- Не знаю. Они идут маленькими  патрулями  и  подвигаются  быстро.  Они
теперь принялись за Юктас. Но в деревне Юктас  вы  будете  в  безопасности
некоторое время. Ее трудно отыскать. Спутники помогут вам идти.
   - Спасибо, - сказал Берк.
   Вышли  те  двое,  что  сидели  напротив.  У  одного  вся  голова   была
забинтована, так что видны были только глаза, у другого повязок  не  было,
но он шел, почти не сгибаясь в пояснице, и казался совсем больным.
   - Я готов, - сказал Берк. - До свидания и благодарю вас,  -  сказал  он
доктору.
   - _Адио, австралос_. Помните, что у вас наложены швы. Вы  можете  снять
их через неделю. Чем-либо чистым  перережете  каждый  стежок  и  выдерните
нитку. Смотрите не загрязните только. До свидания, - сказал доктор и  стал
спускаться по ступенькам, со строгим, неулыбающимся лицом.
   - Пошли, - сказал Берн обоим грекам, стоявшим в стороне.
   Они помогли ему  встать  на  ноги.  Он  сделал  нетерпеливое  движение,
стараясь высвободиться. Они  поглядели  на  его  плотную  круглую  фигуру,
вздернутое лицо, тонкую верхнюю губу,  хорошо  пригнанную  к  нижней.  Они
поняли, что он не нуждается в их помощи. Они отпустили его руки и зашагали
по неширокому карнизу, отходившему от края выемки.
   Берк пошел  за  ними  и  скоро  убедился,  что  может  шагать  довольно
свободно, если правую ногу не  сгибать  в  колене,  а  выбрасывать  вперед
прямую и так же подтягивать потом.



4

   Под вечер тень Иды сровняла поверхность склона Юктас. Стало сумрачно  и
прохладно. Они подошли к маленькой пастушьей  деревушке,  уместившейся  на
одной скале. Взбираясь по кручам, Берк видел  мальчишек  со  стадами  коз.
Иногда попадались навстречу и овцы, пасшиеся небольшими стайками.
   Они пошли по уличке, которая вилась между глинобитных хижин.
   Спутники Берка остановились и заговорили с мальчиком лет пятнадцати или
шестнадцати. О чем-то у них шел спор. Берк скоро потерял терпение.
   Он подошел и сказал:
   - Идем.
   Они оглянулись на него и продолжали спорить.
   - Идем, - повторил он.
   Один из греков повернулся и пошел дальше, сделав Берну  знак  следовать
за ним. Второй, тот, у которого  была  забинтована  голова,  все  стоял  и
разговаривал с мальчиком, указывая в сторону Иды.
   Берк пошел за первым греком, и вскоре они вышли на тропу.
   Он шел и шел  за  ним,  пока  впереди  не  показалась  другая  пастушья
деревня, окруженная редкими виноградниками. Ветер свободно гулял  на  этой
высоте. Они проходили мимо собак и детей, тощих как скелеты.
   Грек подошел к женщине, стоявшей у дверей, и спросил ее о чем-то. Вышла
еще  женщина,  молодая,  и  вмешалась  в  разговор,  указывая   вниз,   по
направлению горной тропки. Потом она сама пошла в ту сторону. Берк  и  его
спутник пошли за ней. Она была босая. Из глинобитных хижин выходили  люди,
преимущественно  старухи,  поглазеть  на  чужих.  Пройдя   вдоль   длинной
глинобитной ограды, они свернули в виноградник,  раскинувшийся  по  склону
Юктас. В одном конце виноградника стояли козлы для просушки лоз,  за  ними
был длинный сарай, должно быть служивший складом.
   Девушка распахнула дверь и пошла. Берк и  его  спутник  последовали  за
ней.
   - Стой, - крикнул кто-то по-английски.
   Энгес Берк увидел высокого бородатого человека. Волосы и борода у  него
были  рыжие,  нос  сплюснутый,  как  у   боксера,   но   лицо   умное,   с
выразительными, смешливыми глазами. И с ним еще  один.  Маленького  роста,
смуглый, с точеными чертами лица. Но лоб, под гривой черных волос, весь  в
морщинах. Они стояли рядом, напряженно подтянувшись. У черноволосого был в
руке револьвер смит-вессон, тридцать восьмого калибра.
   - Стоим, - поспешил ответить Берк.
   - Кто такие? - спросил смуглый, и  лицо  у  него  сделалось  еще  более
напряженным.
   - Нас привела эта девушка. - Берк тоже подтянулся,  не  сводя  глаз  со
смит-вессона.
   Смуглый заговорил  с  девушкой,  быстро  сыпля  словами.  Она  отвечала
односложно, потом торопливо повернулась, как  будто  в  замешательстве,  и
убежала.
   - Ну? - сказал Берк.
   - Говорите вы, - сказал смуглый.
   - Я был в госпитале, там, внизу. -  Берк  говорил  теперь  с  нарочитым
спокойствием, непринужденно прислонясь к  дощатой  двери.  -  Доктор  грек
сказал мне, что в этой деревне есть один австралиец.
   - Вы грек? - спросил его рыжий.
   Берк  невольно  взглянул  на  себя,  потом  вспомнил,  что  он   не   в
австралийской форме.
   - Австралиец, - сказал он. - Меня зовут Энгес Берк.  Я  сюда  попал  из
Кандии.
   Черноволосый, на котором не было ничего, кроме  пары  бумажных  штанов,
слегка опустил ствол смит-вессона.
   - А другой кто? - спросил черноволосый Берка.
   - Он грек. Он привел меня сюда. А кто вы такие?
   Рыжий оставил вопрос без внимания  и  подождал,  пока  кончит  смуглый,
который заговорил по-гречески со спутником Берка. Потом он спросил:
   - Ты из какой части?
   - А это важно? - спросил Берк.
   - Да.
   Берк назвал свой батальон и полк, потом добавил, что был  в  Кандии  на
зенитной батарее.
   - Все в порядке, - сказал рыжий черноволосому.
   - Этот говорит, что он грек и был в том  же  госпитале.  Я  думаю,  это
правда.
   Минута колебания, которая всегда бывает перед тем, как вражда  уступает
место дружественности. Черноволосый и рыжий стояли рядом. Берк  знал  уже,
что черноволосый - грек, а рыжий - австралиец.  Они  выждали  эту  минуту,
потом черноволосый отдал револьвер своему товарищу.
   - Располагайтесь  как  дома,  -  сказал  рыжий  и  осклабился,  показав
неровные зубы.
   - Кто вы такой? - спросил теперь Берк, не двигаясь с места.
   - Меня зовут Стоун, - ответил тот просто. Потом он назвал свой батальон
и полк, чтобы не оставлять сомнений.
   - А это - Нис, грек. Он пришел сюда вместе со мной.
   И Берк вошел в сарай и закрыл за собой дверь.


   Они объяснили ему свое положение. Рассказали, как они  попали  сюда,  к
нагорьям Юктас.
   Стоун, рыжий великан, у которого спокойная рассудительность  сочеталась
с неторопливым юмором в глазах, заговорил о том, что происходило на Крите.
Он рассказал Берку, как они ждали на берегу Сфакии и как шлюпки с  эсминца
вывозили их партиями. Он сказал, что первыми вывезли тяжелораненых.  Потом
раненых, которые могли ходить. Когда  до  этих  дошла  очередь,  то  вдруг
оказалось, что все поголовно - раненые, все хромали и двигались,  опираясь
на винтовку вместо костыля. Стоун ждал вместе с другими. Когда  на  берегу
уже осталось  совсем  немного,  эсминца  потопил  юнкере.  Подошел  другой
эсминец и подобрал тех, кому удалось спастись. После этого Стоун и ушел  в
горы  вместе  с  Нисом,  которого  встретил,  когда  юнкере  стал  бомбить
ожидавших  на  сфакийском  берегу.  Когда  в  Сфакию  пришли  немцы,   они
углубились в Белые горы, потом подались на восток,  следуя  вдоль  хребта.
Они пытались выйти на южный берег, но повсюду натыкались  на  немцев.  Так
они добрались до Юктас и хотели  перевалить  через  гребень  и  спуститься
вниз. Но теперь путь опять отрезан. И нужно поскорей выбираться отсюда.


   Пока Стоун рассказывал, Энгес  Берк  смотрел  на  черноволосого  грека,
Ниса. У этого смуглого маленького человека лицо было совсем молодое, но на
нем пролегли уже суровые складки,  а  в  глазах  была  какая-то  неистовая
прыть. Его небольшая крепкая фигура была  под  стать  лицу:  складная,  но
верткая, и в ней чувствовалась та  же  прыть.  Он  теперь  говорил  что-то
греку, который привел Берка. Грек лежал на земляном полу, и  ему,  видимо,
было нехорошо. Он лежал,  неподвижно  вытянувшись,  смотрел  в  потолок  и
молчал.
   - Если мы хотим отсюда выбраться, так нечего ждать, - сказал Берк.
   - Где были немцы, когда вы уходили из госпиталя? - спросил его Стоун.
   - Примерно в миле пути оттуда и поднимались вверх.
   - Это когда?
   - Сегодня утром. Мы шли весь день.
   - Тебе надо одеться по-другому, - сказал ему Стоун.  Сам  он  во  время
разговора надел  шерстяную  рубашку  с  длинными  рукавами  и  поверх  нее
безрукавку, как носят критяне. Берк разглядел теперь, что на полу лежит не
одеяло, как ему показалось раньше,  а  крестьянская  войлочная  бурка.  Он
невольно осмотрелся по сторонам, как бы в поисках  подходящей  одежды  для
себя, но увидел только грубо  сколоченные  деревянные  козлы  и  несколько
бурдюков в углу.
   - Можно достать ему какую-нибудь одежду? - спросил Стоун Ниса.
   - Пусть возьмет бурку, - сказал грек  Нис.  -  Мы  уж  и  так  довольно
набрали в этой нищей деревне.
   Стоун дал Берку зеленую австралийскую рубашку.
   - Это хаки, - сказал он, как бы извиняясь.
   - Под буркой не видно будет, - сказал Берк.
   - Можешь ты сейчас идти? - спросил рыжий великан.
   - А куда мы пойдем? - спросил Берк.
   - На юг.
   - Послушай, - сказал Берк, - я уже пробовал. Гора кишит немцами.
   - Мы пойдем по восточному склону, - сказал Стоун.
   - А какая разница?
   - Нет деревень. Ни одного селения.
   - Эта сволочь рыщет повсюду, - сказал Берк.
   - Пусть. Но тут торчать тоже смысла нет.
   - Конечно, нет, - сказал Берк. - Доктор говорил,  что  они  подвигаются
очень быстро. Господи ты боже мой, раз надо, так надо.
   - Ты можешь идти сейчас? Куда ты ранен? - спросил его Стоун.
   - В зад. Ходить я могу.
   - Этот не может идти. У  него  кровотечение,  он  совсем  плох.  -  Нис
склонился над греком, который лежал на земле без движения, без мысли.
   - Нельзя тащить с собой больного, - сказал Стоун.
   - Я его устрою тут у кого-нибудь, - сказал Нис. -  Он  сам  из  здешних
мест.
   - Лучше нам дождаться темноты, - сказал Берк Стоуну.
   - Нет. Пока мы дойдем куда-нибудь, все  равно  уже  будет  темно.  Надо
выходить сейчас же, - сказал Нис.
   У Стоуна в руках была карта Крита. Он  развернул  ее  и  показал  Крит,
дюймов в десять длиной, на синем фоне, изображавшем море. Это была стенная
карта  издания  военного  министерства.  Она   была   довольно   точна   в
подробностях, но все же недостаточно подробна и мелка.
   - Откуда она у вас? - Берк взял у Стоуна из рук карту и  близко  поднес
ее к глазам.
   - В Сфакии этого добра было сколько угодно.
   - Куда же вы думаете направиться?
   - Вот он говорит, что в бухте Мессара есть деревня, где  можно  достать
лодку. - Стоун указал на Ниса.
   - Компас у вас есть?
   Стоун покачал головой и  пальцем  повел  вдоль  коричневой  полоски  на
карте, изображавшей горный хребет. Палец был  слишком  толстый  для  такой
маленькой карты, и он убрал его, чтобы лучше видеть.
   - А кто же довезет нас на лодке до Египта? - спросил Берк с  сомнением.
- Ты что-нибудь смыслишь в навигации?
   Стоун покачал головой.
   - Нис, тот смыслит, - сказал он.
   Нис вышел из сарая, что-то сказав лежащему, греку.
   - Компас бы нам очень пригодился, - сказал Стоун. - Пожалуй,  без  него
трудно будет добраться до Мессары.
   - Где-то в том районе аэродром  Тимбаки.  Там,  вероятно,  полным-полно
немцев.
   - Их всюду полным-полно, - сказал Стоун.
   - А как же Мессара?
   - Это не в самой Мессаре.  Где-то  около.  Там  у  Ниса  есть  какой-то
знакомый. Вообще он знает, что делает, ты можешь быть спокоен.
   Энгесу Берку нравилась безмятежная рассудительность Стоуна и его  юмор,
но он понял, что его собственные решения будут иметь вес, только пока  они
не пойдут в разрез с решениями этого грека. Он сразу представил себе,  как
все сложится дальше. Выносить решения будет этот  грек.  Он,  Энгес  Берк,
иногда будет не согласен.  Может  быть,  даже  часто.  Но  это  ничего  не
изменит. Стоун всегда будет  согласен,  потому  что  Нис  забрал  над  ним
власть. Этот своевольный грек не будет тратить  много  слов,  но  они  оба
окажутся у него в подчинении. Потому что только он может достать им  лодку
и вытащить их отсюда.  Этот  Нис  -  человек,  который  научился  внешнему
спокойствию, но на сердце хранит большую злобу. Мы составляем триумвират с
греком Нисом во главе.
   - Хорошо. Когда мы выйдем?
   - Сейчас. Как только Нис устроит этого раненого.
   Стоун стал привязывать мешочек изюму и флягу с питьевой водой к  поясу,
на котором висел револьвер. Ему пришлось  приподнять  край  своей  широкой
критской рубахи и придерживать ее подбородком. Покончив с этим, он опустил
рубаху.
   - Ты тоже возьми мешок и пристрой  где-нибудь  у  себя,  -  сказал  ему
Стоун.
   Еще было четыре белых - точнее, когда-то белых  -  мешка  с  провизией.
Берк прикрепил к одному из них веревку и повесил через плечо. Потом  Стоун
набросил ему на плечи бурку, которая служила им подстилкою.  Она  была  из
серого войлока, жесткого и негнущегося. Она доходила Берку до  лодыжек,  а
откинутый капюшон лежал у него на спине.
   Нис показался в дверях.
   - Сейчас перенесем его в дом, тут неподалеку, - сказал он им.
   Он заговорил с раненым греком, и несколько минут они о чем-то  спорили.
У раненого совсем не гнулась поясница, и  когда  он  попытался  сесть,  то
свалился на бок. Втроем они подняли его  за  плечи,  потом  Стоун  и  Берк
сцепили руки так, что получилось сиденье, и грек сел, обхватив их обоих за
шею. Так они перенесли его в тот дом, где раньше  Берк  встретил  девушку.
Она и сейчас была там. Раненого внесли в комнату  с  каменным  полом,  где
было темно и пахло чесноком. Потом  Стоун  и  Берк  вышли.  Нис  торопливо
поговорил с ним еще о чем-то, потом сказал _адио_ и тоже вышел.  У  дверей
он заговорил с девушкой, указывая головой туда, где  лежал  раненый  грек.
Потом он и ей сказал _адио_,  нагнал  Стоуна  и  Берка,  и  они  все  трое
вернулись в сарай.
   - Как вы попали в Минойский колодец? - спросил Нис Берка дорогой.
   - Я пробирался на юг и наскочил на немцев. А откуда вы знаете?
   - Кто же не знает, - сказал грек. - Сюда приходил  тот,  который  потом
привел вас.
   - А что с ним такое?
   - Мул лягнул его в поясницу.
   - Значит, доктор от него узнал про Стоуна?
   - Не знаю, - сказал грек. - Но, вероятно, так.
   - Доктор сказал, что они меняют место.
   - Знаю.
   Они подошли к сараю и подождали, пока Нис привязывал к поясу  остальные
два мешка, потом еще раз внимательно осмотрелись кругом.
   И вышли в виноградник и, миновав козлы для просушки,  стали  спускаться
по крутому склону, в сторону от скрытой в тумане Иды.
   Уже стемнело, и дул резкий белесый  ветер.  Нис  шел  впереди.  За  ним
Стоун. А последним  -  Берк,  задевая  полами  длинной  бурки  за  выступы
известняковых скал Юктас.



5

   Всю ночь они шли наугад, не зная точно, где находятся. Старались только
не терять общего направления на восток. Но самым важным было спуститься  к
подножию Юктас. Они много раз начинали спускаться, но всегда  доходили  до
такого места, где склон обрывался отвесной кручей  и  дальше  идти  нельзя
было. Они подходили к самому  краю  обрыва,  а  потом  опять  должны  были
подниматься или же идти дальше поперек склона. Луна не взошла, и в темноте
еще труднее было Находить путь. А этот склон Юктас был особенно крутым.
   За ночь они не далеко  успели  уйти.  А  когда  рассвело,  внизу  вдруг
открылась перед ними дорога, к несказанному удивлению  всех,  кроме  Ниса,
который присел на камень, пожевал немного  изюму  и  затем  улегся  спать.
Дорога проходила много ниже, и потому  Стоун  и  Энгес  Берк  тоже  решили
поспать. Они спали до пяти часов. Больше спать нельзя было.
   Укрывшись в развалинах какого-то циклопического строения, они  смотрели
вниз, на дорогу. Берк видел,  как  по  ней  густым  потоком  шли  грузовые
машины.
   С плоской скалы, на которой они находились, хорошо видна  была  длинная
вереница машин на дороге. Это было шоссе, перерезавшее  остров  с  юга  на
север. Больше всего шло американских шевроле, но попадались и  форды.  Все
это были машины,  оставленные  новозеландцами.  Теперь  они  находились  в
расположении частей немецкой  92-й  дивизии  и  11-го  парашютно-егерского
полка. Это  были  те  части,  которые  осуществили  первоначальный  захват
аэродрома Тимбаки и всей Мессарской равнины. Сейчас они направлялись через
Кандию в Ретимо. А оттуда - под Смоленск.
   Чутьем  человека,  побывавшего  в  кровавой  схватке,   Берк   угадывал
значительность происходившего передвижения, но не мог знать о нападении на
Россию.
   - Что-то там готовится, - сказал он остальным, которые все еще дремали.
   Стоун, лежа за выступом скалы, мог только  слышать  вой  и  дребезжанье
проезжающих машин и по звуку определить, когда они  идут  с  перерывами  и
когда сплошным потоком.
   - Хотел бы я знать, как дела на войне, - сказал он.
   - Меня гораздо больше занимает, как бы нам  заполучить  лодку.  -  Берк
повернулся лицом к Нису. - Почему мы идем именно  в  Мессарскую  бухту?  -
спросил он.
   - Там много укромных мест на берегу. И в  одной  деревне  у  меня  есть
знакомый человек. - Нис лежал на спине и разговаривал неторопливо.
   - А по каким приборам вы будете ориентироваться в море?
   Предполагалось, что если вы о чем-нибудь разговариваете  с  греком,  то
окончательные суждения выносите вы и выводы делаете тоже  вы.  И  что  для
грека такая постановка есть нечто само собой разумеющееся.  Но  для  этого
грека вообще не существовало ничего само собой разумеющегося. У него  была
своя манера разговора - не греческая, и вообще неизвестно какая. Ее нельзя
было назвать ни  вежливой,  ни  бесцеремонной,  ни  уклончивой.  Скорее  -
напористой. Но во всяком случае окончательные суждения выносил он, и он же
диктовал выводы.
   - Я никаких приборов не знаю. Я знаю только тела, - сказал Нис.
   - Какие такие тела?
   - Те, что делают ночь и день. - Нис говорил о небесных телах.
   - И вы по ним доберетесь до места? В Египет? Или еще куда-нибудь?
   - В Египет или на Кипр. Ветер сейчас такой, что лучше в Египет.
   - Вы служили на флоте? - спросил его Берк.
   Энгесу Берку хотелось узнать побольше  об  этом  своевольном  греке,  в
разговоре с которым всегда нужно было быть начеку. Который умел молчать  и
копить злобу и казался старше своих лет.
   Нис покачал головой.
   - Я был каичником, - сказал он и ограничился этим.
   - Вы уже ходили под парусами в Египет?
   - Сто раз.
   - Из какой части Крита вы родом? - спросил его Берк.
   - Я не критянин. Я из семьи патрасских каичников. Мы возили из  Патраса
бочки с вином, иногда в Афины, иногда даже в Салоники. А зимой  ходили  на
Кипр и в Александрию.
   Лежа и греясь на солнце, легко было разговаривать.
   - Всегда находится грек, который говорит по-английски, - сказал Берк.
   - Мой отец не умел ни читать, ни писать, и он  участвовал  в  восстании
против Метаксаса. Он хотел, чтобы я научился читать  и  писать.  Когда  он
бывал на Кипре, он часто оставлял  меня  в  греческих  школах,  где  учили
священники. Там я и научился английскому языку  -  Кипр  ведь  принадлежит
англичанам. И религии меня там тоже учили. Потом отец приезжал, брал  меня
с собой на каик и вышибал всю религию у меня из головы.  Он  даже  в  этих
делах был мятежником.
   Когда Нис стал рассказывать о себе, он заговорил, как  истый  грек.  Он
повел рассказ складно и обстоятельно, без особых прикрас, но  в  эпической
форме,  как  Лев  Толстой.  Именно  так  всегда   говорят   греки,   когда
рассказывают о себе, и это есть знак дружбы и уважения к, вам. И этот грек
со злобой на сердце и с неистовой прытью в глазах тоже начал так.
   - Когда Метаксас  пришел  к  власти,  отец  решил,  что  настало  время
действовать. Мне тоже каралось так. Мы в ту пору возили гравий в Египет. А
оттуда брали груз хлопка и шли с ним дальше, через  канал  и  по  Красному
морю, иногда до самого Кувейта.  Самые  лучшие  арабские  каики  строят  в
Кувейте. Но мы там добывали оружие -  арабы  получали  его  от  немцев.  А
доставалось оно нам и шло на борьбу против метаксистов.
   - Как же вам удавалось провозить оружие через Суэц? - Берк  привстал  и
заглянул вниз на шоссе, потом снова лег и стал слушать.
   - Мы вез