реодетые египетские милиционеры со мной
возятся?
     --  Думаю, что нет,  Евгений  Олегович.  Так что же  они  вам  про  вас
рассказали? И что вам удалось вспомнить?
     -- Они навели меня на мысль, что у меня есть семья, например...
     -- Весьма оригинальное предположение, -- пошутил  Алтухов.  --  Я и сам
мог бы вам рассказать, что у вас есть жена, это не может быть тайной.
     -- Еще  я  вспомнил море и тот теплоход, на котором я плыл незадолго до
нападения.
     -- Это  очень  хорошо, -- оживился Костя. -- Можете  напрячь  память  и
вспомнить что-нибудь про этот теплоход? С кем вы плыли? Откуда?
     -- Попробую.
     Терехов покосился на Алтухова, который стоял  у вентилятора  и принимал
холодный  воздушный  душ.  Закрыл глаза  и стал  представлять  море, которое
неизбывно плескалось в его глазах, пока он был без сознания, да и теперь еще
не исчезало из воображения.
     -- Теплоход плыл по морю. Плыл по морю. Все кругом  --  голубое.  Потом
помню  огромные черные пирамиды. Они занимают все пространство на земле и на
небе. Потом чернота -- все черное.
     Алтухов в отчаяннии махнул рукой.
     -- Может, мне попробовать сеанс гипноза? -- скромно предложил Терехов.
     --  Я  уже  спрашивал у врача, они такими  методами не  пользуются. Тем
более с иностранными гражданами. Не разрешают, батенька. В том-то  и состоит
их метод лечения, чтобы больной сам все вспомнил.
     --  Передайте  мне, пожалуйста, сок. Как  вы  думаете, мне еще угрожает
опасность?
     -- Думаю, что нет. Думаю, на вас напали, чтобы выкрасть документы.
     --  Кому  понадобился мой  заканчивающийся  загранпаспорт? --  удивился
Терехов.
     --  Не  только  заграничный,  но  и  российский. Дело  в  том,  Евгений
Олегович, что  вашим паспортом преступник уже  успел воспользоваться. Потому
он и напал на вас так жестоко, может быть,  хотел  убить, а возможно, просто
нейтрализовать на несколько дней, чтобы с помощью вашего паспорта  исполнить
свои коварные замыслы.
     Алтухов  говорил,  а  сам  по  мере  рассказа  начинал  вдруг   ощущать
непонятную нелогичность  выстроенной  версии. Почему преступнику понадобился
такой сложный способ овладения чужим паспортом?  Именно в Египте,  именно  в
пещерах...
     Он еще не знал, что в день прибытия Терехова и Никиты Крекшина в Египет
на этом же теплоходе плыли по Средиземному морю муж и жена Сенокосовы.
     10
     Через пару дней, так и не дождавшись полной поправки Терехова, Алтухов,
успевший загореть до негроидной расцветки кожи, позвонил в Москву.
     Сначала  он  позвонил   домой.  Женечка  с  ходу  стала  жаловаться  на
Нестерова. Что, мол,  тот приехал  из Нового Уренгоя  чернее  тучи, хамит по
страшному, разъярен, как  бык на  корриде, а тут  еще  Костя ее подводит, не
звонит. И дочка переживает...
     Алтухов  успокоил  жену печальным сообщением, что явилось  новостью для
Женечки:
     -- У мужиков ведь тоже бывает климакс, вот ты и попала в эпицентр...
     -- Это что  же, и ты  будешь  нас с  Ксюшей по всем  углам гонять через
несколько лет? -- возмутилась Женечка.
     --  Глупышка,  как  говорили  древние:   "Cumanna`ri   eЪ  me`ggio  ca`
fu`ttiri",  только  вот  должность   надо  хорошую.  Ну  да,  думаю,  родное
правительство расщедрится  мне  когда-нибудь  на  скромненького  заместителя
министра... Начнется  третье тысячелетье, все  будет  отлично.  Кстати,  оно
начнется с понедельника и не с двухтысячного года, а с две тысячи первого. У
нас еще год впереди.
     -- Правда?
     -- Конечно, малыша. А знаешь, какой это будет год -- две тысячи первый?
     -- Какой?
     -- Это будет год Змеи.
     Женечка хихикнула  и тихо поцеловала  его  в  телефон,  потом осторожно
спросила: "А что это значит, Костя, как ты сказал -- "Cumannari"?
     -- Ты когда-нибудь была в секс-шопе? Вот поди и купи все, что там есть,
а я скоро приеду и все тебе объясню.


     Нестеров действительно был суров. Металлический голос спросил Алтухова,
почему тот не звонил.
     -- Шмаков, заместитель директора  ФСБ,  интересуется  тобой, --  сказал
Нестеров  то ли  чтобы  показать, что ему  звонит  сам  Шмаков,  то ли  чтоб
припугнуть Костю значимостью ситуации.
     -- Коля,  ты полегче на  поворотах, и тон смени. А  кто такой Шмаков, я
помню. Он у нас с тобой "советское строительство" списывал на семинарах.
     -- Может, ты и помнишь, но работаешь  плохо,  журналисты уже пронюхали,
что мы ищем в предполагаемых терактах Нового Уренгоя.
     -- Это их работа -- нюхать.
     -- А  наша работа -- не  давать им этого. И потом, почему  это адвокаты
кругом роятся, мы еще никого не арестовали, а уже телефон обрывают?
     -- Это не мой вопрос, я за пять тысяч километров.
     -- Ах, не твой...
     Вдруг  Алтухов услышал, что  голос  Нестерова  будто  обмяк.  В  Москве
положили трубку.
     Костя  понял, что и Шмаков, и журналисты, и  адвокаты -- все это не то,
что  хотел  сказать ему  Нестеров, и что его другу просто плохо. Поэтому  он
нисколечко не  обиделся  и  перезвонил, благо  из кабинета посла  можно было
связаться с Москвой за одну секунду.
     --  Ну, старик, так не годится. Женя  мне сказала, что  в Новом Уренгое
убили Терехову, это правда?
     -- Правда, -- хрипло отозвался Нестеров.
     -- Коля, не ври  мне, ладно, я  тебя знаю сто двадцать последних лет, а
таким никогда не видел и не слышал...
     -- Ты откуда говоришь? -- спросил Нестеров, успокаиваясь.
     --  От  верблюда.  Слушай,  здешний  посол,  Золотарев,  так  похож  на
верблюда, вот рядом поставить, не отличишь -- легко перепутать.
     --  Не  заговаривай  мне  зубы,  -- уже мягче проговорил  Нестеров,  --
Терехову пока  не  говори.  Что-то  у меня не вяжется.  Не вяжется,  говорю,
кое-что.
     --  Да, Коля, есть  пробел. Я его тоже  чувствую. Ты про кражу паспорта
Терехова?
     -- Угу.
     -- Вот тебе и угу.
     -- Костя, -- перебил Нестеров,  -- не в дружбу, а  в  службу, окажи мне
услугу.  Под именем  Терехова  был  вывезен  в  Новый Уренгой  некий  Андрей
Олегович Сенокосов...
     -- Андрюшка!.. -- радостно воскликнул Алтухов, но осекся. -- Так это он
убит?..
     --  Убийство  не  доказано.  Слушай,  Костя.  А   ведь  он  с  женой  и
одновременно с  подозреваемым отправился  в теплые края  на  теплоходике.  И
теплоходик этот назывался "Леонид Прудовский".
     -- Где-то я уже слышал это имя...
     И  Нестеров  рассказал Алтухову  то,  что  удалось установить о  Никите
Крекшине, о его  старой связи с  женой  Терехова, о том, что  Светлана, жена
Андрея Сенокосова, пропала в  Египте,  по сведениям туристической компании и
бортового  журнала  теплохода,  сошла на  берег  с  группой и  не вернулась.
Теплоход  за  это  время успел  прибыть в  Одессу  и теперь плывет обратно в
Египет.
     Он рассказал Алтухову о той  чертовщине,  которая угрожает безопасности
России и политической стабильности в мире, если убийца найдет бедную женщину
раньше Кости. Теплоход, похоже, через два  дня снова будет в Египте. Об этом
сообщили в турфирме, фрахтующей его весь этот сезон.
     -- Понял тебя, Коленька. Прощаюсь. Не хандри, дружище.  Помнишь, как  у
советского князя Кирилла Оболенского?
     Брось тосковать, что за беда,
     Поищем и найдем другую.
     11
     Эти  два  дня  тянулись ужасно медленно.  Алтухов почти  не  выходил на
улицу.  Сидел  в  комнате  с кондиционером, а  если  нужно было  съездить  в
больницу к Терехову, садился в машину посольства -- тоже с кондиционером. Он
чувствовал ответственность за подопечного, хоть тот и не был ему симпатичен.
     Костя не только не любил жару,  он ненавидел  экзотику, которая несла с
собой  странных  насекомых;  свободно ползающих змей; растения, на которые у
простого  русского  человека  может  возникнуть  смертельная   аллергическая
реакция, аллергическая  кома,  липкий пот,  стекающий  по  спине;  не терпел
скрипящую на зубах внезапно поднимающуюся пыль на улицах; не доверял местной
пище и рынкам вообще.
     Он так и не выбрался на экскурсию в Гизу, к  пирамидам, не покатался на
лодке по Нилу, не съездил в Луксор.
     Впрочем,  впереди его ждала вылазка  в Порт-Саид. Ему удалось выяснить,
что  теплоход "Леонид Прудовский" приходит  в порт дважды в  месяц, а  потом
делает месячный перерыв. Он везет экскурсионные  группы из Одессы,  забирает
пассажиров на Кипре, привозит их в Египет, в Порт-Саид; оттуда группы едут в
автобусах в  Каир. Теплоход  ожидает туристов в порту  два-три дня,  а потом
забирает и везет  обратно.  Туристы едут в  Гизу к пирамидам, потом посещают
Каирский  музей,  фабрику  по   изготовлению  папирусов,  магазин  восточных
сувениров...
     "Леонид  Прудовский" должен прийти завтра. Алтухов тщательно обдумывал,
с чего начать поиск.  У него уже были  присланные по факсу фотографии Никиты
Крекшина, Светланы Сенокосовой  -- впрочем, ее внешность он помнил.  Главное
-- не опоздать...
     Наконец-то наступило это завтра. Алтухов вскочил на  рассвете, поплавал
в бассейне, оделся, позавтракал в баре и выбежал на улицу в самое пекло.

     ...Большой шестипалубный, похожий  на продолговатую корзину с  цветами,
теплоход "Леонид Прудовский"  медленно пришвартовывался к  белой  деревянной
пристани. Пестрая толпа россиян  и  киприотов собралась на верхних палубах и
действительно напоминала  разноцветные маргаритки и ноготки. На  молочном  и
необъятном борту теплохода была проведена яркая синяя линия.
     С бака теплохода доносились команды:
     -- ...подать шпринг...  так будем стоять... брамсель, аксель,  вексель,
Россель...
     На причал полетели  бросательные  лини,  отдача  швартовых  тросов была
произведена с носового и продольного шпринга. Теплоход привязали  к причалу,
как собачонку  к будке. Матросы выбирали канаты и  натягивали их  втугую  на
корме шпилем и на носу брашпилем.
     Было  часа   два   дня.  Алтухов  въехал  на  пристань,  когда  "Леонид
Прудовский"  уже вошел  в акваторию  порта,  разворачивался, подставляя борт
длинному стеклянному тоннелю для приплывших туристов.
     Костя снова сел в машину и велел водителю посольства  подъехать ближе к
входу в здание морского порта, из которого этот тоннель тянулся над морем, к
самому  теплоходу.  Встречающие ожидали  прибывших в здании  порта.  Это был
высокий шумный зал  со  стеклянным куполом и стеклянными  стенами,  в центре
которого высилось нечто похожее на маяк, вместо прожектора на нем были часы,
показывающие местное время.
     Алтухову необходимо было  пробраться на теплоход. По некоторым причинам
он  не мог открыто выйти на членов  судового экипажа: мало ли  на кого можно
напороться. Сначала он должен был сам выяснить, какова морально-политическая
обстановка на корабле и стал ожидать выхода туристов.
     Он внимательно следил за ними.
     Это было рискованно, но его плану, его заветному желанию, можно сказать
мечте, суждено было осуществиться.
     Костя действительно увидел  это едва  заметное  движение руки какого-то
пузатого  неандертальца в  шортах, который  бросил свой билет прямо  посреди
зала.
     Алтухов  устремился  ему  навстречу,  быстро поднял  скомканный  билет,
похожий  на  брошюрку, и, выставив  вперед  фотоаппарат, помчался к входу на
теплоход. Тоннель  оказался длиннее, чем он ожидал. Костя петлял, огибал все
здание  порта  по  периметру  и  лишь после третьего  поворота он  вышел  на
финишную прямую.
     Пассажиры уже не  шумною  толпою, а жидкими струйками  стекали с палубы
теплохода.
     --  Извините, -- начал он  на чистом французском издалека, за пятьдесят
метров  до открытого  в борту люка, выпускавшего  пассажиров, -- извините, я
забыл в каюте свою камеру.
     Он размахивал  в  воздухе  билетом и  лишь  слегка  притормозил,  когда
вспрыгивал на палубу.
     Помощники  капитана и  матросы  даже посторонились,  чтобы  их не задел
незадачливый забывчивый иностранец.
     -- Камеру забыл,  -- самодовольно улыбнулся четвертый помощник, неплохо
знавший французский, объясняя поведение Алтухова, -- я его помню.
     Он дал  знак пропустить француза в его каюту, и Алтухова  никто не стал
трогать. Костя, изучивший план теплохода, когда  еще поджидал  его прибытия,
рванул в  конец коридора  и  стал спускаться на нижнюю  палубу. Там он нашел
люк, ведущий в рабочее отделение, спрятался под лестницей и стал думать, что
же ему делать дальше.
     За последние два дня  он стал  докой в судостроении и мореплавании, так
как   изучил   не  только   план  "Леонида  Прудовского",  но   и   названия
многочисленных элементов судна.
     Машинное  отделение  на  пассажирских  лайнерах  этой  конструкции было
расположено сзади. Это  и сейчас чувствовалось, так как  прямо под Алтуховым
все еще подрагивал уставший механизм,  что-то в нем поскрипывало и  щелкало,
вероятно, энергетическая установка теплохода. Он не был уверен, что машинное
отделение таит в себе страшную загадку исчезновения Светланы Сенокосовой, но
последняя поездка к Терехову  побудила его начать  осмотр теплохода именно с
машинного отделения.

     Вчера Терехов стал  вполне членораздельно  говорить, и,  как показалось
Алтухову,  оперировать  свей  памятью,  как нормальный человек. Естественно,
Евгений Олегович не почувствовал изменений  в общении с окружающими, а также
того  факта, что теперь он упоминал Кипр, жену, поездку на корабле в  Египет
как  недавние явления в своей  жизни.  Он просто  не помнил, что  ничего  не
помнил.
     --  Надо же,  как  он меня долбанул! --  весело и хвастливо рассказывал
Терехов.
     Он был похож на  ребенка, которому неделю не разрешали разговаривать, и
вот теперь отрывался по полной программе.
     -- Главное, ведь теперь его, наверное, трудно будет найти, как бы он не
навредил Наташе. Прикидывался своим парнем и вот на тебе, заманил в ловушку.
И  нашел  место:  в  пирамиде, подумать  только! Вместе  мы  поднимались  по
лестнице. Вы  не были в Гизе? Ну, что вы!  Как можно? Так вот,  наша  группа
дождалась своего  часа,  пошли мы внутрь самой большой  пирамиды.  Я, честно
признаться, не помню,  как там что называется,  я вообще имена и названия не
запоминаю... Лазы, погребальные камеры, пустые  гробницы --  это все по ходу
продвижения по  этим самым ступеням, поднимающим нас то вверх,  то вниз. А я
человек любопытный, то есть любознательный...
     -- И любопытный тоже, -- засмеялся Алтухов.
     --  Там был  один  коридорчик такой,  лестница пошла вверх,  а  сбоку с
площадки,  смотрю, еще  горизонтальный  коридорчик,  освещенный,  так что не
страшно  и   пройтись.  Деньги-то   уплачены,   надо  получить  максимальное
удовольствие  от  зрелища.  Я  и  пошел.  За  углом  коридорчик  еще  метров
пятнадцать  был освещен факелами, а  дальше темнота. Я  в эту темноту только
нос свой сунул, вдруг страх меня обуял, почудилось мне, что  в  этой темноте
стоит живой фараон, но  в  маске, которую на  Тутанхамоне  нашли, и  глаза в
черноте белеют. Прямо Мрак Аврелий какой-то получается.  Я весь похолодел. А
тут  со спины -- ну, как  будто заслонку  какую поставили, ни  обернуться не
могу, ни двинуться с места. Тут-то я этот удар на затылке и ощутил.
     -- Так вас фараон пришиб или все-таки Никита Крекшин?
     -- А фамилию-то я его и не слышал никогда.
     -- У фараонов не было фамилий, -- пошутил Алтухов.
     --  Увидел я  его все-таки.  Сознание, оказывается, не сразу теряют. Я,
падая,  на спину  развернулся, а  он  надо мной, и  лицо у  него  пострашнее
фараоновой маски.
     --  Ну  и  страсти  вы  рассказываете,  Евгений  Олегович.  --  Алтухов
присматривался  к  Терехову:  настолько ли он  окреп, чтобы узнать о  смерти
жены...
     -- Вы что задумались, Константин?
     И Алтухов рассказал. Он изложил Терехову почти все, что успел узнать во
вчерашнем разговоре с Нестеровым.
     Терехов долго  приходил  в  себя. Он  тер  руками  лицо,  щеки, которые
перекатывались  под его  ладонями,  как  тесто. Особенно его  поразило,  что
Наташа в юности была знакома с Никитой. На лице его отразились растерянность
и непонимание.
     -- Я отказываюсь верить в то, что Наташа как-то участвовала в покушении
на меня, -- вдруг выговорил он.
     -- Никто и не говорит об  этом. Нет  таких  данных. Наш  следователь --
Нестеров  перед  смертью вашей жены беседовал с нею в Новом  Уренгое и  смог
понять это, ну, ее непричастность...
     -- А что же тогда она делала в  Новом Уренгое? --  крикнул Терехов, как
будто хотел открыть Алтухову глаза на неверность жены.
     -- Ваше тело ездила опознавать, --  ответил Костя  и попросил Терехова,
раз уж он не впал в амнезию вторично, подробно вспомнить поведение Никиты на
корабле. Не встречался ли он с кем-нибудь, не исчезал ли из поля его зрения?
     --  А  кого вы ищете? -- подозрительно  спросил Терехов. -- Вы ведь еще
кого-то ищете?
     --  Мы ищем вот эту женщину, -- сказал Алтухов и показал  Терехову фото
Светланы и Андрея Сенокосовых.
     Терехов долго рассматривал снимок. И вдруг спросил:
     -- А зачем она вам нужна?
     --  Ее  муж  трагически  скончался,  прилетев под  охраной  Крекшина  в
Уренгой,  кстати, под вашей фамилией,  а женщина пропала. Они плыли вместе с
вами на теплоходе.
     Терехов  долго, очень долго думал. Пирамиду  можно было построить, пока
он думал. Наконец придумал:
     --  Виделись они. Все втроем сидели однажды на прогулочной палубе, а  я
проходил  внутри,  там целая торговая  улица внутри, видел их через  стекло.
Потом  женщина отошла,  а они  стали ругаться. Вот  и  все.  Мы с Никитой не
такими  уж приятелями  были, чтобы  я  его  спрашивал  о  том,  кто это.  Вы
понимаете? Только женщина эта на берег не выходила... Один он в Порт-Саиде и
по трапу спускался, и в автобус садился. Я его издалека видел.
     Алтухов  связался  с представительством  турфирмы в Москве,  попросил к
телефону человека,  который возил злополучную группу в Египет, но оказалось,
что этот гид снова плывет на "Леониде Прудовском".

     Всю ночь Костя решал проблему: может ли женщина больше двух недель жить
на корабле  в полной  изоляции? Выходило, может.  Терехов  сообщил, что  его
попутчик  -- Никита --  вышел  с  теплохода  последним. А  перед прибытием в
Египет  болтал с механиком. Поскольку теплоход прибывал  в тот день в порт в
половине пятого дня, их сразу повезли в Гизу. Алтухов  вычислил,  что в  это
время   свободными   от  вахты   могли   быть   только  старший  механик   и
электромеханик. Но ни тот  ни  другой не могли во время швартовки находиться
на палубе.
     И  вот  теперь Алтухов, находясь на теплоходе и немножко  растерявшись,
полетел по коридору и спустился в нижний отсек.
     Что-то гнусно  гудело и  давило  на  уши.  Так  иногда монотонно  гудят
неисправные люминесцентные  лампы в подъездах. Он открыл люк в полу отсека и
спустился  в  машинное  отделение.  Двигатели,  машины  и  механизмы,  масса
каких-то турбин коленных валов, компрессоров -- все это находилось в глубине
колодца, вокруг деталей машины располагались в три ряда решетчатые площадки,
соединенные трапами, огороженные металлическими леерами от самих механизмов.
Палубы образовывали листы рифленой стали, их также было три, и они шли вдоль
стен машинного отделения.
     Нигде не было признаков человеческой жизни.
     Кладовые механика должны быть на самом дне.
     Алтухов,  успев испачкать рубашку, спустился в  колодезь. За двигателем
он увидел  три  двери  -- небольшие, металлические,  овальные.  В верхней их
части было по окошку.
     У   него  оставалось  двадцать   минут.  Скоро   теплоход   должен  был
ошвартовываться. Алтухов осмотрел кладовки, светя в оконца фонариком. Две из
них были забиты  слесарным оборудованием,  какой-то  мешковиной. Двери  были
заперты. Третья кладовая оказалась совершенно пустой. Он возвратился и снова
осмотрел  кладовые,  но  уже  внимательней.  Мешковина  прикрывала  какие-то
странные формы, но то, что лежало под ними,  было неподвижн