- сказал инспектор.
   - Пожалуйста, - покорно ответил старший бой.
   Инспектор сунул руку в боковой карман и вытащил, маленький  бумажник  с
пачкой визитных карточек. Он взял одну  из  них,  внимательно  прочитал  и
положил обратно.
   - Чемодан  и  одежду  аккуратно  доставь  в  больницу,  -  приказал  он
полицейскому.
   Полицейские вышли из комнаты и стали спускаться по  лестнице.  К  этому
времени все любопытные постояльцы уже разошлись по своим номерам.
   Ночной дежурный вызвал боев и приказал им  заняться  уборкой:  очистить
ковер от следов крови, заново  застелить  постель,  подмести  -  в  общем,
ликвидировать все следы происшествия.
   - Старайтесь не  шуметь,  -  постояльцы  в  соседних  номерах  спят,  -
предупредил он.
   Неожиданно в комнату вошел пожилой человек высокого роста в гостиничной
пижаме.
   - Ну и ночка, - сказал он, обращаясь к дежурному.
   Дежурный нахмурился. Ему вовсе не хотелось, чтобы этот  разгром  видели
постояльцы. К тому же он устал отвечать на вопросы.
   Однако человек не собирался уходить.
   - Как себя чувствует пострадавший? - спросил он.
   - Его жизнь, по-видимому, вне опасности, - неохотно ответил дежурный.
   - Это хорошо. Тут, кажется, была полиция.  Что-нибудь  выяснили  насчет
преступника?
   - Пока нет, - холодно ответил дежурный, думая о том,  как  бы  поскорее
спровадить назойливого постояльца.
   - Если, не ошибаюсь, фамилия пострадавшего Есиока?
   - Да.
   - А семье сообщили о случившемся?
   Постоялец был чересчур  любопытен,  но  положение  служащего  отеля  не
позволяло дежурному быть нелюбезным.
   - Он просил ничего семье не сообщать.
   - Наверно, у него имелись на то причины,  -  пробормотал  постоялец.  А
постоялец  был  не   кто   иной,   как   недавно   подавший   в   отставку
директор-распорядитель  Ассоциации  по  культурным  связям  с  зарубежными
странами  господин  Таки.   Глубокие   морщины,   прорезавшие   его   лоб,
свидетельствовали  не  столько  о   любопытстве,   сколько   о   серьезном
беспокойстве, которое вызвало у него это  происшествие.  -  Послушайте,  -
снова обратился он к дежурному. - Говорят,  пострадавший  прибыл  в  отель
накануне вечером?
   - Да.
   - Он никуда не выходил из номера?
   На этот вопрос дежурный имел полное право  не  отвечать,  но  внешность
пожилого господина внушала почтение, и он, сдерживая раздражение, сказал:
   - Думаю, что нет.
   - А к нему никто не приходил?
   Один из боев, в обязанность которого входила уборка этого  номера,  без
разрешения дежурного вступил в разговор:
   - Гостей у него не было.
   Дежурный недовольно поглядел на боя, и тот сразу умолк.
   - Вот как? - пробормотал Таки,  наблюдая  за  тем,  как  бои  завершали
уборку. - А по телефону ему кто-нибудь звонил?
   Аналогичный  вопрос  только  что  задавал   дежурному   и   полицейский
инспектор.
   - Трудно сказать, сначала надо проверить.
   - Это, видимо, можно выяснить у телефонистки, но придется ждать утра, -
как бы самому себе сказал Таки.
   Дежурный неприязненно поглядел на назойливого постояльца, давая понять,
что он им мешает. Но тот не обратил на это  внимания  и  продолжал  стоять
посреди комнаты, что-то обдумывая.
   - Знают ли постояльцы из соседнего номера о происшествии? - спросил он.
   - Затрудняюсь ответить на этот вопрос. Сейчас ведь ночь  и  спросить  у
них невозможно, - ответил дежурный, не пытаясь скрыть раздражение.
   - Странно, ведь была такая суматоха. Я и то проснулся, хотя  мой  номер
находится на третьем этаже. Трудно поверить, что  они  не  слышали.  Может
быть, они жаловались на шум?
   - Нет, не жаловались.
   - А здесь по соседству, кажется, живут супруги из  Франции?  -  спросил
Таки, указывая подбородком на стену.
   - Да. - Дежурный удивился. Что за человек? Все ему известно.
   - Неужели они не выходили?
   - Нет. Не выходили.


   Кумико проснулась около половины  седьмого.  Сквозь  узкую  щель  между
шторами проникал слабый свет.
   Вернувшись ночью к себе в номер, она легла в постель и сразу уснула. Но
сон был тревожный и неглубокий, она даже  слышала,  как  ее  сосед  вскоре
вышел из своего номера и захлопнул дверь. Кумико обратила на него внимание
еще вчера. Неужели все же это Таки? Впрочем, почему бы ему не остановиться
в этом отеле? Но слишком уж много совпадений, в том числе и то,  что  Таки
поселился в соседнем с нею номере.
   Но что заставило Таки посреди ночи вновь покинуть  комнату,  когда  все
любопытные уже успокоились и разошлись по своим номерам?
   Собственно, и в этом нем ничего странного.  Если  под  фамилией  Есиоко
скрывался Мурао, Таки беспокоило его состояние - ведь они были  давнишними
друзьями, их многое связывало. Не исключено, что именно  поэтому  Таки  не
мог спокойно усидеть в своей комнате и захотел выяснить подробности.
   Поведение Таки лишний раз убеждало  Кумико,  что  под  фамилией  Есиоки
скрывался Мурао.  Причем  Мурао  знал,  что  за  ним  охотятся,  потому  и
зарегистрировался в отеле под чужой фамилией.
   Кумико прислушалась. В соседнем номере было тихо. Она раздвинула  шторы
и настежь отворила окно. Прохладный воздух заполнил комнату.
   Утренний туман еще окутывал Киото. Лишь кое-где проступали темные крыши
храмов. На улице было пусто - ни прохожих, ни автомашин, ни трамваев.  То,
что случилось в отеле, никак не вязалось  с  мирным,  похожим  на  картину
пейзажем, которым Кумико невольно залюбовалась.
   Она подумала было о чашке кофе, которая бы ее взбодрила, но  вспомнила,
что еще слишком рано: ресторан в отеле открывался только в восемь часов.
   Кумико подняла просунутую под  дверь  газету  и  быстро  пробежала  ее.
Никаких  чрезвычайных  сообщений   не   было.   Колонки   политических   и
общественных новостей дышали тем же спокойствием, что и пейзаж за окном.
   Зазвонил телефон. От неожиданности Кумико вздрогнула, словно ее ударило
током. Кому могло прийти в голову звонить так рано?
   Телефон продолжал звонить, и Кумико, опасаясь, что он разбудит соседей,
подняла трубку.
   - Алло, алло, - сразу послышался чуть хриплый голос - тот самый,  какой
она слышала по телефону накануне вечером.
   - Слушаю, - ответила Кумико.
   - Алло, алло.
   - Я слушаю, - громче повторила Кумико.
   В трубке снова молчали. Молчание длилось несколько секунд, потом трубку
опустили. Все происходило, точно так же, как и вчера вечером. Разница была
лишь в том, что сейчас комнату заливали яркие лучи утреннего солнца. Но  и
на этот раз телефонный звонок оставил какой-то неприятный осадок,  не  мог
же человек трижды ошибочно набрать номер.
   Кумико задумалась. События прошедшей ночи утомили ее, захотелось  пойти
на улицу, проветриться. Она вышла из номера и тщательно заперла дверь.
   - Доброе утро, - приветствовал ее у выхода бой, поеживаясь от утреннего
холода.
   Кумико пошла по улице, где ходил трамвай. В этот  ранний  час  прохожих
было еще мало. Мимо проехал грузовик с овощами. Это напомнило ей  о  доме.
Мать, наверно, сейчас начала готовить завтрак.
   Погуляв около получаса, Кумико вернулась к  отелю,  который,  казалось,
мирно дремал на холме. Трудно было представить, что минувшей ночью  в  нем
разыгрались столь трагические события.
   Когда Кумико подходила к отелю, от  него  отъехала  машина  иностранной
марки. Видимо, уезжали иностранцы. Их провожало несколько служащих  отеля.
Когда  машина  поравнялась  с  Кумико,  она  заметила  в  ней   ту   самую
француженку-блондинку, с которой  она  встретилась  в  Саду  мхов.  Машина
набрала скорость, и француженка, наверно, не увидела  Кумико.  За  стеклом
промелькнуло лицо ее мужа - человека с восточным типом лица,  который  так
сосредоточенно любовался внутренним садом храма Нандзэндзи.


   Кумико удивилась столь раннему отъезду иностранцев.  Возможно,  он  был
намечен  заранее,  но  она  почему-то  связывала  их  отъезд  с  событиями
последней ночи. Ведь они находились в соседнем номере; и,  безусловно,  на
них, иностранцев, путешествующих по чужой стране, подействовало это ночное
происшествие. Вероятно, именно это заставило  их  изменить  планы,  и  они
предпочли поскорее убраться из отеля.
   Вернувшись  в  свой  номер,  Кумико  заказала  овсяную  кашу,  но  едва
притронулась к еде.
   Пора и мне возвращаться, подумала она, попросила счет и стала  собирать
вещи.
   Ее беспокоило состояние Мурао. Ночной выстрел, проживание Мурао в отеле
под чужой фамилией - все это казалось Кумико странным  и  настораживающим.
Тем более что дело касалось знакомого человека, бывшего  в  свое  время  в
подчинении у ее отца. И лишь мысль о том, что по  какой-то  причине  Мурао
скрывался  под  чужой  фамилией,  заставила  ее  отказаться  от  намерения
посетить больницу и выразить ему свое соболезнование.
   В дверь постучали. Вошел бой в белой униформе, держа в руке  серебряный
поднос со счетом.
   - Прошлая ночь была ужасной, - сказала Кумико.
   - Извините за доставленное вам  беспокойство,  -  смущенно  пробормотал
бой.
   - Что ж, всякое бывает! А как чувствует себя пострадавший?
   - Ночью его увезли в больницу. Говорят, что он скоро поправится.
   - Это хорошо, - облегченно  вздохнула  Кумико.  -  Вы  не  помните  его
фамилию?
   - Господин Есиока.
   - А преступника поймали?
   - Еще нет. Но поиски продолжаются.
   - В него стреляли через окно?
   -  Да.  Полиция  считает,  что  преступник  забрался  сперва  на  крышу
соседнего дома. Предполагают, что он был не один.
   - Разве?
   - Судя по следам, их было по крайней мере двое.
   Бой,  видимо,  сам  интересовался   ходом   расследования,   потому   с
готовностью отвечал на вопросы Кумико.
   - Знаете, госпожа, а ведь полиция сделала странное открытие, - зашептал
он.
   - Какое?
   - Под окном обнаружили свернутую в трубочку бумажку. Наверно, ее хотели
просунуть в пулевое отверстие в оконном стекле, но впопыхах  уронили.  Так
считает полиция.
   - Что же там было написано?
   - Одно слово: "предатель".
   - Предатель? - У Кумико перехватило дыхание: почему они  назвали  Мурао
предателем?
   - Да, но полиция не уверена, что это сделал преступник.
   На этом разговор закончился. Кумико положила на поднос причитающуюся  с
нее сумму и последовала за боем, взявшим ее чемодан.
   В дверях она еще раз оглядела комнату, чтобы удостовериться, не  забыла
ли она что-нибудь из вещей. Ее взгляд остановился на телефонном аппарате.
   В течение  последних  нескольких  часов  ей  трижды  звонил  незнакомый
человек и тем же, чуть хрипловатым  голосом,  в  одной  и  той  же  манере
говорил "алло, алло", а потом умолкал. Кумико не могла понять:  специально
ли он это делал или попадал к ней по ошибке?
   Выйдя из номера, Кумико обратила внимание, что дверь напротив открыта и
служанка в фартуке орудует в комнате пылесосом.
   Кумико приблизилась к двери и заглянула внутрь.  Уборку  комнат  всегда
производили в отсутствие постояльцев. Значит, человека, столь похожего  на
Таки, в номере  не  было:  наверно,  спустился  в  ресторан  позавтракать,
заметив стоявшую в дверях Кумико, служанка вопросительно взглянула на нее.
   - Скажите, пожалуйста, - обратилась  к  ней  Кумико,  -  где  господин,
занимающий этот номер?
   - Выехал из отеля.
   - Когда? - удивилась Кумико.
   - Примерно час назад.
   Час назад Кумико гуляла по городу. Ей и в голову не могло  прийти,  что
Таки мог уехать так рано.
   - Простите, вы не запомнили его фамилию? Он очень похож на одного моего
знакомого.
   - Если не ошибаюсь, он назвался Кавадой.
   - Господин Кавада? - повторила Кумико.
   Фамилия была другая, но эти  не  поколебало  ее  уверенности,  что  она
видела именно Таки. Кумико решила, что и он  зарегистрировался  под  чужой
фамилией, как это сделал Мурао.
   Но что  заставило  их  обоих  остановиться  в  этом  отеле  под  чужими
фамилиями? Причем Таки во время событий  прошлой  ночи  вел  себя  слишком
нервозно и вот теперь со странной поспешностью покинул отель. Почему?



        "17"

   Когда начальник сыскного отдела вошел в палату, пострадавший  лежал  на
койке,  слегка  повернувшись   лицом   к   двери.   Выражение   его   лица
свидетельствовало не столько об испытываемой физической  боли,  сколько  о
растерянности.
   Вслед, за начальником отдела  вошли  старший  полицейский  инспектор  и
детектив.
   Палата была светлая,  проникавшие  сквозь  окно  лучи  солнца  освещали
постель, на которой лежал пострадавший.
   Сиделка внесла стулья и расставила их у изголовья.
   - Ну, как самочувствие? - спросил начальник отдела.  Он  предварительно
встречался с врачом и удостоверился, что разговор  не  повредит  состоянию
раненого.
   Из-под  одеяла  выглядывало  забинтованное  и  казавшееся  из-за  этого
несоразмерно большим плечо пострадавшего. Его редкие волосы были  спутаны,
и, должно быть, поэтому сквозь них заметнее проступала кожа на голове.
   - Благодарю вас, - ответил он.
   - Досталось же вам прошлой ночью.
   Пострадавший  улыбнулся.   В   его   глазах   по-прежнему   сохранялась
растерянность, и зрачки беспокойно бегали.
   Старший инспектор отодвинул свой  стул  и  сел  несколько  поодаль.  Он
подозвал к себе сиделку и что-то шепнул ей. Та кивнула головой и вышла  из
палаты, плотно прикрыв за  собою  дверь.  Это  был  тот  самый  инспектор,
который с группой полицейских приезжал ночью в отель.
   - Главврач сообщил мне, что ваше состояние не внушает опасений  и  дело
быстро пойдет на поправку, - сказал начальник отдела.
   - Простите за доставленное беспокойство, - пробормотал пострадавший.
   - Вы назвались Есиокой, но нам известно и ваше настоящее имя,  -  мягко
сказал начальник отдела и улыбнулся.
   Мурао, по-видимому, ожидал этого, но все ж лице его побледнело.
   Он промолчал, и тогда в разговор вступил старший инспектор:
   - После  того  что  вы  нам  о  себе  сообщили,  мы  провели  небольшое
расследование и выяснили, что по указанному вами адресу господин Есиока не
проживает и торговой компаний "Есиока  секай"  не  существует.  В  кармане
вашего пиджака мы обнаружили визитные карточки...
   На лице Мурао выступили капельки пота, и он отвернулся от говорившего.
   - На них значилась фамилия Мурао.
   Мурао это предвидел, но  его  веки  дрогнули,  когда  он  услышал  свою
фамилию.
   - Ваша нынешняя поездка носила  частный  характер?  -  вежливо  спросил
начальник отдела, учитывая ответственный пост,  который  Мурао  занимал  в
министерстве иностранных дел.
   - Да, частный, - тихо ответил Мурао.
   - Заранее прошу прощения за вопрос, но обстоятельства  дела  заставляют
меня задать его: какова была цель вашей частной поездки? Если  не  хотите,
можете не отвечать.
   - Разрешите воздержаться от ответа на этот вопрос.
   - Понимаю.  Вы  остановились  в  отеле  под  чужим  именем,  исходя  из
интересов вашей поездки?
   - Буду рад, если вы расцените мои действия именно так.
   - Преступник, - продолжал начальник отдела, беря у старшего  инспектора
материалы  расследования,  -  после  совершения  преступления,   по   всей
видимости, бежал в сторону храма Тионъин. Во всяком случае, оставленные им
следы привели к территории этого храма.
   Мурао это сообщение как будто нисколько не заинтересовало.
   - Нами  обнаружена  в  стене  вашего  номера  пуля.  Она  американского
производства. А выстрел произведен из пистолета  типа  кольт.  Преступник,
стрелявший в вас сквозь оконное стекло, увидел, что вы свалились со стула,
и  бежал,  решив,  что  цель  достигнута.  Есть  ли   у   вас   какие-либо
предположения относительно личности преступника?
   - Никаких, - поспешно ответил Мурао.
   - Вот как! Преступление было совершено не  ради  ограбления.  По  опыту
могу  сказать,  что  метод,  которым  действовал  преступник,  чаще  всего
используется в  целях  мести.  Поэтому  мы  и  решили,  что  у  вас  может
возникнуть предположение о том, кто бы мог вам по какой-то причине мстить.
   - Никаких предположений у меня нет.
   Ответ был настолько сухой  и  категоричный,  что  рассердил  начальника
отдела.
   - Я не требую, чтобы вы сообщали о целях вашей поездки, но я  хотел  бы
выяснить: не считаете ли вы, что эта поездка и  покушение  на  вашу  жизнь
имеют определенную связь - хотя бы косвенную?
   - Я никакой связи не вижу.
   Начальник отдела  и  старший  инспектор  переглянулись:  Мурао  наотрез
отказывается дать показания, но он наверняка что-то знает.
   Но  их  смущало  одно  обстоятельство:  будучи  начальником  отдела   в
министерстве иностранных дел, он возможно, выполнял какое-нибудь секретное
задание, о котором не имеет права говорить. И хотя  Мурао  утверждал,  что
его поездка носила частный характер, начальник сыскного отдела подозревал,
что долг службы заставляет Мурао не давать никаких показаний. Ведь нередки
случаи, когда человек,  занимающий  официальный  пост,  вынужден  скрывать
правду.
   - Господин Мурао, - все так  же  вежливо  обратился  к  нему  начальник
отдела, - объективно  говоря,  в  данном  случае  совершено  преступление.
Причем в качестве оружия был использован пистолет. Должностные обязанности
требуют от нас проведения расследования, и, обнаружив преступника, мы  его
арестуем. Пострадавшим являетесь вы, господин Мурао. И на  данной  стадии,
пока преступник не  найден,  вполне  естественно,  мы  вынуждены  выяснить
обстоятельства преступления у пострадавшего. Вот почему  мы  обращаемся  к
вам за содействием - разумеется, в рамках возможного.
   - Право, не знаю, что вам сказать, - ответил Мурао, кривя губы.  -  Мне
самому невдомек, с какой целью в меня стреляли. И сколько бы  вы  меня  не
спрашивали, ничего более вразумительного ответить я не смогу. И даже когда
вы арестуете преступника, допросите его, выясните истинные  обстоятельства
дела и расскажете о них мне, я лишь скажу: вон оно что!  Лишь  тогда  и  я
смогу узнать правду, почему в меня стреляли. Вот как обстоит дело.
   Полицейским стало ясно, что от Мурао они ничего не добьются.
   - Понимаю, - улыбаясь, ответил  начальник  отдела.  -  В  таком  случае
прекратим разговор. Может  быть,  есть  необходимость  связаться  с  вашим
министерством?
   - Благодарю вас, в этом нет необходимости.
   - Сообщить семье??
   - Умоляю вас, не беспокойтесь. Жене ничего сообщать не надо. -  Впервые
на лице Мурао появилось просительное выражение.
   - Вы хотите сказать, что поездка в Киото носила секретный характер,  и,
если это будет разглашено, вас ожидают неприятности?
   Мурао ничего не ответил.


   После визита полицейских Мурао минут двадцать, закрыв  глаза,  отдыхал.
Солнечные  лучи  добрались  до  его  лица,  и  сиделка  подошла  к   окну,
намереваясь опустить шторы, но Мурао остановил ее. Ему не хотелось,  чтобы
исчез пейзаж за окном.
   Повернув к окну голову, он  глядел  на  крыши  домов,  над  которыми  в
отдалении возвышалась пятиэтажная пагода Восточного храма. Ни один  мускул
не дрогнул у него на лице, но в глазах таилось беспокойство.
   - Понимаю, сегодня это еще невозможно, но  завтра  я  смогу  выехать  в
Токио?..
   Уже трижды он обращался к сиделке с этим вопросом. Она  не  знала,  что
ответить, поскольку главврач был непреклонен  и  наотрез  отказался  пойти
навстречу просьбе Мурао.
   Главврач  подозревал,  что  Мурао  человек   непростой:   он   занимает
ответственный пост в министерстве и просит разрешения выехать в  Токио  не
из каприза, а потому что его ждут срочные дела. Но он знал  также,  что  в
течение ближайших двух-трех дней Мурао двигаться нельзя.
   Иногда  Мурао  успокаивался,  но  потом  снова   приходил   в   сильное
возбуждение, начинал нервничать.
   Как раз в один из таких моментов,  когда  Мурао  проявлял  нервозность,
свидания с ним попросил один человек. Он был упорен, хотя ему сказали, что
свидания с раненым категорически запрещены.
   Высокий, седой господин  вежливо,  но  настойчиво  продолжал  требовать
свидания.
   Дежурная  медсестра  не  решалась  взять