ла  у
художника в первый раз, он сам  отворил  ей  дверь,  но  вскоре  появилась
пожилая женщина, которая принесла  им  чай.  И  тут  художник  предупредил
Кумико, что отпускает прислугу на три дня, ибо не  любит,  чтобы  кто-либо
мешал его работе.
   - Значит, вы ходили позировать в те дни, когда прислуги уже не было,  -
заключил Судзуки. - И вы в эти дни ничего необычного не заметили?
   Кумико  задумалась,  затем  сказала,  что  в  первый  день  они  только
договорились о времени сеансов, потом она посещала  Сасадзиму  дважды.  На
третий день никто ей дверь не отворил, и она  вернулась  домой.  Но  тогда
художника уже не было в живых. Накануне он был весел, шутил, и ничто в его
поведении не говорило,  что  он  намерен  покончить  жизнь  самоубийством.
Напротив, в тот день он рисовал с большим подъемом и, прощаясь  с  Кумико,
сказал, что ждет ее завтра, в условленное время.  Просто  невозможно  было
представить такой неожиданный, такой трагический конец.
   Внимательно выслушав Кумико, детектив спросил:
   - Во время сеансов вы были только вдвоем?
   - Да, - ответила Кумико. - И  он  сам  готовил  еду  и  чай,  когда  мы
устраивали перерыв.
   Внезапно Кумико вспомнила про старика, который работал в саду.  В  доме
действительно они были вдвоем, но, пока художник рисовал, в саду все время
мелькала защитного цвета рубашка садовника.
   Детектива чрезвычайно заинтересовало это сообщение.
   - Как он выглядел? Сколько, на ваш взгляд, ему лет? - спросил он.
   - Трудно сказать, мне он показался довольно пожилым.
   - А внешность?
   На этот вопрос Кумико  ответить  не  могла.  Она  видела  только  спину
садовника, да и о преклонном возрасте могла судить лишь по медлительности,
с которой тот управлялся с садовыми ножницами. Помимо всего, его лицо  все
время находилось в тени из-за широкополой шляпы, которую он ни разу,  пока
находился в саду, не снимал.
   - Не разговаривал ли с этим мужчиной Сасадзима?
   - При мне - нет. Мужчина все время работал в саду.
   - Значит, он находился от вас на довольно значительном расстоянии  и  в
дом не заходил?
   - Мне кажется, не заходил.
   Детектив попросил Кумико немного подождать и вышел из комнаты.
   Вернулся он минут через двадцать.
   - Я только что беседовал с прислугой, - сказал Судзуки, извинившись  за
долгое отсутствие. - Она ничего Об этом человеке не знает. Мало  того,  он
ни разу в ее присутствии в доме не появлялся. А вы увидели его в первый же
день, когда пришли позировать?
   - Да, в первый же день.
   - Получается, что Сасадзима нанял его как раз  на  те  три  дня,  когда
прислуга была в отпуске, - продолжал рассуждать Судзуки.
   Кумико удивляла дотошность детектива. Значит, он сомневается  в  версии
самоубийства, подумала она.
   - Позвольте вас спросить, - обратилась  к  нему  Кумико.  -  По-вашему,
остается, что-то неясное в причине смерти господина Сасадзимы?
   - Видите ли, - после некоторого колебания  сказал  Судзуки,  -  причина
смерти художника установлена достаточно ясно - он принял  слишком  большую
дозу снотворного. Это подтвердило и вскрытие. Значит, Сасадзима покончил с
собой, тем более что на пузырьке, где было  снотворное,  и  на  чашке,  из
которой он, очевидно, запивал лекарство, обнаружены только  его  отпечатки
пальцев. Это установила тщательная экспертиза. Если бы кто-то другой хотел
его напоить чрезмерной дозой снотворного,  он  мог  бы  это  сделать  лишь
обманным путем: смешать лекарство с пивом или фруктовым  соком.  Однако  в
желудке покойного  оказалось  лишь  небольшое  количество  воды,  которой,
по-видимому,  было  запито  лекарство.  Отсюда  напрашивается  вывод,  что
художник добровольно принял снотворное.
   - Может быть, он по ошибке принял больше, чем было нужно?
   - Подобные случаи встречаются довольно часто. Обычно те, кто  регулярно
пользуется снотворным, постепенно увеличивают дозу.  По  словам  прислуги,
художник принимал по восемь-девять таблеток. Однако  вскрытие  установило,
что на этот раз он принял их около ста. Так что  версия  о  случайности  в
данном случае отпадает. Правда, вызывает сомнение сам факт: сто  таблеток.
Принять сразу такую дозу довольно сложно.
   Кумико  страшно  расстроилась.  Ведь  она  почти  ничего  не  знала   о
Сасадзиме. Сидела напротив Да глазела, как он то посматривает на  нее,  то
делает быстрые штрихи карандашом на  бумаге.  Судзуки,  видимо,  понял  ее
состояние и переменил тему.
   - Итак, вы не можете ничего сказать о внешности этого садовника?
   - К сожалению, ничего, - ответила Кумико.
   Странно. Прислуга говорит, что художник никогда не нанимал садовника, а
тут вдруг садовник понадобился как раз на те три дня, когда ее не было.


   Кумико возвратилась домой вечером, когда в городе уже зажглись огни.
   Услышав звук открываемой двери, навстречу ей вышла мать и сказала:
   - Погоди минуту у порога.
   Потом она вынесла соль и, следуя старинному обычаю [по древним японским
верованиям соль отгоняет все нечистое], посыпала ею плечи девушки.
   - Теперь входи, - сказала она. - У нас в гостях Сэцуко. Я ведь говорила
ей, что ты ходишь позировать. И вот  она  прочитала  в  газетах  о  смерти
художника и сразу же примчалась к нам.
   Обычно, собираясь вместе, они весело  проводили  время,  радуясь  таким
встречам, но сегодня все сидели опечаленные.
   - Ну, как там было? - спросила Такако.
   - Проститься с покойным  пришло  много  народа,  -  ответила  Кумико  и
коротко рассказала о похоронах.
   - Неужели никто из друзей господина Сасадзимы не знает  о  причине  его
самоубийства?
   - Об этом никто не говорил, а вот меня допрашивал полицейский.
   - Полицейский?! - разом воскликнули сестра и мать.
   - По-видимому, в полиции узнали,  что  в  последние  дни  я  позировала
покойному, и детектив, господин Судзуки, интересовался, не располагаю ли я
какими-либо фактами, проливающими свет на причину смерти художника.
   Такако и Сэцуко, затаив дыхание, слушали рассказ Кумико о ее  разговоре
с детективом.
   -  Значит,  в  полиции  считают,  что  это,  может  быть,  вовсе  и  не
самоубийство, - заключила Такако, глядя то на Сэцуко, то на дочь.
   -  Во  всяком  случае,  господин  Судзуки  сказал,  что  в   версии   о
самоубийстве не все сходится. Забыла еще сказать  вам,  что  все  наброски
моего лица, сделанные художником, исчезли. Остался лишь один незаконченный
рисунок. Полицию это крайне озадачило.
   - Куда же  они  могли  деться?  -  Такако  была  явно  расстроена  этим
сообщением.
   - Неизвестно. Мне было, бы неприятно  узнать,  что  художник  их  отдал
кому-нибудь, - все же там изображено мое  лицо.  И  потом,  это  ведь  его
последняя работа. Жаль, если она окажется в чужих руках.
   - К кому бы они могли попасть? - Такако задумалась, вопросительно глядя
на Сэцуко. - А ты  не  запомнила  мужчину,  который  работал  в,  саду?  -
обратилась она к Кумико.
   - Нет. Об этом меня тоже спрашивали. На садовнике была шляпа с широкими
полями, и, кроме того, он все время находился ко мне спиной.
   - Значит, этот человек был там в те дни, когда прислуга отсутствовала.
   - Прислуга сказала полицейскому, что ни  разу  не  видела  у  Сасадзимы
садовника.
   Мать и Сэцуко переглянулись.
   - Тетушка, - вступила в разговор Сэцуко. -  Вы  говорили,  что  просьбу
художника передал вам господин Таки?
   - Да, он.
   - Вы сообщили ему о смерти художника?
   - Я сразу же позвонила ему по телефону, но мне ответили, что  он  вчера
утром отправился в путешествие.
   - Значит, он уехал, когда труп художника уже обнаружили, но  газеты  об
этом еще сообщить не успели.
   - Видимо, так.
   - Не исключено, что он даже не знает о его смерти.
   - Вполне возможно.
   Сообщение о смерти художника появилось лишь вчера в вечерних  выпусках,
и Таки, уезжая, мог, конечно, не знать об этом, если кто-то ему специально
не сообщил. Но теперь, должно быть, он уже прочитал  газеты.  Сообщение  о
смерти столь известного художника,  безусловно,  перепечатала  и  местная,
пресса, подумала Сэцуко.
   - Вам не сказали, куда именно он уехал? - спросила она.
   - Я пыталась это выяснить у его жены, но она ответила, что не знает.
   - Странно. Неужели он даже жене не сообщил куда едет?
   - Мне показалось, что она знает, но почему-то не хочет сказать, и я, не
желая быть назойливой, решила не донимать ее расспросами.
   - Не исключено, что он поехал отдохнуть. А может быть, и по делам своей
ассоциации,  что  нетрудно  выяснить  -  достаточно  позвонить  к  ним   в
правление, - сказала Сэцуко.
   - Прости меня,  Сэцуко,  за  нескромный  вопрос,  но  почему  тебя  так
заинтересовала поездка Таки? - спросила Такако.
   - Чего же тут непонятного? Ведь это он познакомил Кумико с  Сасадзимой,
и, если ему уже известно о смерти художника,  правила  приличия  обязывают
его телеграфировать или, на худой конец, позвонить вам  по  междугородному
телефону. Все же  он  должен  испытывать  какую-то  ответственность  перед
Кумико в связи со случившимся.
   Рассуждения Сэцуко были вполне логичны.
   - Наверно, господин Таки еще не знает  о  его  смерти,  -  пробормотала
Такако, сдаваясь перед доводами племянницы.
   Кумико показалось, будто Сэцуко чересчур раздраженно  говорит  о  Таки.
Она взглянула на двоюродную сестру и удивилась бледности ее лица.
   Письмо от Таки прибыло  тридцатого  октября,  через  четыре  дня  после
состоявшегося между женщинами разговора.
   Кумико была на службе, и мать сразу же ей позвонила.
   - Только что получила письмо от господина Таки, - сообщила она  дочери.
- Сначала думала подождать тебя, а потом решила позвонить сразу же.
   - Что он пишет?
   - Слушай: "Извините за долгое  молчание.  Из  местной  газеты  узнал  о
самоубийстве Сасадзимы. Никогда бы не подумал, что такое может  случиться.
Не могу успокоиться, что доставил Кумико неприятности: ведь именно по моей
рекомендации она согласилась позировать художнику. Разумеется, эта  смерть
никакого  отношения  к  вам  не  имеет,  и  убедительно   прошу   вас   не
беспокоиться". Письмо отправлено из Синсю, с горячих источников  Асама,  -
добавила Такако.
   - Из Синсю? - переспросила Кумико.
   - Да. Более подробного адреса и названия гостиницы не указано.
   - Так, - неопределенно протянула Кумико, не зная, как ей реагировать на
это сообщение. - Спасибо, мама.
   - Ты сегодня когда придешь?
   - Постараюсь пораньше. Правда, по дороге мне  надо  кое-куда  зайти,  -
ответила Кумико, решив, что ей необходимо встретиться с Соэдой.
   После этого разговора у Кумико до конца дня все валилось  из  рук.  Она
все время думала о письме Таки и о  том,  что  по  этому  поводу  говорила
Сэцуко. В каком-то смятении она набрала номер  телефона  Соэды.  Журналист
оказался на месте.
   Они не виделись более двух недель, и Соэда ничего не знал  о  том,  что
Кумико позировала художнику.
   - Мне нужно с вами срочно  поговорить.  С  двенадцати  до  часу  у  нас
обеденный перерыв. Если  вам  удобно,  мы  могли  бы  встретиться  в  кафе
неподалеку от моего учреждения.
   - Договорились, - сразу же согласился Соэда. - У меня  как  раз  в  том
районе есть дело. Думаю, что полчаса сумею выкроить.
   Кумико назвала кафе, куда она придет, и повесила трубку.
   Как хорошо, что не надо дожидаться вечера, подумала она.
   В двенадцать часов Кумико  уже  подходила  к  кафе.  Неподалеку  стояла
машина, принадлежащая газете, где служил Соэда.
   Соэда сидел почти у самого входа и пил сок.
   - Зачем это я вам так срочно понадобился? - спросил  он  улыбаясь,  но,
увидев расстроенное лицо Кумико, сразу погасил улыбку.
   - Вы знаете о самоубийстве художника Сасадзимы? - спросила Кумико.
   - Да, где-то читал.
   - Извините, я не говорила вам, что в течение двух дней позировала этому
художнику - как раз накануне его смерти.
   - Что вы говорите?! - Соэда выпустил  изо  рта  соломинку  и  изумленно
уставился на девушку.
   Кумико подробно рассказала о своих посещениях художника.  Соэда  слушал
внимательно, изредка перебивая ее рассказ  вопросами.  Он  очень  серьезно
отнесся и к ее сообщению о письме Таки.
   - Вы утверждаете, что  художник  сделал  восемь  набросков  и  все  они
исчезли? Остался лишь один незаконченный рисунок? - переспросил он,  ероша
на голове волосы.
   - Да, о пропаже мне сообщил детектив, он не  верит,  что  художник  сам
уничтожил наброски.
   - Я тоже не верю. Скорее всего, они попали в чьи-то руки,  и  это  надо
непременно выяснить.
   - Выяснить? -  удивилась  Кумико.  -  Мне  просто  неприятно,  что  мое
изображение находится в руках незнакомого мне человека,  и  только.  Но  с
какой стати надо выяснять, у кого они?
   - Считайте, что это мое дело. Я сам попытаюсь все разузнать, -  перебил
девушку Соэда.  -  Скажите,  Кумико,  а  наброски  были  очень  похожи  на
оригинал?
   - Да, - ответила Кумико. -  Его  наброски  настолько  точно  передавали
разные выражения моего лица, что мне почему-то было даже неловко.
   - Вот как? После ваших слов мне особенно хочется взглянуть хотя  бы  на
один из них.


   Расставшись с Кумико, Соэда поехал в Дом зарубежной  культуры.  Оставив
машину у подъезда, он вошел в вестибюле, пересек просторный холл и подошел
к  справочному  бюро.  За  столом  сидел  мужчина  в  белой   сорочке,   с
галстуком-бабочкой.
   - Я хотел бы кое-что выяснить относительно  господина  Таки,  -  сказал
Соэда, вручая ему свою визитную карточку.
   Мужчина сразу же поднялся и стал ее внимательно изучать.
   - Я слышал, господин Таки находится на отдыхе? - спросил Соэда.
   - Да.
   - Мне как раз и хотелось кое-что узнать в этой связи.
   - Как быстро, как быстро... - вдруг не к месту пробормотал мужчина.
   Его слова  заставили  Соэду  насторожиться.  Интуиция  газетчика  сразу
подсказала ему,  что  за  этим  что-то  кроется.  Но  по  профессиональной
привычке он постарался скрыть свою настороженность.
   - Итак, смогу ли я поговорить с вами на интересующую меня тему?
   Мужчина еще раз взглянул на визитную карточку. На ней  стояло  название
солидной газеты. Он был явно в затруднительном положении, и это откровенно
отразилось на его лице.
   - Извините,  что  отнимаю  у  вас  время,  но  мне  необходимо  с  вами
переговорить, - настаивал Соэда, видя, что мужчина медлит с ответом. - Мне
известно, что  господин  Таки  в  настоящее  время  находится  на  горячих
источниках Асама, но на поездку туда пришлось бы потратить много  времени,
поэтому я хотел бы кое-что выяснить здесь, на месте.
   По-видимому, осведомленность Соэды сыграла свою роль, и мужчина сказал:
   - Здесь нам будет не слишком удобно беседовать, пройдемте в холл.
   Соэда удовлетворенно кивнул.
   Из холла открывался вид на обширный японский сад. В  протекавшем  через
сад ручейке играли солнечные блики. В холле  было  пусто.  Лишь  несколько
иностранцев сидели за дальним столиком.
   - Прошу вас, - сказал мужчина, указывая на кресло. - До чего же  быстро
узнали, - повторил он, удивленно глядя на Соэду.
   Соэда мгновенно  решил,  что  в  этих  словах  кроется  что-то  имеющее
отношение к Таки, и спросил наобум:
   - Почему господин Таки решил выйти в отставку?
   Собеседник сразу же попался на крючок.
   - Мы и сами теряемся в догадках, - в  замешательстве  признался  он.  -
Господин Таки прислал письмо с просьбой об отставке уже с курорта.
   - Вот оно что. Какую же он выдвигает причину?
   - Ссылается на плохое состояние здоровья, по его словам, ему  необходим
длительный отдых. Больше нам ничего не известно.
   - Извините, - перебил его Соэда, - а какой пост занимаете здесь вы?
   - Я начальник канцелярии.
   - Так. Значит, вы видели письмо господина Таки и,  вероятно,  направили
ему телеграмму или заказали  телефонный  разговор  с  ним?  Ведь  надо  же
выяснить истинные причины столь неожиданной отставки.
   - Пытались связаться, но безуспешно, - замялся начальник канцелярии.  -
В письме нет  даже  адреса  отеля,  на  конверте  стоит:  "Синсю,  горячие
источники Асама". Так что мы даже телеграфировать не смогли.
   Соэда вспомнил, что Таки и в письме госпоже Ногами не указал  отеля,  в
котором остановился.
   - В последнее время господин Таки хоть раз намекал,  что  собирается  в
отставку? - спросил Соэда.
   - Откровенно говоря, об этом не было и речи, и его просьба об  отставке
застала нас врасплох.
   - Как у него было со здоровьем?
   - Он был вполне здоров. До сих пор вообще ни разу не болел, и ссылка на
здоровье, по-видимому, неосновательна.
   - Может быть, вы лично знаете истинную причину отставки?
   - Абсолютно ничего не знаю. С тех пор как господин Таки пришел  к  нам,
деятельность ассоциации значительно активизировалась, и у  всех  нас  было
одно желание, чтобы господин Таки работал  здесь  как  можно  дольше.  Его
просьба об отставке была для нас как гром среди ясного неба.
   Соэда узнал все, что ему было нужно, и стал прощаться.
   - Простите... господин Соэда, - остановил его начальник  канцелярии.  -
Крайне  нежелательно,  чтобы  информация  об   отставке   господина   Таки
просочилась в  прессу  прежде,  чем  отставка  будет  официально  принята.
Преждевременное сообщение в газете  поставило  бы  нас  в  затруднительное
положение, и я просил бы вас несколько повременить.
   - Я вас понимаю, - улыбнулся Соэда. - Не беспокойтесь, сейчас я  ничего
сообщать не буду.
   Внезапно перед глазами Соэды всплыло враждебно-холодное лицо  господина
Таки.



        "10"

   По пути в редакцию Соэда окончательно решил пока ничего не  сообщать  в
газету об отставке Таки  с  поста  директора-распорядителя  Ассоциации  по
культурным связям с зарубежными странами, тем  более  что  ассоциация  это
особого веса в общественной жизни страны не имела. Правда, сам Таки прежде
занимал пост главного редактора их газеты, и в этом смысле сообщение о нем
представляло бы некоторый интерес. И все же Соэда не намеревался  сообщать
о случившемся.
   Прежде всего надо было выяснить, в  каком  отеле  в  Асама  остановился
Таки.
   Соэда зашел в отдел связи и попросил вызвать на провод отделение газеты
в городе Мацумото.
   Через несколько минут зазвонил телефон и отчетливый голос сообщил,  что
Курода из отделения в Мацумото слушает.
   - Прошу извинить, что навязываю вам лишнюю работу, -  сказал  Соэда.  -
Мне необходимо отыскать одного  человека,  который  находится  на  курорте
Асама.
   - Это несложно! - ответил Курода. - Асама недалеко от нас, мы  имеем  с
ними постоянную связь. В каком отеле он остановился?
   - Названия отеля я не знаю. Буду вам крайне обязан, если вы сумеете это
установить. Кстати, сколько там отелей?
   - Думаю, не меньше тридцати. Правда, первоклассных значительно  меньше.
По-видимому, интересующий вас человек остановился в приличном отеле?
   При обычных обстоятельствах, подумал Соэда, это было бы именно так.  Но
Таки фактически сбежал из Токио и  мог  специально  остановиться  в  самом
захудалом отеле - лишь бы его не отыскали.
   - На этот вопрос ответить затрудняюсь, - сказал Соэда.
   - Назовите хотя бы его фамилию.
   У Соэды чуть не сорвалось с языка:  Таки!  Но  в  последний  момент  он
удержался. Не исключено, что молодой сотрудник отделения слышал  о  бывшем
главном редакторе, поэтому называть его фамилию было бы неудобно.  К  тому
же у Соэды не вызывало сомнений, что Таки остановился в  отеле  под  чужой
фамилией.
   - Думаю, он зарегистрировался не под своей фамилией, а под какой  -  не
знаю. Может быть, вам удастся найти его по описанию.
   На том конце провода наступило молчание.
   - Алло, алло, я вас не слышу! - повысил голос Соэда.
   - Попытаюсь найти, но, чтобы отыскать человека, не зная ни  отеля,  где
он остановился, ни его фамилии, нужно хотя бы время.
   - Сейчас я вам его опишу. -  Соэда  сообщил  возраст  Таки  и  подробно
описал его внешность.
   - Все понял. Скажите, если мне удастся найти этого  человека,  сообщить
об этом непосре