила трубку.
                                               4
Теперь окружающий мир для Виктора поменял свой  празднич-
ный наряд на... нет, не на обыденность, а на безысходный траур.
Происходило это постепенно,  не сразу.  Поначалу Виктор сгоряча
решил: нет - и не надо, не больно хотелось...
Но потом оказалось, что хотелось и БОЛЬНО хотелось.
Он, сделав вид,  что забыл, что не помнит, что равнодушен  к Лю-
се,  неожиданно для себя,  в самый неподходящий момент - на  работе,
в разговоре по телефону,  в беседе с кем-то, как в бездонную пропасть,
падал в горячий, бурный, мысленный спор с Люсей.
Особенно по ночам.
Споры эти начинались по-разному: он ее убеждал, то ласково-
разумно, то иронично-шутливо, то колко-обиженно в  том,  что  она,
ничем  не  связывая себя,  может быть просто его хозяйкой,  владеть
им,  как вещью,  что он готов беспрекословно  исполнять  все ее капри-
зы и,  наконец, это просто глупо не воспользоваться  такой возможно-
стью.  Позвонила,  раз - и все...  Все, что в его  силах. Он будет кроток,
терпелив, услужлив. Если ей не хочется  звонить, он  сам  будет  еже-
дневно,  неназойливо  сигналить:  я  здесь, я готов, я жду...
Эти мысленные споры ничем не кончались.  Люся в них загадочно
молчала, иногда улыбалась, иногда внимательно поглядывала  на Вик-
тора - так ему представлялась ее реакция на те  или  иные  его доводы.
Более того, со временем Люся как бы теряла интерес  к спорам, да и
Виктор выдохся.
Виктор не сказал ни Марине, ни Антону о своем фиаско. Во-
первых, он стеснялся признаться им,  что любит по-настоящему, а  во-
вторых, потому  что  между ним,  Мариной и Антоном были свои  от-
ношения, которые можно условно назвать современными. Триумвират
их складывался долгое время и,  сложившись,  стал существовать по
неписанным,  но строго соблюдаемым законам взаимной выручки без
затрагивания  душевных  глубин.  Каждый  из  них - и  Антон, И Ма-
рина, и Виктор - свято исполняли первую и единственную заповедь
триумвирата:  если кто-то из них о чем-то просит,  значит, ему этого
хочется,  он в этом нуждается и  просьбу  эту  надо выполнить,  не жа-
лея усилий.  И дело было не только в том,  чтобы помочь достать где-
то  импортные  джинсы  или  экспортную  водку - не это было главное.
В конце концов, в этом у них даже  не было особой нужды - зато каж-
дый из них имел свой круг связей  и знакомств, который был в полном
распоряжении триумвирата.
Марина работала в бюро по туризму и экскурсиям. Через нее
проходило огромное количество самых разнообразных  людей, среди
которых было немало таких,  кто,  не стесняясь,  предлагал свои  услу-
ги Марине,  и она, также не стесняясь, но очень выборочно и  расчет-
ливо,  пользовалась ими.  Собственно говоря, Антон познакомился с
Мариной, обратившись к ней за путевкой на горнолыжный  курорт.
Антон был на своеобразном положении в триумвирате. Он зани-
мал скромную  должность  инспектора по технике безопасности в  от-
раслевом министерстве,  но входил в различные комиссии, которые
постоянно  разъезжали  по стране,  проверяя состояние дел с  техникой
безопасности на том или ином предприятии.  Виктор несколько раз
пытался  проникнуть хотя бы просто из любопытства в  систему взаи-
моотношений руководителей производственных  объединений с  по-
добными  комиссиями,  но  Антон просто не отвечал на  вопросы Вик-
тора.  Во всяком случае , не было города, где по рекомендации Антона
не приняли бы его друга или подругу на высшем  уровне.
Кроме того,  в горах Антон не только получал удовольствие  и ук-
реплял свое здоровье.  Горные лыжи - престижный  и  дорогой  вид
спорта, если им заниматься на уровне западных образцов. Лыжи, кре-
пления, ботинки, палки, костюмы, очки, перчатки, шапочки - любая
деталь, действительно имеющая значение при спуске с горы или про-
сто пижонского характера,  превратилась в супержеланный предмет и
в то же время предмет тайной гордости современного любителя-
горнолыжника.  С  каменными  лицами   проходят   на  подъемник
мимо длинной очереди страждущих в суперкостюмах, шапочках, оч-
ках,  в суперботинках,  с суперлыжами те, кто может  себе это позво-
лить, то есть люди и с деньгами, и со связями...
А разве не приятно, ощущая блаженную усталость после трое-
кратного спуска  с  горы,  сидеть у пылающего камина и слушать  пес-
ни Антона?.. Антон прочно входил в горнолыжную элиту.
Виктор, или как его звал Антон,  Вика, в триумвирате стоял, по-
жалуй,  на нижней ступеньке иерархической лестницы.  Нет,  он оди-
наково и безотказно пользовался всеми возможностями,  которые име-
лись у Антона и Марины,  просто он был  третьим  среди  равных.
Институт,  в  котором работал Виктор,  имел собственное  эксперимен-
тальное производство,  а значит,  умельцев с золотыми  руками, кото-
рые под собственный интерес оказывали услуги Виктору и его друзьям.
Свою роль играла и квартира Виктора, ключи от  которой были и у
Антона, и у Марины, как, впрочем, и наоборот.
Главная заповедь - не считайся со временем  и  затратами,  но вы-
полни мою просьбу! - исполнялась пока неукоснительно всеми  члена-
ми триумвирата.  Теорию этой идеи  как-то  в  полушутливой  форме
изложил Антон: "Наш союз свободен от родственных и брачных  уз,
никто из нас не имеет права на приказ,  кто-то просто  просит, потому
что знает, что завтра попросят его и он не откажет.  Все добровольно,
все осознанно.  Если я прошу о чем-то кого-то  со стороны,  то я не
уверен, что просьба моя будет выполнена, а  если я прошу вас, то знаю,
что вы не отделаетесь вежливыми обещаниями помочь, а поможете в
меру своих сил и возможностей. Надежность - вот чего нам всем так не
хватает. При этом мы достаточно благоразумны, чтобы не напрягать
друг друга по пустякам."
В такой же  полушутливой  форме  Виктор  попросил  Марину
познакомить его  с  какой-нибудь подружкой,  чтобы она была без
особых каких-то претензий,  но и не дурнушкой,  в основном  для  при-
ятного с ней времяпрепровождения.  Марина не осталась в долгу, тем
более, что в свое время она пожаловалась Антону на одиночество и он
познакомил ее с Сергеем.
Подружкой для времяпрепровождения оказалась... Люся.
Вот и получалось, что триумвират выполнил свои обязательства
перед Виктором,  дальнейшее было его личным, сугубо личным  де-
лом. Тем не менее,  скрывая свои переживания, Виктор позвонил  Ма-
рине, вернее не специально позвонил,  а при случае вставил  в  теле-
фонном разговоре:
- Слушай, Марин, что-то я не понял твою подругу. Она, что  - как
динамо-машина, только крутит и все? В первый вечер наобещала, на
все была согласна,  а когда я ей позвонил,  абсолютный  ноль эмоций.
- Я же тебя предупреждала, - ответила, подумав, Марина, -  что
она ищет кого-то, принца своего, надо понимать. Вроде бы ты  на нее
произвел впечатление, я потом у нее спрашивала, да видно  тут что-то
не так. Ну, хорошо, я проведу просветительскую работу с ней,  скажу,
что ты маешься, места себе не находишь, хоть  это и будет маленькая
ложь, не так ли, Вика?
- Конечно,  так, - подтвердил Виктор. Он не придал значения по-
следней  фразе  Марины,  хотя ложь была двойная.  Виктор,  действи-
тельно, маялся и не находил себе  места,  и  поэтому  он  лгал и Мари-
не,  и себе. Зато после разговора с Мариной в душе у  него затеплилась
надежда - ведь Марина сказала ему, что он произвел на Люсю впечат-
ление и, кроме того, обещала, как она выразилась, провести просвети-
тельскую работу.
И уже совсем по-иному Виктор себя почувствовал после разговора
с Антоном.  Антон,  выслушав Виктора, как всегда сжато и  точно
сформулировал свое мнение.
- Я тебя предупреждал, что она красивая и что на ней можно спо-
ткнуться? Лошадка оказалась темной, да еще с норовом. Но,  судя по
всему,  тебе не терпится ее оседлать, а раз так - добивайся  исполнения
своего  желания  любыми приемлемыми для тебя  средствами.  И за-
помни, что есть одна верная поговорка про женщин:  нет такого замка,
который не отпирался бы.  Нужно только  умело подобрать ключи.
Можно, конечно, добиться своего напором  и силой,  но в данном слу-
чае это будет кража со взломом. С другой стороны,  нечего сидеть у
запертой двери,  как пес, ожидая,  когда выйдет хозяйка и почешет
тебя за ухом. Действуй. Подумай.  Ведь она,  кажется, добрая и верит в
идеалы?.. И не позволяй ей  забывать о себе. С глаз долой - из сердца
вон. Докажи ей постоянство своего чувства. А когда она поверит в
него...
Виктор воспрял  духом.  Действительно,  что же это он так  непо-
зволительно раскис?  Хорошо,  что у него есть такой  умный,  такой
здравомыслящий Антон, что у него есть своя в доску Марина.
Стало ясно,  как дальше жить, стало понятно, как действовать.
Итак - планомерная осада.  Аккуратная бомбардировка телефонными
звонками,  подкоп заманчивыми предложениями, может быть  попыт-
ка взять крепость приступом,  а может ложное отступление с  целью
заманить в засаду...
А к чему Антон сказал, что она добрая и верит в идеалы?

                                               5
- Люся? Здравствуйте, это - я, Виктор.
- Да, я вас узнала. Что-нибудь случилось?
- Случилось?.. Конечно, случилось, - Виктор рассмеялся.
Так смеются люди, иногда без видимой причины, от перепол-
няющей их радости, от избытка чувства. - Простите, мы в прошлый
раз не успели договорить,  немного глупо получилось, правда? Не
хочу, чтобы у вас сложилось неверное представление обо мне. Дело в
том,  что хотите верьте,  хотите нет - я сейчас счастлив и  счастье это
подарили мне вы.  Тем,  что вы есть,  тем,  что  мы  встретились, тем,
что мы разговариваем.  Жаль, конечно, что вы  не испытываете то же
самое, но я искренне рад. Просто за столько лет одиночества я отчаялся
встретить человека,  который захватил бы меня всего,  целиком.  Я
даже стал думать, что никогда  не встречу  такого  человека или,  что
хуже всего,  не способен  больше на большое чувство, остыл навсегда...
А вы мне его подарили. Мне достаточно знать, что вы есть и надеять-
ся, надеяться,  надеяться...
- На что? - усмехнулась Люся.
- А что же  мне  делать?  Отчаяться?  Запить?  Погибнуть?  Из-за
чего? Из-за такого подарка судьбы?
- Насчет подарка,  это вы переборщили,  -  запротестовала  Люся.
- Уж я-то знаю. какой я подарок...
- Посмотрели бы вы на себя моими глазами,  - с сожалением  в го-
лосе  сказал Виктор.  - Я все время думаю о вас,  вспоминаю  вас,
вспоминаю ваши глаза,  вашу улыбку, ваши чудесные волосы и  каж-
дый раз буквально молюсь: "Господи!  Лепота-то какая!  Как же  ты
прав,  что создал такое,  иначе на кого смотреть,  кем любоваться?"
Люся рассмеялась.  По-доброму,  даже немного лукаво. Очевидно,
ей понравилась ликующая тирада Виктора, его неподдельный  восторг,
его открытое, откровенное обожание.
- А вы - опасный человек,  - лукаво сказала она.  - И коварный
льстец...
- Я - не опасный, - искренне и убедительно сказал Виктор.  - Я... Я
просто... очень-очень... желаю вам счастья.
Виктор звонил Люсе нечасто,  раз-два в неделю. Разговаривал
легко, непринужденно. Он понимал, что в разговоре не должно  быть
пустых  бессмысленных  пауз и поэтому тщательно продумывал  план
беседы,  ее основные вехи, держа наготове смешной анекдот,  рассказ о
нашумевшем спектакле или один из сенсационный слухов,  которые
так мгновенно разносятся по городу. Его чувство к Люсе,  которое ста-
новилось все сильнее по мере того, как он видел, что  в их отношениях
наметился сдвиг в лучшую  сторону, подсказывало  ему в  разговоре
изощренные ловушки для Люси.  Она охотно в них  попадалась, вроде
бы не замечая, какую прочную  и искусную сеть  плетет Виктор.  При-
знавшись  Люсе  в любви,  Виктор как бы снял  запрет с этой темы,
получил право открыто говорить ей  комплименты, заботиться о ней,
восхищаться ею.
Постепенно и Люся стала делиться с  ним  своими  бытовыми  ра-
достями и неурядицами.  В этих случаях Виктор был благодарным
слушателем, всегда был готов придти на помощь делом и советом.
Так прошел остаток февраля,  наступил март. С каждым днем
солнце все раньше появлялось из-за горизонта,  все позже  садилось,
ослабли морозы.
В очередном разговоре Виктор поделился с Люсей:
- Вы знаете, у меня такое впечатление, что Главкинопрокат  боит-
ся не выполнить план и поэтому сейчас на экранах масса потрясающих
фильмов. Кассовые сборы бьет японский боевик о крысах-мутантах, по
ночам оккупирующих города.  Идет изящная французская кинокоме-
дия о любви полицейского и проститутки. Для любите-  лей социаль-
ных драм демонстрируется итальянская лента о  комиссаре полиции,
который,  наконец-то,  проник  в  глубины мафии.  Крепко сделан и
очень смотрится американский  мюзикл "Отелло".
Есть и  шедевр  отечественного производства об отдельных недос-
татках и некоторых недочетах в капитальном строительстве.
- Весьма  насыщенный  репертуар,  -  без особого интереса  сказа-
ла Люся.
- А когда вы были последний раз в кино? - спросил Виктор.  -
Только честно. Вспомните.
- А  ведь  и правда,  давно,  - задумалась Люся.  - И что  смотрела
- не помню, хоть убейте.
- Нельзя же жить такой затворницей! Вернитесь в цивилизацию из
своего Орехово-Борисово.
- И впрямь иногда надоедает: дом-работа-дом... - вздохнула Люся
и капризно добавила:  - А потом  в кино надо ехать куда-то...
- Зачем  ехать?  - предупредительно сказал Виктор.  - Вас  повезут.
Мои <Жигули> отныне являются Вашим автомобилем,  а я -  Вашим
личным шофером.
Люсе захотелось продолжить эту игру, где ей была отведена  роль
полновластной распорядительницы.
- Впрочем, кино я не очень уважаю, - сказала она. - В кино почти
всегда все ясно: кто, куда, зачем... Хотя, бывают исключения, но их
очень мало.
- В таком случае хотите съездим на выставку в горком графиков?
Сейчас там очень интересный художник выставляется. Я его  лично
знаю. Обещаю, он сам покажет свои работы.
- Так, - довольно сказала Люся. - Значит в нашем распоряжении
кино, выставка... И это все?
- Почему же?  Все,  что пожелает и прикажет королева. Ваш  ры-
царь всегда к Вашим услугам.  Служить Вам - для меня радость.  Я уже
стою на одном колене.  Жаль только, что Вы не видите этой  картины...
Что еще?.. Выбирайте! Завтра... Завтра можно пойти в  компанию, где
один юморист будет  читать  свои  миниатюры.  Они  очень смешные и
грустные,  а есть просто веселые. Есть и ядовитые... Что еще?  В поне-
дельник открываются гастроли австралийского джаза.  Они  играют
традиционный джаз,  как Луи Армстронг.  Очень заводные ребята,  у
меня есть записи их концертов...  Что  еще?..
- Культурная революция - и только!  - перебила его  Люся.
Игра в  королеву ей перестала нравиться,  потому что воспользо-
ваться этим фейерверком предложений она не  могла.  -  Хочется,  ко-
нечно, вырваться,  но как-нибудь в другой раз...  Рыцарь Виктор... До
свидания... И не забудьте встать с колена!
Следующий разговор был коротким. Когда Люся сняла трубку,
Виктор тихо спросил:
- Люся? Это вы? Здравствуйте...
- Виктор?  - откровенно обрадовалась ему Люся.  - Что  же  это вы
пропали?  Я даже забеспокоилась, не стряслось ли что-нибудь, и ждала
вашего звонка.  Как ваши  дела?  Рассказывайте...  Молчите?.. Не знае-
те,  с чего начать?  Посмотрели,  небось, все  фильмы, которые вы мне
так рекламировали.  Конечно, побывали на  вернисаже вашего друга-
художника, обхохотались на вечере у юмориста, а вчера вернулись с
концерта  заводного  австралийского  джаза?.. Скажете,  нет?..  Почему
вы молчите, рыцарь?.. Не слышу...
- Извините...  -  медленно  и тихо выговорил Виктор.  - Я  прошу у
вас прощения,  но поймите  меня.  Сегодня  -  годовщина  смерти моей
мамы...  Она  умерла  три года назад...  А отец ее  очень любил...
очень... и через год тоже... Я не хотел вас беспокоить, но  не  мог  не
позвонить вам,  потому что...  потому  что... вам,  только вам, больше
никому не хочется... Да и некому...Извините... И спасибо, что вы есть.
Виктор повесил трубку.
Он не врал Люсе, что три года назад в марте умерла от рака его
мать, он не врал Люсе, что через год умер его отец, но в  том, что  отец
скончался  от безысходной любви к матери,  была  опять ложь.  Никто
не смог бы уличить Виктора в этой лжи. Более  того, даже  если бы это
случилось,  Виктор всегда оправдался бы  тем, что он думает именно
так и искренне уверен в своей  правоте. Хотя в глубине души он знал,
что это ложь.
Все мы,  конечно,  не без греха.  Каждый из нас искажал и  иска-
жает правду.  Потому  что  правда сурова и горька и требует  немалого
мужества и крепких духовных устоев, чтобы ее принимать  такой, ка-
кая она есть, и чтобы ее говорить. Можно простить сознательную ложь
во имя того,  чтобы уберечь человека от душевной  травмы или  от
безумного  поступка.  Можно простить безобидную  ложь ради красно-
го словца в  веселом  застольн