комнату  вош„л  сосед, алкоголик дядя Володя, которого разбудил шум. Он
хотел  примирить супругов, о едва только приблизился к соседке, как та ударила
его кулаком по лицу.
    Дядя Володя упал на пол и изрезал руки битым стеклом.
    Теперь вся комната была заляпана кровью.
    Съехав  с катушек окончательно, жена схватила Волобуева за волосы, которые
у  него  начинали  уже выпадать, не смотря на втирания, и стала таскать его за
волосы по квартире.
    Тогда Волобуев решил свою жену убить.
    Он вырвался, схватил со стола нож и замахнулся.
    "Бей!" - холодно сказал жена и выставила впер„д грудь.
    Волобуев выронил нож, закрыл лицо руками и выбежал на улицу.
    Всю  ночь  он  просидел и проплакал а ступеньках одного из спусков Крюкова
канала, а под утро заснул, и его забрала проезжавшая мимо патрульная машина.
    В  отделение милиции за ним пришла жена. Вчерашнего скандала она как будто
не помнила.
    - Ну, пойд„м, горе ты мо„, - сказала она, вытирая послюнявленным платочком
мужнино  лицо.  -  Всю  ночь  после  твоих гостей убиралась. Сам-то что-нибудь
помнишь?..
    И  Волобуев, немного подумав, покачал головой - будто он и в правду ничего
не помнит.

    Притча о самом талантливом писателе

    Жил-был  один  человек,  которому  Бог  дал  невероятной силы литературный
талант.  Но  было  время  перемен,  вкусы  и  нравы находились в упадке, и его
произведений никто не понимал.
    Его   оригинальные,  изящные  новеллы  о  любви,  о  природе  и  о  тонких
человеческих отношениях не хотел печатать ни один журнал, не принимало ни одно
издательство.
    Впрочем,  один издатель его пожалел и предложил срочную работу на заказ. И
расценки  неслыханные  -  тысяча  американских долларов за килограмм рукописи.
Писатель  давно  не  имел  в  доме  хлеба, задолжал за электричество, а потому
согласился.
    И  вот из-под его пера вышли несколько книг. Одна называлась "Перо в бок",
другая - "Закон братвы", а третья - "Любвеобильные лесбиянки".
    Эти  книжки  успешно  разошлись,  и писатель начал один за другим строчить
бестселлеры. Ему дали в помощь негров, чтобы он успевал удовлетворять рыночный
спрос.
    А  через  год  писатель  вообще забыл, что он когда-то занимался настоящей
литературой. Его старые рукописи потерялись во время переезда в новую, хорошую
квартиру.
    Никто  даже  не понял, что те три, самые первые его книги, - про перо, про
братву  и  про  лесбиянок,  - по стилю и изяществу слога превосходили Пушкина,
Куприна,  Толстого  и  Чехова...  Потому  что  нормальные люди книжек с такими
названиями не читают, а те, которые читают, ничего особенного не заметили.
    Вот  так,  на  рубеже  третьего тысячелетия, мир остался без величайшего в
истории человечества писателя.


    ДЕКАДЕНТСКИЕ ТАНКИ

    Лист

    Небо стучится
    В крышу пустой веранды.
    Ствол давит в н„бо.
    Спуск так скор и податлив.
    Осень роняет листья.

    Река

    Река струится
    Из подрезанной ветки.
    Кончилось лето.
    Скоро погаснет солнце.
    Мокрые ст„кла плачут.





    "Любаша и Пьер"



    Балтийский берег

    Однажды Любаша оказалась в гостях на какой-то даче - не то в Солнечном, не
то  в Комарове... В малознакомой компании ей не понравилось. Все много пили, а
некоторые  даже  пытались  к  ней  приставать.  Поэтому,  едва небо на востоке
посветлело,  она  тихонько  ушла,  рассчитывая  вернуться  в  город  на первой
электричке.
    До того, как пойти на станцию, Любаша решила окунуться в заливе.
    Вокруг ни кого не было, она скинула с себя всю одежду и шагнула в холодную
воду.
    Но  окунуться  сразу  ей не удалось, потому что у берега оказалось слишком
мелко.
    Убедившись,  что  вокруг  вс„  ещ„  пустынно, Любаша отважно пошла впер„д,
разгребая воду, от мели к мели, то коленями, то щиколотками.
    Наконец,  уже  где-то  на  полпути  к  Швеции, вода поднялась ей до уровня
пупка; Любаша окунулась и немного поплавала.
    Только теперь она заметила, как далеко ушла от берега.
    Нащупав  ногами дно, она поспешила обратно, к своей одежде, которую теперь
было  совершенно  невозможно различить на песке. Мало того, ей стало казаться,
что  на  пляже появились т„мные фигуры мужчин, которые во все глаза смотрят на
е„ тело...
    Задул ветер, Любаша моментально продрогла и решила идти к берегу во что бы
то ни стало.
    Восходящее  солнце  слепило  ей  глаза, но она гордо шла впер„д, навстречу
гаденьким  усмешкам  и  похотливым  взглядам,  расправив плечи и высоко подняв
голову.
    Дойдя  до  четв„ртой  отмели, Любаша поняла, что это не мужчины, а кусты и
тени, и ей сделалось смешно от своих фантазий. И все вещи оказались на месте -
и босоножки, и купальник, и платье, и полиэтиленовый пакет.
    Любаша постелила платье на песок и прилегла буквально на минутку отдохнуть
и обсохнуть.
    Ветерок  стих, солнышко уже начинало пригревать, и она, едва прикрыв рукою
глаза, в ту же секунду заснула.

    Проснувшись  часа через два, она поняла, что вс„ ещ„ лежит голая, а вокруг
люди.  Слышались  голоса,  смех,  крики, стук волейбольного мяча, плеск воды у
берега.
    Холодея от ужаса, Любаша отвела руку и быстро огляделась.
    Тут ей показалось, что она вс„ ещ„ спит, и она прот„рла глаза.
    На пляже было полно народу и все - голые.
    Мужчины, женщины, дети - все абсолютно голые.
    И никто не обращал на не„ внимания. Это был специальный пляж для нудистов.
    Стараясь  ни чем не выдавать своего волнения, Любаша подобрала свои вещи и
не спеша двинулась в сторону ближайших кустов.
    Одевшись  и  выбравшись на дорогу, она, прич„сывая на ходу волосы, пошла в
сторону  загудевшей  электрички. Перед глазами у не„ стояли невольно увиденные
во множестве, среди бела дня, мужские причиндалы - молодые и старые, маленькие
и аккуратные, большие и отвислые...
    От  увиденного Любаша сделалась рассеянной и по дороге к станции то и дело
обо что-нибудь спотыкалась.

    Любаша и маньяк

    В  свои  двадцать два года Любаша была развившейся и очень привлекательной
женщиной.  На  не„ оборачивались водители, пешеходы и даже некоторые животные.
Но  сама она ещ„ плохо осознавала силу своей прелести. Она была простодушная и
неопытная. Из-за этого мужчины е„ обманывали.
    Любаша работала в кондитерском магазине "Белочка", в конфетном отделе. Она
украдкой  читала  книги  про  большую  любовь,  а когда рядом не было старшего
продавца  или покупателей, подносила к губам шоколадную конфету, надкусывала и
прятала,  скрипнув  фантиком. Она хотя и любила сладкое, но вс„-таки старалась
не  злоупотреблять,  потому  что, как говорили подруги, ещ„ капелька - и будет
чуть-чуть больше, чем надо.
    Но подруги, скорее всего, ей просто завидовали. Ни капелька, ни килограмм,
ни  даже  десять  Любашу бы не испортили. Да и настоящих подруг у не„ не было.
Она постоянно витала где-то в своих особенных облаках.
    Однажды  произошла  ошибка,  ей  перепутали  ценники,  и  она целую неделю
продавала  "Каракум"  по  цене "Сливочных тянучек". А когда ошибка раскрылась,
она со слезами на глазах безропотно вернула в кассу всю разницу, хотя ни в ч„м
не была виновата.
    Как  и  все  другие  продавщицы  в  "Белочке" Любаша стояла за прилавком в
крахмальном  кокошнике и фартучке с вышитым орешком в зел„ном "воротничке". По
обе  стороны  высились  витрины  с  кондитерскими изысками, но мужчины, все до
одного, открыто, или скосив глаза исподтишка, любовались только ею.
    Даже  не  смотря  на  такую вопиющую несправедливость, другие продавщицы в
магазине относились к ней с симпатией.

    Как-то вечером, после работы, Любаша сходила на последний сеанс в кино. По
пути  домой  она  заметила,  что за ней увязался мужчина - не то маньяк, не то
грабитель.  Заходить в т„мную арку своего двора она не решилась и остановилась
на тротуаре, с надеждой поглядывая по сторонам.
    Как нарочно улица была совершенно пустынна. А звать на помощь до того, как
что-то  началось,  в  е„  представлении  было  бы  просто глупо. К тому же, из
разговоров  в  магазине, ей было достоверно известно, что крик и сопротивление
провоцируют  маньяка  на  ещ„ более зверские и изощр„нные действия. А что если
это вообще нормальный человек, просто случайный попутчик?..
    Но  это  был  не  попутчик,  а самый настоящий маньяк - некрофил и садист.
Когда  он  подош„л  ближе  и  попал  под  свет  фонаря,  Любаша его хорошенько
рассмотрела.  Он  был  худой  и  высокий, неопредел„нного возраста, в очках, в
берете  и,  кажется,  совершенно  лысый.  Его  рука  в кармане плаща почему-то
интенсивно двигалась.
    Будто  бы проходя мимо, он внезапно сгр„б девушку в охапку, увл„к в т„мную
подворотню  и  грубо  прижал к помойному баку. Потной рукой он зажал ей рот, а
другой залез под пальто и стал нервно расст„гивать пуговицу у не„ на джинсах.
    Девушки  в  магазине  часто  рассказывали  истории  про  маньяков, которые
вычитывали из газет с кроссвордами. Поэтому кое-какая теоретическая подготовка
на этот сч„т у Любаши имелась. На не стала кричать и трепыхаться, а просто изо
всех сил ткнула указательным пальцем маньяку в глаз.
    Тот сразу схватился за глаз рукой, наклонился и как-то обмяк.
    Не  успев  ничего  подумать,  Любаша,  размахнувшись  хорошенько взахл„ст,
треснула его по голове сумочкой, которая висела у не„ на плече.
    Маньяк упал, словно убитый.
    И  только теперь Любаша вспомнила, что в сумочке у не„ зав„рнутая в газету
старая  килограммовая гиря. Мама просила принести для того, чтобы лучше солить
капусту.  И Любаша сегодня нашла в кладовке подходящую - старую, ржавую, давно
списанную...
    "Ой-ой-ой..." - проговорила Любаша, сообразив, что случилось, и припустила
к своей парадной.

    Утром,  когда  Любаша  пошла  на  работу,  она  очень  боялась  увидеть  в
подворотне  лужу  крови  и  вычерченный мелом силуэт. Н крови на асфальте было
всего  несколько  капель,  да  ещ„  коричневый  берет  валялся между помойными
баками. Наверное, этот дядя вс„-таки остался жив и самостоятельно уш„л домой.
    Из-за  этого  берета  Любаша  едва  не  расплакалась от жалости. Вчерашний
маньяк,  страшный  и  омерзительный,  сегодня  казался  ей  просто  больным  и
несчастным одиноким человеком, которого она сгоряча едва не убила.

    Долгое  время  в  магазине  только  и  говорили об этой истории, заставляя
Любашу   вновь   и   вновь   рассказывать   все   мельчайшие   подробности.  А
подрабатывающий  у  них  грузчиком  студент  с  факультета Восточной философии
утверждал,  что в е„ трансцендентальном подсознании сидит настоящий боевой дух
японского самурая.
    Любаше  теперь  и  самой  казалось,  что  она  способна  в  жизни на нечто
большее...

    Мужская работа

    Гражданин Франции Пьер Буржуа приехал в Россию по туристической визе. Было
начало  апреля,  пригревало солнышко и пели птички. Дней десять он рассчитывал
провести  в  Санкт-Петербурге  и  его  окрестностях, а затем, если понравится,
побывать  ещ„  в  нескольких  городах  глубинки,  славных своими историческими
достопримечательностями.
    Он  был  богат,  немного  рассеян  и  внешне  напоминал  Пьера  Безухова в
исполнении  народного  артиста  Бондарчука.  Его прабабушка родилась в России,
поэтому  Буржуа довольно свободно изъяснялся на ломанном русском. А может быть
совсем  не поэтому, а потому, что вообще знал, хотя и через пень колоду, много
разных языков мира...
    Отец Пьера, поняв, что его сын не рожд„н быть хищником в капиталистических
джунглях,  обеспечил  его  благосостояние  умным  вложением  части  капитала в
разнообразные  ценные  бумаги. После этого единственному наследнику оставалось
лишь  брать  деньги  в  банке  по мере надобности, пополнять сво„ бессистемное
образование  и  путешествовать.  Перед  женщинами Пьер немного робел, и в свои
сорок четыре года вс„ ещ„ оставался холостяком.

    В 16.45, строго по расписанию, самол„т прибыл в аэропорт Пулково.
    Пьер  Буржуа  получил  свой  скрипучий  кожаный  чемодан  цвета  беж  и, с
любопытством  озираясь  по  сторонам,  направился  к  выходу. Номер в хорошей,
рекомендованной путеводителем гостинице был им забронирован заранее.
    Впереди,  у  больших  стеклянных  дверей с надписью "ВЫХОД", Буржуа увидел
нескольких  приветливо глядящих на него мужчин. Они крутили на пальцах ключи и
едва  только не подмигивали ему, очевидно опасаясь прогуливавшегося неподал„ку
милиционера...
    В одном из кварталов Парижа, недалеко от его квартиры, стояло много таких,
только,  конечно,  гораздо более презентабельных жрецов любви, которые бросали
на  проходивших  мужчин такие же взгляды и точно так же покручивали на пальцах
ключи   от   комнат,   служивших   местом  корыстного  и  противоестественного
разврата...
    Приближаясь  к  мужчинам,  стоявшим  у выхода, Буржуа приготовился сказать
"нет!"  и  акцентировать  свой  отказ  решительным  жестом.  Для этого он даже
освободил затянутую мягкой лайковой перчаткой руку, сунув зонт под мышку левой
руки, в которой н„с чемодан.
    Но  не  успел он открыть рот и поднять указательный палец, как до его ушей
донеслись  слова  и фразы, смысл которых избавлял его от неудобств и возможной
нелепой  ошибки.  "Такси  поедем?.."  -  приблизительно к этому сводился смысл
призывов,  которые  негромко  и  на  все  лады  повторяли услужливые мужчины с
ключами.
    Пьер Буржуа снова взял зонт в правую руку и остановился.
    "Да, такси..." - кивнул он, ни к кому из них в отдельности не обращаясь.
    Тут  же  кто-то подхватил его под руку, вывел на улицу и усадил в пахнущий
мышами  автомобиль.  На заднем сидении поместился он сам, а также и его зонт и
чемодан. Неприятно заскрежетав старт„ром, машина завелась и тронулась с места.

    Случай в дороге

    Пьер  Буржуа  прибыл  в  Россию  4  апреля  200...  года  с  целью осмотра
достопримечательностей.  В  аэропорту он взял частника и поехал по Пулковскому
шоссе в сторону города.
    - Доллары,  евро?..  -  поинтересовался  водитель,  когда они отъехали уже
порядочно далеко.
    - Евро...  -  ответил  Буржуа,  настороженно  прислушиваясь  к дребезжанию
корпуса очень ненового автомобиля.
    - Ван  хандрид,  -  решился  наконец водитель произнести заветную цифру и,
повернувшись, отважно взглянул на пассажира.
    Лицо ездока вдруг исказил панический ужас.
    - Хау мэни?.. - сказал водитель сделав удивл„нное лицо.
    Но Буржуа не собирался торговаться. Ему было вс„ равно - "ван хандрид" или
"ту  хандрид"...  Просто  он  увидел,  что  впереди по курсу, у разделительной
полосы,  стоит джип. Люди, сидевшие в н„м, разговаривали с людьми, сидевшими в
"Мерседесе", который остановился рядом, на полосе встречного движения.
    Поворачивать  было  некуда - в соседнем ряду гудел грузовик с нескончаемой
цистерной.
    - Стоп!!  -  крикнул  Буржуа  и,  в  ожидании  страшного удара, заслонился
костяной ручкой зонтика.
    Водитель  "Москвича"  затормозил и каким-то чудом успел остановиться, лишь
только слегка тюкнув стоящий впереди джип.
    Зазвенели разбитые фары, на несколько секунд сделалось тихо.
    - Вс„,  пиздец,  - негромко произн„с водитель, и от звука его голоса Пьера
пронзило могильным холодом.
    Сидевшие  в  "Мерседесе" что-то договорили, что-то передали, что-то взяли,
хохотнули - и уехали.
    А из джипа вылезли четверо крепко слож„нных мужчин.
    Один  из  них, размахнувшись монтировкой, несколько раз ударил по лобовому
стеклу. Стекло пошло густой паутиной трещин, проломилось и повисло клочьями.
    Мужчина передал монтировку следующему громиле.
    - Мужики, не надо... - пролепетал водитель.

    Не  дожидаясь  окончательной  расправы,  Буржуа  схватил  чемодан, зонт и,
выбравшись  из машины, перебежал дорогу. Спрятавшись за кустами, он с дрожью в
коленях   наблюдал,   как  четыре  вандала  уничтожают  маленький  потр„панный
автомобиль.
    Когда    на   месте   синего   "Москвича"   осталась   измятая   жестянка,
скособочившаяся на резанных кол„сах, вандалы залезли в свой джип и великодушно
предложили  пострадавшему  "подбросить  до  метро".  Тот залез в машину, и они
уехали.
    Начинало темнеть, накрапывал дождь.
    Буржуа вышел из-за кустов, раскрыл зонт и принялся голосовать.

    Спустя  часа  полтора он уже принимал душ в сво„м номере. А потом, заказав
себе  ужин с вином и запахнувшись в пушистый халат, вышел на маленький изящный
балкон.  Прямо  под  ним  сиял, перемигивался и бурлил Невский проспект. Дикое
происшествие,   случившееся   по  пути  из  аэропорта,  казалось  ему  нелепым
недоразумением,  подобные  которому  происходят только с ним и с неизбежностью
которых  он  уже давно успел примириться. Его первое, случайное впечатление об
этой стране и об этом прекрасном городе было, конечно же, обманчивым.

    Продолжение следует.



                             Борис Карлов

                              С У Д Ь Б А


    Первый  рассказ.  Написан  в  июне 1987 года, по впечатлениям от фестиваля
Ленинградского  рок-клуба  во Дворце молод„жи. В названии обыгрывается синоним
слова "судьба" - "рок".

    Сем„н  Степанович Конюхов вот уже много лет собирался выбраться на ден„к в
Ленинград.  Сам  он  жил  в  крупном  областном  центре, имел хорошую пенсию с
прибавками,  дом и огород. По праздникам он надевал ч„рный, бряцающий медалями
пиджак, почти новые коричневые брюки и скрипучие, начищенные ваксой сапоги.
    Героический  жизненный  путь  его  был  тернист  и  нел„гок. В революции и
гражданской  он  не  участвовал  по  причине  малолетства, но уже в тридцатых,
насупив  брови  и  поигрывая  желваками,  раскулачивал  гадов,  отбившихся  от
колхозного  коллектива и под„рнувшихся буржуазным жирком. Избирался секретар„м
комсомольской ячейки и не раз был сам бит несознательными элементами.
    В   тяж„лую  годину  войны  с  фашистами  Конюхов  оказался  в  осажд„нном
Ленинграде, где, не щадя себя, работал замполитом на продовольственном складе.
    Много  воды утекло с тех пор. Был День победы, встреча с любимой женщиной,
назначение  на  ответственную  партийную работу. Культ личности, реабилитация,
нелепое покушение на его жизнь...
    Глубокие  морщины  прорезали  чело  Сем„на  Степановича,  стали седыми его
волосы,  но  старый  солдат  помнит  вс„. Выступая перед пионерами в подшефных
школах,  он  вспоминает  голодный  обморок  на  работе в блокадном Ленинграде,
показывает  ещ„  заметный след на бедре, нанес„нный врагами советской власти в
период коллективизации, призывает молодых быть верными идеалам коммунизма.
    Но  молодые были уже не те. И одевались они как-то по-другому, и частенько
за  версту  обходили  парикмахерскую.  Вечерами  они  бренчали  на гитарах или
заводили   хриплые  магнитофоны...  Сем„н  Степанович  таких  не  любил.  Хотя
некоторые  из  услышанных  песен  ему втайне нравились - такие, как, например,
"Пройду по Абрикосовой, сверну на Виноградную..." и тра-та-та... что-то такое.
    Съездить  в  Ленинград  ему  хотелось давно. Посмотреть на помолодевший за
десятилетия  красавец-город.  На  высотные  дома  из  стекла  и  бетона, смело
вклинившиеся  в  петровскую  рутину.  На  чудо-дамбу, спасающую город-герой от
наводнений...
    Кроме  того, надо было купить новую вставную челюсть (старую он потерял на
юбилее у партийного товарища), побывать у хорошего врача (пошаливало сердце) и
купить продукты по поручению жены (на прилавках - хоть шаром покати).
    И  вот,  наконец,  в  начале  июня  установилась  т„плая  погода,  и Сем„н
Степанович  решил  ехать. Надел свой выходной костюм с медалями, купил билет и
сел на поезд.
    Всю ночь в дороге он не спал, а вс„ курил у окна в коридоре и думал: какой
он теперь, Ленинград?..

    С Московского вокзала Конюхов сразу попал на Невский, и его закружил поток
горожан.
    Первым,  что  бросалось  в  глаза,  был  необычный внешний вид у прохожих.
Чем-то  они  напоминали  п„струю  толпу