спящей
Лины, тонко пахнет ее свежестью... А откроет глаза - одно воображение.
     А к Сметанину нужно съездить. Все-таки мимо.
     Василий  ушел из дома, а дом не уходил из него. Добаливал в его сердце.
Это же не просто дереве да камень, это и Лина...
     Где-то  здесь  можно  закончить  наше  повествование и, не обрывая нити
судеб  живущих  в  романе  людей, передать воображению и домыслам дальнейшее
течение  событий.  Пусть  не все можно предугадать, но если судить по жизни,
то  мы, наверно, не ошибемся, сказав, что люди, подобные Ветошкину, Серафиме
Григорьевне,  Кузьме  Ключникову,  ни  при  каких  обстоятельствах  не могут
украсить наши финальные страницы искренним раскаянием.
     Нелепо  же,  в самом деле, надеяться, что прожженный стяжатель Ветошкин
раздаст   нахапанное  детским  садам  или  клубам,  а  сам,  скажем,  пойдет
бригадиром в колхоз "Красные зори" и прославит себя в сельском хозяйстве!
     С   Ветошкиным   этого   не  случится.  Он  еще  будет  какое-то  время
сосуществовать  с  нами  и  пользоваться  прорехами  нашей  жизни,  а потом,
наверное,  им  заинтересуется  какая-нибудь  газета,  и  он,  подобно Кузьме
Ключу,  святоше Панфиловне, тоже станет печальным героем фельетона или всего
лишь хроникальной заметки "Из зала суда". Это неизбежно.
     Другое  дело - Серафима Григорьевна. Эта прежде, чем сделать какую-либо
пакость,  семь  раз  примерит,  сто  раз  взвесит,  обезопасит себя тысячами
неуязвимостей и выйдет сухой из воды.
     Было  бы  очень  приятно  решить  дальнейшую судьбу Ангелины Николаевны
Киреевой  до  того,  как  будет  поставлена последняя точка. Но жизнь, как и
произведение  о  ней,  не  позволяет  по  мановению волшебной палочки или по
прихоти  нетерпеливого  пера  взять и свести два любящих сердца. И Василию и
Ангелине  нужно  еще  очень  много пережить, понять, перечувствовать. Это же
люди  с  характерами,  самолюбиями.  Обиды  еще живы, раны свежи. Нужно дать
времени  свой  срок.  Этот старый мудрец, наверно, найдет для них счастливое
примирение.  А  про любовь нечего и говорить. Если уж Алексей Пожиткин решил
про  себя  простить Алину, то что же помешает Василию и Ангелине обнять друг
друга? Ведь между ними никогда не стоял третий человек.
     Очень  жаль, что Прохор Кузьмич Копейкин тоже как-то молча ушел с наших
страниц,  а  у  него  между  тем  продолжается  своя  стариковская  и  очень
интересная  жизнь.  Гуляевскую  улицу,  где  в  его доме живет старший внук,
оказывается,  будут  застраивать  большими  домами.  И оказывается, Копейкин
будет  жить  в  новой  квартире  со старшим внуком и нянчить вместе с Марфой
Егоровной правнуков.
     Тоже  ведь  не  очень  второстепенная  возможность  представить  себе и
порадоваться тому, как счастлив будет этот старик...
     Уж  кто-кто,  а  Афанасий  Юдин не оставит Василия своим "комплексным и
массированным"  вниманием.  И  комсомольская  мартеновская печь прогремит не
только на Урале. В этом можно не сомневаться.
     Теперь о Лиде.
     Лидочка  и  Миша  Копейкин как будто выглядели той парой, у которой все
ясно  и  предопределено.  Однако это не совсем так. Дело в том, что приехали
дети  Аркадия  Михайловича  Баранова  -  молодой  инженер-строитель Володя и
семнадцатилетняя Надя.
     Володя  еще  до приезда жаждал познакомиться с Лидочкой Киреевой. О ней
так  много  писал  ему  отец.  А  Надя,  дочь Баранова, встретившись с Мишей
Копейкиным,  восторженно  рассказывала матери, как удивил ее Миша своим умом
и своей душевной чистотой.
     И  как знать, куда это все поведет... Юношеская любовь, конечно, всегда
остается  памятной,  но  она далеко не всегда переходит в ту большую любовь,
которая  скрепляет на всю жизнь любящую пару. А Миша и Лида еще очень юны, и
в  их  отношениях  больше  воображаемого, нежели действительного. Кто знает,
может  быть,  дружба  Василия  и Баранова, начавшаяся на фронте, продолжится
родством  в их детях и внуках. И можно заранее сказать, что Киреев и Баранов
будут  способствовать  этому  родству. Но это уже завязка из другой книги. А
этот роман кончился.
     Расстанемся  с  лучшими  надеждами  на лучшее и с твердой уверенностью,
что  победу  за  победой  одерживало  и  будет  одерживать  хорошее, чистое,
светлое.  И  терпит  и  будет  терпеть  поражение  за поражением все гнилое,
гадкое, лживое...
     На  том  стоит  и  будет  стоять  наша  советская  земля  и  ее великий
народ-труженик.