естеров разузнал по своим каналам, что в Египте змей продают на рынке,
а  если выйти напрямую  на ловцов змей, то пресмыкающиеся вообще обходятся в
копейки,   то  есть  в   центы.  В  результате  же  каждая   змея   приносит
тысячедолларовую прибыль. Из  ее яда, туловища и  черепа добывают не  только
наркотик, к которому уже пристрастились многие звезды и миллионеры и который
по  своему  воздействию в пять тысяч раз сильнее морфина, но и сильное сырье
для наркоза; при этом люди платят бешеные деньги анестезиологам, чтобы перед
операцией их укололи  именно этим лекарством: неплохо получить  удовольствие
во  время  операции.  Но дело в том,  что  малейшее несоблюдение пропорций в
составе анестезии  или  наркотической инъекции  -- и  человеческое сердце не
выдерживает двойной нагрузки. В результате летальный исход.
     В  двух  частных  клиниках  и  одной  городской больнице  уже  выясняют
обстоятельства странных  передозировок наркоза, в результате которых погибли
люди.  Трудно  только  найти  следы  поставщиков.  А  преступники  в  масках
анестезиологов молчат, хоть и установлено,  что все они связаны между собой.
Все  МВД  и прокуратура города поставлены  на  ноги.  Распространение  этого
наркотика чревато тысячами смертей ни в чем не повинных людей.
     С задания  вернулась  Женечка и  радостно сообщила,  что  невдалеке,  в
лесочке, она обнаружила разбитый террариум и следы двух пар обуви. На стекле
остались отпечатки пальцев.
     6
     Нестеров еще не знал, зачем он  гнал свою "Волгу"  на Речной вокзал,  к
Сапаровой.  Он  размышлял: если сумку  планировалось оставить  в  аэропорту,
Сапарова  могла  просто  выдумать знакомого  Валерия,  который  якобы просил
оформить багаж на себя. Хотя, с другой стороны, возникают вопросы: зачем она
засветилась  с этим квиточком? и  как  египетская таможня  выпустила змей из
страны? Это оставалось загадкой.
     На звонок  никто не ответил. Нестерову пришлось  обходить дом с улицы и
забираться на балкон по узкой кирпичной стене. Балконная дверь была закрыта.
В квартире никого не было. Во всяком случае, в этой комнате, находившейся за
балконной дверью.
     Сапарова   исчезла.  Нестеров  оставил   у  дома  "семерку",   то  есть
сотрудников службы наружного наблюдения, а сам осторожно проник в квартиру с
помощью  специальных  приспособлений  и  отмычек  и  обследовал  ее.  Ничего
подозрительного.
     Нестеров объявил Сапарову во всероссийский розыск.
     Пальчики,   оставленные   на   стекле  террариума   возле  лаборантской
Козловского, в картотеке  не значились.  День спустя Нестеров еще раз поехал
на квартиру Сапаровой и снял все возможные отпечатки с посуды и мебели. Пара
отпечатков  соответствовала найденным на стекле разбитого террариума. Ну, не
могла же почтенная  дама лазить  ночью к серпентологу и вытаскивать огромный
террариум! Значит, эту работу выполнил кто-то другой.
     Нестеров  строил  версии  вокруг  персоны  Сапаровой.  Он выяснил,  что
женщина   всю  жизнь  проработала  врачом  в  закрытой   поликлинике   имени
Дзержинского, была там на хорошем  счету,  сейчас  -- заведующая кафедрой  в
институте.  В поликлинике ему подтвердили: с самого окончания войны Сапарова
поселилась в Москве с мужем, тоже военным медиком.
     Вот и все.  Ни соседи, ни в  ЖЭКе  ничего не  могли  сказать о Веронике
Сергеевне. В этом  доме она жила пять лет, детей у нее не было, да  и вообще
никаких родственных связей в Москве установить  не удалось.  Она выходила из
дому  утром,  возвращалась вечером,  выходила  в  магазин,  но  когда кто-то
по-соседски  звонил  ей в  дверь,  скажем, одолжить  спички или соль, она не
открывала.
     Жительница   квартиры    на   первом    этаже,   мать    двух    рослых
близнецов-одиннадцатиклассников,  видела Сапарову  выходившей  из дому  рано
утром того дня, когда обнаружилась  пропажа змей. Значит, ночь она провела у
себя и  только наутро поехала на встречу, возможно,  с грабителями. Но вдруг
никаких  наркотиков  и  не  существует:  мало  ли  зачем  понадобились  змеи
семидесятипятилетней даме благородных кровей -- может, она использует их для
омоложения.

     Мысли Нестерова прервал телефонный звонок. Звонил Снегов:
     --  Слушай,  Коля,  сразу по  прилете  из  Уренгоя  обратно в Москву из
команды пропала стюардесса Раиса Воробьева. Жительница Мытищ. Мне это только
вчера  поздно вечером сообщили. Я дал своим ребятам задание съездить к ней в
гости.   Бортпроводник   Виктор   Фоменко   сообщил,   что   она  ушла   без
предупреждения,  на  следующий  рейс  не  явилась, на  телефонные звонки  не
отвечает. Точнее,  трубку берет ее мать  и не хочет говорить, где  ее  дочь.
Неясно: к твоему или  к моему делу относится  эта девица? Мне кажется, что к
твоему. Не хочешь ее навестить?
     -- Ну, ты свяжись со своими-то, чего меня гонять.
     Нестеров  устало  зевнул,  почувствовал,  что  еще  немного  --  и  сон
окончательно сморит его.
     Тихо пробравшись в свою комнату, Нестеров разделся и юркнул под одеяло,
прижавшись в теплой спине жены.
     Но  выспаться  ему  не  удалось.  Он  был  слишком  взбудоражен,  чтобы
остановиться. Мысленно он продолжал вычерчивать схемы расследования. Ему все
отчетливее, все понятнее  становилось  насколько опасны змеи, их количество,
привезенное  в  Москву.   И  кто   знает,  какими  еще  каналами  пользуются
изготовители для доставки сырья в Москву. И тут Нестеров вспомнил одну фразу
Снегова. Рассудок его, что ли, в тот момент отключился? Снегов сказал:
     -- Из команды пропала стюардесса Раиса Воробьева. Жительница Мытищ...
     Но ведь Козловский имел в Мытищах регистрацию, то бишь -- прописку. И у
него там квартира, а в этой квартире жена и дочь.
     Нестеров  вскочил  как ужаленный.  Нет, спать  все-таки очень хотелось.
Кости  ломило,  ощущалась  тяжесть   в  голове.  Предзимье  прямо-таки  всех
"достало". Слякоть, темень, сонливость. Да и ветер вон какой поднялся. Кроны
деревьев  за  окном  раскачивало  чуть  не до земли, кромешная тьма  накрыла
Москву.
     Неудобно  было  будить водителя.  Он  ведь  тоже  человек,  только  что
вернулся домой. Да и чего ехать в Мытищи в такую рань?..

     С   самого  утра,   едва  позавтракав,  Николай   Константинович   стал
названивать  Снегову. Но  ни на работе,  ни дома никто не отвечал.  Тогда он
быстро собрался, выглянул в окно и, убедившись, что под проливным дождем уже
чернеет  внизу его "Волга", дал  жене рабочий  номер  Снегова,  попросил  ее
дозваниваться, а сам сразу же поехал к нему на службу.
     Только Снегов вошел в свой кабинет, как Нестеров ворвался вслед за ним,
и  тут же  зазвонил прямой городской  аппарат.  Снегов  обреченно  вздохнул,
посмотрел на Нестерова и поднял трубку.
     --  Слушаю,  козлик,  слушаю,  зайка,  --  но   тут  его  сонные  глаза
округлились, и он покраснел, --  извините, Анна Михайловна,  спасибо, он уже
здесь и, кажется, сейчас заключит меня в объятия.
     Нестеров,  еле сдерживая свое волнение, объяснил Снегову причину своего
столь раннего вторжения.
     --  Раз уж мы  с  тобой в  связке, извини,  но работа -- главное. Давай
вызывай своих ребят, кто в Мытищи ездил.
     Через  пятнадцать  минут  в  кабинете старшего следователя транспортной
прокуратуры Снегова собралась  вся его команда. Нестеров  громко позавидовал
другу.
     Ребята  отправились  вчера  к  гражданке  Воробьевой  Раисе  Федоровне,
проживающей в Мытищах, чтобы лично вручить  повестку  к следователю, а также
разузнать  причину неявки на работу.  Дома оказалась  только мать. Ее полное
имя -- Нина Ивановна Козловская.
     Нестеров так и взвился: вот это совпадение!
     -- С этого места в деталях, пожалуйста, -- попросил он.
     Белобрысый  паренек,  немного  стесняясь генерала  ФСБ,  стал медленно,
старательно  подбирая  слова,  излагать  беседу с  Козловской на  лестничной
клетке, потому как в квартиру она их не впустила.
     Оказалось, что дочь она не видела уже месяца два. Сказала,  что обратно
в  дом ее не впустит и что уже  вставила новые замки  во все двери и даже  в
туалете.  Оперативники спросили,  не беспокоит ли  ее исчезновение дочери, и
при каких  обстоятельствах она пропала.  Женщина  вульгарно обозвала  дочь и
сказала,  что никаких обстоятельств,  кроме нового  хахаля, у  ее  дочери не
было. А также выразила надежду на то, что Бог покарает Раису за неуважение к
матери.
     -- В общем,  -- заключил докладчик, -- за такие  поездки надо раньше на
пенсию отпускать.
     -- Ну, так  и быть,  я тебя на два дня  раньше спишу на пенсию, подожди
только лет тридцать, -- пошутил Снегов.
     -- Удалось установить, кто новый знакомый Воробьевой, и, кстати, почему
у нее не фамилия родителей, раз она не замужем? -- спросил Нестеров.
     -- Ну, про фамилию-то просто. Был у нее муж, Воробьев...
     --  Да,  хорошо,  понятно,  --  перебил  Нестеров,  --  кто  такой,  не
проверяли?
     -- Не успели, товарищ генерал. А вот про нового... ну, как это...
     -- Сожителя, -- подсказал Снегов.
     -- ...да, сожитель этот какой-то аспирант-химик.
     --  Мамаша Козловская сказала,  --  добавил паренек, -- что она  ушла к
нему жить,  а  живет  он  в  Москве,  в центре.  Зовут его Толиком. То  есть
Анатолием.
     Наступила пауза.  Нестеров понимал,  что  он  поймал удачу за хвост:  и
аспирант-химик, и дочь Козловского -- все это очень точно ложилось в колоду.
     --   Ваня,  организуй   ребят  установить   место   учебы  этого  Толи,
местожительство и местопребывание гражданки Воробьевой. Детей у нее нет?
     -- Нет.
     --  Значит,  поспрашивайте  у  экипажа,  может,  кто-то   даст  приметы
сожителя. У матери приметы этого "жениха" не спрашивали?
     -- Она его никогда не видела, только по телефону.
     -- Короче, все химические вузы обойдите, а Толика этого нам с товарищем
Снеговым достаньте. Только не  светитесь,  -- приказал Нестеров.  -- Ребята,
постойте, постойте! А ну-ка, набери мне домашний  номер этой  Воробьевой, --
Снегов встал и подошел к телефонам.
     Как и предполагал Снегов, на  том  конце провода  в квартире Козловской
стоял определитель номера.
     -- Ну, кто еще раз поедет в Мытищи -- снимать показания определителя?
     Ребята  виновато  опустили головы, а  один  предположил, что  негативно
настроенная  мамаша  может и по телефону  дать  номер Толика, если  он у нее
есть.
     В  этот  момент раздался  телефонный звонок,  и женский  голос  спросил
поднявшего трубку Снегова:
     -- Вы только что набирали мой номер, что вы хотели?
     Снегов прикрыл трубку ладонью и шепнул:
     -- А разговаривает, как богиня спокойствия и счастья.
     Потом отнял  ладонь  и представился  Козловской по  полной  форме.  Ему
ничего  не  оставалось  делать,  как попросить телефон Раиного парня,  этого
Толика.  У  такой сварливой  мамаши  не  могло  не  быть  телефона  дочкиных
ухажеров. Через минуту Снегов быстро записывал номер в блокнот.
     Дело было в кармане. Общими усилиями в  тот же день  удалось установить
адрес Толика -- аспиранта химико-биологического института Анатолия Петровича
Ганичева. Гордость  института  и мамы с папой  был участником и  победителем
многих международных химических конкурсов,  в прошлом призером международных
и союзных школьных олимпиад и членом российской сборной по химии в  школьные
годы. Словом, химический гений обещал Нестерову беспокойную жизнь.
     7
     За химиком Толей  установили  наблюдение.  Дом его  находился в  старом
московском  дворе за громадами Тверской улицы. Всего-то и было  в этом  доме
два этажа, но второй выходил во двор огромным театральным балконом, от  края
до края. Нестеров, был поражен величиной этого балкона, ибо он сразу выдавал
бывшую принадлежность дома какой-то одной богатой московской семье. Выходит,
что и теперь обитатели второго этажа живут по-барски.
     К вечеру наконец-то выпал первый сверкающий в фонарном свете снег, весь
двор замело,  а  снег все падал и падал,  радуя  своей белизной и свежестью.
Окно  освещалось яркой кухонной лампой и торшером. Возле окна  маячил силуэт
высокой длинноволосой девушки.  Ни разу не  взглянув на снегопад,  не бросив
даже взгляда в окно, девушка проводила какие-то опыты, переносила с места на
место пробирки и склянки, потряхивала в воздухе колбы, смотрела их на свет.
     -- Неужели вот так  запросто можно на обозрение всей  Москве выставлять
свое  производство? --  поражался член опергруппы Володя  Полян, сидевший за
рулем машины. -- Взять бы ее сейчас, и дело с концом.
     --  Нельзя, Володя,  -- отвечал Нестеров,  --  нам эти сопляки  не  так
важны, как важны их связи, от кого они получают сырье, кому продают  готовый
товар, понимаешь?
     --  Понимаю.  Повозиться придется,  как  на  деле  Голубчика.  Помните,
товарищ генерал,  как  мы  ждали,  когда  же  он  на  поставщика  выйдет,  а
оказалось:  он  из подручных  средств сам  наркоту изобрел,  и  никаких  вам
поставок.
     -- Да, помню. Так он потом всю зону научил из обыкновенной соли и перца
с цитрамоном кайф вытягивать.
     Внезапно  Полян  ойкнул и  показал  пальцем  на  окно. Девушка  как раз
повернулась  лицом, и  наблюдатели увидели, что  это  никакая не девушка,  а
парень,  довольно-таки  мужественного вида,  только  худющий  и  с  длинными
патлами.
     -- А я  уж было подумал:  стюардесса  и химические  опыты  -- неувязка,
думаю, -- прокомментировал Нестеров. -- Ребята, а девушка там? Не видели?
     -- Была девушка, ушла утром, словно на работу. Может, она ни о чем и не
подозревает. Пацан не выходил, видно, спал. Как стемнело, начал химичить.
     Нестеров распрощался и поехал на другую точку.
     На  Речной  вокзал ехать  не было смысла.  По  рации ему  сообщили, что
никаких движений в квартире Сапаровой не происходит. Нестеров ехал в сторону
станции метро "Киевская", где были замечены передвижения мелких  покупателей
героина.  Сегодня  он  планировал   вернуться  домой  пораньше  и   все-таки
выспаться.
     Рация затрещала, и он услышал голос лейтенанта Женечки:
     -- Первый,  я третий, ведем  нашего  покупателя.  Продавца не  тронули,
пусть покажет, откуда берет товар. Ой, -- вдруг закричала Женечка, -- что же
они делают!
     -- Третий, я первый, что у вас там? -- спросил в рацию Нестеров.
     --  Милиция его  под нашим  носом взяла. Рейд  у них,  что ли, или нет,
постойте, не всех, только его одного.
     -- Выходите на  них и  забирайте  подопечного  себе. Это приказ.  Можно
светиться.
     Женя  удивилась,  но приказ самого Нестерова -- есть приказ.  Светиться
так светиться. Значит, другого не дано.
     И  Женечка  в  потертых  голубых  "левисах"  с мохнатыми  дырочками  на
коленках и  коротенькой  рокерской курточке с металликой поторопилась следом
за милицией. Не успела она  сказать  "постойте" и ухватить одного за локоть,
как этот милицейский локоть нервно дернулся и заехал ей в челюсть.
     -- Не лезь, киса, а ну возьми ее в отделение.
     Женечка   растерялась,  отступив  на  шаг.  Хорошо,  вовремя  подоспели
оперативники,  два  сопровождавших  ее  офицера, стоявших  в  разных  местах
разветвленного  перехода. Они, конечно, не  могли кричать  на весь переход о
своей принадлежности  ФСБ, а милиция сперва подумала, что  задержанного  ими
наркомана хотят дерзко отбить сотоварищи, видок у них был еще тот.  Но Тихон
тихо шепнул им, подлетая и ограждая Женечку от занесенного над ней кулака:
     -- Осторожно,  ребята. ФСБ,  а  это  наша Мата Хари.  Блин,  сынки, вас
просили  на  нашего парня лезть?! -- вскипал потихоньку  Тихон,  перетягивая
задержанного на себя.
     -- Ничего не  знаю,  -- стоял  на своем  крепкий мент,  оттаскивая того
обратно, -- да вы  что?! У нас план, мы этого продавца давно  разрабатываем.
Вы чего ему крышуете, вы же светитесь.
     -- Так, я сейчас вас задержу за пособничество, а еще за содействие,  за
непринятие мер. Женя, вызывай наряд.
     В этот момент Женечка увидела невдалеке какого-то  весьма  импозантного
долговязого субъекта.  Субъект улыбался и смотрел на разворачивающуюся сцену
профессионально,  как  режиссер  на съемках  исторического  фильма.  Женечка
обиделась и, увидев  у субъекта торчащий на ремне брюк сотовый телефон, дала
по рации команду "пеленг". И сразу же по  импульсам,  излучаемым  из тех  же
штанов,  было  установлено,  что  хозяин  телефона  --  бывший  оперативник,
работник  органов  МВД и  налоговой полиции,  а ныне  достопочтенный адвокат
Александр  Обозов, к тому же  еще --  помощник президента Гильдии российских
адвокатов и как раз -- адвокат по  таким вот  (когда человека  хватают ни за
что, ни про что) делам.
     Женечка стрельнула глазками в сторону непрошеного адвоката и, казалось,
тут же забыла о нем. Потом отошла в сторонку  и стала жужжать в рацию. Рация
жужжала ей в ответ.  Сговорились на том, что задержание оформят  в отделении
милиции, а потом передадут ФСБ.
     Вот в это отделение к  Киевскому вокзалу и ехал теперь Нестеров. Дело в
том, что, по  оперативным данным, покупатель,  за которым остались наблюдать
двое офицеров  безопасности,  снабжал  свой  контингент  наркотиком  ВС-231,
главным компонентом которого и был змеиный яд.
     Нестеров  подоспел  вовремя.  Не  глядя  на  присутствие представителей
"конкурирующей"  организации,  милиционеры из местного отделения  проволокли
парня, осыпая его ударами резиновых дубинок, в обшарпанную дежурку, впихнули
за решетку  (обезьянник), в угол комнаты. Там уже сидели пятеро человек: три
проститутки  и  двое  мужчин  кавказского  типа. Милиционеры  демонстративно
начали оформление с проституток, до парня  дошла очередь, когда Нестеров уже
входил в отделение.
     Минуя  своих  подчиненных,  стоящих  тут  же,  у  входа, он сунул  свое
удостоверение пишущему протокол задержания лейтенанту,  а когда тот, на  миг
подняв голову, продолжил писать, Нестеров стукнул кулаком по перегородке, за
которой сидел дежурный милиционер, и крикнул: "Встать, засранец!"
     Тот испуганно вскочил и отошел к стене, решил, наверное, что его сейчас
будут бить. Второй тоже встал и одернулся.
     -- Который наш? -- рявкнул Нестеров самым громким голосом, оборачиваясь
к своим и сверкая глазами.
     Те  тоже  привстали  и нерешительно посматривали  на  своего шефа. Даже
задержанные ухватились за  прутья решетки  и  с надеждой  смотрели на  Ивана
Грозного.
     -- Полдевятого, -- ответил испуганный милиционер, которому послышалось:
"который час".
     Нестеров  приказал отвести  задержанного за  покупку  и транспортировку
наркотиков Леонида Викторовича Веселого в свою машину.
     Милиционеры  побоялись  спросить  его,  как  же  быть  с  протоколом  и
оформлением передачи задержанного органам ФСБ. Побоялись.
     Что делать: частенько бывает, что хвост машет собакой, а не наоборот.
     8
     Нестеров  не  стал  подниматься  в  кабинет,   поручил   своему  отряду
препроводить задержанного в следственный изолятор, а  сам помчался домой. Он
чувствовал: еще немного -- и  он заснет  на ходу, просто  выключится. Но  не
останавливаться же,  как Штирлицу, на развилке, чтобы, склонившись над рулем
покемарить по-разведчески двадцать минут. И потом тот был штандартенфюрером,
а не генералом ФСБ.
     Входная  дверь   почему-то  была  открыта,  это  показалось   Нестерову
подозрительным.  Он  тихонько  вошел в  прихожую и,  не  включая  свет, стал
разуваться.  На  коврике  стояли  чужие  мужские  сапоги. Из  кухни слышался
мужской голос. Детей не было,  сын  Володька  уехал  к  тетке в  Карелию  на
каникулы,  а  дочь  Верочка  --  слушательница  подготовительного  отделения
юридического факультета МГОУ -- на  экскурсию по Золотому кольцу. Нестеров с
неудовольствием вспомнил,  что  увидел как-то на  плече дочери красно-черную
татуировку. Он  тогда  ничего не сказал, запомнил только ее вид, а  потом на
службе  установил,  что  такой  формы  татуировки делают  девчонки,  которые
потеряли невинно