мным состоянием.
   Отпущенный после допросов на волю, Джерри вернулся к  себе  в  номер  и
заплакал  без  слез,  сухим  мужским  плачем.  В  кармане  у  него  лежала
двадцатидолларовая  бумажка,  а  внизу,  на   первом   этаже,   его   ждал
неоплаченный счет гостиницы. И именно теперь,  когда  он  так  нуждался  в
поддержке и утешении, пришло письмо из налогового  управления,  в  котором
требовали срочных объяснений по  поводу  укрытия  доходов  и  неисполнения
налоговой повинности. Джерри связался по телефону с Чикаго, но  у  мистера
Эткесона как на  грех  оказался  обеденный  перерыв.  Джерри  передал  его
секретарше короткую телефонограмму:  "Потерял  все  деньги.  Гостиница  не
оплачена. Налоги не уплачены. Жду вашей помощи."
   Через два часа пришла телеграмма:

   Джерри Финну Отель Уолдорф Астория
   Нью-Йорк Сити
   Сожалею вашему счету только 60 долларов высылаю все-таки  200  долларов
ваши пластинки не покупаются 150 миллионов человек теперь играют  расческе
постарайтесь найти новый инструмент переселитесь более дешевую гостиницу
   Эткесон


   Наш старый знакомый Исаак Риверс коротал вечер в скромном  одиночестве,
сидя у телевизора. От садистской  уголовной  драмы,  в  которой  невидимый
убийца умерщвляет свою жертву щекоткой  и  удушением,  возникало  ощущение
бегающих по коже мурашек, отчего Исаак еще  энергичнее  налегал  на  пиво.
Представление время от  времени  прерывалось  рекламой  табачных  изделий.
Исаак поискал другую программу и погрузился в перипетии сказочно блестящей
жизни Аль Каноне. Вскоре, пресытившись и этим, он  пустился  в  дальнейшие
поиски зрелищ. Наконец он выключил телевизор и начал  разглядывать  самого
себя.
   Он исключительно редко занимался самонаблюдением и теперь вынужден  был
признать, что ничего от этого не потерял.
   Одни люди живут и учатся, другие - только живут. Исаак Риверс относился
к последней категории. Жизнь  его  представляла  собою  по  большей  части
гладкую равнину, где редко встречались большие подъемы и спуски. Он видел,
что  земля  достается  оптимистам,  и  потому  сам  тоже  стремился   быть
оптимистом.
   Вопреки всему.
   Время подходило к десяти, и в спальне  Нью-Йорка  готовились  к  ночной
жизни. Исаак с минуту глядел в  окно,  на  улицу,  где  лился  бесконечный
человеческий поток; потом зевнул во весь  рот,  бросил  томный  взгляд  на
постель и начал медленно раздеваться.  Вдруг  у  входа  послышался  робкий
стук. Исаак подумал: открывать или нет? Он за этот вечер уже отдал  четыре
доллара на различные  благотворительные  цели:  на  покупку  спасательного
круга для  Ист-Риверского  моста;  на  ликвидацию  неграмотности  в  южных
штатах; на создание пенсионного фонда артистам кино и цирка, побывавшим на
корейской войне, и на покупку бейсбольных принадлежностей для американской
колонии в Пакистане. Исаак чувствовал, что на сегодня он уже выполнил свой
гражданский долг, и  потому  решил  не  отворять.  Но  через  минуту  стук
возобновился, и одновременно зазвонил звонок. Исаак очень неохотно подошел
к дверям, приготовив на всякий случай монету в  полдоллара.  Он  осторожно
приоткрыл дверь и выглянул. У порога  стоял  Джерри  Финн  -  его  дорогой
ассистент, из  которого  в  два  счета  вышла  американская  знаменитость.
Паганини Нового света, открыватель  новых  путей  в  музыке  и  зачинатель
всенародного  движения,   человек,   ради   предоставления   американского
гражданства которому некий конгрессмен, любитель музыки, предложил  внести
особую поправку в действующие законы.
   Оба друга на мгновение замерли, едва не потеряв сознания от нахлынувших
чувств. Наконец Джерри бросился в распростертые объятия своего  опекуна  и
тихо проговорил:
   - Исаак... Ты дал мне свое поручительство...
   - В котором ты больше не нуждаешься, -  сказал  хиропрактик  и  немного
ослабил свои тиски, охватившие музыканта. - Пойдем мой мальчик, выпьем  по
маленькой.
   Джерри был угрюм и бледен, подавлен и молчалив. Но Исаак верил, что все
это было вызвано большой радостью и болью их новой встречи.
   - Я уж боялся, что ты  позабыл  меня,  -  сказал  хиропрактик,  наливая
своему бывшему помощнику бокал, чтобы выпить с ним за встречу. - Ну, брат,
как тебе нравится жизнь теперь, после стольких успехов и почестей?
   Джерри выжал из своего лица насильную  улыбку,  какие  можно  видеть  в
богадельнях, и ответил печально:
   - Исаак, как по-твоему, мог бы получиться из меня хиропрактик?
   -  Из  тебя!  Из  тебя  может  получиться  все  что  угодно.  Ты  самый
талантливый человек в мире, и я горжусь тем,  что  ты  был  когда-то  моим
коллегой.
   - Спасибо, Исаак, - сказал Джерри  растроганно.  -  А  теперь  я  снова
пришел проситься к тебе на службу.
   - Ты ведь уже сделал карьеру - и совершенно блестящую.
   Джерри хотел что-то сказать, но  губы  его  точно  оцепенели,  и  мысли
замерзли. Его  инициатива  погибла,  и  для  этого  даже  не  понадобилось
обсуждения в государственном комитете. Доктор Риверс был удивлен, но потом
подумал, что причина неразговорчивости Джерри кроется в его  знаменитости.
Да, конечно, ведь он уже так знаменит, что ему пора носить черные очки.
   - Ты  это  серьезно?  Ты  в  самом  деле  хотел  бы  снова  стать  моим
напарником?
   - Хотел бы, - ответил Джерри медленно, словно жених во время  венчания.
- Каждый умеет играть на гребешке, но  хиропрактикой  заниматься  способны
только немногие...
   - Только избранные, - уточнил Исаак. - Тут нужен природный талант.  Ну,
давай выпьем еще!
   Они выпили, после чего Исаак продолжал, вдохновляясь:
   - А что ты думаешь, если мы снова организуем рекламный штурм -  теперь,
когда у тебя известное имя?..
   - Я готов на все, вплоть до маленьких  преступлений,  -  ответил  автор
"Четвертого позвонка". -  Страсти  масс  легче  всего  раздувать  трубными
звуками и парадами...
   - Что? -  воскликнул  "Исаак,  не  поняв  слова  Джерри,  которые  были
несчастными детьми мрачных мыслей.
   - Я устал от известности, - продолжал Джерри задумчиво. -  Мне  хочется
показать тебе, что я достоин твоего поручительства.
   Он схватился за голову обеими руками, точно хотел поднять  самого  себя
за волосы, но ограничился тем, что поднял рюмку и поднес ее к своим губам,
предоставляя слово хозяину.
   Исаак что-то припоминал.  Наконец  в  его  поросячьих  глазках  блеснул
веселый огонек, и он начал рассказывать радостную новость:
   - Я чуть не забыл! Такая  история!  На  прошлой  неделе  приходили  два
джентльмена, спрашивали твой адрес. Но я-то откуда знаю?
   - Сыщики, должно быть? - спросил Джерри, и лицо его посерело.
   - Нет, нет! Представители финского посольства, из Вашингтона.
   Сердце Джерри не дрогнуло, ибо он отлично знал, что международное право
держит в оковах армию страстных эгоцентричных желаний.
   Он не испугался, ибо знал, что страх порождает враждебность,  а  врагов
вообще надо выбирать очень обдуманно и осторожно.  Он  прямо  посмотрел  в
глаза своему хозяину и спросил:
   - Они приходили с ордером на арест?
   - Что такое? - воскликнул Исаак вторично. -  О  чем  ты  говоришь?  Они
хотели узнать твой адрес, потому что у них для тебя  хорошие  новости.  Ты
награжден высоким орденом...
   - За что?
   - За пропаганду в  пользу  Финляндии  и  в  особенности  за  пропаганду
финской музыки за границей... Эти господа говорили  что-то  в  этом  роде.
Так-то, брат...
   Джерри закрыл глаза и горестно  вздохнул.  Но  два  часа  спустя  он  с
достойным видом вошел в игрушечный магазин мистера Кроникопелоса  и  купил
себе новый молоточек для проверки рефлексов.
   В связи с инфляцией цена молоточка поднялась теперь до тридцати центов.
Но повышение цены не произвело на музыкально-позвоночного доктора особенно
потрясающего впечатления, так как, получив молоточек, он  заявил  продавцу
игрушек:
   - Откройте для меня кредитный счет!