ппа,  кроме  товарища  Бурова,   одновременно
завистливо вздохнула.  Вернулся Поэт-метеорист.  На  его лице  было написано
такое счастье, какого не может  дать удовлетворение даже самой настоятельной
физиологической потребности.
     -- Хлебнул-таки! -- догадалась Пейзанка.
     -- А то!
     -- А где конвойный! -- спросил Спецкор.
     -- Пропил! -- засмеялся Поэт-лауреат.
     -- А серьезно?
     -- Не знаю... Он сказал, что у него большие планы, и заперся в кабинке.
     --  Нашел  время...-- пробурчал товарищ  Буров. На огромном электронном
табло  напротив  номера нашего  рейса запрыгали два  зеленых огонька.  Затем
слово "Москва" я разобрал в гулкой  тарабарщине радиодиктора, объявлявшего о
посадке в самолеты.
     -- Пошли на паспортный контроль! -- распорядился товарищ Буров.
     -- А этот? -- спросил Спецкор.
     -- Куда он денется?
     Пограничник  заглянул в мой  молоткастый и серпастый, поставил  штамп и
сказал:  "Привьет!"  Постепенно  вся  группа прошла  контроль и столпилась в
ожидании  товарища  Бурова  и  Спецкора,   которые  не  торопились  покидать
зарубежье.
     -- А может быть, все-таки заблудился? -- жалобно предполагал совершенно
скисший рукспецтургруппы.
     -- Вряд ли...--  с  необычной  серьезностью  отвечал Спецкор.-- Опытная
тварь...
     -- Но почему? Он же мог и раньше?
     -- В половине случаев уходят именно в последний момент... Психология...
И расчет: труднее задержать...
     -- Вот сука! -- налился кровью товарищ Буров.
     -- Лучше подумайте, как по начальству докладывать будем! Если тихо ушел
-- хрен с ним, а если начнет, сволочь, заявления делать?
     -- Но ведь проверяли же! И у вас тоже проверяли!..
     -- Совершенно точно можно  проверить на  триппер,  а  на это совершенно
точно  не  проверишь!  Ладно,  я  остаюсь,  может,  еще  удастся  что-нибудь
сделать...
     Поймав на  себе мой  изумленный  взгляд,  Спецкор пожал  плечами,  что,
видимо, означало: "Вот такие, сосед, у нас с тобой дела!"
     Из-за отсутствия двух зарегистрированных пассажиров наш рейс задержали,
и сквозь иллюминатор я видел, как на тележке повезли клетчатый чемодан Друга
Народов, большую спортивную сумку и лыжи Спецкора.
     Когда  мы,  наконец,  взлетели  и погасло табло "пристегните  ремни", я
достал бумажный пакетик с заколкой и протянул Алле.
     -- Зачем? -- спросила она.
     --  Знаешь,  в  племени  чу-му-мри  засушенных  махаонов  дарят,  когда
признаются в любви и предлагают поселиться в одном бунгало...
     -- Ты смеешься?
     -- Нет, я серьезно...
     -- Ты смеешься: нет такого племени -- чу-му-мри...
     -- Есть. Я покажу энциклопедию...
     -- Ладно,-- кивнула Алла.-- Допустим, есть... Допустим, мы будем жить в
одном бунгало... Как ты себе это представляешь?
     --  Очень  просто.  Я  буду  охотиться на  львов. Твой  сын  будет  мне
помогать, и мы  подружимся. Я заработаю кучу ракушек с дырками -- это  у них
деньги такие. Куплю тебе платье из павлиньих перьев. Потом  родится девочка,
такая же  красивая  и  нежная,  как  ты... Мы  будем  качать  ее  в  люльке,
вырезанной из панциря гигантской черепахи...
     -- А жираф будет бродить возле озера? -- улыбнулась Алла.
     -- Будет!
     -- Изысканный?
     -- Изощренный!
     -- Костя, ты прелесть! А если к нам в  бунгало придет обиженный сильный
человек и захочет увести меня с собой?
     -- По закону племени чу-му-мри я проткну его отравленным дротиком.
     -- А если придет плачущая женщина с девочкой, очень похожей на тебя?
     -- Плачущая?
     -- Да, плачущая женщина!
     -- Я постараюсь им все объяснить... По крайней мере девочке, похожей на
меня...
     -- Это трудно!
     -- Не трудней, чем охотиться на львов...
     -- Труднее! -- тихо сказала Алла и закрыла глаза.-- Хочу спать...
     Я  выглянул в иллюминатор: внизу расстилалась облачная равнина, похожая
на  снежное  поле.  Казалось,  вот-вот  появится  цепочка  лыжников.  И  она
появилась -- три черные точки, двигавшиеся одна за другой...
     --  Истребители!  Во-он!  Смотрите!  -- радостно  закричала Пейзанка.--
Значит, он не врал!
     -- Такие люди не врут! -- громко отметился Диаматыч и мигнул мне, давая
понять, что я поступил совершенно правильно, оставив своего подчиненного для
розыска соскочившего Друга Народов.
     ...Первое,  что  я  увидел,  выйдя  из   самолета,--  дежурная   улыбка
аэрофлотовской  девицы  и  настороженный  взгляд  прапорщика с рацией. Потом
мальчишка-пограничник  в  будочке  долго  листал  мой  паспорт,  внимательно
вглядывался в мое  лицо и несколько раз спрашивал  меня, откуда я  прилетел.
Это  такая у них инструкция, если  вместо  коренного  советского  гражданина
спецслужбы  попытаются  втюхать  шпиона, говорящего по-русски  с  чудовищным
акцентом. Но все обошлось благополучно -- и на родину меня пустили...
     Потом мы  терпеливо  ждали,  когда появится  наш багаж. И это, наконец,
случилось. У Пипиного чемодана-динозавра  отломился замок,  и наружу вылезла
разноцветная тряпочная требуха.  Гегемон Толя  вздохнул  и взвалил лопнувшее
чудовище  на себя...  Я взял два чемодана --  свой и Аллы.  Она  шла рядом и
несла сверток с дубленкой.
     Таможенный  досмотр  прошли  беспрепятственно  все,  кроме  Торгонавта,
катившего  впереди  себя  перегруженную до  неприличия тележку... Поддельный
перстень был  разгадан,  и  нашего  спутника  под  белы  рученьки увели  для
составления протокола. Он горячился, объяснял, что обменялся с одним крупным
французским политическим деятелем, участником Сопротивления  исключительно в
целях укрепления дружбы между народами, но все было напрасно...
     -- Кто руководитель группы? -- строго спросил таможенник.
     -- Я...-- неуверенно ответил товарищ Буров.
     -- Безобразие!
     В  Шереметьевском  аэропорту  специализированную  туристическую  группу
встречали... К товарищу Бурову подошел некто в номенклатурном финском пальто
и,  холодно  поприветствовав,  увел  нашего  убитого  горем  руководителя  к
поджидавшей  черной "Волге".  У  самой  двери, словно уводимый на  казнь, он
оглянулся,  как  бы желая крикнуть:  "Люди, я любил вас! Будьте бдительны за
границей!"
     Пипу Суринамскую ожидал  генерал в сопровождении все тех же адъютанта и
шофера. И по  тому,  с каким  курсантским нетерпением он оглядывал  всю свою
вернувшуюся  боевую  подругу,  я  вдруг  понял:  они,  что  там  ни  говори,
счастливая пара...
     -- Ну, как ты тут без меня? -- нежно спросила Пипа.
     -- Как штык! -- ответил генерал.
     Они  уехали,  увозя  с  собой чемодан-динозавр  и сроднившегося  с  ним
Гегемона Толю. Диаматыч в  ожидании  дальнейших инструкций шел со мной рядом
до тех пор, пока я  не шепнул ему, что временно он нам не нужен,  его задача
натурализоваться и ждать связного.
     Аллу поджидал Пековский с клумбоподобным букетом белых роз. Рядом с ним
стоял остролицый щуплый мальчик, который, едва  завидев Аллу, бросился ей на
шею с криком "мама".
     Пековский внимательно оглядел  нас и все  понял. Он церемонно поцеловал
Аллу  в щеку,  дружески  хлопнул меня по плечу и безжалостно выдавил из моей
руки ее чемодан.
     -- Разуй глаза! -- жестоко улыбнулся он.
     Невдалеке, теребя  в  руках  сумочку,  стояла соскучившаяся супруга моя
Вера Геннадиевна. За  дни разлуки она довольно удачно высветлила и  остригла
волосы.  Но  особенно удивил меня  ее  взгляд,  полный трепетного ожидания и
счастливой   надежды.   Взгляд   этот  завороженно   метался  в   магическом
треугольнике, вершинами которого были:
     {} я с чемоданом,
     {}Пековский с мальчиком,
     {}Алла со свертком.

     --  А  Константин Григорьевич  меня  опекал! -- вдруг голосом капризной
девочки сообщила Алла.-- Он настоящий товарищ!
     --  Это  я понял! -- кивнул  Пековский и  одарил меня таким  выражением
лица, которое означало: теперь он не придет даже на мои похороны.
     --  А какую замечательную дубленку Костя купил жене! -- продолжала Алла
все тем же кукольным голосом.-- Костя, не забудьте дубленку!
     Пековский взял  сверток  и нацепил его на  пуговицу моего плаща. Взгляд
Веры Геннадиевны внезапно остановился и зафиксировался на свертке.
     -- Я помогала выбирать! --  с  глупой гордостью объявила Алла.-- Я тоже
хотела купить...
     -- Ну, и купила бы! -- сказал Пековский.
     -- Да ну! Я все деньги на шампанское потратила!..
     -- Вот умница! -- засмеялся Пековский и обнял Аллу.
     Мальчик смотрел на них с недетским удовлетворением, точно  до последней
минуты боялся, что мама оттолкнет этого сильного белого человека, с  которым
он подружился и который учит его охотиться на львов...


XX.

     Вот,  собственно, и  все,  что я  хотел  рассказать  о  Париже  и  моей
парижской любви... С тех пор прошло несколько лет. Началось, идет и, видимо,
уже  никогда  не кончится то,  что  мы  самонадеянно  именуем  Перестройкой.
Конечно, специально  я  не  интересовался  дальнейшими судьбами членов нашей
спецтургруппы, но так или иначе хоть что-нибудь знаю про каждого...
     Во  время  последнего  военного  парада  генерал  Суринамский стоял  на
Мавзолее,  из чего я  сделал вывод, что у  них  с  Пипой  все хорошо  и даже
отлично.
     Забавная, но в духе времени, история приключилась с Гегемоном Толей: он
все-таки урыл того, кого собирался.  Им оказался председатель завкома, часто
выезжавший за  границу, а по  возвращении стращавший  рабочий  класс ужасами
дикого Запада. Толя зашел к нему в кабинет якобы по личному вопросу  и молча
дал в глаз. Разумеется, Гегемона строго наказали, сняли с Доски почета, чуть
не засудили,  а немного позже, когда  начались забастовки,  Толю как борца с
режимом  избрали  председателем  стачечного  комитета,  еще  кем-то   и  еще
кем-то... Короче,  теперь  на  Урале  он большой  человек  вроде  Валенсы  в
Польше...
     Поэт-метеорист  и  Пейзанка,  поженившись,  уехали  жить  в   колхозную
местность,  где  Сварщикову пришлось серьезно поработать над собой, чтобы не
ударить лицом  в грязь  перед Машенькиной  родней -- отцом, старшим братом и
крестным.  Недавно я услышал,  что Поэт-метеорист стал  последователем Уолта
Уитмена в смысле сочетания творческого и фермерского труда.
     Торгонавт выпутался-таки из истории с перстнем, хотя ему пришлось одеть
в новые перчатки всю шереметьевскую таможню. Говорят, сейчас он председатель
кооператива, продающего за рубеж молодой московский авангард.
     Друг Народов, как и боялись, вскоре после своего исчезновения объявился
на радио "Свобода" и  выступил с жуткими разоблачениями. Конечно, все, о чем
он рассказывал, мы отлично знали и сами, но услышать это из-за бугра да  еще
от  знакомого  человека  было  приятно. А недавно  уже  в качестве  заезжего
фирмача  он выступал  по  нашему  телевидению и  небрежно советовал нам, как
выкарабкаться из  кризиса. За годы, проведенные в бегах, он посолиднел, явно
себя зауважал и вставил ровные, белые зубы.
     Спецкора я однажды встретил  на улице, он сделал  вид, что абсолютно не
знает  меня и  никогда не спал со  мной  в  одной кровати. Но я не обиделся:
такая у него работа.
     А  вот о Диаматыче я слышу  постоянно: он теперь знаменитый публицист и
депутат. В  своей  нашумевшей статье  "Сумерки  вождей"  он,  между  прочим,
утверждает,  что если  бы  в застенках  НКВД все  твердо  говорили "нет", то
сталинизм рухнул бы  сам собой... Интересно, ждет он  моего связного или уже
перестал?
     Товарища  Бурова  за всю  эту историю  поперли с  партийной  работы. Он
страшно переживал,  запил, разошелся с женой  и даже однажды забрел  к нам в
"Рыгалето".  Мы с  ним  выпили  пивка  с  водочкой,  вспомнили  Париж,  наше
соперничество из-за Аллы,  погоревали над  его  загубленной  карьерой...  Но
жизнь  непредсказуема:  недавно  товарища  Бурова  признали жертвой  застоя,
честным  аппаратчиком, пострадавшим от  партократии, и  назначили на хорошую
должность в Моссовет.
     Пековский   стал  директором   нашего  "Алгоритма".   Его  выбрали   на
альтернативной основе, предпочтя правдолюбцу Букину.  Почему? Ну, во-первых,
ему пошло на пользу  то  великодушество, с которым он помогал мне поехать  в
Париж.  Во-вторых,  Пека  вовремя развелся с дочкой бывшего  зампреда и даже
выступил  на  собрании  с  разоблачениями   этой  коррумпированной  семейки.
В-третьих, нашим вычислительным дамам нравятся дорогие одеколоны Пековского.
     Алла вышла за него замуж  и родила девочку, такую же, говорят, красивую
и  нежную,  как  она  сама.  И  еще,  говорят,  Пековский  часто  со  смехом
рассказывает,  как  его жена,  будучи в Париже,  вместо  того  чтобы  купить
дубленку,  все  деньги  потратила  на "Вдову  Клико". Кстати,  Алла  ушла со
службы, воспитывает детей, и я даже не знаю, как она теперь выглядит. Только
однажды   мне   удалось   рассмотреть   сквозь   затемненные  стекла  черной
директорской  "Волги" какой-то смутный женский силуэт.  Но  вполне возможно,
это была и не Алла,  а очередная  одинокая  дама, пользующаяся  бескорыстной
гормональной поддержкой Пековского.
     А  я  по-прежнему работаю  в  "Алгоритме",  в той  же должности,  но  с
надбавкой.  Поначалу мне, правда, передавали предложения директора, чтобы  я
поискал себе  новое  место.  Но рядом  с  "Рыгалето"  программистских контор
больше нет, а  менять привычки и привязанности почти в сорокалетнем возрасте
нелепо.
     Постепенно  Пека смирился с моим присутствием и  даже стал поручать мне
ответственные  задачи. Сейчас,  например,  мастерю  систему,  которая  будет
просчитывать коэффициент устойчивости  правительства. Условное  название  --
"Хас-Булат".
     После моего возвращения из Парижа  Вера Геннадиевна стала относиться ко
мне  бережливее  и  даже  решила, что в случае чего можно завести  и второго
ребенка. А вот долгожданную дубленку  носить она не  захотела,  сказала, что
жмет в проймах, и продала  своей сплетнице-подружке. Что еще? Вике постоянно
звонят разные сопливые ухажеры, к  телефону не пробьешься, из-за этого она в
постоянных контрах с матерью, и та в  отместку не  разрешает ей пользоваться
своей косметикой.  Тараканов  я  все-таки  повывел:  подобрал  замечательную
отраву  из  восьми  ингредиентов.  Наша  квартира  теперь,  наверное,  в  их
тараканьей  картине  мира  называется  "Страна  погибших  братьев"  или  еще
как-нибудь в  этом роде.  Кстати, недавно я  прочитал,  что  парижские отели
страдают  от  невиданного нашествия "прусаков".  Может,  организовать  СП  и
заработать валюту? По  этому поводу надо выпить  еще! Моя кружка вмещает две
порции. А ваша?..