в кончиком языка жевательную резинку из-за  нижней
губы, переложила ее за верхнюю губу. - Ну, я не осуждаю тебя  за  это.  Но
скажи: ты любишь меня?
   Поскольку Джерри не отвечал, Джоан немного убавила звук  радио  (ее  не
интересовала реклама новой мастики для полов) и  приняла  позу  несчастной
жены. В неподдельном огорчении она потихоньку стала напевать.
   - Скажи, тебе нравится пение? - вдруг спросила она.
   - Нравится, - ответил Джерри, вспоминая великолепный  холодильный  шкаф
мистера Риверса, где  имелся  лучший  в  мире  выбор  мясных  и  фруктовых
консервов.
   - Я имею в виду мое пение.
   - Нравится, конечно...
   - Ах, как ты мил? Эрол никогда не давал мне петь.
   - Какой Эрол?
   - Моего второго мужа звали Эрол. Он приходил в бешенство, когда я пела.
Вообще он любил фортепьянную музыку,  но  мне  не  давал  даже  играть  на
фортепьяно. Он был жестокий.
   - Ему не нравилась твоя игра?
   - Нет, наверно, нравилась! Но он всегда говорил, что на  пианино  якобы
нельзя играть одним пальцем. Он был страшен. Но, к счастью,  он  умер.  Мы
все-таки успели пожить с ним более трех недель.  Это  было  ужасно.  Между
прочим, он утонул на рыбной ловле.
   - А твой первый муж? - спросил Джерри нерешительно.
   - Его я почти уже не помню. Это было давно: два года назад. Мы  прожили
с ним только две недели, и он умер.
   - Тоже утонул?
   - Нет, он  погиб  на  охоте.  Кто-то  принял  его  за  дикого  оленя  и
выстрелил. Ах, я больше ни за что не вышла бы замуж за журналиста.
   Джерри вздрогнул.
   - А твои мужья разве были журналистами?
   - Оба. Тома я не очень хорошо  знала,  потому  что  мы  встретились  на
танцах только один раз и потом поженились. Но Эрол ухаживал за мною месяца
два. Мы были с ним вместе в психиатрической больнице.
   Джерри почувствовал, как у него кровь с шумом  приливает  к  голове,  и
больше не стал спрашивать ни о чем. Ему  было  почти  жаль  жены,  которая
вышла замуж по любви, будучи в полной  уверенности,  что  ее  избранник  -
состоятельный человек.
   После короткого молчания Джоан рассказала мужу свою печальную  историю.
Это было грустно до  слез,  и  прежде  всего  потому,  что  это  было  так
обычно...  Если  нашему  любезному  читателю  обыкновенные   истории   уже
наскучили, он может, пропустив несколько страниц, перескочить отсюда прямо
к следующей главе, так как сюжет  нашей  повести  от  этого  нисколько  не
пострадает. Но пусть же миссис Финн рассказывает, не будем ей мешать!
   - Я не особенно печалилась о смерти Томми, потому что со  мною  он  был
невыносимо  жесток.  И  вдобавок  ко  всему  у  него  были  отвратительные
привычки. Однажды он сунул себе в рот мои вставные зубы и так и  носил  их
целый день. А еще у него была привычка есть  репчатый  лук.  Так  я  потом
долго не могла избавиться от привкуса лука во рту.  О-о,  как  я  ненавижу
репчатый лук! Жизнь Томми была застрахована очень  прилично,  но  он  имел
также много долгов. Когда все подсчитали, мне  осталось  лишь  тысячи  две
долларов. Я тогда стала ужасно нервничать, и мой брат Чарли поместил  меня
в психиатрическую больницу, где я и встретила Эрола. Тогда я не знала, что
Эрол журналист. Он выглядел совсем как обычный человек. Мы  полюбили  друг
друга и поженились в больнице. Затем Эрол продал все свое имущество, и  мы
уехали в свадебное путешествие  по  Южной  Америке.  Вернувшись,  Эрол  на
большую сумму застраховал свою жизнь, и вскоре его застрелили. Джерри,  ты
меня любишь?
   - Люблю, люблю, - отвечал Джерри устало.
   - В таком случае ты должен завтра же застраховать свою жизнь. Только уж
ты страхуйся на достаточно большую сумму.
   Джерри показалось, будто жизнь уже уходит от  него.  Он  молчал.  Джоан
закурила сигаретку и на  минуту  оставила  жевательную  резинку  в  покое.
Джерри пытался разглядеть во тьме лицо своей жены. Вдруг он спросил:
   - Отчего Эрол попал в больницу?
   - Он был болен.
   - Понимаю, но что за болезнь?
   - Комплекс неполноценности. Он не мог научиться произносить букву "л".
   - А чем была больна ты сама? - с ужасом спросил Джерри.
   - Комплекс боязни.  Я  все  время  боялась,  что  кто-нибудь  войдет  и
застрелит меня. А потом я боялась атомной бомбежки. Разве  ты  не  знаешь,
что теперь все люди чего-нибудь боятся? Только  я  начала  бояться  раньше
других - и потому попала в сумасшедший дом. Но скажи же  мне,  Джерри,  ты
ведь меня любишь?
   Джерри ответил неожиданным вопросом:
   - Джоан, почему ты захотела выйти замуж за меня?
   - Потому что я влюбилась в тебя с первого взгляда. В тебе  было  что-то
экзотическое или не знаю что. А кроме того, ты - доктор. Одна моя знакомая
девушка из Техаса тоже замужем за доктором, и они живут  очень  хорошо.  В
Америке нет ни одного бедного доктора. Я ненавижу бедность.
   - К сожалению, я беден, - сказал Джерри мрачно. - А кроме того, я  даже
и не доктор.
   Джоан включила  торшер,  который  осветил  ее  лицо,  выражавшее  самый
искренний ужас.
   - Разве хиропрактик - это не доктор? - спросила она в изумлении.
   - Нет, только лекарь. А я еще пока что и не хиропрактик.
   - Т... так ч-что же ты т-тогда такое?
   - Бывший журналист и учитель.
   Джоан было трудно превозмочь потрясение. Губы  ее  задрожали,  и  через
какой-то миг неудержимые рыдания охватили все  ее  существо.  Слезы  смыли
тушь с ресниц и пудру с лица. Как быстро все произошло! Вчера  -  невеста,
сегодня - супруга, а завтра, может быть, разведенная жена!.. Джоан  искала
сокровище, а нашла обычного искателя сокровищ...
   Джерри чувствовал себя обязанным утешить жену.
   - Джоан, ну не надо... Успокойся. Все еще наладится.
   - Ничего у нас не наладится, раз ты не настоящий доктор, - говорила она
сквозь рыдания.
   - Но на хиропрактике можно разбогатеть гораздо быстрее, чем на  обычном
лечении людей, - объяснял Джерри,  полный  надежд,  невольно  сбиваясь  на
радужно-мечтательный тон. - Вспомни, например, мистера Риверса, он  богат,
как крез.
   - А Крез - тоже хиропрактик? - спросила Джоан, успокаиваясь немного.
   - Да, - ответил Джерри, прикусив губу и  замечая,  что  снова  начинает
ухаживать за своей очаровательной женой, которая  знала  из  истории  лишь
Адама, Еву да еще Авраама Линкольна.
   Первая буря, настигшая молодоженов, стала постепенно затихать, и Джерри
начал верить, что его  подлинное  призвание  в  жизни  -  это  благородная
профессия няньки. Теперь он впервые сам поцеловал  свою  жену  и  затем  с
новым жаром принялся  ей  расписывать  огромные,  невероятные  возможности
хиропрактики. Операции аппендицита и гланд были лишь мелким  крохоборством
по сравнению с лечением спинных хребтов! Эльдорадо врачей находилось не  в
желудке больных, а в их позвонках!
   Джоан  теперь  уже  совершенно  успокоилась   и   снова   влюбилась   в
"экзотический" акцент своего золотоискателя.
   - Во всяком случае, ты должен застраховать свою жизнь,  -  сказала  она
серьезно. - Сделай это завтра же. И возьми очень большую страховку.
   Джерри не понимал  такой  спешки,  поскольку  он  намеревался  жить  до
старости или, во всяком случае, гораздо дольше  своих  предшественников  -
Тома и Эрола. Поэтому он сказал уже без церемоний:
   - Я ужасно голоден. Неужто у тебя в самом деле нет ничего поесть?
   - Подожди, я посмотрю, - ответила Джоан и на всех парусах  умчалась  на
кухню. Вернувшись через минуту, она на сей раз не стала  вымогать  у  мужа
признаний в любви, а спросила с нежностью:
   - Миленький мой, ты любишь кукурузные хлопья - корнфлекс?
   - Готов съесть все что угодно, - отвечал изголодавшийся супруг.
   - В таком случае я тебе дам немножко корнфлекса. Это лучшее лакомство в
мире. А в Европе есть корнфлекс?
   - Вообще - нет. То есть там его едят очень мало.
   - О-о! Какая же там нищета! А кока-кола и жевательная резинка?
   - Немножко. Но и они там не вошли по-настоящему в моду.
   - Ай-ай, какая же там должна быть нищета!  Ни  кукурузных  хлопьев,  ни
кока-колы, ни жевательной резинки! Каким же чудом люди еще  живут  в  этой
Европе? Недаром там ежедневно  миллионы  людей  мрут  от  голода.  Кстати,
сколько жителей в Европе?
   - Около пятисот миллионов.
   - Так мало! В Америке по крайней мере в  десять  раз  больше.  Или,  во
всяком случае, около того. Я уже не помню точно. Так много  лет  прошло  с
тех пор, как я ходила в школу. Но и тогда Америка  была  самая  большая  в
мире. А вторым по величине был Техас.
   Джерри остановил фонтан речей  поцелуем,  а  затем  постарался  вернуть
мысли жены к кукурузе. Съев чашечку поджаренных  на  маргарине  кукурузных
хлопьев, которые по вкусу напоминали целлюлозу, Джерри стал  подумывать  о
сне. Но Джоан перед сном  хотела  еще  поговорить  о  центральном  вопросе
жизни: о деньгах. Деньги пренебрегали  различием  языков.  Доллар  обладал
удивительной силой: он мог говорить и обрывать  разговоры.  Сколько  людей
ради денег женятся или выходят замуж, хотя не проще  ли  было  бы  достать
денег взаймы?
   Проведя основательную инвентаризацию, Джоан установила, что в  семейной
кассе имелось наличными пятьсот двенадцать  долларов.  Пятьсот  десять  из
этой суммы она поместила в свою сумочку, а  два  доллара  выдала  мужу  на
случайные  расходы,  Джерри  утратил  право  голоса  и   получил   строгое
предупреждение насчет утайки доходов. Наивный золотоискатель с  этого  дня
должен был привыкнуть к тому, что диалог  между  мужем  и  женой,  касаясь
денежных дел, становится монологом.
   Джоан быстро подсчитала объем семейных затрат и заявила:
   - Двести долларов необходимы мне на собственные  расходы,  а  триста  я
пошлю моим детям.
   - Твоим детям?! - воскликнул Джерри. - Так у тебя есть еще и дети?
   - Ну конечно. Два сына и дочь.
   - Но ведь ты же не... то есть ты  же  так  недолго  была  замужем...  -
лепетал потрясенный Джерри.
   - Они у меня родились еще до замужества, - ответила  Джоан  скромно.  -
Юджину теперь двенадцать лет. Рут скоро  исполнится  десять,  а  Томасу  -
восемь. Юджин родился, когда я еще ходила в школу.
   Джерри колотил себя по вискам кулаками и уже  не  пытался  скрыть  свое
душевное состояние. Вдруг он мучительно простонал:
   - Джоан, нет ли у тебя виски?
   - Конечно, есть!
   Она поставила на стол бутылку и рюмки. Джерри захотелось отбросить  все
приличия. Он хватил большой глоток прямо из горлышка, крякнул и скривился.
Затем заговорил медленно, голосом, полным ненависти, злобы и слез:
   - Джоан! Почему ты молчала об этом раньше?
   - О виски?
   - Нет, о твоих детях.
   - Разве я вчера не упоминала что-то по этому поводу? Ни к чему было.  А
кстати, в Финляндии есть виски?
   - Нет. Там пьют древесный спирт, - отвечал  Джерри  с  горечью.  -  Где
находятся твои дети?
   - Ах, какая  же  там  должна  быть  нищета!  Дети?  Они  живут  у  моих
родителей, на ферме, в Техасе. Неужели и ты пил древесный спирт?
   - Нет, но теперь мог бы выпить...
   - Господи, Джерри! Наверно, виски ведь все-таки лучше?  Скажи,  что  ты
меня любишь!
   Джерри встал, отхлебнул  из  бутылки  еще  один  здоровенный  глоток  и
уставился на жену диким взглядом. Ему  хотелось  кричать  во  весь  голос,
чтобы водка не зря пропадала.
   - Люблю, люблю! Люблю-у-у! Я люблю тебя, как черт ладан!..
   Джоан смотрела на мужа восхищенно и взвизгивала от восторга:
   - Ах, какой ты сильный, когда захмелеешь! Если бы ты знал,  милый,  как
безгранично я люблю тебя! Теперь пойдем спать, Джерри! Иди, мой миленький,
моя радость, моя душенька!..
   Джерри опорожнил бутылку до последней капли  и,  поддерживаемый  женой,
направился в спальню.  Ему  казалось,  будто  он  погружается  в  какую-то
бездну, из которой доносится оглушительная трескотня рекламных  барабанов.
Чаша его терпения наполнилась до краев. Как  говорят  циники  стонущему  в
тоске несчастному страдальцу: "Если хочешь избавиться от мук  и  забыть  о
мелких неприятностях, купи себе тесные ботинки или женись".
   Его пора было уже спасать - да некому.




8. МЕТРДОТЕЛЬ РЕСТОРАНА ПРИВОДИТ ОБОСНОВАНИЕ ЦЕНЫ ШПИГОВАННОГО
БЫЧЬЕГО ФИЛЕ, А КНИГОНОША ТОРГУЕТ ЖЕМЧУГОМ И БРИКЕТАМИ

   - Ну, как прошла первая ночь? - спросил  мистер  Риверс,  когда  Джерри
утром явился на работу.
   Джерри отвечал немножко сонно:
   - Спасибо, брат! Как видишь, я жив...
   Любовь подобна корсету, который заставляет  человека  выглядеть  лучше,
чем обычно. Но на Джерри  она  оказывала  как  раз  обратное  влияние:  он
казался  подавленным  и  сонным,  задавал  больным  вопросы  рассеянно   и
массировал хребты совсем машинально. На душе у него было горько. Любви  не
купить, но тем не менее за нее надо было платить. Джерри не осуждал  жену,
нет - вина лежала не на женщине, а на мужчине, который не был  способен  к
самозащите.
   С утра больных на прием явилось больше обычного, в том числе было снова
несколько первичных, до которых дошла молва о чудесном докторе из  Европы.
Кто пришел лечиться от болей в животе,  кто  от  сердцебиения,  а  кто  от
склероза. Удивительно, что люди не  верили  лучшим  в  мире  докторам,  но
полагались на хиропрактику. Это показывало, насколько важную  роль  играет
спинной хребет в жизнедеятельности человеческого организма.
   Около полудня доктора сделали перерыв на завтрак. Теперь мистер  Риверс
отправился на кухню, а Джерри - к своему новому семейному очагу. Он  сразу
ощутил определенную прочность общественного  положения,  увидав  в  дверях
дощечку: "Джоан и Джерри Финн". Из комнат доносился  ужасный  шум,  гам  и
вопли, но оказалось, что это было всего лишь радио.  Джоан  еще  лежала  в
постели, читая нашумевший уголовный роман "Пять убийств за  одну  минуту".
Увидев любимого супруга, она вскочила с кровати и  побежала  в  ванную  за
своими зубами. Она не хотела целоваться без  зубов.  После  поцелуя  Джоан
сделала признание в любви, а затем перешла к обыденной прозе:
   - Ах, как  я  тебя  ждала!  Я  так  проголодалась!  Миленький,  что  ты
собираешься приготовить на завтрак!
   Джерри опешил:
   - А разве завтрак еще не готов?
   - Нет, конечно: ты ведь не приходил до сих пор.
   - Я немного спешу... У меня только час перерыва.
   - Тогда тебе надо поторопиться.
   - Ты хочешь сказать, что я сам должен готовить завтрак?
   - А кто же его приготовит? Ведь не думаешь же ты, что я стану  готовить
пищу? Скажи, ты меня любишь?
   Джерри осторожно отстранил жену.  Он  больше  не  удивлялся  тому,  что
сумасшедшие дома переполнены: туда ежедневно попадают сотни мужей, которые
начинают колотить своих жен, вместо того чтобы выколачивать половики.
   Джоан трудно был понять душевную черствость мужа,  которая  проявлялась
прежде всего в неразговорчивости.
   - Милый, что с тобой? Ох, если бы ты знал,  какой  изысканный  роман  я
читала все это утро! Там убивают так изысканно, так  прекрасно!  И  потом,
там такая изысканная  любовь!  Один  юноша  влюбляется  в  свою  мачеху  -
художницу. Джерри, что бы ты сказал, если бы я  начала  рисовать  картины?
Теперь это модно. Эрол всегда говорил, что у меня  имеются  способности  -
ведь  я  ирландского  происхождения.  Собственно  говоря,  я  уже  немного
занималась живописью - в больнице. Но потом я начала писать стихи, которые
Эрол посылал в газеты. Ах, милый, у меня  такая  масса  интересов!  Я  еще
читаю философские книги, которые Эрол купил незадолго  до  своей  болезни.
Поэтому все мужчины увлекаются мною. Они влюбляются в мою красоту и в  мои
таланты... Джерри, Джерри!
   С каменным лицом он направился к выходу. Ему стало как-то не по себе: у
него было такое чувство, что то  ли  он  принадлежал  к  разряду  домашних
животных, то ли его жена была последним чудом женственности.
   - Джоан, я должен сейчас уйти, - сказал он тихо.  -  Оденься  и  ступай
позавтракай в каком-нибудь ресторане. Я не успею приготовить тебе поесть.
   - Неужели ты так и уйдешь, не поцелуешь свою женушку?
   Джерри исполнил ее желание. Джоан помахала  ему  на  прощанье  рукой  и
послала несколько воздушных поцелуев. Затем она  поспешила  снова  лечь  в
постель, чтобы продолжать чтение.
   Гражданин вселенной Джерри  Финн  начал  было  склоняться  над  бездной
черного пессимизма, но вдруг увидел прямо перед собой  витрину  ресторана,
где рекламировалось лучшее в мире жаркое. Среди многих заманчивых призывов
была и такая надпись: "Наш ресторан славится на весь мир  как  излюбленное
место отдыха журналистов и художников".
   Джерри сел  за  дальний  столик  и  стал  ждать  официантку.  Из  кухни
доносились ароматы, от которых слюнные  железы  готовы  были  пуститься  в
пляс. Джерри с таким  нетерпением  ожидал  обслуживания,  что  задремал  у
стола. Официантка разбудила  его.  Джерри  очень  смутился,  так  как  она
принадлежала к тому же стандарту, что и Джоан. Сходство было разительное.
   - Будьте добры, жаркое, - учтиво сказал Джерри.
   - Пожалуйста, выбирайте, - сказала ресторанная Джоан,  раскрывая  перед
ним меню.
   Джерри пробежал глазами названия блюд: мясо тушеное в горшочке, лангет,
бычье филе шпигованное...
   - Принесите мне бычье филе шпигованное.  Одну  минуточку!  Сколько  это
стоит?
   - Четыре доллара. Блюдо порционное, готовится по особому заказу.
   - М... мне не обязательно по особому заказу...
   - Да, но это блюдо готовится только по особому заказу.
   - Слишком дорого. Я по профессии бывший журналист. Не будет ли  дешевле
коровье филе?
   - Шпигованное бычье филе готовится только из коровьего мяса.
   Слюнные железы перестали отплясывать польку.
   - Мисс, знаете ли вы, какая разница между быком и коровой?
   - Конечно... то есть нет, не знаю. Я ни разу не бывала на ферме.
   - Хорошо, тогда позовите сюда  метрдотеля.  Может  быть,  он  знает.  -
Явился метрдотель - мужчина с плавными движениями, с лицом  парикмахера  и
чистейшим английским произношением.
   - Что будет угодно господину директору?
   - Простите, я только редактор газеты. Бывший.
   - Очень приятно. Могу  порекомендовать  вам  бульон  или  котлеты:  они
дешевы и в них совершенно нет конины.
   - Еще раз прошу прощения. Я бы желал шпигованное бычье филе, но не могу
понять, почему оно так дорого?
   - Только четыре доллара.
   - Немыслимая цена! И  к  тому  же,  оказывается,  вы  готовите  его  из
коровьего мяса!
   Метрдотель сел к столу, глядя прямо в глаза Джерри.
   - Сударь мой, - сказал он наставительно. - Знаете  ли  вы  вообще,  что
такое корова? Бывали ли вы когда-нибудь на ферме?  Я  имею  в  виду  -  на
скотоводческой ферме?
   - Я хочу есть, - ответил Джерри.
   - Это не меняет дела. Газетчики всегда хотят есть  или  пить.  Особенно
бывшие.  Но  для  уяснения  цены  жаркого   мы   должны   бросить   беглый
ретроспективный взгляд на исходное сырье, то есть на корову. Корова -  это
самка крупного рогатого скота. Крупный рогатый скот относится к  полорогим
жвачным, к подотряду парнокопытных.
   - Умоляю вас, сэр, я голоден! - воскликнул Джерри.
   - Простите, сэр, но я бы просил не перебивать меня. Итак, рога крупного
рогатого скота - числом два или ни  одного,  в  зависимости  от  породы  -
являются полыми роговыми образованиями и растут на костяном комле, то есть
на двух симметрично расположенных  костяных  выступах  или  шишках  лобной
кости.
   Метрдотель достал из кармана карандаш и начал рисовать  на  полях  меню
какие-то схемы, продолжая пояснения:
   - Схема расположения зубов  крупного  рогатого  скота  следующая.  Вот,
обратите внимание:


   6 0 0 6
   = 32
   6 1 6 1 6

   Джерри вытер платком  лоб,  а  метрдотель  продолжал  излагать  историю
жаркого:
   - Итак, корова является самкой крупного рогатого скота. У  нее  низкий,
грудного тембра голос - альт и прекрасный открытый взгляд. Она к  тому  же
обладает  способностью  вырабатывать   молоко.   Таким   образом,   корова
поставляет незаменимое сырье для различных соусов, а также отличную замену
материнского молока для миллионов представителей  подрастающего